Это всего лишь игра.

— Вдруг ты не дашь мне больше возможности коснуться их. — Ты чистый кретин. Иногда я серьезно хочу тебе вмазать, — вынесла суровый вердикт Юнни. — Рассказывай. Юнги собрался с мыслями, убрал одну руку, чтобы тыльной стороной ладони вытереть помаду девушки с губ, и начал рассказывать. — Ты ведь знаешь, что Дженни для меня — всего лишь друг. Друг, который попросил меня избавить его, вернее, ее, от назойливого поклонника по имени Ким Тэхён. — Он на какое-то мгновение замолчал и тоном человека, которому все на свете уже давно надоело и которому совершенно не зачем жить, добавил. — Поверь, тебе я желал только добра. Честно. Ты сразу мне понравилась. По идее, ты должна была остаться вместе с Тэхёном. Перетянуть своими чувствами его на себя. Чтобы он освободил Дженни. — Дальше. — Я придумывал все эти глупые ситуации не для того, что бы Тэхёну вдруг стало стремно перед девушкой. Мне нужно было, чтобы он понял, что она — не его Судьба. Знаешь, нужно было сделать так, чтобы он считал: все против того, чтобы они были вместе. Даже такой подонок, как он, способен влюбиться — причем довольно искренне. Но Дженни не хотела встречаться с ним и попросила помощи. Я, как смог, проанализировал этого загадочного парня и пришел к выводу, что его, конченного кретина, нужно просто-напросто разубедить, что Дженни не его Судьба. А он именно это вбил себе в голову. Мне нужно было его переубедить. И мне захотелось сделать это вместе с тобой. Потому что ты его любила — я узнал об этом совершенно случайно. Правда, увидел, как ты его фотографируешь. Это было забавно… Подумал, что мы славно поиграем вместе. И ты, очень помогла мне. Спасибо тебе. — Даже так? Ну ладно. Дальше. Давай дальше. — Не хотела слышать слов благодарности в свой адрес девушка. Шуга прикрыл глаза, призывая госпожу Фортуну помочь ему. Он точно знал, что девушка зла на него из-за всего этого балагана. Орел, чьи крылья дымились, согласно кивнул — он научился читать мысли молодого человека. — Я придумывал глупые планы, и мы вместе их осуществляли. Нам помогало куча народу. Я припрег к этому делу всех, кого смог. Мне было очень весело. Рядом с тобой я стал — а, черт, это пафосно, но буду пафосным парнем, я стал оживать. — Признался вдруг Шуга. В первую очередь самому себе. — Да ты и так унылым не казался. Смеялся, улыбался, занимался тем, чем хотел. Всегда ходил с вечной своей улыбочкой, в окружении свиты, с восхищенными девчонками, — произнесла Юнни. Призрачный Юнги попытался подняться с колен, но вновь упал и оперся обеими руками о холодную мокрую землю, от которой стали исходить клочья белого тумана. Они обвивали фигуру молодого человека, и каждое прикосновение зловещего тумана о кожу отзывалось в его теле болью, от которой он вздрагивал. Дождь не прекращался. — Весело было, да. — Продолжала Юнни. — А знаешь, сначала я очень обрадовалась, что на самом деле ты не влюблен в Дженни. А теперь резко поняла, что ты просто пользовался мной, как домработница тряпкой и шваброй, чтобы навести чистоту в доме своей хозяйки. Юнги промолчал, поняв, что лучше ему не стоит спорить с Юнни, ставшей серьезной как никогда. — Мне жаль, что я так поступил. Но если бы я сразу сказал тебе правду, ты бы не стала помогать мне. Мне очень жаль. Юнни, посмотри на меня и не сердись. — Шуга очень хотел, чтобы девушка перестала злиться (но признавал, что это было ее право) и поверила ему — сейчас он был искренен, как никогда. Он знал множество способов, как сейчас заставить девушку перестать злиться, но он понимал, что самой лучшей тактикой будет правда — лучшей, в первую очередь, для него самого. До Шуги, мальчика-который-играет-в-дурные-игры, дошло, что Чипа терять ему совсем не хочется. Она должна быть рядом. Пусть знает правду, раз так хочет. Ведь эта правда не преступная. Однако парень даже сейчас не осознавал, что его прямой взгляд, жесты, голос и даже едва заметная мимика продолжают тактично манипулировать Бурундуком, заставляют ее простить его и поверить ему. Он не контролировал свою странную способность заставлять людей доверять ему. Юнги просто говорил и делал то, что казалось ему естественным и правильным, не больше. — Только знаешь, — задумчиво продолжал парень, — по-моему, все наши действия приводили к тому, что я все больше и больше к тебе привыкал. Не знаю, почему, но нас стали считать парой. Это тоже было забавно. — Премного забавно! — раздражено отозвалась О, вспоминая грандиозную встречу Мина сначала с папой, потом с братом и дедушкой, а затем и со всеми родственниками. — Да… Не Тэхён, а я стал попадать в самые глупые ситуации. Нас с тобой сводила Судьба, не что иное. Я не могу рационально объяснить все эти случайности совпадения. Друзья, знакомые, преподаватели, твои родители, мои родственники — все вскоре узнали, что мы встречаемся. Дед рассказал всем о том, что у меня есть милая подружка. Теперь моя мама хочет увидеть тебя. Кажется, ничьих мам Юнни видеть не желала. Она поджала ноги и нахмурилась. — За это я тебя просто ненавижу! И вообще… Зачем ты заставил меня подписать дурацкий договор, который сам 500 раз нарушил? — Просто так. Ты ведь маленькая. Мне хотелось с тобой поиграть. Иногда я — человек порывов, делаю то, что взбредет в голову. — Обезоруживающе, но очень грустно улыбнулся парень. — А еще я не хотел, чтобы о нашей договоренности кто-нибудь узнал. А ведь ты верна своему слову. Ты никому ничего не сказала. — Естественно. В отличие от тебя. — Сердитый взгляд девушки, в котором зло заботливо прятало страх и обиду, обжег парня. Невидимый девушке дождь пошел сильнее — он одновременно с клочьями тумана хлестал второго, полупрозрачного, Юнги по спине и по рукам, как плетка Ревности, которую она вытаскивала лишь в самых крайних случаях. — Я такой, прости меня. Ланде и Кёнсу- помнишь, я говорили, что они одни из самых моих близких друзей? — узнали о том, что готовят ребята, подумали, что если все будут думать, будто мы пара, у нас ничего не получиться с нашим планом. Но… несколько случайностей и вообще весь университет стал в курсе наших как бы отношений. И постепенно я… — Если ты хочешь сказать, что постепенно ты понял, какая я офигенная герл, то лучше молчи. Молчи, Мин. — Предупредила его слегка срывающимся голосом Юнни. — Хорошо. Но ты знай это. — Зачем мне это знать? — Потому что ты мне дорога. — Да? Да. Блин, ты такой… такой… такой дурак. Очень интересная точка зрения. Только меня интересует еще один вопрос. Почему ты называешь Тэхёна подонком? Что, продолжаешь ревновать к Дженни? — вновь разомкнула все еще накрашенные темной помадой губы Юнни. Помада подруги оказалась очень стойкой. — Нет. Какая ревность? — в подтверждение этих слов красноглазая госпожа с мундштуком и в шляпке с вуалью, на пару мгновений выглянула из белого липкого тумана и согласно кивнула. — Обыкновенная. К Дженни. Но если не ревность, то почему ты его так называешь, подонком? — Потому что он подонок, — пожал широкими плечами парень. — Сейчас я скажу тебе одну вещь. Но я скажу ее тебе только потому, что ты больше не бегаешь за ним и не будешь потом из-за этого сильно переживать. Представь его медалью, медалью, которую носят на шее. Внешняя сторона медали — золотая. Тэхён- хороший парень. Спокойный и добросовестный студент престижного факультета. Не имеет нареканий, хорошо учится, не прогуливает универ, элегантно и стильно, но неброско одевается, вежливо общается с народом и не влезает в дурные истории. Хороший мальчик с умным лицом и понимающим взглядом, так? Таким он был для тебя?  — Таким. Таким и остается. — Упрямо сказала девушка. — Тэхён — хороший. Мне не нравятся плохие парни. — Отлично. Так и должно быть. Он — хороший. Просто эта стороны остается золотой для всех. Но мы переворачиваем медаль. И что видим? Золота больше нет, осталась одна потрескавшаяся медь. Сторона медали, которая находиться ближе к сердцу — более правдивая, поверь. На самом деле он из тех парней, которых называют плохими, а не хорошими. Если бы ты знала всю подноготную Ким Тэхёна, он бы не понравился тебе, Чип. Нееет, он не простой гопник, отжимающий деньги в темном переходе у школьников. Он куда более опасный парень. Младший брат одного из местных авторитетов. Входит в ОПГ, занимается незаконными делишками. — Какими? Мин Юнги, ты что курил перед нашей встречей? Как называются эти вещества? — девушка явно находилась в замешательстве. Хотела услышать одно, услышала другое! Юнги горько усмехнулся. — Не думай, я не осуждаю его. Мой брат занимается кое-чем похожим, и я не имею права на то, чтобы осуждать других людей в чем-то. Да и сам я не идеал. Просто слушай и верь мне. Брат Тэхёна занимается незаконными делами: наркотики, игровой бизнес, возможно проституция, что-то еще. Сначала Дженни не говорила мне о его подноготной, испугавшись, что в таком случае я не буду ей помогать. Но через кое-какое время я сам узнал об этом, кое-что сопоставив. — Ты об этом говорил Дженни в парке около универа вчера? Почему она раньше тебе правду не рассказала? — задумчиво спросила Юнни. — Да. Откуда знаешь? Кто-то услышал это? Кто-то из твоих подруг сообщил? Не Хёнджин же? — Мигом догадался парень. Если бы это услышала сама Юнни, она бы устроила разборки прямо там, а не ждала бы следующего дня. Если бы это был Хван, он сам бы тут же захотел поговорить на тему того, что О Юнни обманывать некрасиво и подло. Попытался бы врезать Шуге — это точно. А вот ее подруги бы просто рассказали девушке все, что услышали. Если бы это были просто знакомые, они бы вообще ничего не поняли. Шуга уже не поражался тому, какие странные случайности опутывают его и его отношения с Юнни. — Какая разница, кто? Просто я все знаю. — Одарила Юнги подозрительным взглядом девушка. — Ладно. Дженни, действительно, ничего мне не говорила, испугавшись, что я не буду помогать ей. А я узнал. Знаешь, почему та девочка-карманница Ёнсуа, не стала в тот раз обчищать Тэхёна, а смылась куда подальше? Просто она узнала его. -Мин хмыкнул, вспомнив забавную воровку в ярко-красном костюме, а потом и недовольного зеленоволосого друга, которого Ёнсуа оставила в крайнем раздражении. Кёнсу очень интересовался номером телефона загадочной девушки и возжелал встретиться с ней еще раз. Однако, карманница словно сквозь землю провалилась — Кёнсу это крайне взбесило.Юнги даже показалось, что друга Ёнсуа заинтересовала, но Кёнсу, услышав это, огрызнулся и заявил, что его интересуют шикарные телки, а не «малолетние тупые девочки в обгрызенных вещах». — Узнала Тэхёна, испугалась и свалила? — уголки губ девушки приподнялись. Она явно не верила Шуге. — Да. Именно так. Она одна из немногих, кто знает вторую сторону медали по имени Тэхён. Но она хотя бы предупредила нас, как смогла. Ёнсуа — умная девочка. То, кем Тэхён казался тебе все эти три года — всего лишь игра твоих иллюзий и света на золоте внешней стороны его медали, которое тебя ослепляло, — изящно выразился парень. — Знаешь, почему Дженни попросила меня помочь ей? Малышка Дженни- это ее детское прозвище — случайно узнала, кто он такой. И ей стало страшно встречаться с таким человеком. А отказать ему было еще страшнее. Если бы она отвергла его, ей было бы… трудновато. К тому же у нее есть человек, которого она любит. Она боится за него. Боится, что Тэхён узнает о ее парне. — Что ты несешь? — тихо, но очень мрачно спросила Юнни. — Решил очернить Тэхёна что ли? Мог бы придумать что-нибудь более правдоподобное.Тэхён- первый бандит на районе. Интеллигентный главарь гопников. Авторитет в пиджаке, рубашке и в начищенных ботинках. Очень смешно. Ха-ха Юнги невесело рассмеялся. Однако его прозрачный двойник не издал ни звука — он продолжал сидеть на холодной земле, и даже Орлу на какое-то время стало жаль его. Однако из-за клубов дыма он не мог подлететь ближе и сесть к нему на спину. — Я вовсе не хочу его очернить. Поверь, Чип, если бы я этого хотел, я бы сделал… Ладно. Просто прими это к сведению — я говорю правду. — А откуда Дженни вдруг узнала, что Тэхён- опасный тип с криминальными наклонностями? — хмыкнула неожиданно Юнни. Чего-чего, а такого она явно не ожидала услышать, и Юнги хорошо понимал это — видел по ее растерянным глазам. — Она что, сама промышляет? Говорят, где-то в Южной Пристани есть женская банда. Не оттуда ли твоя подружка? Черт, ненавижу Дженни. — Вдруг выдала Юнни невпопад. «Я не одна, — раздался в голове Юнги хорошо знакомый голос госпожи Ревности, — у меня много подруг. Они заставляют ревность и ее». — Ее мать — адвокат. Хороший, с приличной практикой. Правда, некоторые говорят, черный адвокат, поскольку часто защищает людей заведомо виновных. Тех же бандитов, к примеру. Она работает в одной из лучших контор города и почти все дела выигрывает, кстати. В своей профессии она талантлива. — При чем здесь это? — нетерпеливо спросила Юнни. — Все просто, девочка моя. — Не твоя. — Не моя, хорошо. Но все просто. — Юнги вновь стал почти безэмоционально, как робот, рассказывать историю дальше — Матери Дженни пришлось защищать в суде несколько человек, занимающих особенное положение в иерархии Пристанской группировки, в которой брат Тэхёна занимает одно из… ммм… «руководящих должностей». Их поймали во время облав игровых заведений — а в первую очередь Пристанские «специализируются» на этом. У мамы Дженни не получалось кого-то подмазать: то ли судью, то ли одного из тех, кто служил в Управления по борьбе с экономическими преступлениями, и у нее возникли проблемы. Большие проблемы. — И? — Из-за этих проблем к ее матери пришли. Чтобы разобраться. И когда Дженни приехала в офис матери, по делу, она случайно столкнулась с прибывшими туда Тэхёном, его братом и несколькими другими неприятными типами. Дело было поздним вечером, других клиентов уже не было. Они не видели малышку Дженни, а вот она хорошо их видела и слышала. Брат Тэхёна, по ее словам, был в бешенстве, сломал пару столов, технику и заявил не в самой приятной форме, что кончит всех представителей этой адвокатской конторы, если его дружки окажутся на зоне. Тэхён был вместе с братом, правда, вел себя спокойно и даже остановил его, когда тот хотел вмазать секретарю. Но Дженни все равно испугалась — она откуда-то знала Тэхена с универа… Думала, что он приличный парень, а он оказался связанным с криминалом и с такими личностями. Ребятки вскоре ушли из офиса, не заметив ее. А когда мать Дженни увидела дочь, то тут же велела ей уходить домой и вообще больше не показываться на ее работе. Сказала, что ее «клиенты» бушуют, а они опасные люди, и не нужно, чтобы они случайно столкнулись с Дженни. Мало ли что они могут сделать красивой девочке? Особенно Соджун и его младший брат — они ведь одного поля ягодки. Вот так Дженни и узнала о том, кто такой настоящий Тэхён. А он, не подозревая этого, начал клеиться к ней. Дженни ему реально понравилась. Она думала, что если пошлет его, у нее будут большие неприятности. И решила избавиться от него с помощью меня. А дальше ты знаешь. Все знаешь.  — Хёнджин с ним общается с первого курса, — вдруг подняла глаза на Юнги Юнни. — Он что, тоже…? Такой же? — Нет, твой Хёнджин- нормальный парень. Просто ему с другом не повезло. — Ответил Юнги уверенно. — Как много нового я узнала. — Задумчиво произнесла девушка. — Соджун… Где-то я слышала это… Соджун, Соджун… Эй! Тот самый Соджун, который один из авторитетов Пристанских? Мне папа про него рассказывал! Ты шутишь, Мин? Тэхён его брат? Нет, скажи мне, что ты опять меня обманываешь! — Нет. Ким Тэхён — младший брат Ким Соджуна. — Подтвердил Юнги. — Ты удалил смс-сообщение от Тэхёна, потому что он такой плохой малый? — спросила О. — Да. Я не хочу, чтобы ты с ним общалась. — Вот же ты… Что он написал? — Юнни положила руку на плечо Юнги. — Что он мне написал. — Хотел с тобой встретиться. — Мрачно сказал Мин. — довольна? — Вполне. — Рука девушки потянулась к его волосам, но остановилась в нерешительности. По ее мнению парень не заслуживал того, чтобы она касалась его волос. — Что, хочешь встретиться с ним, да Юннишечка? — ласково спросил молодой человек, глядя на играющих в фонтане детей. — Как ты меня назвал? Юннишечка? Полупрозрачный Юнги все же поднялся с колен на ноги — не без помощи госпожи Ревности, несмотря на боль, причиняемую туманом и дождем, и оглянулся на сидящих на лавочке. — Да. А что? — Ничего. Ты меня так еще не называл. Юннишечка… Как противно звучит-то! С этой минуты Юнни знала, что если Мин называет ее уменьшительно-ласкательным именем, это значит, что он слегка не в себе — либо пьян, либо в гневе. Но так как он старался вообще не употреблять алкоголь, зная последствия, то чаще всего выходило второе. Юнги был крайне зол, хотя его лицо не говорило об этом. — Но я, в отличие от тебя, скажу правду — с Тэхёном я не хотела бы встретиться. Потому что время тэхёнообожания прошло. И это очень странно, даже невероятно, что он пишет мне такие сообщения. Соушай, это все чистой воды дурдом. А почему ты задаешь мне такие вопросы про Тэхёна, а? — Потому что я не хочу видеть вас вместе. Представь себе, я тебя иногда чуть-чуть ревную. — Отвернулся от нее раздраженный парень. — Бред, какой бред! — Гнев и обида Юнни поутихли — еще бы, она узнала такое! К тому же ей вдруг стало приятно, что Мин ее ревнует. — Может, у Дженни крыша поехала? Или она все выдумала? — Дженни, правда, хорошая девушка. Ей незачем заниматься такими глупостями. — Помотал головой Шуга. Он испытал некоторое облегчение от того, что рассказал это Юнни. — Н-да? Тролли не производят хорошего впечатления. — Процедила девушка. — А в кого она там втюрилась? — Она не сказала. — Хочешь, — чуть ближе наклонилась к нему Юнни, — я