30 дней - и ты ГЕЙ???

Глава 42 — Удачна ли рыбалочка?       Когда Гуаннин выскочил из банкетного зала, Чжан Линъи уже ушёл в закат. Гуаннин метнулся к дверям бизнес-центра, выскочил на улицу — глянул вправо, влево — нигде не видно знакомой высокой фигуры.       У маркетолога не оставалось выбора — он выхватил телефон и набрал номер Чжан Линъи. Телефон звонил и звонил… Но, наконец, на том конце соизволили снять трубку.       — Да, — низкий, хриплый голос отчётливо зазвучал в ухе.       — Почему ты ушёл? Вечер ещё только на середине.       — И что с того? — в деланно безразличном голосе Линъи отчётливо прорезалось безуспешно скрываемое отчаяние. — Я ж не прекрасная девушка, которая бросается в объятия посторонних мужчин.       Так Линъи сбежал потому, что приревновал его к девушке? Он расстроился из-за летнего дождя (в прошлой главе — summerrain — созвучие имени Ся Инчу) или цветущей сирени? Или наш первый красавец универа вдруг сдался перед обычной девушкой по имени Ся Инчу?       — И разве тебе не надо вернуться на праздник, чтобы позаботиться о своей красавице? — голос директора по персоналу немного подрагивал и прерывался, сочась язвительной кислотой.       — Что за ерунду ты сейчас несёшь? –в сердце своём Гуаннин вскипел, как бульон на сильном огне.       Это что значит — его, шу, этот »высоколобый» гунотправляет обратно на вечеринку - наслаждаться счастьем с девушкой? Значит, вот так мы теперь будем жить?       Хватит! Если твой партнёр тупит, не надо следовать в его фарватере!       — И где мы сейчас находимся? — светски, тщательно скрывая злость, поинтересовался Гуаннин.       — Я-то? Брожу по популярнейшему у туристов пешеходному райончику города, рядом с Международным отелем, — в трубке послышалось недовольное фырканье. — А тебе зачем? Неужели ты решился бросить в одиночестве на балу одну милую девушку?       Мне кажется, или кто-то собрался наглотаться уксусу?       И кого он ревнует? Девушку комне? Или меня к девушке?       Ван Гуаннин, воодушевлённый своими предположениями, быстро бросил трубку, собираясь нагнать беглеца. Направляясь поспешно к указанному месту, он тихонько хихикал про себя — что это, гунчик превратился в шушечку и застрадал преждевременным климактерическим синдромом? Иначе откуда эти дурацкие бабские претензии?       Указанный отель располагался неподалёку от бизнес-центра, где праздновали годовщину Хойди Интернейшнл.       Ван Гуаннин, бежавший со всех ног, прибыл к месту буквально через пять минут. Прибыл… и увидел своего напарника, одиноко прислонившегося под фонарём напротив входа в отель, с сигаретой в руках.       Вечерняя улица сияла огнями, в этот праздный час жизнь на ней била ключом — мимо юноши бурным потоком текла весёлая толпа туристов, пестро и неформально одетая.На её фоне Линъи вздымался одиноким утёсом, рассекающим шумный прибой, толпа натыкалась на него, огибала и спешила дальше, сливаясь в оживлённом кипении.       Он стоял –тонкий, изысканный, в пуританском чёрном пальто, столь ярко контрастирующим с весёлым пестроцветьем вокруг, и на фоне этой роскошной декорации казался совершенно чуждым, странным, пришельцем из другого, грустного и строгого мира. https://pp.userapi.com/c844720/v844720795/1a5d47/PiKWGwo3Otk.jpg       Одинокий, как «печальный Демон, дух изгнанья».       Он стоял с совершенно невыразительным, бесстрастным лицом, сжимая в тонких пальцах длинную сигарету, от которой в свете фонаря медленно расплывался клубами белесоватый дымок.       Такой потрясающе красивый… такой томительно одинокий…       Ван Гуаннин при виде его сразу успокоился — и какое-то неясное чувство пронзило его.       И этим чувством оказалось… жгучее желание отколошматить «печального изгнанника» хорошенько, чтобы не маялся дурью и не строил из себя страдальца на пустом месте.       