5 раз когда

       Больше всего на свете Шинджи ненавидит извиняться.       Любая проделка – случайная или не очень – обходилась Хирако уж слишком легко. Зная о его безответственной и легкомысленной натуре, никто и не надеялся услышать от него искренние раскаяния. И не зря. Зачастую Шинджи предпочитал отшутиться или развернуть ситуацию другим боком: таким, что виноватым оказывался оппонент. А какова действительность спорить было бесполезно.       Шинджи никогда, даже в шутку, не извинялся перед своим лейтенантом или близкими товарищами. Пожалуй, они сами уже давно к этому привыкли и даже и не ждали чуда.       А зря. Время – штука необыкновенная. И порой какие-то поступки или совершающие их люди способны совершить самое что ни на есть чудо.       Шинджи не замечает, как его собственные поступки учат его извиняться перед одним человеком.       Шинджи впервые извиняется, и то только для вида приличия, когда в очередной раз влезает в отношения Урахары Киске с его лейтенантом. Хирако знает эту мелкую дрянную девчонку - Саругаки Хиёри- слишком хорошо для того чтобы считать, что имеет полное право давать другим людям советы относительно её поведения. Он никогда не спрашивает разрешения – ни в самый первый раз: в ночь после назначения Киске на должность; ни в последующие десять или двадцать. Но в последний раз он торжественно пообещал, что больше поднимать эту тему не будет.       Хотя, когда это он действительно извинялся за свои невыполненные обещания достаточно искренне?       Шинджи помнит, как практически сорвал исследовательской лаборатории какой-то важный эксперимент. Началось это с безобидного (если идеи Хирако Шинджи вообще можно было назвать безобидными) «я посмотрю», продолжилось «я потрогаю», и закончилось «эй, Киске, у вас там что-то горит».       Усталый вид Урахары подсказывал, что скоропостижно скончавшаяся сфера была результатом долгой работы, за что тот и был достоин нового «извини». Пустого и практически невзрачного – плевать Хирако хотел на науку и эксперименты. Но ведь заходя в лабораторию он торжественно обещал, что ничему не помешает, и теперь перед другом было даже как-то неловко.       «Прости, но так уж вышло» - звучит очередное фальшивое извинение, от Хирако, когда они останавливаются перекинуться парой слов перед тем, как гобатай-тайчо отправится на задание, связанное с пропажей синигами. Урахару не отпускает главнокомандующий, а извиняется (пусть и понарошку) почему-то Шинджи – до чего же нелепо.       Шинджи повторяет «уж извини», тоном отвратительным и саркастичным, когда отказывается от помощи Киске, уже оклемавшись в мире живых и понемногу освоившись с новой, ужасающей силой. Он обещал, что позволит Урахаре помочь всё исправить, а на следующий день уводит за собой Вайзардов – наверное, извиняться стоило всё-таки больше перед ними. Но внутренний голос заставляет отдать эти фальшивые извинения именно бывшему главе исследовательского института.       «Извини» снова соскальзывает с языка в момент их первой встречи, спустя года, когда Шинджи заходит в маленький магазинчик на окраине Каракуры с нелепым аргументом «закупиться чем-нибудь». Киске любезно приглашает его на чай и тонко намекает, что, может, стоит заглядывать к нему почаще, на что и получает жест безразличия: Хирако лишь отмахивается рукой и произносит это уже вошедшее в список произносимого на автомате слово, вплетая его дополнением к очередной отговорке о множестве дел и отсутствии свободного времени.       Хотя какое там «отсутствие свободного времени» может быть у Вайзардов?       Шинджи задумается лишь глубокой ночью, безуспешно пытаясь сомкнуть глаза. Сглотнёт горький комок, осознавая, что ни разу не извинялся искренне, сваливая всё на дешёвые приколы или неуместный сарказм.       На всякий случай, он просчитает это в голове ещё раз, придёт к этому выводу снова и не сможет определиться: от этой иронии нужно рыдать или смеяться в голос?       Хирако стучит в дверь требовательно, словно забыв о том, что на часах давно за полночь. Дверь откроет Тессай и без вопросов позовёт хозяина магазинчика.       Тот выйдет, кутаясь в плед – да неужели он и спит в этой дурацкой панамке? – и состроит искреннее удивление появлению ночного гостя. И Шинджи с порога выдаст ему длинную тираду о том, что он на самом деле обо всём думает.       Он не признается, разве что, в том, что обходит Киске только потому, что действительно скучает. По объединяющему их прошлому. По тем на редкость дурацким событиям, после которых так часто повторялось это дурацкое, раздражающее слово "извини".       Он ничего об этом не расскажет.       Но от всего сердца извинится за это.