скажу тебе, в кого она втюрилась, м? — В кого? — В тебя. — Это звучало, как обвинение. — Я так и знал, что ты это скажешь. — Вполне спокойно отреагировал на эти слова парень. — Дааа? — Да. Будь уверена, мы друг друга не интересуем. Юнни прищурила ярко накрашенные глаза, которые делали ее на пару лет старше, превращая из подростка во взрослую девушку. Юнги вдруг понял, что девушка просто не хочет быть взрослой. Может, но не хочет, цепляется за детство, как он — за прошлое. И он поспешил сказать воинственно настроенной О. — Она относиться ко мне так же, как ты к Хёнджину. — Он — хороший друг. — Кивнула Юнни, с теплотой вспомнив одногруппника. — Она — хороший друг. Тоже. — А почему ты раньше не говорил, что вы с ней друзья? Почему об этом никто не знает? — продолжала допрос девушка. — Знают только некоторые. — Отозвался парень. — Мы не слишком афишируем наше давнее знакомство. Есть причины. — Какие? Не ее ли сестренка? Шуга замолчал. На его невидимом небе тучи стали совсем почти черными — одного цвета с бездной, перед которой сидел полупрозрачный, замерший Юнги. Послышались раскаты грохота, на небе сверкнула темно-бронзовая молния. Орел неодобрительно покачал головой и раскрыл зонт. — Ну, что там за Джесси? — спросила после пары минут молчания девушка, которую Юнги сегодня хотелось назвать бестией. — Девушка. — Да я подозревала, что это не парень. — Тихо и подозрительно спокойно выговорила немногословная сегодня Юнни. Когда она молчала, поджав губы, это беспокоило парня. Когда она говорила таким тоном и таким тихим голосом, это пугало его еще больше. Он вновь подумал, что, наверняка мог бы быстро найти способ, как сделать так, чтобы девушка перестала расспрашивать его об Джесси, но сегодня его держала невидимая честность, принявшая облик Юнни. Только сама совесть не знала, на кого она похоже — она не видела сама себя. — Джесси — человек, который очень многое для меня значил. — Несколько туманно ответил Юнги. — Подробнее. — Джесси — это прошлое. — Это ведь она та таинственная Лазурная? Про нее гадалка говорила? — Да, — просто ответил парень. — Она. И я не знаю, почему эта гадалка сказала так. Не знаю, откуда она знала, что я называл её именно так. — Она была твоей девушкой? — продолжала Юнни допрос. — Да, Джесси была девушкой, в которую я был влюблен. Очень сильно. Чип, я был влюблен в нее до безумия, — он отвел взгляд в сторону. А когда заговорил, его голос становился все тверже и громче, хотя парень этого и не осознавал.- Я все готов для нее был сделать. Достать все что угодно, оберегать от всего. Умереть, убить ради нее, сойти с ума. — Да ты чокнутый. — Выговорила Юнни, тоже начиная злиться. — Ты псих. Конкретный псих. Что за придыхание в голосе? И она, Джесси — сестра Дженни? Юнги кивнул. — Две Ким — это слишком. А ты… Сейчас ты с ней встречаешься? — осторожно спросила Юнни. Она вновь неосознанно начинала ревновать, только не знала, кому больше: к Дженни или к загадочной Джесси? — Нет. Сейчас я с ней не встречаюсь. — Чуть помедлив, ответил Юнги. — Уже несколько лет. И с Дженни я не встречаюсь. На данный момент я хочу встречается с тобой. Несмотря на то, что ты сейчас обижена на меня, хочешь ударить, и ведешь себя, как ребенок. — Нормально. Ты виноват, а теперь делаешь виновной меня, так, что ли? — Нет. Нет! — Он закричал вдруг, и девушка даже вздрогнула. — Я не хотел тебя обманывать. — Шуга замолчал и повторил эту фразу вновь, только уже едва слышно. — Я не хотел тебя обманывать. Я не люблю обманывать. Я… я должен был помочь Дженни, потому что я должен ее защищать. — Чего? Что, до сих пор так любишь свою Джесси? — Я не могу ее забыть. — Признался он. — Вот как. — Да. Помоги мне забыть Джесси. Ты ведь можешь это сделать. — Теперь он говорил едва слышным шепотом. Ты мне не безразлична. — Уверен? — Да, это правда. — О, да. «Я никогда не лгу». Не ты ли это говорил, Мастер Честности? — вспомнила я его слова, сказанные, казалось, когда-то давным-давно. Над прозрачным Юнги вновь пошел дождь, и он, подняв голову и глянув в черное грозовое небо, тихо засмеялся. Опустился на колени уже во второй раз. Его ослабленная протянутая вперед ладонь, поймав тяжелые капли, сжала пальцы и темно-бордовая, почти черная вода, в которую превратился дождь, стала неспешно стекать меж его пальцами на землю, от чего туман начал шипеть. — У тебя что, хобби врать? — наседала на него Юнни. — Нет-нет, по-моему, это твоя физиологическая потребность. Как в еде, воде и размножению. — Особенно, к последнему. Ты меня простишь? — Нет. Несмотря на это слово, дождь над полупрозрачным Юнги вдруг стал мелким, грибным. Небо слегка разгладилось. «Да, если докажешь свою честность», — говорил взгляд орла, опустившегося на плечо к Шуге. — Нет… Это «нет» звучит категорично… Что мне для сделать, чтобы «нет «превратилось хотя бы в «я подумаю»? — Я могла бы сказать, что ничего, и послать тебя на три далеких буквы. Но я вроде как эгоистка, и хочу получить от тебя все. Ты обещал мне кучу всего, в том числе и это свидание. — В голосе Юнни проснулась веселость. — Сделай так, чтобы я тебе поверила. Поверю — может быть, со временем прощу тебя, так и быть. Но я хочу видеть твою искренность, господин Ящерица. — И она сама, не зная, зачем, коснулась его татуировки на шее большим пальцем, на котором сияло его кольцо. — Ты мне нравишься, и ты знаешь это. — Знаю. Я от тебя без ума. И ты тоже должна об этом догадываться. — Я не слишком догадлива, но я это подозревала. Он прикрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением, чувствуя, что не против был бы вновь обнять ее и поцеловать, но понимал, что так быстро не стоит этого делать. Дождь закончился. Туман исчез. Пропасть затягивалась землей, исчезала из виду вместе со своим леденящим кожу потусторонним холодом. — Это хорошо. — Он говорил эти слова шепотом. — Это просто отлично. Так ты согласна на это свидание? — Ну да. Забрасывать трехочковые я хочу тебе и дальше, дьяволенок-баскетболист. Только, если ты еще раз попробуешь меня надуть, я тебя точно никогда не прощу. Я тебя убью прямо во время нашего матча. — Проговорила Юнни, глядя на успокоившегося вдруг Шугу взглядом человека, привыкшего выполнять свои слова. Орел дернулся, крылья его подернулись светло-вишневой дымкой, в грудь ударил солнечный луч, хохолок встрепал порыв ветра, и он вновь совершенно случайно трансформировался в клубничную фею: большеглазую, с крылышками и в платье с розовыми яркими клубничками. Фея беззвучно позвала Юнги, и тот услышал и оглянулся, слабо улыбнувшись обескровленными губами волшебному существу. Фея приблизилась изящной походкой приблизилась к замученному парню с мокрыми волосами и с порезами на спине, руках и лице, нанесенными острыми струями дождя, и подала ему руку — чтобы помочь подняться. Чтобы он больше никогда не сидел на этой холодной могильной земле. Пару минут они просто смотрели друг на друга, как будто заново знакомясь, узнавая и понимая. Каждый как будто гипнотизировал другого, не желая одновременно с этим вырваться из плена чужого взгляда. И потревожили влюбленных только детские веселые крики и теплая фонтанная вода. — Извините, мы случайно! Мы не хотели! — заорали игравшие в фонтане мальчик и девочка, теперь принявшиеся бегать друг за другом с бутылками, в которых была набрана вода. Девочка убегала от мальчика, обзывая его дурачком, тот гнался за нею, но запнулся около лавочки с молодыми людьми, и добрая половина содержимого его бутылки попала на спину и правое плечо Юнги, потому что он успел заслонить собой свою девушку. Реакция у него всегда была отменная. — Совсем с ума сошли? — мигом вскочила Юнни, но дети не испугались ее и с интересом уставились на возмущавшегося Чипа. Вроде как она сама виновата, что сидела там, где они играли. — Мы случайно, простите нас! — хором выдали малыши, впрочем, ни капли ни сожалея о содеянном. — Случайно с бутылками не бегают. — Одарила их нехорошим взглядом Юнни. — Вот ведь мелкие засранцы. Играйте где-нибудь в другом месте. Ты в порядке? Эй, Юнги, а это тебя высшие силы покарали, да. За то, что ты меня за нос водил. — Конечно. Высшие силы совсем как дети. Им только дай кого-нибудь обрызгать. Самая лучшая кара. — Тебя не обрызгали, на тебя вылили полбутылки. Может быть, ты совсем стал неудачником? Шуга только засмеялся, стряхнул капли воды с волос и стянул с себя мокрую футболку. Для Юнни это было слегка неожиданно, как и для проходивших мимо девчонок лет семнадцати, которые мигом оглянулись на парня и захихикали, а Юнни замолчала. И все-таки правильный разворот его плеч и их форма к тому же в обнаженном виде очень нравились девушке. Она немедленно захотела обнять Юнги, пока он не натянул одежду вновь. Но, взглянув на него, только улыбнулась очень задорно, а потом вытащила телефон. -Мин, стой смирно, я тебя буду