Ты должен жить.

4. Заперев за собой дверь, Антон медленно прошёл в свою квартиру и огляделся. Парень устало упал в кресло и потер глаза, стараясь привести себя в чувство. Что только что произошло в больнице? Никогда раньше еще не мерещились голоса, и сейчас ему действительно казалось, что он сошёл с ума. Шастун раздражено пнул тумбочку и чуть слышно ойкнул, почувствовав резкую боль в ноге. Еще большим раздражением послужило то, что тумбочка абсолютно не сдвинулась с места — как будто его жертва ногой была напрасной! Парень подскочил с кресла, твердо вознамерившись победить наглую мебель, но умудрился зацепиться кофтой за ручку кресла. — Никогда бы не подумал, что ты такой неуклюжий… Антон застыл в том положении, в котором был — полусогнувшийся и пытающийся отцепить рукав от деревянной ручки. Страх накатывал на парня волнами, когда он медленно обернулся и осмотрел свою маленькую комнату. — Кто здесь? — голос дрожал, как бы Шастун не пытался это скрыть. Одно дело, когда перед тобой противник из плоти и крови — и совсем другое, когда враг невидим, и, возможно, неосязаем… — Ты до сих пор не догадался? Господи, а ведь я считал тебя умным!.. Как ты только смеешь так бессердечно разбивать мои иллюзии по поводу тебя! Антон осторожно оглядывал помещение, медленно продвигаясь к стене — если он не видит врага, то стоит хотя бы закрыть спину от огня; эта позиция также позволит ему не подпустить незнакомца ближе к себе. По поводу «незнакомца» у парня уже возникли сомнения — голос был ему знаком; насмешливо-трагичные интонации, с которыми он говорил, вызывали раздражение, давно забытое сознанием, но запомнившееся подсознанию. — Просто назовись, — недовольно проговорил Антон, навострив уши: может, хоть так поймет, где находится незваный невидимка? — А ты поверишь? — неизвестный явно забавлялся; Шастун схватил какую-то книгу и швырнул в сторону. Сердце бешено заколотилось. Комната погрузилась в прежнюю тишину, и Антон несколько минут неотрывно смотрел на ту самую книгу. — И чего ты этим добился? — ставший всего за несколько минут ненавистным голос раздался снова, заставив Шастуна разозлено зарычать. Парень вновь вскинул руку, готовясь швырнуть ещё что-то — теперь уже в стену, где, по его расчетам, стоял невидимка — но неожиданный панический крик неизвестного все же заставил его предотвратить безумные действия. — Слушай, Антон, если это тебя успокоит, то ты в меня попал, попал! Я поражаюсь твоему орлиному зрению — ты смог увидеть бесплотного меня, просто потрясающе! А теперь опусти светильник. — Ты знаешь мое имя? — парень опустил руку, отчаянно пытаясь понять, где же он слышал этот голос. Такие знакомые интонации — даже имя у него крутилось на языке, но мысль, содержащая нужную информацию, издевалась над ним, абсолютно не даваясь. — Еще бы я твое имя не знал… — протяжно вздохнул неизвестный, очевидно, вновь перемещаясь к дивану – Антон внимательно всмотрелся в пространство, но так и не заметил малейших признаков очертаний человека. — Да и ты мое имя прекрасно знаешь. — Так ты мне его скажешь или нет? — Шастун вспылил, и его голос сорвался на крик. Невидимка некоторое время молчал — видимо, давал взбешенному парню время на успокоение. — Арсений Попов. — Арс?.. — Антон произнес это высоким, удивленным тоном. Точно, это голос Попова!.. В мозге начала происходить революция, которая сметала прежние знания о призраках, а сердце больно сжало — парень медленно осел на пол, расширенными глазами уставившись в одну точку. — Что с тобой, Антон? — взволнованный голос прозвучал рядом, и парень моргнул – с ресниц упало несколько слезинок. Невидимый парень судорожно выдохнул. — Нет, нет, ты чего?! — Если я тебя слышу, но сам ты в больнице… в тяжелом состоянии… — слова давались с трудом, но Антон все же говорил, сдерживая всхлипы. — Ты… получается, что ты… — Я не призрак! И я все еще живой! Ну, частично живой, но это упустим… — Но… как же? — Шастун шмыгнул носом и нахмурился, пытаясь понять, что же, чёрт его подери, здесь происходит. — Почему тогда я тебя слышу здесь, бестелесного?! — Ты не можешь утверждать, что я бестелесный! — голос Попова прозвучал оскорблено, и парень надменно приподнял брови. — Просто меня почему-то никто не видит — сам я отлично вижу себя. — Ты где сейчас стоишь? — неожиданно поинтересовался Антон, и Арсений явно опешил от резкой смены темы разговора. Парню пришлось ждать ответа долго — зато, когда Попов решился ответить, голос прозвучал прямо перед его лицом. Казалось даже, что он почувствовал его теплое дыхание… — Прямо перед тобой. Антон осторожно вытянул руку, пытаясь нащупать невидимого Арсения, но та хватала лишь воздух. Воздух, необходимый для жизни и столь ненавистный им в данный момент. Невидимый мужчина молчал, видимо, наблюдая за действиями парня. Шастун резко застыл, продолжая держать руку поднятой; на его лице появилось сочувствие к Попову. Он даже и представить не мог, что Арсений чувствовал все это время — никем не видимый и никем не слышимый, вынужденный наблюдать за тем, как сам медленно умирает и как страдают его друзья… — Шаст, мне, конечно, это не приносит никакого вреда, но как-то все равно неприятно от того, что твоя рука пронзает мой нос…