30 дней - и ты ГЕЙ???

Глава 43 –С кем и куда лучше ходить на свидания? Сравнительно-аналитический обзор…       Не в силах больше сдерживаться, Чжан Линъи шатнулся вперёд, крепко сжал стоящего перед ним юношу за талию и свирепо впился в его рот.       Глаза Ван Гуаннина распахнулись широко-широко…       Это было как нежный удар… удар током прямо в затрепетавшее от внезапной слабости сердце. https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c2206/F8vBKLma42M.jpg       Был ли это поцелуй? Поцелуй в обычном, нормальном смысле слова? Нет.       Это было — словно путник, много лет скитавшийся по пожирающей его пустыне, вдруг наткнулся на оазис с хрустально-прохладным источником — и его иссохшие, истосковавшиеся по влаге губы приникли к волшебному дарителю жизни и надежды. Словно магия повелителя этого источника обрушила, наконец, свою живительную силу на восторженного паломника, и тот нырнул в неё с головой, не желая более никогда возвращаться на поверхность, к жестокой действительности.       Чжан Линъи бессознательно так стиснул руки, не имея возможности контролировать силу своего объятия, что Ван Гуаннин едва мог вздохнуть. Четыре проклятых года руки несчастного гун были пусты — и вот, наконец, это иссушающая пустота заполнена.       Грудь приникла к груди, рёбра к рёбрам, живот к животу… это было ошеломляюще настолько, что даже младший Чжанчик не успел среагировать на неожиданную новость. Единое, но неисполнимое желание затмило весь мир вокруг — желание заполнить мучительную неполноту бытия тем единственным, кто владел магией совершить это.       Губы попали в плен к губам, зубы с хищным клацаньем столкнулись в общем жадном порыве.       Ван Гуаннин, в полном ошеломлении, даже забыл, как надо реагировать на подобные действия.       Оба нырнули в поцелуй, как в водоворот, который засасывал их всё глубже, всё отчаяннее, не давая дышать, взвихривая тайфун затаённых желаний, не позволяя подумать ни о чем другом, кроме пылающих губ противника… искусителя… возлюбленного…       Сплетаясь губами, руками, телами…       Задыхаясь, почти умирая без воздуха, с жаждой надышаться лишь друг другом…       Когда потребность глотнуть воздуха заставила их расцепить объятие, оба раскраснелись, аки розы, и пыхтели, словно альпинисты, покорившие Джомолунгму.       Скрывать истину после такого бешеного поцелуя — просто невозможно.       У Чжан Линъи и в мыслях не было таиться дальше. Когда Ван Гуаннин заявил, что его признание в чувствах представителю HRдепартамента не касалось Ся Инчу, в сердце Линъи оглушительно загремели боевые победные барабаны. А уж после того, как Гуаннин не отринул его дикий порыв…       — Когда ты подтвердил, что тебе нравится некто из кадров… — глаза Линъи извергали лаву надежды и предвкушения, и их жар плавил гордого маркетингового директора на сладком огне, — можно ли предположить, что ты имел в виду… меня??? https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c227e/o6TbOujfgkg.jpg       Гуаннин смотрел на него горящими глазами… его губы дрогнули, шевельнулись… но внезапно жар, охвативший нежное и гордое лицо, капля за каплей стал уходить, растворяясь, как струйка воды в огненном песке, глаза перестали лихорадочно блестеть, а на губах выплыла нежная, умиротворяющая — и такая ненужная сейчас Чжан Линъи отстраняющая улыбка:       — С чего ты это взял? Я ничего подобного не говорил.       — Мне нас…ть, что ты там говорил! Ты именно это имел в виду! — несдающийся гун решительно потянулся к своему порядком обнаглевшему шу, возмущённый его запирательством.       Но мерзкий шу ловко отклонился, слегка вспыхнув, и заявил с капризной ноткой в дрогнувшем голосе:       — Дело твоё, что приходит в твою бестолковую голову. Меня это совершенно не волнует — и никакого отношения ко мне не имеет. https://vk.com/album6217069_261577153?z=photo6217069_456241845%2Falbum6217069_261577153       О, зачем, зачем наш глупый шу произносит эти жестокие слова? Спросите его напрямую — и он не ответит ничего толкового. Может, память о долгих страданиях слишком жива в его впечатлительном сердце? Или обида на хладнокровного гун, стоящего рука об руку рядом с девушкой,воскресла вновь — но сейчас, на пороге сбывающихся надежд, когда ответ маячит перед самым носом, Ван Гуаннин не был готов столь легко открыть бывшему врагу измученную душу.       