Больше, чем игра

[Писалось под "классику" дестиэля Simon Curtis - Flesh и, как ни странно, под Gotye feat. Kimbra - Somebody That I Used To Know] Чувство горького сожаления буквально разрывало Дженсена изнутри. Черт, как он мог признаться ему! Надо думать, его жена бросила, а тут еще лучший друг оказался вдруг… Как же все не вовремя, некстати! Эклз залпом допил остаток виски. Внутренности будто скрутило в узел – так паршиво Дженсен себя давно не чувствовал. Музыка казалась оглушающе громкой, друзья и коллеги – до омерзения пьяными. Веселье. Радость. Он ненавидел каждого в этом зале. За то, что у них все было легко и просто. За то, что они не знали, во что вляпался «Дин Винчестер». За то, что в их жизни все шло гладко, и не было никаких потрясений. Но больше всех он ненавидел самого себя. За последние три дня он умудрился потерять не только друга, но и себя. Что это было, черт возьми?! И снова мысли возвращались к тому поцелую. Ладно бы дело было в воздержании. Или в перевозбуждении накануне. Но ничто же не предвещало беды! Какого дьявола это произошло?! Почему тело предало его, почему он почувствовал влечение к другу? Черт, почему он до сих пор его чувствует?! Все три дня, что они не виделись, Дженсен старательно отгонял темные, жгучие мысли, словно грозовые тучи сгущающиеся на краю его сознания. Мягкие губы, доверчивое тепло, срывающееся дыхание и стон… Боже, этот стон просто свел его тогда с ума, и теперь, снова и снова проигрывая в голове те злополучные съемки, Дженсен каждый раз чувствовал болезненное напряжение внизу живота. Он не должен был думать об этом. Но думал. Не должен был желать, но… Эклз залпом допил остатки виски и поднялся. - Эй, Дженс! - к нему подлетел встрепанный и явно счастливый Джаред, - Прикинь, тут мне сказали… - Я ухожу, - не глядя в глаза другу, перебил его Эклз. - Ты с ума сошел? Вечеринка только началась! - Я плохо себя чувствую, извини, - Дженсен говорил тихо, так что Джареду пришлось нагнуться, чтобы расслышать сквозь царивший здесь шум. - Брось! Миша свалил, теперь и ты уходишь! Что это за пати такое? Дженсен посмотрел на Падалеки. Коллинз ушел? Что ж, ему тоже тут делать нечего. - Прости, чувак, - Дженсен слабо улыбнулся и направился к выходу. Джаред хотел было окликнуть его, но не решился. Дженсен вышел из зала и направился к лестнице, на ходу развязывая галстук. Черт, он уже буквально ненавидел эту деталь гардероба. Слишком сильные ассоциации. Поднявшись на свой этаж, Эклз поплелся к своему номеру. Спать? Вряд ли у него получится заснуть. Напиться? Мини-бар, наверняка, забит алкоголем. Но тоже не вариант – мало ли что придет ему в голову под действием алкоголя. Он уже и так натворил дел. Хотелось уйти, убежать от всего, от мыслей, от себя. Чувство вины перед Мишей. Надо извиниться. Надо сказать, что все это – неудачная шутка, глупая, не смешная, но шутка. Не место и не время было так шутить, Дженсен облажался, но Коллинз ведь должен простить друга? Эта внезапная идея о прощении и примирении приободрила Дженсена. Он даже воспрянул духом, про себя репетируя речь с извинениями и посыпанием головы пеплом. Наверное, это в нем снова говорил виски, потому что на трезвую голову Эклз вряд ли решился бы вновь попытать удачу. Признаться, в глубине души он все же испытывал страх, просто настоящий ужас от перспективы быть обложенным матом за свою наглость. Может, даже получить по морде. Что ж, прекрасно, он заслуживает наказания. Дверь номера Миши. Он должен это сделать. Должен. Дженсен почувствовал, что храбрость оставляет его. Здравый смысл буквально кричал в голове, отговаривая от поспешных, необдуманных поступков. Нужно уходить, бежать, трусливо поджав хвост. Слишком опасно… Не давая панике достигнуть критической точки, Дженсен поднял руку и коротко постучал. Стук прозвучал неестественно громко в тихом коридоре, эхом продолжая звучать в мозгу Эклза. Актер почувствовал, как немеют от волнения кончики пальцев. Секунды текли