запечатлевать на память. — Скомандовала она, нажимая на кнопку телефона. Юнги не стал долго позировать для фотографий, а решил, что было бы неплохо вновь кое-кого обрадовать умелым поцелуем. Она обрадовалась, правда, вначале застыла, и только через минуту обняла его за плечи и сильнее прижалась к Юнги. Кажется, они помирились или просто делали вид, что у них все хорошо. Нет, все же они были искренни. — Фу, взрослые целуются, — сказала девочка мальчику через пару минут, глядя на облитого парня и его девушку из кустов. — Фу, противно. — Противно. — Согласился мальчик, тоже зорко следя за парочкой с великим подозрением. — Если я на тебе женюсь, как говорит мама, я тебя целовать не буду. Ясно? — Ну и не надо. Целуются только дебилы. Ты дебил! — и малышка пулей вылетела из кустов. Мальчик, он же ее будущий жених, он же дебил, погнался за ней со злобной рожицей. Дебилом он быть не хотел и все же в тайне надеялся, что когда-нибудь станет, как этот взрослый парень, обнимать какую-нибудь красивую девушку, а не эту писклявую дуру с косичками. И плечи у него будут такие же крутые. И машина будет классной. — Спасибо, — прошептал Шуга мне на ухо, и я кивнула в ответ, не отпуская его плеч. Да, у него были действительно шикарные плечи, классные руки и чувственные губы. И аура — или как еще можно назвать то незримое вокруг него, что притягивало к себе со страшной силой? — была коктейлем из самой нежности, смешанной с молоком, тропическими фруктами и неясным пока желанием чего-то большего и яркого. И как бы мне не хотелось говорить это, рядом с Юнги я чувствовала замирающий от любых прикосновений чудесный восторг, особенно тогда, когда имела шикарный шанс чувствовать его тело. Кажется, даже простая футболка может быть настоящей преградой для проявления новых искренних чувств. «Плечеманка», — закричали головастики и попытались раствориться в радуге, прочно поселившейся в моей голове. Ну да, точно. Пусть так. Я медленно провела рукой по темно-шоколадным волосам и снова опустила руку на шею парня, заметив, как на ней бьется голубоватая жилка. Мне захотелось на нее подуть. Юнги глубоко вздохнул. А я едва слышно и облегченно. Хоть и слегка сейчас и ненавидела его, и готова была и убить, и пожалеть, и успокоить, и сказать обидные слова, но кажется, мне пора признаться кое в чем — не ему, себе. Я, кажется, обожаю этого Дьяволенка. Несмотря на все его закидоны, поступки и вечного «бурундука». — Хэй? — позвал он меня тихо, наверное, догадываясь о моих чувствах — он ведь умный, должен… — Почему ты молчишь? Мы соприкоснулись лбами. — Не знаю. Но, Юнги. — Мой голос звучал негромко, как со сна и мне показалось, он немного дрожал — Не делай больше глупостей. О Юнни — не Железный Дровосек. — М? — он отстранился и с печальной нежностью, от которой головастики дружно умилились, молитвенно сложив перепончатые лапки вместе, и оперным голосом воспели: «Аллилуйя!», посмотрел на меня. — У меня сердце не железное. Начнешь кидать его, сразу же разобьешь. — Я обещаю, что буду держать твое сердце очень крепко, — пообещал он серьезно. — К тому же моим рукам нужно обо что-то греться, помнишь? И, правда, прости меня. Не оставляй, хорошо? Хорошо? И, знаешь, Джесси… — Не хочу ничего про нее слышать, — резковато оборвала я его. — Джесси — это прошлое? — Да, — уверенно кивнул он, — теперь — да. Прошлое. — Отлично. Тогда не будем вспоминать о прошлом, и будем жить… — Я сделала паузу. — Настоящим? — тут же спросил Юнги. — Сам живи настоящим. Я в вашем всеобщем представлении — ребенок, так что буду жить будущем. Но, в принципе, давай жить настоящим. Пока что оно очень прикольное. Пойдем уже из этого парка?Идиотские дети. Видел, они теперь на нас из кустов пялятся? В шпионов играют. — Глупая. — А теперь опять куда-то бегут. — Хочешь, я за тобой тоже побегаю? — вежливо спросил Шуга, как бы невзначай беря меня за руку. — Нет. — А ты помнишь, я говорил тебе одну важную вещь? — Какую же? — Ты сегодня новая и необыкновенная. Умеешь быть разной, и мне это очень нравиться. — Слова Шуги согрели тысячу маленьких сердечек моих мыслей. — Колючий подросток, девочка-свой-парень, фея дарящая тепло, романтическая принцесса, стервозная леди. Я сделаю все, чтобы ты меня точно-точно простила. Веришь? — Верю, — я хотела проворчать эти слова, но, вспомнив, что я вроде как еще и якобы стервозная леди, с независимым видом надела стильные черные очки и сказала это слово довольно-таки ехидно. Уже около выхода из парка, когда мы почти дошли до брошенного байка, Шуга вдруг задал глупый вопрос: — А если бы я предложил жить не настоящим, а будущим, что бы ты тогда сказала? — Сказала бы, что будущим живут только коммунисты, а мы должны жить настоящим. — Было ему ответом. — Короче, давай уже просто жить? — Давай. — Согласился он, подпрыгнул на ходу и сорвал с близ растущей цветущей сирени светло-фиолетовую пышную веточку. Мелкие знакомые олухи, которые облили нас, вернее Юнги (спасибо, милые детки! Если я узнаю ваши имена, то обязательно назову в честь вас своих сына или дочку, честно-честно!) уже бегали вокруг соседнего дерева. — Если найдешь не четыре, а пять лепестков на сирени, — важно вещала девочка парнишке, — Загадай желание и съешь его — тогда желание исполниться! — Точно? — Точно-точно. — С видом независимого эксперта покивала головой девочка с косичками, активно просматривая ветки сирени.  — Оо кстати, тема, — вспомнилась мне тут же детская забава. — Я тоже искала раньше сирень с пятью лепестками! Юнги задумался, пригляделся к своей веточке, что держал в пальцах, вдруг улыбнулся и осторожно сорвав цветочек с пресловутыми пятью лепестками, протянул его мне. — Ешь. — Эй! Как ты умудрился найти его так быстро? — жутко удивилась я. — Они же очень редкие! — На сцене Лаки бой, Чип, — подмигнул Юнги и умудрился одним движением запихать мне цветочек в рот, взял за руку и повел за собой, довольный-предовольный. Он даже что-то там проговорил насчет того, что таким образом в меня можно будет и капусту впихивать. Возмутиться я не успела. Потому что лихорадочно загадывала желание, и потому что вслед нам пронеслось: — Джухёк, Юрим, немедленно домой! Быстро! Шальных детей усиленно искала девушка-подросток с африканскими косичками. А теперь они дружно сбегали от нее. «Нууу, теперь ты знаешь, как назвать своих детей?», — ехидно сообщили мне головастики, фиксируя этот памятный момент в своих рукописях. Чтобы потомки могли прочесть об этом. Дав себе установку весело провести время, я все время улыбалась, смеялась и шутила. Юнги вел себя очень мило и нежно. Ничего необычного он, слава Богу, не затеял, хоть и обещал сделать свидание особенным. Но на самом деле с ним было бы прикольно проводить время даже сидя в подвале. Сначала мы гуляли и ждали, когда его многострадальная футболка высохнет. Шуга хотел купить себе новую (как раз на пути нам попался нехилый мужской бутик), но я не разрешила — под предлогом того, что транжирить деньги — не дело. А на деле все время на него пялилась, как озабоченный сталкер на жертву. Потом он долго катал меня на «Выфере», по которому я уже соскучилась, все время следя за тем, чтобы я была в шлеме. Мы изредка останавливались около наших местных достопримечательностей, обнимались, или смеялись, или покупали что-нибудь, или разговаривали обо всем на свете, и фотографировались вместе. Пару раз Юнги встречали дружки и знакомые, они весело приветствовали его и махали мне. А около открытого скейт парка, в котором гремела громкая задорная музыка, и собиралось множество народа (тут мы оказались совершенно случайно), я сама встретила сегодняшнего случайного знакомого. — Привет! — приземлился около меня парень, в котором я тут же узнала одного из тех, кого я видела сегодня в магазине украшений. — Ну что, подошло? — О, привет! Не знаю. — Кольцо Шуге я еще не вручила. Сначала злилась и вообще хотела выкинуть, а потом забыла. — Это кто? — тут же спросил Юнги, желающий быть в курсе всего. Глядел он на молодого человека доброжелательно, но его рука тут же оказались у меня на талии и даже как-то слегка подвинула меня назад. Вроде как он здесь главный, а не я. — Знакомый, — застеснялась я — не самого парня, и не факта наше встречи, а того, что покупала Шуге подарок. — Ааа, ты ее парень, да? — скейтер был человеком с открытой душой и совсем без комплексов. Поэтому и задавал дурацкие вопросы. Он хлопнул Юнги по плечу и заявил: — У тебя клевая девчонка! — Я знаю. А ты имеешь на нее планы? — Не-а! Сегодня она на меня их имела. — Выдал парень. — Ты сегодня его имела? — задумчиво спросил у меня Мин, со зловещим видом наклоняясь к моему лицу, и его пальцы чуть сильнее сжали меня, — да ты можешь быть очень плохой девочкой? — Она сегодня полмагазина заставила перемерить кольцо, — заржал в голос парень со скейтом. — Пришла покупать своему