Словно стоит перед тобой коробочка с цветными шоколадинками с разнообразной начинкой — никогда не знаешь, какая тебе достанется, но всё — сладко.       И, однако, Гуаннин был необъяснимо уверен, что сейчас-то он сумеет насладиться именно тем, к чему столько стремился.       Чжан Линъи, возбуждённый, ещё сильнее стиснул «осиную» талию напарника:       — Но я… люблю тебя!.. И уже очень давно… — он заглядывал нетерпеливо Гуаннину прямо в глаза.       В самом деле, эта любовь… она родилась в сердце так давно… С самого начала нашего безумного Великого гейского соглашения я был словно зачарован этим мужчиной — тем, как он смеётся, как сердится, как играет свою роль, как задумывается о чём-то… я не мог оторвать от него глаз… он словно заполонил собой весь окружающий мир, всё происходящее — внутри и вовне — касалось только его. Я видел только его и был абсолютно беспомощен, не в силах изменить ситуацию. https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c2218/2wXIJBWVig4.jpg       Я не мог сопротивляться его доброте — доброте, идущей из самой глубины души, его терпимости к слабостям других, его добродушному и живому характеру, его обаянию.       Возможно, сначала я просто ощутил, что он не вызывает у меня чувства отторжения, но потом… потом эта склонность медленно, но верно выходила из-под контроля.       Поначалуон этого не осознавал.       Гендерный барьер надёжным препятствием отгораживал Линъи от неправедных помыслов — и лишь где-то глубоко в душе зарождающиеся противоречия терзали, грызли, смущали — но не давали заметить, когда и как это началось.       Он точно знал, что не родился геем, поэтому так уверенно предложил Ло Цзыхуэй встречаться.       Но то, что случилось с ними в Сямыне, та ночь… незабываемая, поразительная ночь… она перевернула все его представления о сути отношений между ним и Ван Гуаннином.       По возвращении из поездки он вспомнил, что взял на себя ответственность перед Ло Цзыхуэй. Это — и печаль, поселившаяся глубоко в сердце — отвлекали его от дальнейших размышлений на эту тему. Что было — то прошло. Срок договора минул — и жизнь вступает в свои права.       Он держался молодцом — до тех пор, пока не узнал, что Гуаннин, не прощаясь, отбыл на Тайвань. Такой подлости от напарника по соглашению Чжан Линъи никак не ожидал.       Да, он знал о существовании этого чёртова проекта по обмену студентами. Куратор их департамента беседовал с ним на тему участия в программе и даже рекомендовал подать заявление. Но у Чжан Линъи была изначально очень редкая специализация, от которой при переходе в другой университет пришлось бы отказаться. Поэтому предложение куратора оказалось отвергнутым даже без рассмотрения.       Линъи не пришло в голову, что Ван Гуаннину как одному из лучших студентов университета будет предложена та же возможность — и он воспользуется программой по обмену и покинет родные пенаты. Мысль о том, что он не увидит своего друга целый год, погрузила первого (теперь уж окончательно первого и единственного) красавчика универа в такую жесточайшую депрессию, которую обычно рассудительный и хладнокровный юноша от себя не ожидал. Пустота в душе, чувство ужасной потери давили на грудь, не давая даже вздохнуть — Линъи казалось, что он задыхается под огромной толщей воды, пытаясь безуспешно вынырнуть на поверхность и глотнуть свежего воздуха.       Поглотившие его тоска и страдания открыли Линъи силу его истинных чувств и принесли осознание дальнейшей невозможности их скрывать. Он, что называется, созрел и был готов к признанию.       Но проклятый Гуаннин и тут оказался непредсказуем.       Очередной удар настиг благоразумного гун — чёртов шу не просто уехал прочь из страны — он оборвал все связи, исчез в небытии.       