мучительно медленно. Почему Коллинз не открывает? Может, его нет? Джаред ведь не сказал, что он ушел к себе. Может, Миша спустился в гостиничный бар? Или вообще отправился проветриться? И в момент, когда Эклз уже полностью уверился в том, что Миши нет и что ждать дальше бесполезно, глухо щелкнул замок и дверь распахнулась. Коллинз с усталым раздражением уставился на него. Волосы его были чуть растрепаны. Майка с роботом Бендером. На шее все еще болтался синий галстук. Дженсен открыл было рот, но все слова вылетели из головы. Сердце отчаянно колотилось в груди, а ладони взмокли. Эти голубые глаза, в них столько тоски и обиды. И мягкие губы, упрямо сжатые в одну линию. Черная обтягивающая футболка с роботом из 3000 года, предлагающего «укусить его блестящий металлический зад». И мотающийся синий галстук, совсем не в тему, буквально режущий глаз, насмешливо показывающий ему словно язык горчичный ромбик подкладки. Очевидно, устав ждать, Коллинз собрался было захлопнуть перед Дженсеном дверь, и тот будто очнулся от забытья. - Постой, - Эклз положил руку на край двери, не давая ей закрыться. - Зачем ты пришел? – раздраженно спросил Миша. - Я хотел объяснить, - Дженсен неловко улыбнулся, - Это была шутка, понимаешь? Просто глупая шутка. Глаза Коллинза чуть сузились. Глупой была ложь Дженсена, которую он так отчаянно пытался выдать за правду. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга: Миша – недоверчиво, Дженсен – со смущенной улыбкой. - Шутка, - еще раз повторил Эклз. Коллинз сдался. - Ну да, конечно, - он отошел в сторону, впуская Дженсена внутрь. Ему дали шанс, дали шанс! Дженсен переступил порог, чудом не споткнувшись – нервы были на пределе. В комнате царил мягкий полумрак, едва разгоняемый настольной лампой с прикроватного столика. Еле слышно бормотал телевизор, по которому шла какая-то игра. Вроде, «Янкиз» против «Ред Сокс». На кофейном столике одиноко стояла початая бутылка «Jack Daniel’s». - Пить в одиночку – первый признак алкоголизма, - пошутил Дженсен, натянуто улыбаясь. - Я не в настроении отрываться сегодня со всеми, - Миша прошел мимо него и, подхватив со столика виски, опустился на диван, - Но это не повод вообще не отрываться. - Признаться, я тоже считаю, что для подобного отдыха мы все… слишком устали, - Дженсен немного потоптался на месте, потом все же решился присесть на противоположный край дивана, - Надо такие вечеринки проводить хотя бы через неделю после окончания съемок, или, еще лучше, после показа последней серии. А то у всех еще головы пухнут от работы, сложно переключиться. К тому же, только нас, актеров, отпускают по домам, остальные остаются – монтаж еще, обработка. Коллинз никак это не прокомментировал - все это время он не отрывал взгляда от экрана телевизора. - Думаю, исход игры очевиден, - прокомментировал Эклз происходящее на экране. Миша все же посмотрел на него. - Ты недооцениваешь «Ред Сокс», - сказал он. - Когда это они выигрывали? – хмыкнул Дженсен, и тут же, словно в опровержение этих слов, бостонская команда выбила хоум-ран. Стадион взревел. Миша чуть улыбнулся. - Слушай, дурацкая ситуация, согласен, - Эклз принял из рук Коллинза виски и сделал глоток. Алкоголь обжег горло, разливаясь теплом по пищеводу. - Конечно, дурацкая, - согласился Миша, - Проиграть уже четвертую игру подряд. Да еще кому – «Ред соксу»! Дженсен усмехнулся, опуская взгляд в пол. - Сцена на самом деле была не простая, - продолжил он, - По крайней мере, для меня. Я просто попытался разрядить обстановку, потому что… ну… между нами возникла некоторая напряженность. - Дженс, у меня сейчас серьезные проблемы в личной жизни, - повернулся к нему Миша, - Прости, но я уже хрен знает сколько не трахался. Эклз почувствовал, как краска заливает уши. - Ты хочешь сказать, что тоже… Коллинз перебил: - И, ты прикинь, тот постановочный поцелуй был единственным поцелуем за последние несколько месяцев. Я хочу сказать, что твоя… «шутка», - пауза, которую