Больше, чем игра

- Дженс. Эклз чуть нахмурился, но веки не разлепил. - Дженс, проснись. Знакомый голос. Миша. Миша?! Дженсен резко распахнул глаза и увидел перед собой обнаженного Коллинза. Сердце пропустило удар, а затем устремилось галопом. Воспоминания о прошедшей ночи приливной волной накрыли с головой. - Ты вроде билет взял на утро. Тебе надо в аэропорт, - тихо сказал Миша. Его глаза в предрассветном сумраке казались почти черными и очень печальными. - Я… - голос Эклза был хриплым ото сна и чуть дрожал. Он откашлялся, - У меня самолет в восемь. - Тогда уже сейчас надо выходить, - Миша выглядел уставшим, будто не спал всю ночь. - Я не хочу, - шепотом сообщил Дженсен, - Я хочу остаться… Он хотел добавить «С тобой», но эти слова оказалось не так-то просто произнести. Слабая улыбка появилась на губах Коллинза, будто он догадался, что так силится произнести Дженсен. - Ты должен лететь. Все знают, что ты взял билет на утро. А так придется объяснять, почему остался. К тому же тебя наверняка будет встречать Дэннил. Имя жены неприятно резануло слух, Дженс моментально напрягся и почувствовал обиду на друга, будто тот нарушил какое-то негласное правило. Эклз рывком сел на кровати, низ спины тут же отозвался недвусмысленной болью. - Который час? – поморщившись, спросил он. Миша потянулся за телефоном, что лежал на прикроватной тумбочке. Дженсен невольно залюбовался изгибом сильного мужского тела. - Шесть доходит, - сообщил Коллинз. Эклз кивнул. Ужасно хотелось что-то сказать, что-нибудь насчет вчерашнего, но мысли путались в голове. Теперь все казалось таким неоднозначным и сложным. Как вести себя? Что говорить? Как жить после этого?.. - Я, - Дженс кашлянул, - Пойду тогда. - Угу. Эклз поднялся с кровати. Принялся собирать разбросанные по полу вещи и одеваться. Миша молча следил за ним с кровати. Дженсен чувствовал его напряженный взгляд спиной, пока натягивал брюки и застегивал мятую рубашку. Потянувшись за собственным галстуком, он наткнулся взглядом на презерватив, который жалким комочком лежал у ножки кровати. Краска залила лицо Дженсена, но он лишь упрямо сжал губы, поднял галстук и выпрямился. - Давай, что ли. Пока, - бросил он Мише. - Пока. Нельзя, нельзя сейчас уходить! Надо все прояснить сразу, надо поговорить, обсудить все! Надо остаться… Дженсен взялся за ручку двери, в глубине души умоляя Коллинза окликнуть его, остановить, вернуть… Но Миша молчал. Разозлившись на него и на себя, Дженсен толкнул дверь и вышел в дышащий утренней свежестью пустой коридор. Не обернувшись, закрыл за собой дверь. Пара шагов, и вот дверь его номера. Зайдя внутрь, Дженсен чуть не упал через сваленные у порога сумки. Злобно пнув ни в чем не повинный чемодан, Эклз сразу направился в душ, где долго стоял под обжигающе-горячими струями, то и дела морщась от непреходящей боли в пятой точке. Затем он, кое-как скомкав, засунул брюки, пиджак и рубашку в чемодан, а сам оделся в любимые джинсы и майку. Причесался у зеркала. С ужасом заметил засос на ключице. Переоделся в другую майку, с более высоким горлом, чтобы скрыть следы бурной ночи. Сделал глубокий вдох. Выдох. И направился на выход. Открыв дверь, он нос к носу столкнулся с Джаредом, который уже заносил руку, чтобы постучать. - О, Дженс, ты уже готов? – с облегчением заметил Падалеки, - А я звоню-звоню тебе все утро, а ты не отвечаешь! Я уж боялся, что ты рейс пропустишь. Дженсен невольно расплылся в улыбке. Так мило, что «брат» переживал за него, даже встал в такую рань, чтобы проводить. - Телефон что-то через раз