Ишь, разыгрывает тут спектакль… сигаретки покуривает…       Ван Гуаннин сердился, но и другое, более нежное чувство, проклёвывалось в душе. Он не ожидал увидеть своего бывшего соперника таким унылым и подавленным.       — Эй, ты, призрак Оперы, — он подошёл к своему «призраку» со спины и безжалостно цапнул того за короткие волосы на затылке. https://pp.userapi.com/c844720/v844720795/1a5d7c/LMMzXDoTP6Y.jpg       Похоже, Линъи совершенно не был готов увидеть здесь Гуаннина — он в изумлении вытаращился на него, бормоча неверяще: — Шу-шу, откуда?       Гуаннин, полностью проигнорировав его удивление, злым прищуром смерил пыхтящую дымом сигарету:       — Разве кто-то не утверждал, что собирается бросить эту отвратительную привычку?       Чжан Линъи, судорожно спрятав руку с сигаретой за спину, другой начал смущённо разгонять дым вокруг. Так глупый вор, заткнув уши, ворует колокольчик (китайская идиома). Но, почувствовав, что это бесполезно, свирепо затянулся последней затяжкой — и беспомощно буркнул:       — Бросить курить — не такое лёгкое дело, я — в процессе.       Напарник, полный возмущения, уколол бросателя-теоретика косым взглядом. https://pp.userapi.com/c844720/v844720795/1a5d37/IVVv9Y8G0hE.jpg       Но тот ловко перевёл стрелки:       — А всё-таки — что же наш почётный гость делает здесь? Почему он не продолжает своё пылкое признание «летнему дождю» (или просто Ся)?       В глазах Линъи, как живое, стояло любовное признание четырёхлетней давности — тогда этот же красавчик со сцены весело и решительно объявлял о своей любви к Юй Хайнин. Сейчас он говорил о ком-то из кадрового департамента… И Чжан Линъи не мог не усмотреть в этом повторение былого… Как тогда его злило, что вечный соперник успел его обскакать и признаться первым… И как сейчас его чувства коренным образом отличались от прошлого…       Тогда его бесила лишь хитрость коварного врага, и единственное, что наполняло душу — это желание как можно быстрее нанести мощный ответный удар.       А сейчас он чувствовал себя совершенно беспомощным, настолько беспомощным, что даже не смог этого вытерпеть и остаться до конца в зале.       Он с ужасом представлял, как своими ушами услышит, что Ван Гуаннин признаётся в любви… не ему…       Ведь если дослушать эту новость до конца, она оборвёт, обрушит всё… все мечты и надежды… все неиспользованные шансы и неистраченные возможности… она погубит всё, что могло бы принести ему счастье.       Он не был уверен в себе, в своей способности взять себя в руки и остаться в рамках дружеских отношений, он боялся выдать себя, пересечь черту, из-за которой нет возврата.       Если же… пусть трусливо… сбежать, не услышав окончания признания, можно притвориться, что ничего о нём не знаешь, что ничего не изменилось.       И, лишь выскочив из здания бизнес-центра и схватившись тут же за сигарету, он осознал, насколько страшными показались ему слова почётного гостя раута.       В этот момент слабости казалось удачным, что ему есть чем занять руки и рот.       — Что-то не припомню, когда это я заявлял, что намерен признаться в чувствах каким-то Ся? — голос Гуаннина звучал сердито. — Стоило бы дослушать до конца. А не выдумывать лишнего. Я всего лишь сказал, что мне нравится некто из твоего департамента.       Линъи злобно прищурился — ну зачем же отрицать очевидное? Департамент по кадрам — это и есть красавица Ся Инчу… Разве не она — самая лучшая, красивая, воспитанная — всё, как нравилось Гуаннину четыре года назад.       — Эхэ-хэ, — продолжал гордый представитель Фумакоши, и лёгкая саркастическая усмешка тронула его губы. — Повторяю для тупых — я упомянул HR департамент, но я не называл имени Ся Инчу. Я вообще никакого имени не называл…       — Тогда… тогда… кто же это может быть? — мысли роем вспугнутых пташек заметались в голове высоколобого директора по персоналу, глаза расширились, силясь постичь загадку. Он был уверен на сто процентов, что его мучитель не знает в эйчаре Хойди никого, кроме него самого и Ся Инчу. И если это не Инчу, то… https://pp.userapi.com/c844720/v844720795/1a5d61/xE08R10b2ZI.jpg       Догадка вроде лежала на поверхности, но выглядела абсолютно вздорной… хотя и до боли притягательной…       Барьер однополости возвышался перед глазами Чжан Линъи, лишая способности мыслить здраво — ему было легче поверить в то, что напарник влюблён в Ся Инчу, чем допустить наличие его нежных чувств по отношению к себе самому.       