сделал перед этим словом Миша, указывала на то, что он изначально не поверил Дженсену, - Твоя «шутка» была совсем неуместна! - Ну извини, а? – виновато улыбнулся Дженсен, чувствуя ужасную неловкость и желание провалиться сквозь землю, - Забили и забыли, ладно? Миша усмехнулся и покачал головой, глядя в пол. Затем быстро вскинул на друга холодный взгляд. - Забыть? Что за нахер, Дженс? – в голубых глазах «ангела» появился металлический блеск, - Если эти олухи за камерами и мониторами еще поверили твоей «игре», то я заметил тот момент, когда ты уже не играл. Холодок пробежал по спине Дженсена. А Коллинз безжалостно продолжил: - Если бы они не остановили съемку, ты бы меня уже раздевать начал. Ты вжал меня в стену… Черт, твой член упирался мне в бедро! И да, я знаю, что это был твой гребанный член, потому что ни телефона, ни кошелька, ни еще какой-нибудь херни у тебя не было, я прав? Дженсен слушал, открыв рот. - И вот сейчас, - Миша уже почти кричал, - Ты являешься ко мне и утверждаешь, что все это – шутка? Я, по-твоему, совсем идиот? Глаза Коллинза буквально блестели от ярости. И обиды. Кажется, Дженсен только сейчас начал понимать истинную суть проблемы. - Ладно, я соврал тебе, прости, - Эклз в защитном жесте поднял руки, - Просто ты так спешно убежал от меня… Я подумал, что напугал тебя. Я не хотел терять тебя. Ну, как друга. Черт, мне так жаль, правда! Я не знаю, что на меня нашло. - Я скажу тебе, что на тебя нашло, - Коллинз внезапно резко пододвинулся к нему. Дженсен невольно притих перед нависшим над ним Коллинзом. Да, в жизни Миша был далек от того кроткого ангела, которого он играл на экране. Не в силах вынести его тяжелый прямой взгляд, Дженсен как загипнотизированный уставился на чертов касов галстук, раскачивающийся перед его глазами туда-сюда. - Сначала ты меня едва не насилуешь на глазах всей съемочной группы, - от низкого голоса Коллинза спина Дженсена покрылась мурашками, - Потом усиленно избегаешь, шарахаясь от меня, как от прокаженного. А сейчас внезапно заваливаешься ко мне среди ночи и заявляешь, что все это было шуткой. И предлагаешь забыть! - Чего ты хочешь? – Эклз все еще боялся взглянуть в глаза другу. - Скажи мне, - потребовал Коллинз, тихо и властно, - Скажи мне правду, Дженс. - Да, я не играл, - Эклз сглотнул вязкий ком слюны, - Это так. И да, ты прав, я действительно возбудился тогда. Не знаю, почему. - Ты хочешь меня, - Коллинз не спрашивал. Дженсен промолчал. Ему хотелось, чтобы Миша перестал сверлить его взглядом, что бы он отодвинулся, что бы снова можно было спокойно вдохнуть. Решение зайти к нему сейчас определенно было худшей ошибкой вечера, если вообще не последних нескольких лет. Сколько раз за сегодня он еще ошибется? - Дженс, скажи мне, ты ведь хочешь меня, правда? – голос Миши вкрадчивый. Опасный. Эклз начал подозревать, что ему все-таки светит мордобой. В голову полезли совсем уж глупые мысли о том, как он завтра будет объяснять фингал под глазом и выбитые зубы. Миша продолжал ждать ответа. Дженсен собрал волю в кулак и кивнул. Что ж, он хотя бы будет честным до конца. - Хорошо, - внезапно согласился Миша и, наконец, отодвинулся, - Бери. Эклз удивленно вскинул на него глаза. Что еще за провокация? - Ну? – нетерпеливо повел головой Коллинз. Его взгляд был по-прежнему холоден, как вечные льды Арктики. - Миш, я не… - Ты же подтвердил, что хочешь меня, - Миша развел руки в стороны в приглашающем жесте, - Я согласен. Давай сделаем это. Неловкий смешок сорвался с губ Дженсена. - А, понял. Ты шутишь? - Как и ты. - Ты серьезно? – глаза Дженсена расширились. - Ты пьян? - Не настолько, насколько хотелось бы. Коллинз совсем не выглядел поддатым. Или сумасшедшим. И вообще, весь его вид выражал крайнюю серьезность намерений. Но… этого не может быть. Наверное, пьян все-таки Дженсен, поэтому не может раскусить тонкого троллинга друга. - Я, пожалуй, пойду, - Эклз резко поднялся. Моментально вскочил и Миша. - Нет, не пойдешь, - он