Телефон мерзавца оказался заблокирован, как и аккаунт в соцсетях и в КуКу, электронные письма возвращались недоставленными с пометкой «адресат неизвестен». Даже телефон родителей беглеца исчез волшебным образом из дела в деканате, куда Чжан Линъи проник, бессовестно пользуясь своей сногсшибательной внешностью и безупречной студсоветовской репутацией.       Никто, ни один человек в …нском университете не знал, как с ним связаться.       Ван Гуаннин исчез со всех радаров, как самолёт, рискнувший в бурю вторгнуться в Бермудский треугольник.       В течение месяца Линъи пытался найти способ связаться со своим коварным партнёром, но всё безуспешно. Он даже подал заявление на участие в программе по обмену — но список оказался уже утверждён, и шикарное предложение блестящего студента, к сожалению, запоздало.       Безутешный гун метался по комнате, как голодный тигр в клетке, пытаясь хотя бы понять — почему Ван Гуаннин покинул его столь внезапно? Что произошло?       Точнее, произошло-то, конечно, многое… Но как раз после всего Чжан Линъи мог хотя бы рассчитывать на звание друга? Как смел Гуаннин покинуть его, не сказав даже «прощай»? Откуда эта чёрствость?       Стенания нашего красавчика, наконец, так осточертели его «девушке», что она порвала с ним, объявив об этом самым пренебрежительным образом — по телефону. Линъи поначалу попытался было обвинить её в грубости и нечуткости — но, когда осознал, что пренебрегал красоткой уже месяц, его справедливая натура взяла верх — и он был вынужден признать правомерность действий оскорблённой красавицы.       Наряду с этим признанием подступило, как с ножом к горлу, осознание ещё одного неоспоримого факта — а именно того, что он страдает и мучается без Гуаннина не просто как без друга. Наш преданный пёс гун вынужден был признать очевидное: он влюблён в своего далёкого и неверного красавца императора шу. https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c223b/l9Ww2rIdd6w.jpg       Никогда ранее не признававшийся в любви никому, можно даже сказать, не особо верящий в само её существование, рационально мыслящий Линъи, проанализировав всю глубину влияния на себя другого человека, никаким иным термином обозначить своё лихорадочно-подавленное, иссушающе-тоскливое состояние не смог. Он не был наивен — и не осмелился бы назвать то, что чувствует к покинувшему его Ван Гуаннину, дружбой.       Он любит другого. И тот факт, что другой — мужчина, нисколько не влияет на саму ситуацию.       Именно тогда Чжан Линъи впервые схватился за сигарету.       Соль жестокой шутки судьбы заключалась, однако, не в том, что он влюбился и потерял любимого, а в том, что, лишь потеряв его, он осознал, что действительно влюбился.       Поняв, что с ним произошло — и испробовав все возможности для поиска, Чжан Линъи сосредоточился на конкретной задаче. Просто надо было дождаться конца стажировочного периода. Задача тяжкая, но конечная — и поэтому выполнимая. Наш гун сцепил зубы — и взялся за обычную работу преданного пса, брошенного хозяином… Прошёл год…. Вернулись все студенты, отправленные на стажировку по обмену… но тот, кого Линъи, скрипя зубами и кусая до крови губы, так отчаянно и терпеливо ждал — не вернулся.       А вернувшиеся — те, кто проходили стажировку одновременно с проклятым шу, — не удосужились даже привезти с собой хоть какой-то действующий контакт. Всё, что они знали — это то, что Ван Гуаннин остался работать где-то в Тайване.       И ещё четыре года… четыре тяжких года продолжалась эта мука неизвестностью. Какие только мысли ни толпились в голове у Чжан Линъи за это время, какие безумные предположения ни терзали его душу… и самое страшное — он не знал, можно ли надеяться на смягчение приговора, забрезжат ли перед ним врата рая… https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c21e5/A-CRz394X8s.jpg       И вдруг… безумное счастье… ОН вернулся…       Казалось бы, конец всем преградам — бросайся на свою добычу и тащи в логово… предварительно вздув её хорошенько за дьявольские закидоны.       