Вот почему он никак не осмеливался на решительный шаг вперёд, который мог бы стать критическим.       Но сейчас… сейчас истина была где-то тут… совсем близко… стоит руку протянуть…       Тысячи всяких страхов — больших и мелких — обрушились на Линъи, ускорив его сердце до грохота боевых барабанов. Он решался, сомневался, решался вновь — и опять пугался своей решимости — и всё это в доли секунды.       Но искушение было слишком велико — он не мог заставить себя отступить, отказаться от призрачной возможности близкого и оглушающего счастья.       — Ван Гуаннин… — дрожащим голосом начал Линъи, хватая стоящего перед ним мужчину за руку. — Ван Гуаннин… я хотел спросить…       — Ёжики колючие! — заорал вдруг Гуаннин во всё горло, глаза его блеснули, как у льва, завидевшего добычу. — ГУБКА БОООООБ!!!       Он вырвался из неверных рук напарника и рысью поскакал к сверкающему и переливающемуся завлекательными огнями, растянувшемуся вдоль всей улицы ряду игровых автоматов. Ближайший из них был доверху набит жёлто-фиолетовыми уродцами.       У Линъи опустились руки… https://pp.userapi.com/c844720/v844720795/1a5d2e/S8ryuSC-6Uw.jpg       О Ван Гуаннин, прекраснейший и жесточайший тиран всех времён. Сколько тебе лет?! В твоем солидном возрасте, с твоим положением — не пора ли уже забыть свои дурацкие детские привычки? Как случилось, что они не изменились ни на йоту?       Тоскующий страдалец потащился следом, догнав партнёра у стеклянной стенки, возле которой тот выплясывал, подпрыгивая в нетерпении, не сводя алчных глаз с вожделенной добычи.       — Ладно, уговорил, давай добудем одного… — тяжело вздохнул директор по персоналу.       — Ну, рискни! — ехидная усмешка всплыла на губах Гуаннина. Надеюсь, не думал же его приятель, что он позабыл, как некогда эта игрушка обошлась им в три сотни монет, так и не покорившись жадным искателям плюшевых сокровищ. — Высоко ценю твою любезность, но… https://pp.userapi.com/c844720/v844720795/1a5d58/DMaFRa1sGRU.jpg       Нет, это он на что намекает? Может, он хочет сказать, что Линъи НЕ СМОЖЕТ???       Что намертво запрещено пред ликом великого и ужасного гун?       Чтобы прекрасный, но скорбный главою шу усомнился в его величии!       Молодой полководец Чжан Линъи развернул дерзкое генеральное наступление, решив убедительно продемонстрировать свою боевую и тактическую мощь, надеясь заработать сладкую награду.       Странно, но первое препятствие оказалось традиционным — ни у одного искателя сокровищ не оказалось монет.       Суровый гун недовольно покосился на неразумного шу: — Эй, обожатель СпанчБобов — эта штука без монет не работает.       Гуаннин смерил его пренебрежительным взглядом:       — Ну, конечно, откуда же у этого великого господина жалкие медяки в карманах? Неужели готов сразу сдаться? Ладно, забудь… Все равно их здесь взять неоткуда.       Слова хитрого шушечки просто плеснули бензинчику в загорающийся костерок.       Великий гун Чжан с недовольным, но решительным ворчанием отправился на розыски, бросив напарнику:       — Жди. Щас вернусь.       С этими словами он направился к краю тротуара, где стояла, привлекая внимание клиентов, высоченная худая «ночная бабочка». Сияя роскошной улыбкой, с видом императора, спустившегося из Поднебесья в мир людей, он уверенно подошёл к ней:       — Прошу прощения, красавица, не одолжите монетками? https://pp.userapi.com/c844720/v844720795/1a5d4f/VC7Qiu9G7U0.jpg       «Красавица» подняла глаза — и они вспыхнули от радости:       — Красавчик, опять мы с тобой встретились!       