срабатывает, - соврал Эклз, чувствуя стыд перед другом за ложь. - Ну да, - широко улыбнулся Джаред, - Такси уже вызвал? - Сейчас вызову. Они спустились на рецепшн. Дженсен сдал ключи. Все это время Падалеки увлеченно рассказывал про вчерашнюю вечеринку, которая длилась чуть ли не до утра. «Мы Боба Сингера заставили петь в караоке!» - с хохотом делился Джаред. Эклз кивал и улыбался, но мыслями был далеко. Он представлял, как Миша сейчас не спит в пустом номере, а лежит на смятых простынях, затягиваясь дорогими сигаретами, выпуская тяжелый сизый дым в потолок, и думает о нем. - Жаль, что ты так рано улетаешь, - с сожалением произнес Джаред, помогая ему с чемоданами спуститься с крыльца гостиницы, - А то остался бы, вылетел бы послезавтра со всеми… - Мне нужно в Штаты, - только и ответил Эклз. А зачем нужно? Не здесь ли его место? Но так надо. Дэннил уже, наверное, собирается встречать его в аэропорту: пара часов - и он будет дома. - Не забудь про европейские конвенции. До встречи через две недели! - Джаред проводил его до самого такси, - Приятного отдыха! - И тебе не болеть, - махнул рукой Дженсен и сел в машину. Форд, шурша по гравию, выехал с парковки гостиницы. Всю дорогу до аэропорта сердце Эклза буквально рвалось на части. «Это лучшее, что произошло со мной за последнюю пару лет», - шелестел в голове знакомый голос. Дженсен и не замечал, что на его губах играет робкая улыбка. Впервые за многие годы он почувствовал, что влюблен. Полет на родину занял полтора часа, но Дженсен умудрился-таки вздремнуть. Когда самолет начал заходить на посадку, Эклз принялся лихорадочно соображать, как вести себя с Дэннил теперь. Он, конечно, хороший актер, но сможет ли он скрыть истинные эмоции, переполняющие его сердце? И стоит ли скрывать?.. Дэннил ждала его у терминала. На ней было легкое воздушное платье, а в волосы была вплетена лента. Она выглядела юной и хрупкой, и у Дженсена защемило сердце. Он понял, что любит жену, что не сможет разбить ей сердце. Но в то же время сильное чувство к своему экранному ангелу буквально сводило его с ума… - С возвращением, милый! – Дэнни тут же кинулась к нему на шею. Легкий цветочный флер ее духов тут же вскружил голову Эклзу, заставляя сердце биться чаще. - Привет, - он улыбнулся ей, улыбнулся искренне, зарываясь носом в густые волосы, еще пахнущие шампунем. Дэннил вся лучилась от радости. - Самолет задержался на десять минут. Я ужасно волновалась! - Все в порядке. Ты на машине? Я очень устал… - Конечно, пойдем скорее, дома хоть выспишься! - она потянула его к выходу. По дороге домой Дэннил все выспрашивала его о съемках, о друзьях-актерах, о планах на следующий сезон. Дженсен осторожно отвечал ей, со страхом ожидая вопросов о Мише или о дестиэле. Но эта тема, похоже, не особо волновала супругу, а о Коллинзе она спросила лишь вскользь. Дома его ждал легкий завтрак, после которого Дженсен отправился «высыпаться». Он проспал почти до вечера, мучимый тревожными снами. Проснувшись, он обнаружил рядом жену. В тонких очках она читала какой-то дамский роман. - Милый, ты проснулся? – она отложила книгу и мягко улыбнулась, - Что-то ты совсем заработался… - Да? – Дженсен зевнул и встряхнул все еще тяжелой после сна головой. - Звал во сне Каса, - она хихикнула, а Эклза прошиб холодный пот. - Как, кстати, прошла та «супер-сложная сцена»? Все получилось? - Да, - деревянным голосом ответил Дженсен. - И как, не надумал променять меня на Мишу? – веселилась жена, не замечая, что режет по живому. Эклз не нашелся, что ответить, и вместо этого подмял хохочущую