Но тут полное неверие в себя охватило Чжан Линъи, как мальчишку на первом свидании. Он обнаружил, что совершенно не понимает, какие у него есть права на вновь прибывшего. В каких они отношениях? Кто они друг другу?       Вот с Сунь Сыяном они — кореша. Это сразу видно и понятно.       Но… Линъи уже прекрасно понимал глубины своего сердца и истоки своих желаний. Чего он хочет от Ван Гуаннина — сколько раз он себе представлял это во всех подробностях. Так что он никак не мог позволить ему вновь ускользнуть. Он любым способом, в любом статусе заставит легкомысленного шу остаться рядом.       И, однако, сердце человеческое непостоянно. Ещё вчера наш красавец бывший гун был согласен на любое место — лишь бы рядом с Ван Гуаннином. А сегодня он, до самого нутра, до изжоги глотнувший уксусу, пронзённый приступом ревности, понял, что не готов смириться с текущим статусом их взаимоотношений.       Его признание — словно метка, словно выкинутый гордой крепостью белый флаг полного поражения и сдачи на милость победителю.       — Я, правда, люблю тебя… уже очень долгое время… — настойчиво повторил Чжан Линъи, пытаясь пылающим взглядом поймать ускользающие глаза уклончивого предмета своих пылких желаний.       — Кха-кха… неужели? — лёгкая улыбка тронула чётко вырезанные губы.       Он услышал… услышал, наконец, столь давно чаемое признание…       Нескрываемое счастье затопило Ван Гуаннина с головой, накрыло, как весенним ливнем — освежающим и возрождающим. Казалось, оно хлынет и затопит собой и его, и того, кто произнёс эти волшебные слова.       Но волевым усилием наш суровый шу захлопнул забрало на сияющем лице, скрыв ликование глубоко внутри. Ведь, по правде говоря, что имеет в виду этот жестокосердый, говоря «долгое время»? Дольше ли это, чем длится моя любовь к нему? (ну даваааайте… ещё здесь размерами померяемся… прим. возмущённого переводчика)       Ведь тогда, четыре года назад, если память сиятельному императору не изменяет, именно он, как полный дурак, стоял, мешая слёзы с дождём, задушив собственное признание при виде парочки под одним зонтом.       Так что явно я нравлюсь тебе не так давно, как ты — мне. https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c21ed/QJIl_hX8wW4.jpg       Гуаннин отчётливо осознавал, что намеренно хочет причинить боль своему любимому. И пусть это совсем не по-мужски, пусть я веду себя, как капризная баба, но я страдал так долго, я так мучился всё это время, пусть же теперь эта боль хоть немного воздаст негодному Чжан Линъи за мои былые страдания…       И хитромудрый шу легонько оттолкнул потерявшего голову гун прочь:       — В таком случае, может, пора тебе доказать силу своих чувств, а, Чжан Линъи?       — А? Что? — в глазах гун плескалось полное непонимание происходящего.              Великий император Ван Гуаннин возлежал на диване с айпадом, мужественно сражаясь с целой стаей озверевших волков. Бах…трах…кьяяяяя!       Сидящий рядом Чжан Линъи аккуратно нарезал манго и обмакивал его в сливовый сироп, поднося благоговейно кусочек ко рту своего повелителя:       — Вот, шу-шу, скушай кусочек.       Император, занятый своей виртуальной охотой, лениво раскрывал ротик — и холодный кусочек спелого фрукта благоговейно водружался внутрь. Оставалось только пережёвывать, не отрывая сиятельного взгляда от экрана.       — Ну как, вкусно? — искательно заглянул в глаза высочайшей особе почтительный гун. https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c21f4/iAtHwMDBVq8.jpg       Но и тут был удостоен лишь небрежным кивком головы:       — Вполне вкусно… Манго и слива… прямо из холодильника… освежает…       Дааа, после признания дела Чжан Линъи обстояли решительно скверно! Бесстыжий, потерявший всякую совесть шу вёл себя с ним, как с обычной дешёвкой — несмотря на все его старания и заискивания.       Просто кошмар какой-то…       Линъи то старался быть гордым и независимым, как настоящий гун, то унижался и вертелся, как наложница в гареме, примеряя на себя паранджу милой шушечки — ничто не приносило ему желаемого результата.       