Линъи уставился на неё, недоумевая — откуда бы ему заиметь таких знакомых?       Девушка засмеялась высоким, сильным голосом:       — Ну, как же тызапамятовал, конфетка?! Несколько лет назад, вечер, берег моря, остров Гуланъюй — я купила твой первый поцелуй на аукционе…       И застарелый ночной кошмар, долго мучавший Чжан Линъи, обрушился на него вновь.       Неужели это та самая толстушка, чей поцелуй мерещился ему в страшных снах? Где же её пышные формы — за исключением груди?       Девочки, взрослея, обычно хорошеют — но разве возможны столь резкие изменения?       Девушка, опробовавшая на нём четыре года назад глубокий французский поцелуй, оставила в душе тёмный неизгладимый след. Линъи был уверен, что никогда в жизни больше не встретится с ней. Но этот злодейский поцелуй преследовал его по ночам, несмотря на её тогдашнюю широкую талию, и красавчику студенту, а потом и бизнесмену не удавалось взять это сновидение под контроль.       Подумать только, не слишком ли он нежный — так дрейфить?       А тем временем Лин Жилюо (надеюсь, мы помним, что выиграла поцелуй красавчика девушка с именем автора книги? Везёт же некоторым… прим.пер.) веселилась от души, словно не обращая внимание на ужас, нарисовавшийся на лице её собеседник:       — Красотуля моя, я дам тебе монетки, но ты тогда должен быстренько трахнуть меня.       Опять она за своё!       Нет, ни за что!       Чжан Линъи решительно покачал головой, отвергая предложение.       — Ладно, я согласна на поцелуй… в щёчку… — хихикнула красотка и, завлекая добычу, извлекла откуда-то горсть монет, призывно подбрасывая их на ладони — чарующие блики засверкали перед загоревшимися глазами Чжан Линъи. Тот, не в силах оторвать жадный взгляд от монет, разрывался между «да» и «нет», но в конце концов пошёл на компромисс:       — Хорошо, договорились… но… кхэ-кхэ… только в щёку.       Девушка улыбнулась внезапно милой, затаённой улыбкой, протянула бравому гушечке горсть монет, наклонилась и потянулась к нему щекой… ближе… ближе…       Чжан Линъи неохотно вытянул губы в трубочку, намереваясь быстро коснуться её, но… коварная девица стремительно повернула голову и… чмок… их губы столкнулись.       — Е…ть твою мать! — Чжан Линъи вскрикнул от неожиданности и отшатнулся.       Лин Жилюо тем временем уже шла прочь, весело смеясь и приветственно крича:       — Эй-хей, вот удача — опять привелось почмокаться с таким красавчиком!       Чжан Линъи, скрипя зубами, вернулся с добычей к Ван Гуаннину, который хохотал, сгибаясь почти до пояса.       — Смеётся, придурок! Ну, посмейся, посмейся… Позлорадствуй чужой беде! Интересно, ради кого я это всё терплю!       Сердитый гун с силой тёр губы, словно пытаясь соскоблить с них неприятное ощущение, от которого волосы вставали дыбом от страха.       Ван Гуаннин, вдоволь насмеявшись, бросил ехидный взгляд на встрёпанного, обслюнявленного гуна, хихикнул ещё раз про себя и, высокомерно вздёрнув бровь, сгрёб пригоршню монет из его руки:       — Ну, полагаясь на твою фортуну, будем надеяться, что этих денег нам сегодня хватит… Тут, пожалуй, целый цзинь (500 г) мелочью.       И укоризненно покачал головой:       — Разве достойно гордомугун так дрейфить? Только шу может позволить себе быть столь пугливым!       Ах ты шуша неблагодарная!       Широким шагом, взведённый, возмущённый до глубины души гун решительно двинулся к игровым автоматам.       Я сейчас покажу тебе, кто тут у нас актив, а кто пассив…       Он выходил с тупым автоматом один ни один, в жестокой полночной схватке — и сурово изгнал из головы тот свой давний достопамятный проигрыш. Монетка в руке… кинуть в прорезь монетоприемника… заиграла эта дурацкая музыка… сильная, верная рука легла на рычаг… так… спокойно… спокойно… крюк захвата пошёл вниз… лёгким щипком зацепил игрушку… стремительный поворот… бросок… вуаля!       