Дэннил под себя. Она с радостью отдалась ему, истосковавшись по мужским ласкам, а Дженсен старался быть страстным, горячим, голодным до секса. Он играл роль хорошего мужа, с рвением исполняющего супружеский долг. И первый раз за все время, кончая, он не смотрел в глаза своей жене. * * * Потянулись долгие дни отпуска. Они с Дэннил больше не заговаривали ни о Мише, ни о той «супер-сложной сцене». Единственный раз был, когда они смотрели последнюю серию сезона по телевизору: жена шутливо толкнула его в бок и заметила, что игра «выглядела довольно реалистично даже для Дженсена». Эклз промолчал, криво улыбнувшись. Внутренности скрутило в узел, когда под похотливенькую мелодию экранный «Дин» вжал своего ангела в стену, припечатав поцелуем. Страсть действительно зашкаливала, и Дженсен почувствовал, как кровь приливает к щекам от воспоминаний о съемках, о мягких губах и приглушенном стоне. А потом – эта ночь в номере, и он отдался Коллинзу, отдался весь, и телом, и душой… - Я в туалет, - он резко вскочил с дивана и, игнорируя вопросительный взгляд жены, ринулся в ванную. Там он долго стоял, опираясь руками о раковину, и думал, думал… * * * День начала конвенций все приближался, а Дженсен так и не выработал для себя стратегию поведения. Дэннил пребывала в счастливом неведении, днем гуляя с мужем по городу и перекусывая в летних кафе, а по ночам предаваясь любовным утехам, которые Дженсен исполнял с каким-то жертвенным рвением. Засос на шее прошел, но, что странно, Дэннил ни разу про него не спросила. Может, подумала, что это укус насекомого. Ревность не свойственна была миссис Эклз, но от этого ее спокойствия Дженсен чувствовал себя еще паршивее. Он понимал, что любит Дэнни, что все еще хочет быть с ней, хочет, чтобы она была счастлива. С Дэннил было спокойно и легко, с ней было правильно. Но Миша… С Мишей было совсем не спокойно. И уж точно не правильно. Но Дженсен не мог прекратить думать о нем. Сердце его билось чаще, когда на улице он видел мужчину в плаще или натыкался взглядом на изображение ангела (даже если это был всего лишь пошло-пухлый амур). Он боялся засыпать рядом с женой, потому что во снах его преследовали печальные голубые глаза, полные усталости и любви, Дженсен боялся, что снова будет звать во сне Мишу. На европейскую конвенцию Эклз собирался с тяжелым сердцем. Даже Дэннил, казалось, начала о чем-то догадываться: она стала непривычно тиха и молчалива. Провожая мужа на самолет, она чмокнула его в щеку. - Все будет хорошо? – немного по-детски спросила она, и Дженсен увидел в ее красивых глазах страх. - Ну разумеется, - он поцеловал ее в ответ в макушку и улыбнулся, - Я позвоню, как долечу. Дэннил не улыбнулась в ответ. Она нервно сжимала ручки своей сумки и все силилась что-то сказать. Но не говорила. Пора было улетать, и Дженсен, махнув на прощание рукой, прошел через терминал. Он ненавидел себя, ненавидел за то, что врал жене, что заставлял ее переживать, что вновь оставлял ее, пусть и на пятнадцать дней. Зато потом – точно все! Впереди – море, острова, белый песок, только они вдвоем. Долгожданный, желанный отдых на Карибах! Дэннил так давно мечтала об этом… Дженсен обернулся. Дэннил все стояла на том же месте. Мимо сновали люди, то и дело задевая ее плечами и тяжелыми сумками. Но она упрямо оставалась на месте и смотрела ему вслед. Эклз поднял руку и помахал ей. Она вскинула руку в прощальном жесте, но потом ладонь ее быстро скользнула по щеке, будто она утерла слезу. Чертов Коллинз! Дженсен выругался про себя. Ну за что, за что им все