Проанализировав сложившуюся ситуацию, Чжан Линъи включил, наконец, свой знаменитый АйКью и решил — довольно, хватит топтаться на одном месте. Раз смирение не приносит своих плодов — значит, надо выбирать совершенно другой метод воздействия. Пора вспомнить, что он –грозный гун — и должен быть достоин этого высокого звания.       Если богом предназначенный тебе шу не ценит тебя — великого и грозного гун — назовите мне более жалкое и недостойное зрелище!       Надо сказать в защиту Ван Гуаннина — он не собирался мариновать в неизвестности своего гун слишком долго. Просто оказаться в центре таких настойчивых ухаживаний ему было чрезвычайно лестно– его истомлённое за прошедшие годы сердечко грелось и нежилось в тёплых лучах ласки и заботы, извергаемых на хитрого шу жаждущим прощения партнёром.       Первоначально он решил подержать своего поклонника в неведении дня два. Он никак не ожидал, что Чжан Линъи окажется из тех, кто признаётся в любви первым. Это было так странно… забавно… трогательно… Казалось, он полностью отбросил былыетвердые моральные принципы, надменность и холодность — и ежедневно приставал к своему шу, атакуя его бесчисленными соблазнительными приёмчиками, на которые новоявленный ловелас неожиданно оказался большим мастером. Его изобретательность не знала границ — и Ван Гуаннин уже даже приустал от снисходительности партнёра — и от собственных дурацких капризов. Временами в нём просыпалась совесть — которая призывала перестать безобразничать и начать вести себя честно и открыто, но очередной заискивающий взгляд от гордого красавчика — и ехидство вновь нашёптывало свои увещевания, уверяя, что от ещё одного дня в роли покорного раба у того гонору не убудет.       Чжан Линъи же мучился несказанно, интуитивно чувствуя, что Ван Гуаннин явно простил его за былые прегрешения. Ведь он пошёл на такой отчаянный шаг, признался в чувствах — неположенных чувствах. Но почему же тогда предмет его желаний не меняет своего странного, непривычного, неискреннего поведения? Почему он, напротив, так холоден, холоднее с каждым днём, если только это возможно? Словно змею пригрел на груди…       Неужели я ошибаюсь? И он больше не интересуется моей персоной… в том самом смысле… Если вообще когда-либо интересовался… И неудивительно… Я сам себя ненавижу… Кому придёт в голову любить такое чудовище?       Но ведь он не сразу оттолкнул меня, когда в тот день я поцеловал его? Ведь если он не чувствует того, что чувствую я… почему он позволил мне подойти так близко?.. Почему его губы были так нежны?.. И почему он так холоден сейчас?       Дааа, высокий АйКью Чжан Линъи в делах сердечных никак не помогал своему обладателю справиться с возникшими перед ним проблемами. Его рациональный ум пасовал перед томлением сердца, толкая хозяина на глупые поступки — и внушая непреодолимые сомнения. Любой школьник вёл бы себя на месте директора по персоналу гораздо увереннее.       — Решено! На этой неделе мы идём на свидание! — дух грозного гун прорвался, наконец, наружу — и преданный пёс решился на поступок, от которого кровь застыла в жилах, а коленки затряслись, выбив бойкую дробь. И замер, готовый, как заяц, тут же удрать при первом признаке опасности.       Ван Гуаннин, не отводя глаз от своей игрушки, недовольно покачал головой:       — Что за глупости? К чему такая терминология? Зачем двум взрослым мужчинам идти… на свидание?..       Но отчаявшемуся гун терять, очевидно, было уже нечего. Он пробил дно своего терпения –и зашептал горячечно, совершенно открыто, не чувствуя ни малейшей странности в том, что рассуждает на подобную тему:       — На самом деле свидание двоих мужчин — замечательная штука. Оно совершенно не похоже на свидание с дамой. Ну, подумай сам. Когда ты на свидании с женщиной, ты должен таскать за ней её сумочку. Сделали пару шагов — и она уже устала. Надо бегать вокруг неё, суетиться, ухаживать. А шоппинг? Это же кошмар для любого нормального мужика… Но встречаться со мной — это совершенно другое дело. Это я буду таскать за тобой твою сумку. Это я буду ухаживать за тобой, окружать тебя теплом и заботой. Я буду служить тебе, как преданный пёс.       