чуваку кольцо, а размер не знала! Вот все и мерили. И я тоже. Тебе оно понравилось? — А я его не видел. Так ты купила мне подарок? Как мило, — звонко расхохотался Юнги, оглядел меня, понял, что в карманах у меня подарка нет (для верности он еще и нагло залез в них, заслужив от меня недобрый взгляд), а потом залез и в сумку, где в два счета нашел коробочку с кольцом. — Юнни, — тут же заявил он, заглянув в нее и улыбнувшись, — я, так и быть, женюсь на тебе. Надень сама? — и протянул мне ладонь. — Умник, я не собираюсь замуж, — покачала я головой, но была «уломана» его просящим взглядом и наигранно закушенной губой, и кольцо на его палец все же надела, правда, на указательный. Оно подошло идеально. Не зря я так старалась в магазине вместе с продавцом… — Когда женятся, то на безымянный надевают, — заметил скейтер тут же, хотя его никто не спрашивал. — Ну вы, ребята, улетные! Юнги согласился, что мы такие и мигом переодел серебряный подарок на безымянный палец, взял меня ладонями за щеки и тихим шепотом поблагодарил. — Откуда ты знала, как сделать мне приятное, а? Читала мои мысли? Ты нашла кольцо с ящеркой, ты просто плутовка. — Он коснулся губами моего носа. — Спасибо. Бурундучок подарила мне пару лишних тысяч тонн хорошего настроения. Да… У меня для тебя тоже кое-что есть. Ты просила это давно, а я сделал только сейчас. — С этими словами он очень аккуратно достал из рюкзака, перекинутого сейчас за плечи, а не оставленного на байке, небольшого пегаса из плотной светло-розовой бумаги. Скейтер присвистнул. Ничего особенного, но на миг у меня перехватило дыхание, к тому же еще я знала, что губы у меня слегка приоткрылись, а между бровей появилась морщинка — потому что я стала серьезной, польщенной и удивленной одновременно, а мимика не замедлила сообщить об этом всему свету. — Это мне? Пегасик? Юнгии, спасибо, какой он прикольный, — я обрадовалась не меньше, чем он. Оригами в виде крылатого гордого коня пришлось мне по сердцу и поселилось там, наверное, навечно. Кажется, у орла появилась мечта — купить упряжку или открытую карету. Чтобы впрясть в нее бумажного красавца и взлететь в небо уже без помощи своих крыльев. Ведь в мире орла пегас был вовсе не бумажным и неподвижным, а настоящим, резвым и очень красивым волшебным конем. — Ты — чудо, — сказали мы вдруг и сами удивились того, что одни и те же слова сорвались с наших губ почти одновременно. А потом также вместе засмеялись. — Черт, я аж умилен! Я умилен, держите меня семеро и убирайте прочь всех красивых девушек! — испортил романтику весельчак-скейтер, все еще крутивший рядом и разговаривая, по-моему, со всеми подряд. А людей вокруг, кстати, становилось все больше и больше, особенно подростков: старшеклассников и студентов в неформальной одежде, хотя были тут и те, кому можно было дать под тридцатник и даже больше, и компании глазастых любопытных пацанов по лет десять. Все они спешили к скейт парку, создавая кучу шума. У многих были скейты. Я закатила глаза. — О, кстать, у нас сегодня кульный контест скоро начнется, хотите посмотреть? — предложил вдруг компанейский скейтер, — Crash June Jam? — заинтересовался вдруг Юнги, явно что-то знавший о мире скейтбордистов. Как потом оказалось, один из его тех самых близких друзей, отсутствующих в городе, увлекался именно скейтбордом. — Он самый. Последний этап. — Подтвердил наш новый назойливый знакомый. — Отлично. Чип, желаешь взглянуть? Чип желала. — А я в джэме участвую, — хвастливо заявил скейтер. — Болейте за меня, и я стану про! Когда-нибудь… Но точно! И да, меня зовут Тэкван! Он вскочил на ярко-красную доску и, оглядываясь на нас, повел к месту проведения соревнований. Crash June Jam являлся самым крупным состязанием скейт культуры не только в городе, но и в округе. Его финансировали какие-то крутые компании-спонсоры. Как сказал Тэкван, Crash June Jam — предвестник летнего фестиваля неформальной музыки, который в этом году, совсем скоро, пройдет около нашего города. Мы болели, как и просил господин Тэкван, и еще добрых полтора часа смотрели на джэм-сессию — первую дисциплину соревнований, в которой скейтеров разбили на группу по 4 человека. По расчерченной граффити площадке катались настоящие профи, у которых доска явно была третьей ногой, а не спортивным инвентарем. Я не знала, как называются все эти трюки, что они выполняли под громкий панк-рок, но была в восторге. Свидание в скейтпарке, на лучших соревнованиях года, в ореоле заряда позитива, драйва, веселья и желания победы во что бы то ни стало — что может быть круче? Вообще-то много чего, но в это время я так не думала. Просто наслаждалась моментом, стоя около радостного идиота, подарившего мне что-то вроде любви. Тэкван, непонятно с чего решивший, что я и Юнги стали его лучшими друзьями, занял в джэме второе место, набрал какие-то там баллы в личном рейтинге и кажется, в рейтинге своей команды, и был счастливым-пресчастливым. После оглашения результатов вдоволь пообнимался со всеми друзьями, с Юнги, дал мне пять и пригласил нас «на мега-пати», обменявшись номерам, и исчез в неизвестном направлении — смотреть дальше вторую дисциплину, где участвовали его друзья. Я тоже хотела смотреть дальше, к тому же должны были выступать и девчонки, но Мин уверенно увел меня из скейтпарка. Иногда он посматривал на часы и поднимал голову вверх, как будто бы ждал оттуда падения гуманитарной помощи. — Теперь я хочу скейт! — восторженно блестели у меня глаза. — Я буду кататься! — Да не за что. — Спокойно ответил Юнги. — Я тебе не разрешаю. — А я тебя и не спрашиваю. — Мигом рассердилась я. — Боюсь, после того, как ты захотела за меня выйти и вручила кольцо, мне придется о тебе заботиться с большой силой. По-моему, ты из тех людей, которые влипают в неприятности, Чип. — Балда. Ты сам его забрал, кольцо! Эй, может быть, еще вернемся туда, еще посмотрим? — и я кивнула в сторону скейтпарка, где по-прежнему бушевала музыка и вопли зрителей. Юнги, сегодня решивший явно стать самым ласковым (вина, наверное, давала о себе знать), обнял меня, чмокнул в щеку и отстранившись, посмотрел картинно на часы. — Знаешь, кажется, пора по домам. — Что? — не поверила я, потому что время было далеко еще не позднее, а расставаться с парнем я не планировала ближайшие несколько часов.— Уже? — Ну да. — И это все наше свидание, про которое ты говорил, что оно запомниться мне на всю жизнь? Не, скейтпарк — это конечно, классно, очень классно, но нас туда вообще случайно позвали… — Ага. А не ты ли просила меня по телефону ничего экстраординарного не предпринимать? — невозмутимость с лица Шуги никак не хотела убираться, а глаза нагло ржали — будь у них ноги, они бы ими от смеха точно задрыгали! — Или ты все-таки хочешь что-нибудь необычное? — Ну да. Было бы неплохо. Ты и банальность — вещи несовместимые. — Прости, я ничего не придумал. Я отвезу тебя домой. — И парень подал мне шлем. — Не хочу домой. — Надулась я и сложила руки на груди. — Уже поздно, скоро начнет темнеть. — Тоном заботливой мамочки сообщил Юнги. — И что? Или ты забыл о том, что вообще-то я на тебя злюсь? — Ах, точно, — хлопнул парень себя по лбу. — Ладно. Ты меня уговорила. Чип, тебе все равно придется ехать со мной, так что надевай, — и он все равно вручил мне черный интеграл. — Приедем как раз к назначенному времени. — Что еще за назначенное время? Куда мы? — Это сюрприз. Садись и крепко держись. Следующие пару часов головастики дружно восклицали «яххххоу!» и больше ничего не могли вымолвить от восторга. Мы вновь оказались на мотоцикле (держаться за человека, который тебе небезразличен — это клево, нереально клево! Потому что знаешь, что сейчас держаться за него нужно не только в фигуральном психологическом смысле — чтобы не потерять, но и в физическом — чтобы не грохнуться наземь!) и уехали за город, туда, где, оказывается, располагался частный аэродром. Я не знаю, откуда Юнги брал свои гениальные идеи о том, как сделать свидание необычными, но у его задумки всегда получались яркими. Воистину, у него котелок варит не так, как у большинства. Когда мы оказались на территории аэродрома, где то и дело слышался в отдалении шум моторов то ли вертолетов, то ли самолетов, я только головой вертела, не понимая, что задумал парень. Увидела ветроуказатель и заулыбалась — так было приятно и неожиданно. — Мы что, с парашютом будем прыгать? — спросила я, глядя на диспетчерскую будку. С парашютом я не прыгала никогда, только хотела и знала, что когда-нибудь я сделаю это. Точно также я с детства мечтала прыгнуть с тарзанки, и моя мечта исполнилась — между прочим, прошлой осенью. Мы с одногруппниками специально поехали ее исполнять в один из парков, в котором был специальный кран, располагающийся над небольшим водоемом. Чеён прыгать отказалась, но согласилась Мира, и после этого стала сильно