это?.. Садясь на свое место на борту и в пол-уха слушая инструктаж по технике безопасности, Эклз решил для себя, что тот раз в отеле был первым и последним для них с Мишей. Слишком это неправильно, нехорошо. Он очень любил Дэннил и не хотел предавать ее. А значит надо отказаться от Коллинза. Только почему на душе так гадко? * * * Снова чужая страна, незнакомый отель, холодный номер. Дженсен уже пересекся со всеми, кто прилетел на конвенцию. Не было только Миши. Когда до начала оставалось каких-то сорок минут, он не выдержал и подошел к Джареду. - Слушай, а где Миша? – спросил он, стараясь не выдать волнения в голосе. - А ты не знаешь? – вскинул брови Падалеки, - Он не приедет. У него бракоразводный процесс в самом разгаре, так что ему дали «отгул». Не приедет. Дженсен почувствовал, как буквально все теряет смысл. - А вы все не разговариваете? – спросил Джаред, внимательно приглядываясь к другу. Дженсен промолчал. - Я-то с ним созванивался, спрашивал, как у него дела, - продолжил Падалеки, - Он и сказал, что отпросился у продюсеров. Форс-мажор и все такое… На конвенции официально об этом объявят. Многие расстроятся, конечно: тут немало фанаток приехали исключительно ради него. Но что ж поделаешь… Дженсен кивнул, а про себя подумал: почему он сам до сих пор не позвонил Мише? Боялся услышать его голос? Или боялся того, что Миша ему скажет? Началась конвенция. Как и ожидал Дженсен, большинство вопросов, адресованных ему, касались открытого признания дестиэля в сериале: «Покажут ли еще поцелуи?», «А что-нибудь погорячее?», «Кас и Дин теперь открыто вместе будут?», «Они будут счастливы, или сценаристы подложат героям какую-нибудь свинью?»… Дженсен терпеливо отвечал на вопросы, стараясь держаться в рамках, установленных продюсерами. Он даже пытался отшучиваться, но у него это никогда не выходило так хорошо, как у Миши. А фанаты все спрашивали и спрашивали. Они напоминали Эклзу стаю стервятников, кружащих над ним, мечтающих полакомиться его израненным сердцем. Вопросы становились все более личными: «Трудно ли было сыграть ту сцену?», «Сразу ли они согласились?», «А репетировали ли они поцелуй, потому что вышло довольно реалистично?»… Дженсен почувствовал острую потребность выпить. Он уже начал сбиваться. Он не сомневался, что со стороны прекрасно видно, что ему уже надоело обо всем этом говорить, но бесконечная очередь, выстроившаяся к микрофону, не вселяла надежду. - Дженсен, - очередь дошла до полненькой девочки лет шестнадцати, - Мы все ужасно расстроены известием о том, что Миша разводится с женой. Зал возбужденно загудел, и Дженсен увидел на лицах многих фанаток злорадные ухмылки. Чувство отвращения поднялось в его груди, а девушка у микрофона невозмутимо продолжила: - Как ты считаешь, связан ли развод с вашими экранными отношениями? Это было уже ни в какие ворота! - Очень странный и глупый вопрос, - Дженсен почувствовал, как голос его задрожал от гнева, хотя на губах продолжала играть улыбка, грозившая перейти в оскал, - То, что произошло в семье Коллинза – дело глубоко личного и интимного характера. А то, что происходит на экране – всего лишь постановка и игра. Может, вы не вполне понимаете, но это – наша работа. Кто-то разгружает вагоны, кто-то учит детей в школе, кто-то делает операции на открытом сердце, а мы вот играем то, что нам написали в сценарии. Личная жизнь и служебная никогда и ни у кого не пересекаются, а если бы такое и произошло… грош цена тогда такому работнику, где бы он ни работал! - Э, спасибо, - девушка ошарашено отступила от микрофона. - Эй, скучали