От этого судорожного, прерывистого шёпота в голове у Ван Гуаннина помутилось, дрожь пронеслась от затылка вниз по хребту, растаяв где-то в районе копчика, он поджал губы — и беспомощно спросил:       — Где?       — А? — Чжан Линъи, настроившийся на длительные уговоры, замер от внезапного вопроса, не веря своим ушам, остолбенело пялясь на своего непредсказуемого шушечку:       — Разве мы не о свидании сейчас говорили? — Ван Гуаннин смотрел на собеседника, словно удивляясь, откуда такие дураки берутся на свет божий. — Итак, где?       Глаза Чжан Линъи засверкали — и Ван Гуаннин вновь увидел перед собой создателя Великого гейского соглашения, у него даже сердце защемило от знакомого зрелища:       — Я подготовил три различных плана. Давай выберем один из них!       ТРИ ПЛАНА!!! Наш великий гун в своём репертуаре. Он же ходит на работу. Откуда столько времени на разработку всякой ерунды?!       Чжан Линъи, воодушевлённый согласием своего шу пойти на свидание, ликовал, не замечая сложного настроения возлюбленного:       — Во-первых, можно пойти в кино. Я подобрал потрясающий блокбастер — называется… называется… кажется, «Плоть и кровь» — говорят, очень интересный фильм!       Чжан Линъи вспомнил что-то — и его глаза засияли ещё ярче.       Гуаннин подозрительно взглянул на излишне возрадовавшегося гун:       — Плоть и мухи… Ты об этом фильме? Так это не хоррор. Он слишком кровавый для хорошего хоррора… Я даже припоминаю рекламу, которая висит на кинотеатре — «Хочешь, чтобы она отдалась тебе? Сходите вместе на «Плоть и мухи» …       Хорошая память Гуаннина и тут его не подвела — ему пришло на ум определение, которое много лет назад дал Чжан Линъи фильмам ужасов — помощник для флирта влюблённых парочек. Так он намерен провернуть этот трюк во второй раз?       Гневный шу смерил обнаглевшего гун уничтожающим взглядом и холодно заявил:       — Умри, ничтожество! Ни малейшей надёги на тебя…       Чжан Линъи, вынужденный отказаться от уже мелькавших в его мозгу живописныхкартин шуши, беспомощно дрожащего в его мужественных успокаивающих объятиях, хладнокровно вздохнул и приступил к следующему пункту:       — ОК, давай обсудим предложение номер два — аквапарк! https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c2257/c5e89YTvuFQ.jpg       Больше всего, конечно, Линъи хотелось бы сводить своего робкого шуню на американские горки — и прижать того в кабинке на самой вершине перед тем, как вагончик ринется вниз, в пропасть. Но он справедливо опасался, что такое мероприятие будет под запретом с самого начала. Поэтому ему пришлось сделать выбор в пользу аквапарка… хотя… минимум одежды… пожалуй, в этом есть своя прелесть…       Расплывшееся в предвкушении лицо Чжан Линъи вызвало у Ван Гуаннина обоснованные опасения. Какие такие подспудные коварные мотивы влекут нашегогун в объятия воды? Следует остерегаться и не идти навстречу его безумным предложениям. Тем более, что в выходные в аквапарках обычно полно народу с детьми, и эти маленькие стервецы орут, как резаные…       И Гуаннин решительно наложил вето на аквапарк. https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c2287/NWYgVtmWspw.jpg       Картины полуобнажённого Гуаннина с капельками воды, стекающими по гладкой груди, растаяли в дымке перед беднягой Линъи, и тот обречённо огласил своё последнее предложение:       — Ну, тогда остаётся только один вариант — зоопарк.       Это, конечно, звучит гораздо скучнее, чем первые два, но…       — Решено, забиваемся на зоопарк! — Ван Гуаннин сказал, как отрезал.       Чжан Линъи покорно склонил голову. Почему некоторая досада преследовала его после этого заявления капризного шушечки?       Признаваться в любви среди птиц и зверей — какая тут, к чёрту, романтика?! https://pp.userapi.com/c846523/v846523351/1c2233/TT8AE1ypQ3Q.jpg       

§