бояться высоты. Хенджин тоже прыгал, а потом, кажется, еще пару раз ездил в это место с какими-то друзьями. Меня с собой брать отказывался, балбес, хотя я была бы не прочь еще раз совершить это маленькое безумство… Да, прыжок с тарзанки в 35 метров — мой единственный экстремальный поступок, который заставил мои надпочечники выработать годовую норму адреналина за несколько минут. — Нет, — отозвался Юнги. — Не с парашютами прыгать. — Без них? Извини парень, я еще не настолько безумно влюбилась в тебя, чтобы совершить совместное самоубийство в знак нашей вечных неземных чувств. — Тут же отказалась я. — Ну, так что мы будем делать? — Сейчас узнаешь, Чип. Потерпи, девочка. И мы пошли дальше вслед за улыбчивыми сотрудниками аэродрома. «Что он задумал?», — строчил на пергаменте салатовый в крапинку головастик, страдающий избыточным любопытством. Его собратья лишь пожимали плечами. Они пока только догадывались. Оказалось, Юнги заказал вертолет для обзорной экскурсии над городом и озерами. Когда я узнала это, мне захотелось отдать ему все, что у меня было, включая одежду и волосы. — Это что? — задала я очень глупый вопрос, когда издалека увидела аэродром, с которого в небо взлетала компактная желто-синяя машина. — Вертолет. — Выступил в роли кэпа Юнги. — Какой? — «Робинсон R-44». — Ты что, пилотом будешь? — разинула я пасть от неожиданности. — Нет, — зачарованно глядя на вертолет, отозвался Шуга. — Я не умею пилотировать. — Не умеешь? Бог мой, ты хоть что-то не умеешь! — Обрадовалась я. — Да ты не идеальный! — Это моя небольшая мечта — научиться управлять им. — Признался брюнет, и его друг ветер тут же встрепал ему волосы, мне, впрочем, тоже. — Юнни сейчас отдаст Богу душу. Юнни в восторге… Вежливые, доброжелательные дяденьки, сопровождающие нас, с улыбкой посмотрели на счастливые рожи дурачков Чипа и Дэйла. Наша реакция им явно нравилась. Для них мы явно выступали в роли психбольных, которых впервые вывели на прогулку и показали настоящее дерево. После вертолетной прогулки это стало и моей мечтой тоже… Скейт, вертолет и Шуга — что может быть хуже для такой милой барышни, как я? Головастики ответа не знали, а у орла спросить не могли по причине его отсутствия. Через полчаса, пройдя обязательный предполетный инструктаж, на котором рассказывали, как нужно правильно застегивать ремень безопасности и что не нужно делать во время полета, чтобы вдруг «случайно не выпасть куда-нибудь в лес» (это так пилот пошутил), мы оказались на самой вертолетной площадке. И вдвоем с одинаковым интересом уставились на черного с белой полосой посредине красавца, который издали смотрелся, как игрушка, а вблизи оказался мощной машиной, как потом выяснилось, очень маневренной и комфортабельной. — Прошу, молодые люди, — пригласил нас на борт своего железного воздушного коня пилот — крепкий с виду коренастый мужчина с басовитым уверенным голосом. — Закат увидим. Так что ждите ярких впечатлений! Так, застегивайте ремни, надевайте наушники и удобно устраивайтесь. — Продолжал пилот и еще раз напомнил. — Как вы уже знаете, экскурсия займет около получаса в одну сторону. Полет будет выполняться по левому берегу реки, далее мы направимся по руслу на юго-запад, пролетим заповедник и… — пилот назвал пару населенных пунктов и достопримечательностей, — а потом рванем покружить над озерами. Приземлимся на аэродроме «Озерный», там вас будет ждать глинтвейн и вечерняя прогулка. Если бы в это время рядом оказался орел, он бы потирал крылышки, готовясь к полету, а монстрик приплясывал от нетерпения, похлопывая перепончатыми крыльями по бокам, но, увы, никого из них рядом не было. Кажется, полупрозрачный Юнги и протянувшая ему тонкую, но надежную руку помощи фея остались где-то в небе, словно заранее знали, что Юнни и Юнги поднимутся туда. Мы оба, предвкушая полет, расположились позади пилота (между передними и задними сидениями не было перегородки). Места в вертолете было мало, и мы сидели вплотную друг ко другу, крепко застегнутые на ремни безопасности, которые просто-таки приклеивали к сидению. Сердце замирало от того, что сейчас мы прорвемся через силу притяжения и окажемся в обители ветров. — Боишься? — спросил Шуга, перед тем, как мы взлетели. Его голос непривычно раздался в закрытых наушниках, защищающих уши от гула двигателя и создающих полнейшую тишину. — Нет, конечно. Ты же рядом, сверхчеловек, спасешь, если что. — Ответила я, все же волнуясь, как перед праздником. — Точно. — Он улыбнулся. — Готовы? — весело спросил пилот. — Поехали! Я думала, взлет будет долгим, но всего лишь пара секунд — и мы оказались на высоте, постепенно набирая и набирая ее, и, кажется, все ближе приближаясь к небу, начинающему играть предзакатными цветами и прощающемуся с солнцем. Город все уменьшался и уменьшался, и выглядел аккуратной игрушкой, которую хотелось взять в руки — мы поднялись на высоту 100 метров, а потом и еще выше. Кварталы, парки, дороги, река, мост МВД, корпуса родного университета — все проносилось над нами очень быстро, и все казалось необычным, словно я увидела свой город в первый раз! Скорость тоже все увеличивалась, и через пару минут мне показалось, что мы летим со скоростью света, но голос пилота, раздавшийся в наушниках, тут же любезно сообщил, что со скоростью 200 км/час. Шуга кайфовал. Я видела в его глазах едва ли не экстаз, и была рада, что ему хорошо. А я восторженно глядела вниз, замирая от пейзажей, на которых железная дорога казалась игрушечной, поля — совершенно бескрайними, уходящими за горизонт, а город и расположенные на нашем пути населенные пункты — ненастоящими. Юнги был восхищен не меньше, и на его красивом лице, на которое почему-то то и дело попадали последние косые лучи бронзового солнца, как будто бы оно было обрадовано появлением этого парня на небе, вблизи своих владений, появлялись то восторг, то удивление, то наслаждение от полета и от увиденных красот. — Свобода! — прокричал он, уже устав фотографировать. Тут же раздался голос пилота, который, кстати говоря, почти все время тоном профессионального экскурсовода рассказывал интересные факты о местных достопримечательностях: — Дело говоришь! Небо — это свобода. И если ты человек воздуха — то сможешь расслабиться только тогда, когда покинешь тяжелую землю! Как оказалось, дяденька увлекался эзотерическими представлениями о стихиях. Я, на секунду убрав мобильник, на котором тоже делала фотографии, чтобы не забыть потом об этом прекрасном полете, вновь внимательно посмотрела на Шугу. А ведь действительно, на «Робинсоне» он спокоен и расслаблен, как будто бы груз его пока что неведомых мне проблем, остался где-то на земле. — Точно, — прокричала я в микрофон, — Юнги у нас человек воздуха. Он к нам прямо с неба свалился! Пилот засмеялся: — А крылья прячет что ли, раз с неба упал? Мин ничего нам не ответил, только счастливо улыбнулся, и я погладила его по щеке. — А я кто? — спросила я разговорчивого пилота веселым тоном, — я ведь не человек воздуха, хотя в воздухе мне круто! — Ты, наверное, огненная леди, — тут же сказал наш небесный водитель, — огонь и воздух — родственные стихии, поэтому тебе хорошо в небе! Воздух разжигает тебя и дает кислород! Смотри только, чтобы воздуха не было много — под его напором иногда огонь еще и угасает. — Спасибо за совет, — отозвалась я. — А мне что, чтобы почувствовать себя свободной, нужно к жерлу вулкана опуститься? — Не думаю. Просто дать волю своему внутреннему огню, — было мне ответом. И мы продолжали лететь дальше. Закат, который я увидела в этот день, был самым памятным за всю мою жизнь. Потому что он был не надо мной, а передо мной: яркий, играющий сначала голубыми, перламутровыми и розовыми цветами, а потом фиолетовыми, золотистыми и темно-синими с вкраплениями брызг бордо. С земли закаты не казались такими красивыми. И это чувство было сродни тому, если бы ты всю жизнь смотрел спектакли в театре откуда-нибудь с галерки, а потом резко оказался в ложе. — Я бы пару дней подряд смотрела на этот закат. — Сказала я, не отрывая взгляда от величественного неба. — Жаль, топлива не хватит. — Ничего, — весело отозвался пилот, — если что, сгоняем до бензоколонки, заправимся и опять рванем в небо, ребята! — В смысле в бензоколонке? — «Робинсон» может заправляться простым Аи-95, на заправке, — тут же пояснил Юнги и добавил что-то про двигатели и карбюратор, удивив пилота. Через полчаса мы подлетали к озерам, расположенным в километрах шестидесяти от города. С неба они казались синими блюдцами с ровными краями, вокруг которых располагались поселки, домики для отдыхающих, санатории, пока еще пустующие пляжи, готовых через неделю-две, когда вода совсем прогреется, принимать первых туристов. Мы довольно плавно приземлились на небольшом местном аэродроме и, оставаясь под впечатлением от вертолетной