по мне? – неожиданно на сцену выскочил сияющий Джаред. Дженсен чуть нахмурился – панель Падалеки должна была начаться только минут через пятнадцать-двадцать. Зал восторженно загудел, раздались аплодисменты. - Сказали, на сегодня с тебя хватит, - прикрыв микрофон рукой, шепнул ему Джаред. Эклз округлил глаза, Падалеки лишь пожал плечами. У Дженсена не осталось нервов даже на какую-нибудь прощальную шутку, поэтому он просто помахал залу, послал воздушный поцелуй, крикнул «Я люблю вас!» и ушел со сцены. За кулисами на него тут же налетел Сингер. - Да что на тебя нашло? – мужчина всплеснул руками. - Но дурацкий же вопрос! – принялся оправдываться Дженсен, - Почему мы не устроили отбор вопросов, как делали в прошлый раз? - Ты слишком грубо ответил, жди теперь очередных гневных откликов в Интернете и фотографий заплаканных школьниц, обиженных «злюкой-Дженсеном»! - А что я должен был ответить? - Ничего! Мы уже говорили: вопрос не о тебе или о твоем персонаже – смело игнорируй! Так и говори, мол, не берусь отвечать за Мишу, и вообще, чья это панель, моя или его! - Да, прости, - Дженсен потер лоб. - Ладно, чего уж теперь. Иди, отдыхай, и чтобы больше таких проколов не было. Эклз серьезно кивнул. Как только Сингер оставил его, Дженсен тут же достал из кармана телефон. Он должен немедленно позвонить Коллинзу, иначе это доканает его! Нырнув в какой-то полутемный пустой коридор для персонала, Дженсен набрал заветный номер, по которому не звонил уже очень давно. Долгие гудки. Эклз весь извелся, пока Миша взял трубку. - Да? - Привет, это я, - Дженсен невольно улыбнулся, услышав знакомый голос, - Ты там как? - Терпимо, - голос Миши звучал сухо, - Ты чего хотел? - Ну… Ты не приехал, мне сказали, что ты там разводишься и все никак не разведешься, - неловко пошутил Дженсен, чувствуя, как взмокла ладонь, держащая мобильник. - Мне сейчас не очень удобно говорить, - в голосе Миши послышали нотки раздражения. - Постой, я хотел… хотел кое-что спросить, - Дженсен направился вглубь коридора, дальше от людских голосов и шума. - Ну? - Тогда, в отеле… - Это не телефонный разговор. - Погоди, скажи только… - Пока, Дженс. - Миш! Гудки. Эклз отнял телефон от уха и удивленно уставился на загоревшийся экран. Коллинз что, бросил трубку? Только сейчас Дженсен начал осознавать, насколько холодно и даже резко говорил с ним Миша. Или это он просто нервничает от развода? В любом случае, Эклзу было паршиво и больно на душе. Он как зачарованный стоял и смотрел на телефон, хотя тот уже перешел в спящий режим. В глазах подозрительно закололо, от обиды горло будто сжала раскаленная рука. Внезапно телефон, словно отреагировав на сверлящий взгляд хозяина, вновь зажегся. Звонила Дэннил. Дженсен чуть нахмурился. Нажал «Ответить». - Привет, – голос жены странно дрожал, будто она сдерживала рыдания. - Привет, - севшим голосом ответил ей Дженсен, внутренне готовясь к любому удару судьбы. - Прости, если отвлекаю тебя, - она всхлипнула. - Что-то случилось? - Я… Я не могла ждать твоего возвращения… В общем, я была у врача. Она замолчала, и на линии повисла тревожная тишина. Сотня мыслей пронеслась в голове Дженсена. Кто-то заболел? Дэнни заболела? Это кара для него, за то, что было тогда в номере Коллинза? Что с Дэннил? Опухоль? Рак? Слезы все-таки потекли по щекам Дженсена. - Что, милая? – хрипло спросил он, не в силах выдержать больше эту пытку неведением. - Я… мы беременны! – она нервно то ли рассмеялась, то ли расплакалась, - У нас будет малыш! Дженсен почувствовал, как у него подкосились ноги.