чуть улыбнулся. Хищно. - Слушай, завтра мы уже посмеемся над этим… - Дженсен начал обходить диван, осторожно продвигаясь к двери. - Обязательно посмеемся, - согласился Миша, так же осторожно следуя за ним, будто хищник за добычей, - Завтра. А сегодня… Внезапно он сделал резкий шаг к Дженсену. Тот слегка замешкался, поэтому в следующую секунду оказался вжатым в стену. Миша так близко, его дыхание опаляет губы, заводит, сносит крышу… - А сегодня, - продолжил Коллинз едва слышно, - Мы все-таки трахнемся. Когда Миша впивается яростным поцелуем в его губы, Дженсен все еще не верит в происходящее. Наверное, он так надрался в баре, что все это ему видится в алкогольном бреду. Ну не может этого быть! Но чувства слишком реальны. Снова эти мягкие губы, это обжигающее дыхание, этот упругий язык. Будто бы они опять играют ту сцену, только на этот раз «ведет» Кастиэль. Даже тот же привкус виски, только на этот раз гораздо сильнее. Поцелуи Миши яростные, полные нетерпения и злости. Кажется, что он пытается пропихнуть язык прямо в глотку. Дженсен покоряется ему, оглушенный происходящим. Он возбужден. Что-то жесткое давит на его член, и внезапно до Эклза доходит, что это давит возбуждение самого Коллинза. От мысли о том, что у Миши тоже стоит, с губ Дженсена срывается невольный стон. Коллинз обрывает поцелуй и насмешливо смотрит ему в глаза. В его небесном взгляде больше нет холода. - Что, все еще хочешь уйти? – хрипло спрашивает он, продолжая, однако, удерживать Дженсена за плечи. - Как будто ты мне позволишь, - осторожно улыбается Эклз. - Тут ты прав, - соглашается Миша и вновь запечатывает его рот поцелуем, на этот раз более нежным и осторожным. Пальцы Коллинза начинают расстегивать на нем рубашку, и Дженсен уже готов кончить только от осознания того, что сейчас произойдет. Когда теплые ладони Миши скользнули под рубашку, оглаживая напрягшиеся мышцы живота, по телу Эклза прокатывается дрожь нетерпения. Лишь на мгновение оторвавшись от желанных губ, он снимает со своего «ангела» майку. Бендер летит на пол, туда же отправляется и рубашка Дженсена. И снова крышесносный поцелуй и смешивающееся дыхание. Телом к телу, кожей к коже. У Миши широкая грудь и подтянутый живот. Красивое, сильное, мужское тело. Так не похожее на тело Дэннил. Но Дженсен сейчас не вспоминает о жене. Он забыл обо всем на свете. Коллинз вжимает его в стену, скользит губами по подбородку, по скуле, обводит языком мочку уха. Чуть прикусывает. Дженсен закусывает губу, чтобы не застонать. Его собственные руки оглаживают мышцы грудной клетки Коллинза, спускаются по ребрам, ложатся на ремень джинсов. Миша чуть отстраняется. Глаза его потемнели, и их мрачная глубина манит Дженсена. Миша отходит назад, к кровати. Зачарованный Дженсен следует за ним. Коллинз, все так же не прерывая зрительного контакта, садится на постель. Расстегивает ремень, ширинку… Эклз смотрит ему в глаза, не в силах отвести взгляда. - Отсоси мне, - тихо говорит Коллинз, продолжая гипнотизировать взглядом своих темных глаз. Это не просьба. Приказ. Дженсен словно приходит в себя от сна. Встряхивает головой. Усмехается. Это похоже на шутку. Он не может серьезно требовать этого. - Дженс, - голос Миши вкрадчивый, - Я хочу, чтобы ты сделал это. Чувствуя, что будет за это ненавидеть себя остаток дней, Дженсен опускается перед Коллинзом на колени. Кладет руку ему на ширинку. Горячий твердый член чуть вздрагивает от его прикосновения. Дженсен слегка дрожит. Он никогда раньше не делал ничего подобного. Аккуратно он извлекает возбужденный орган. Большой. С рельефной веной, проходящей от основания к набухшей головке. На кончике уже блестит капля смазки. Дженсен облизывает губы. Все происходит как во сне. Он закрывает глаза и медленно берет в рот. Член немного пахнет мылом. Конечно же, арбузным. Дженсен старается взять его как можно глубже. Скользит губами по стволу. Вниз. Потом плавно вверх. Ласкает языком головку, продолжая двигать по стволу