экскурсии, были препровождены в местное кафе. Оно располагалось около большого, чьи берега не было видно, бархатного спокойного озера. Там нам, слегка замерзшим от полета, подали вкусный горячий глинтвейн и горячий шоколад. Сначала бармен думал, что шоколад предназначается для меня, а глинтвейн — для Шуги, и изрядно удивился, когда выяснилось, что шоколад заказал Юнги. Я и Юнги пили горячие ароматные напитки, грея о бокалы ладони, и болтали. Хотя, в основном это делала я, потому что во мне после полета проснулось столько эмоций и впечатлений, умолчать о которых было для меня чревато разрывом мозга. Я говорила, Юнги слушал, кивал мне и вновь улыбался, только не своей широкой улыбкой, а уголками губ, спокойно и с пониманием. Затем оказалось, что до обратного отлета в нашем распоряжении есть еще полчаса, и Шуга повел меня на пристань к озеру, около которого находилось наше кафе. Там нас ждала двухместная темно-коричневая прогулочная лодка с веслами. Головастики совсем обалдели и начали писать благодарственное письмо своим коллегам, проживающим в голове Юнги. Правда, ее обитатели для головастиков были сродни загадочным инопланетянам. Но разноцветные мысли все равно жутко желали познакомиться с ними. Писцом назначили ярко-сиреневого, с бабочкой-галстуком и отменных каллиграфическим почерком. Этот головастик имел слегка дурной характер, и никак не желал учить Юнни умению красиво писать — оттого ее подчерк был неразборчивым и неровным, зато этот парень от всего сердца одарил девушку подозрительностью и любовью перечить. Сиреневому диктовали, а он писал на дорогой гербовой надушенной бумаге. «Добросердечные милорды!» *а не слишком ли это пафосно, друже? * — Садись, — сказал мне Юнги, помог взобраться на лодку, и через пять минут мы были довольно далеко от берега. Я теперь молчала. Я была поражена. Я пару часов назад хотела разорвать его на куски — от злости и обиды, теперь тоже хочу это сделать — от подаренного счастья. *пиши дальше, балбес! * *да кто из нас балбес! Пишите сами! * «Спешим поприветствовать вас, как истинных джентльменов, и желаем представиться вам…» — Ты сам все это придумал? — спросила я, гладя на воду. В этих местах была пару раз, но давно. Теперь просто наслаждалась, устав удивляться. Водная гладь вокруг казалась спокойной, и только круги от весел нашей лодки беспокоили ее. Мне даже стало страшновато на открытом водном пространстве. — Конечно, — улыбнулся он и перестал грести, опустил весла и потянулся. — Ух ты, ну у тебя и голова. Ты нереальный тип. Ты с Плутона! — выдала я. — Я с Урана. А ты с Юпитера. «Вы показали себя с воистину самой прекрасной вашей стороны, разрушив все наши стереотипы о современных юношах…» *Я еще никого с Урана не встречал, Боже правый… Я его боюсь! * *Пиши, умник! Не расстраивай хозяйку! * — Дааа? — протянула я с приятнейшей улыбкой санитара, который манил пальчиком сбежавшего больного. — Ну, не знаю… насчет тебя я и не сомневалась. У тебя явно какие-то инопланетные гены. И у родственников твоих тоже. — Мне вспомнился супермолодящийся крутой дедушка, владелец ночного клуба, утонченно-жесткий Гарри в дорогом костюме и сумасбродная Сольхён. — А вот я с Земли — это точно. Короче, придумать такое… Не каждому дано. Тебе бы организатором вечеринок быть и праздников.Мин Юнги, ты готовая тамада. Что ты смеешься? Ты, правда, классный. — Не хочу быть тамадой. Мне это неинтересно. — Отказался он от моего предложение. — Одно дело — готовить что-то для близкого человека, а другое — для посторонних личностей. — То есть, ты все делаешь… как это говориться, по вдохновению? — Да. И только тогда, когда я этого действительно хочу. — Признался он. — А я для тебя — близкий человек? — спросила я, затаив на всякий случай дыхание. — Мне трудно это признать — но да. — Ответил он уже с печальным взглядом умудренного взглядом главврача все той же клиники, у которого на приеме сидели не менее печальные родственники больного, готовящиеся услышать печальную правду.Юнги только очков на носу не хватало. — А я для тебя? — Ты так неожиданно вломился в мою жизнь и принёс в нее столько глупостей и шума, что, пожалуй, я могу считать тебя близким, — отозвалась я, опуская руку в прохладную воду. Только тот, кто нам дорог могут сделать нашу жизнь чокнутой. — Отлично. — Непонятно зачем сказал он. — А я чокнутый? — Есть в тебе такое качество. «Вы, благородные судари…» *зачеркни, дурак, мы придерживаемся английской традиции! * «…милорды, доставили нам массу удивительных мгновений, которые навечно останутся в нашей памяти…» — Я рад этому. Однажды я слышал поговорку: «в шторм — любая гавань — спасение». Это про тебя. — Когда это я стала тебе гаванью? — подняла я взгляд на его сосредоточенное лицо. — Когда я назвал тебя другом. — Понятно. Ты отличный друг. И тебя эксплуатируют по полной. — Нет, кажется, эксплуатирую всех. Мы замолчали. «И если когда-нибудь наша подопечная в той или иной форме приносила вам беспокойство, мы самым искренним образом просим у вас прощения и кланяемся…» *я не буду кланяться! Чего этот вдруг мне… Эй, отдайте мне перо! Да буду, буду ли я кланяться? * «…бьем челобитную…» *неправдоподобно.* «…встаем на колени…» *хорошо-хорошо, я не буду подлизываться, остановлюсь просто на «кланяемся»! * «… ибо, если вы нас не простите, не будет нам покаяния…вечного никакого покаяния не будет» — А когда я стал тебе другом? — Спросил зачем-то Юнги. — Ну, как же, в тот самый момент, когда я превратилась в гавань Мина, я и стала его другом. А если спросить, когда я успела стать гаванью, ты вновь ответишь, что тогда, когда ты назвал меня другом. Получается круговорот дружбы между бурундуками. Забавно, не находишь? — Нахожу, — серьезно кивнул он. — Но ты ведь знаешь, что я не дружбы хочу. — Да и я не хочу просто дружбы. Раз ты случайно стал моим парнем, значит, им и останешься, — я рассмеялась. — Да. «За сим прощаемся с вами, и будем ждать вашего ответа, как соловей лета, с большим смирением и нетерпением!» *а можно я подпишу «о, наши божественные господа? Нет? Я так и думал.* Отлично! Но страшно. Ведь у него было столько девушек, наверное, с самого детства! — Во сколько лет у тебя был первый поцелуй? — вдруг спросила я у парня, вновь начавшего грести. — В 11 или в 12, около того, — признался он, не смущаясь и не спрашивая, почему я это спросила. — С милой девочкой из параллельного класса. Я до сих пор помню, что от нее пахло горькими духами ее старшей сестры. Это было очень мило, — и он беззаботно рассмеялся. — Мы как бы поцеловались, а потом ели шоколад. Я не знаю, на что эта попытка поцелуя была похоже, но без смеха не могу вспомнить. А у тебя как с этим обстояли дела, Чип? Во сколько лет и с кем? Порадуй меня и скажи, что я был первым. Или я буду первым в чем-нибудь другом, а? Нет, от извращенских наклонностей парней не избавит даже волшебство. Ну, на самом деле, Юнги-то еще приличный, а есть такие типы, просто держись! — Первая всегда я, а не ты. В 13, с дебилом из лагеря. — Отвечала я. — Вообще мне нравился другой мальчик, но он предложил дружбу моей соседке по комнате, и мне ничего не оставалось делать, как принять точно такое же предложение от его дружка. Ух, и бесил же он меня! А в конце смены я ему врезала. — Почему? — Потому что он не умел держать руки около собственного тела, — хмыкнула я. — Вот как? — понимающе улыбнулся Шуга. Видимо, у него руки тоже шебутные были и жили своей жизнью в подростковом возрасте, да и сейчас тоже. Я сделала страшные глаза: — Ну, ты понял, он начал конкретно приставать, а моя нежная детская… — Бурундуковская… — вставил парень. — …— психика не выдержала этого. —  Эй! Прекрати уже! Я выйду замуж и мой муж всех запугает, никто не посмеет называть меня бурундуком! Юнги засмеялся во весь голос. — Идиот, все вы мужики идиоты, — Юнни, да мы вообще не идиоты, — отвечал он мне чересчур вежливо, явно взяв на себя обязанность сказать веское слово за всех своих собратьев по несчастью, то есть по полу. — Знаешь, нежность всегда ассоциировалась у меня с глупостью. — В смысле? — В прямом. Девушки очень нежные, но слегка глуповатые. Спорим, ты в своем лагере продолжала встречаться с пареньком, который тебе не нравился, потому что тебе не хотелось отставать от других девчонок в отряде? — Какой ты умный. Это естественное желание. У мужиков оно тоже встречается, если ты не заметил, — не отставать от других и показывать свою крутость. Что, скажешь, это не так? — Есть такие, — согласился Юнги. — Значит, он распускал руки и не нравился тебе этим? — Не совсем. Он не то, чтобы был страшным или противным, просто я понимала, что это — не мое. Не мое и все. И целоваться с ним было как-то не ахти. Или мне просто встречались такие, с которыми целоваться было не очень. — Я лучше их, правда? — Неправда. Ну ладно, ладно, не строй такое