Остолбеневший Ван Гуаннин, раскрыв рот, пялился на этот молниеносный бросок кобры, не веря своим глазам, как будто прямо перед ним обычный болотный лягух вдруг обратился неожиданно в прекрасного Чэн-Вана (второй правитель династии Чжоу), императорского сына и наследника.       Гордый, отстоявший своё высокое звание гун схватил, не чуя под собой ног от радости, жёлто-фиолетовое безобразие, подбросил его высоко в воздух, махнув перед носом оторопевшего Гуаннина, и небрежно провозгласил:       — Держи своего Спанч Боба…       Директор по маркетингу бездумно протянул руку и взял на ладонь маленькую мягкую игрушку, продолжая изумляться:       — О Линъи, когда это твоё рыбацкое мастерство взлетело до таких изумительных высот?       Удачливый ловец вдруг неожиданно покрылся легким румянцем и закашлялся, скрывая неловкость:       — Никакого особого умения. Просто рука удачно легла.       Не грех ему быть смущённым. Знал бы Ван Гуаннин, сколько раз за эти проклятые прошедшие четыре года воевал с игровыми автоматами наш бравый гун. Он брал их приступом при каждой возможности. Несколько раз его заставали за этим безнадёжным делом студенты универа — и поднимали насмех.       Но какое ему было до этого дело. Он тренировался и тренировался–прицел, захват, подъем, бросок — и вот она, кукла, в его руках. Безмозглая желто-фиолетовая кукла. А тот, кому она была нужна, уехал на чужбину и не узнает о его успехах, и больше не вернётся оттуда никогда.       Но каждый раз, когда рыбалка заканчивалась победой, в момент, когда кукла попадала в его руки, ему безумно хотелось протянуть её тому, далёкому, и сказать: — Ты помнишь? Ты скучаешь? Я помню. Я скучаю.       И где-то глубоко-глубоко в душе жила смутная надежда, что настанет тот день — и мучитель-властитель его дум вернётся, и даст возможность исполнить этот ритуал во имя его, и примет от своего преданного раба покорное приношение– Губку Боба Квадратные Штаны.       Он повторял и повторял свою кукольную рыбалку, мечтая о том, как сумеет исполнить несвершившееся желание прошлого –может, тогда оно изменится, и можно будет начать эту партию сначала… медовая сладость памяти смешивается с горькими сожалениями… но сердце не хочет считаться с препятствиями, упорно лелея глупую, робкую, несбыточную надежду.       За прошедшие четыре года бессчётное количество раз проходил он по этой улице, одинокий, крепко сжимая в руках очередной трофей, вырванный у бездушного автомата, бережно перебирая в душе далёкие, постепенно исчезающие в тумане памяти воспоминания.       И вот сейчас все эти воспоминания проявились в его лице, неудержимо, как весенний поток взламывает лёд. Лицо его, обычно холодное и сдержанное, засветилось каким-то неземным сиянием. https://pp.userapi.com/c844720/v844720795/1a5d69/MuySSmHa22U.jpg       Гуаннин молча стоял, слегка склонив голову к плечу, и смотрел на любимого персонажа в руке своего бывшего соперника. На лице его таяла тихая, почти незаметная улыбка. Но от этой улыбки сердце гун застучало, как молотом, в груди — и настроение внезапно взлетело к небесам, как воздушный шарик.       — Благодарю… — он задумчиво поднял глаза к звездам, которые не могли пробиться сквозь яростное сияние ночных городских огней.       Не в силах больше сдерживаться, Чжан Линъи шатнулся вперёд, крепко сжал стоящего перед ним юношу за талию и свирепо впился в его рот.       Это было — как облиться потом посреди жаркого лета, как среди тусклой тоскливой хмари глотнуть бесподобного чая юйхоу (чай, собранный после сезона Хлебных дождей), как будто в чёрном небе, давно давящем сверху на затылок, вдруг прорубили, наконец, дыру — и громовой раскат ударил по ушам, и белая вспышка молнии заполнила прежнюю тьму белым сияющим светом, и весь мир, объединяя землю и небо в единое целое, содрогнулся в изумлении.       Глава Ван Гуаннина распахнулись широко-широко… https://pp.userapi.com/c844720/v844720795/1a5d72/DFmCKVURXuU.jpg       

      

§