рукой. Касается кончиками пальцев напрягшейся мошонки. Коллинз кладет ладонь ему на голову. Оглаживает по волосам. Недвусмысленно надавливает, заставляя вновь взять глубоко. Дженсен подчиняется. Он не знает, насколько хорошо он справляется, но он старается. Иногда он вскидывает смущенный взгляд наверх, чтобы встретиться глазами со своим «ангелом». Миша смотрит на него внимательно. Серьезно. А потом глаза его закрываются, а с губ вместе с выдохом срывается низкий стон. Дженсен нашел на члене особенно чувствительное место. Каждый раз проводя ладонью по стволу, он чуть нажимает пальцами на основание. Миша слабо толкается бедрами. Как пятнадцатью минутами ранее он пытался пропихнуть ему в глотку язык, теперь он пытается то же самое проделать с членом. Дженсену трудно дышать, отчасти из-за члена во рту, отчасти из-за собственного возбуждения, которое становится все невыносимее. Эклз левой рукой пытается расстегнуть собственные брюки, чтобы хоть как-то облегчить мучения. Но тут Миша внезапно отстраняет его. Дыхание его стало тяжелым, сбившимся. Он наклоняется и целует его, благодарно обводя языком по чуть распухшим губам. Затем утягивает на кровать, избавляет от оставшейся одежды. Сам скидывает джинсы. Нависает над ним. Дженсен проводит рукой по напряженным бицепсам, по плечам, наконец, притягивает его к себе, обвив руками шею. Они снова целуются, медленно, невыносимо медленно и тягуче. Их члены соприкасаются, и от этого будто волна тока прошивает тело Дженсена. Каждый волосок на его теле встает дыбом. Он чувствует, как Миша обхватывает их члены ладонью. Чуть сжимает. И начинает двигать рукой. У Эклза перехватывает дыхание, он невольно толкается в ладонь. Коллинз усмехается его нетерпению, но ничего не говорит. Лишь впивается поцелуем-укусом ему в шею. А Дженсен ловит ртом воздух. На мгновение он представляет, что все это – сцена из «Сверхъестественного», что они на съемочной площадке, что на них смотрят режиссер, сценаристы, другие актеры. Свет софитов освещает их мнимое уединение. Камера безжалостно фиксирует каждое движение, каждый толчок, каждый срывающийся стон… И Дженсен кончает с хриплым стоном, выгибаясь под Коллинзом. Сперма размазывается между ними, щекотно стекая по животу на простыни. Эклз все еще покачивается на волнах наслаждения, когда Миша отпускает его и приподнимается над ним. Дженсен открывает глаза. - А ты не… - Мы еще даже не начали трахаться, - усмехается Коллинз. Он тянется к прикроватной тумбочке, на которой лежит презерватив, заботливо предоставленный гостиницей (сеть гостиниц «Хэвенс дэйс»: всегда думаем о своих постояльцах!). Дженсен наблюдает за ним. При мысли о том, что Миша собирается отыметь его в прямом смысле слова, его член вновь наполняется силой. Черт, так быстро он не возбуждался уже с колледжа! Но все же было страшно. Ведь это, наверняка, больно. Миша наклоняется к нему и успокаивающе целует. - Все будет хорошо, - шепчет Коллинз в его губы. - Ты ведь делал это раньше? – вопрос вырывается сам собой. - Если ты про секс с парнем, то нет. Если про анальный секс – да. Расслабься, все будет хорошо, - повторяет Миша, а его ладонь оглаживает внешнюю сторону бедра Дженсена. - Если что, ты всегда сможешь исцелить меня, да? – нервно шутит Эклз. Миша усмехается. - Конечно. Дин. Он смочил слюной два пальца и приставил их ко входу. Дженсен невольно напрягается. - Расслабься. Все хорошо, - Миша смотрит ему в глаза, с терпением и нежностью, - Я не причиню тебе боль. Указательный палец скользнул внутрь. Моментально нахлынула паника. Что он здесь делает? Что ОНИ здесь делают?! Черт, черт, черт, он должен быть в своем номере, на вечеринке внизу, на самолете лететь в штаты к жене, но только не здесь, не в одной постели с Коллинзом! - Пожалуйста, расслабься, - просит Миша и целует его в уголок губ. Дженсен закрывает глаза. Слушает, как Коллинз что-то шепчет ему на ухо. Низкий голос его «ангела» успокаивает, утешает. Эклз расслабляется. К первому