лицо, ты классный. — Я тряхнула волосами. — Давай, приедем сюда в июле? — В середине или ближе к концу, — чуть подумав, ответил Юнги. — В начале июля не смогу, Бурундучок, учти. — Поедешь куда-то? — спросила я ревниво. — Токио. — Токио? Улетишь в Японию? — Да. Улечу в конце июня, у нас билеты на 26-е, — отозвался задумчиво Мин. — А у нас сессия только 30-го закончиться, будет последний экзамен. — Вспомнилось мне. — А с кем летишь? — Один. Может быть, с мамой, — сказал мне Юнги. — И когда прилетишь обратно? — Через неделю, точно не знаю. У нас там родственники, и у одного из них намечается юбилей. Но знай, уже сейчас, — карин глаза посмотрели на меня внимательно, — я буду скучать. — Знаю. Везет тебе, Токио город мечты. — Вздохнула я. Шуге не хотелось куда-то там отпускать уже сейчас. — Слушай, я еще раз хочу попросить у тебя прощение, — сказал Юнги, вмиг посерьезнев, — за то, что сделал. — А я еще раз скажу тебе, что подумаю над твоим прощением. Хотя, если окунешься в озеро прямо сейчас, я вообще никогда в жизни этого не вспомню, — я все же захотела подколоть Мина, вспомнив вновь его обман. — Слабо? А он опять решил меня поразить и напугать заодно. Кажется, мужчины, даже самые умные, не ненавидят быть слабаками в глазах женщин. «Готовые помочь и подсобить в чем бы то ни было, кроме преступных незаконных действий, искренне ваши, господа Головастики О.» *ребята, че он делает? Он зачем раздевается? * *А он крутой чувак! * *Господа, Юнги в лодке хочет ЭТО сделать? * *Спасайте хозяйку! Включайте рефлексы! * *Дебилы, ох, дебилы, лучше мозг включите и мыслительный процесс ее ускорьте! Он же прыгнуть хочет! * — Юнги, ты что делаешь? — во все глаза глядела я на то, как он стягивает футболку. — Эй! Перестань! — Я прыгну, если просишь. — Он улыбнулся мне и принялся расшнуровывать кеды. Не так все понял! Идиотизм какой-то, а не жизнь! — Не смей! Ты меня вместе с лодкой на фиг перевернешь! — закричала я сердито. — Я же сказал, что сделаю все, что попросишь, Чип. Я не переверну лодку, не бойся, хорошо? — Дурак, что ли? А если я попрошу с ума сойти? Его улыбка стала чокнутой. Я не на шутку перепугалась. — Мин Юнги! Хватит строить из себя героя! Прошу, — тихо добавила я, испугавшись. — Не надо, пожалуйста. Прекрати. Если ты это сделаешь, мне будет плохо. Юнги, перестань, иначе я… Он остановился. Так я поняла, как в нем проявляются его упрямство, чудно замаскированное улыбкой, и верность своим словам — Что? — Я прыгну за тобой, и утону. Не надо. Слышишь? Он вздохнул. — Точно? — Точно. И не пугай меня так больше, истерик. Если ты не заметил, на водных пространствах я теряюсь. — Призналась я, с облегчением, видя, что Шуга и впрямь остановился и сидит спокойный, с довольной-предовольной улыбкой заправского ежика-игруна. — Ты — супер, — заявил он мне. — Тогда к берегу? — Да. — Там с тебя поцелуй. — Если ты футболку не наденешь. — Я могу вообще все снять с себя. — Бессовестно предложил парень. — Все, молчи! Только там, на безопасном берегу, я поняла, что нужно иногда думать, прежде, чем говорить — и не только в этой ситуации, а вообще всегда. Кажется, слова, сказанные вскользь, могут обидеть или ранить, даже если я не буду этого хотеть. Зато моя способность искать плюсы во всем все же заявила о себе — я вновь увидела его плечи и умилилась до дрожи в коленях. Ну и что со мной такое? Почему я все время хочу его касаться? Когда я была влюблена в Тэхёна, в мечтах мне, конечно же, хотелось обнять его или поцеловать, но тогда я об этом просто мечтала, а теперь, находясь рядом с Юнги, знала каково это — быть с ним и чувствовать его тепло в реальности. И это было похоже на самую настоящую зависимость — хотелось испытывать это еще и еще. — Слушай, кажется, я не могу называть тебя Шугой. — Поделилась я вдруг своими мыслями с парнем, глядя на озерную воду. У того берега на лодке плавала другая парочка, и он с любопытством поглядывал на них. — Почему? — Просто для меня Шуга значит сметающий все на своем пути, большой, холодный и быстрый, Юн- компанейский, дружелюбный и веселый, Юнгия — милый и плюшевый, Мин — озабоченный и наглый, Лаки Бой — это уже неактуально, — тут я хмыкнула, вспомнив некоторые «удачливые» моменты из биографии парня, — Мин Юнги звучит как-то слишком формально, это больше подходит для обращения к начальнику. Дэйл — вообще тупой бурундук, а-а-а, терпеть не могу это слово! Короче, не знаю я, как называть тебя. — Называй Юнги, — пожал плечами он, но посмотрел на меня с огромным интересом, как будто бы случайно нашел в антиквариатом шкафу хитрый потайной отдел с секретом, в котором хранилась пара старинных драгоценностей. — А Юнги пока для меня кто-то взрослый и неизвестный. — Призналась я. — И как же ты будешь меня называть? «Эй, ты»? — полюбопытствовал молодой человек, — или «эй, парень»? — Как вести себя будешь, так и буду звать. — А каким-нибудь нежным словом? — Поинтересовался он — Это слюняво. Но если хочешь, я буду называть тебя моим милым? — Я захихикала при этом. — Хочу. Почему бы нет? Это лучше, чем «эй, ты», правда? — рассудил брюнет. До пристани оставалось совсем чуть-чуть. Пилот вертолета уже ждал нас там — я видела его коренастую фигуру. — А не ты ли говорил, что все эти ласковые словечки банальны? — Я. И что? — А теперь соглашаешься. — Надулась я. — С девушками желательно соглашаться во всем, — задумчиво потерев подбородок, на минуту отпустив весла, произнес Юнги. — Но на самом деле я хочу от тебя нежности. Это даже для меня неожиданно. — Тогда я буду думать над тем, как к тебе обращаться, Юнги, — подмигнула я ему. — Хорошо. — И он, пару секунд промолчал, прежде чем добавить: — Юнни. Он хотел называть меня по имени. Когда мы подплывали к берегу, то в озере уже отражались первые звезды. Невидимые Юнги и девушка, похожая на фею, но все больше и больше приобретающая черты Юнни, появились на точно такой же лодке прямо посредине огромного озера, касаясь руками глади воды там, и оставались там до тех пор, пока в ней не стали хорошо-хорошо видны бледно-желтая луна и серебряные звезды. До аэродрома мы долетели немного быстрее, чем до озер — вертолет летел прямо и меньше кружил над местностью, зато покружил над полуночным городом, освещенным парой-другой миллионов огней. Юнги сказал мне, что мои глаза горят также ярко, как эти огни. А я впервые в жизни поцеловала руку человека — коснулась губами его запястья, мысленно благодаря за все. Кажется, он понял меня и молча кивнул. Я и Шуга были умиротворены, как коты, которым в лапы достался молочный комбинат, а когда оказались на земле, то, кажется, даже устали от впечатлений, особенно я. Вроде ничего особенного не делали, летали и плавали, любовались красотами, разговаривались и целовались, но… мне хотелось забраться в постель и укрыться одеялом. — Вызвать такси или на байке до дома? — спросил меня Шуга уже около диспетчерской. Я зевнула. — А на автобусе можно? — Я подумала, что вести мотоцикл ему может быть трудновато, а на такси опять придется потратиться. — Нет. Ладно, на байке. — Сам принял он решение. — Устала, да? Какая ты милая, когда устёшь, молчишь, не дергаешься. -Юнги сделал вид, что умилен сверх меры и сказал мне взять его под руку. — Юнги, спасибо тебе за этот день, — пробормотала я, крепко в него вцепившись. — Это тебе спасибо, глупая. Пошли. Милая, глупая… подозрительно. Чего он на прилагательные перешел? А где его любимый бурундук? Я плохо помнила, как он привез меня домой. В голове осталось лишь чувство удовлетворения от того, что я с ним, наглым Юнги, опять обнимаю его, чтобы не упасть с мотоцикла. А еще я опять наслаждалась скоростью его «Выфера», чувствую ее прикосновения по коже и наслаждаясь ими. Видя, что я засыпаю, Юнги не стал стоять со мной на улице, а, привычно взяв за руку, потащил к дому, зачем-то хорошенько оглядевшись, и довел до самой двери. Кажется, его глаза был немного чем-то обеспокоены. Но я уже не стала задавать никаких вопросов. — Иди спать, маленькая, — сказал парень, отбирая ключи и самолично открывая дверь. — И будь осторожна. Пока, я уже скучаю. И умчался со скоростью света, не забыв о прощальном коротком поцелуе. Ни он, ни Юнни не обратили внимания на черную тонированную машину, припарковавшуюся неподалеку от дома девушки. Теперь в ней находилось два человека: девушка и парень. — Зачем тебе это надо? — спросила она с недоумением. — Ну, следить? — Надо. — Молодой человек, крепко держащий руль, ударил по нему рукой. Объясняться он не должен был, но ему вдруг захотелось это сделать. Однако парень не успел и рта раскрыть. — Я его знаю! — удивлено вдруг прищурилась девушка, наблюдая за Юнги. — Я его знаю! Это же Юнги, и ты тоже ведь с ним общаешься! Зачем ты за ним следишь? — Замолкни, иначе он услышит твои крики, этот клоун. Сиди тихо. Я слежу не за ним, а за его подружкой.