пальцу добавляется второй. А потом Миша задевает какую-то точку внутри, отчего сознание Дженсена будто прошивает молния. Он резко распахивает глаза, тихо вскрикивая. - Дженс? – Коллинз замирает. - Возьми меня, - шепчет Дженсен, и тут же прикусывает себе язык. Но слова уже произнесены. Миша молча извлекает пальцы. Пустота. Коллинз рвет упаковку презерватива. Дженсен пытается выровнять дыхание. Вспышка сладостного напряжения почти погасла в его сознании, и теперь ему не терпится вновь ощутить то новое сильное чувство. Коллинз подкладывает под него подушку. Дженсен послушно раздвигает ноги. Он чувствует себя дешевой шлюхой. Но для Миши он хочет быть шлюхой, хочет отдаться ему. Коллинз входит в него. Неожиданно, резко и до упора. Дженсен вновь вскрикивает, но на этот раз от боли. Смазки на презервативе слишком мало, член буквально разрывает его изнутри. Миша замирает, давая Эклзу перевести дух, но его член предательски вздрагивает внутри, сжатый напрягшимся Дженсеном. Глаза Эклза блестят. Он раздраженно смаргивает слезы. Усмехается. - Черт, - его голос дрожит, - Ты обещал, что будет не больно. - И не больно, - Миша чуть улыбается, - Совсем не больно. Да? - Да, - выдыхает Дженсен и улыбается в ответ. И боль действительно отступает. Эклз расслабляется, и Коллинз начинает медленно двигаться. Назад. Потом плавно вперед. Он склоняется к Дженсену, целует его в губы, в шею, в плечи. Движения его ускоряются, боли больше нет. Эклз чуть выгибается в пояснице, и член Коллинза начинает долбиться в простату. В мозгу вновь вспышки сильного наслаждения, и Дженсен начинает тихо постанывать, настолько это сильные ощущения. Возбуждение за несколько секунд достигает пика. Балансируя на грани оргазма, Дженсен вцепляется в плечи Коллинзу. Тот впивается в его губы жадным поцелуем. - Дженс… - выдыхает он, с силой последний раз толкнувшись в него. Его тело содрогается от мощного оргазма, в разы сильнее предыдущего. Такого он никогда не испытывал ни с Дэннил, ни с какой-либо другой девушкой. Это был запретный, темный, неправильный оргазм. Настолько сокрушающий, что казалось, вот-вот остановится сердце, не вынеся этого сладостного удовольствия. И лишь одно имя осталось в сознании, лишь оно одно имело смысл. - Миша… Коллинз вновь накрыл его губы своими. Мягкий, успокаивающий поцелуй. Они сделали это. Они на самом деле сделали это. Миша сполз с него и лег на спину рядом. Они лежали плечом к плечу. Тишину нарушало лишь их тяжелое дыхание и бормотание ящика в углу. Игра закончилась победой «Ред Сокс», и теперь в какой-то студии обсуждали прошедший матч. Коллинз опустил руку с кровати, зашуршал дорожной сумкой. Извлек пачку сигарет, распечатал и сунул одну в зубы. Протянул пачку Дженсену. - Я думал, ты не куришь, - Эклз тоже достал одну сигарету. - Я и не курю, - Коллинз взял с тумбочки гостиничные спички. Чиркнул одной, подпалил кончик своей сигареты. Затянулся. Выпустил тонкую струйку дыма. Дал прикурить Дженсену. - А я думал, что ты бросил, - сказал он, глядя, как затягивается Эклз. - Ну раз такое дело… Дженсен вытащил из-под себя подушку и сунул под голову. Они молча курили и выпускали дым вверх, который медленно рассеивался под матовым потолком номера. В коридоре послышались громкие голоса и смех. Дженсен напрягся. Люди прошли мимо, голоса плавно стихли. - Что мы теперь будем делать? – спросил он, поворачивая голову к Коллинзу. Он ожидал, что Миша отшутится, или предложит действительно дельную мысль. Но Коллинз молчал, медленно затягиваясь и выпуская дым через нос. - Не знаю, - наконец произнес он. Дженсен вздохнул. - Ты жалеешь об этом? – спросил он, внутренне напрягаясь. Миша повернулся к нему. Глаза его мягко светились в темноте. - Об этом надо спрашивать спустя какое-то время. - Почему? Коллинз улыбнулся. - Потому что сейчас мне кажется, что это лучшее, что произошло со мной за последние пару лет. Дженсен почувствовал, как его собственные губы расползлись в счастливой улыбке.