***
Синхронно с только что прозвеневшим звонком, в аудиторию, чуть не выбивая дверь с ноги, влетела троица запыхавшихся, взлохмаченных и плотных студентов. — Успели! Вы не имеете право ставить нам «опоздание»! При звонке мы уже были в классе! — победно возопил Кристоф. — Поздравляю вас! — саркастично отозвалась учительница, садясь за свой стол, — А теперь попрошу вас не нарушать правила и сесть на места. — Да, уф, сейчас, — согнувшись в три погибели в попытке отдышаться проговорил Пауль. У него в глазах вдруг потемнело, как бывает, если просидеть длительное время, опустив голову, и резко встать. Из-за частоты подобных случаев, Пауль не придал этому особого значения. Однако, как только дымка ушла, по ушам ударил шум оживлённого техникума. Несмотря на то, что звонок на урок уже прозвенел, шума было больше, чем на перемене. Когда морок спал, Ландерс не сразу почувствовал, что щёку что-то холодит, а сам он инстинктивно принимает вертикальное положение. Сейчас он совершенно не контролировал своё тело, будто бы находился во сне. Вдруг он почувствовал, как к его носу приставил вату с чем-то едко пахнущим. Всё так же, не отдавая себе отчёт о своих действиях, он начал активно отпихивать предмет и руки, держащие его. Гул, окружающий ничего не понимающего, начинающего паниковать Пауля, нарастал, превращаясь в огромную океанскую волну, которая вот-вот поглотит его. Ландерс почувствовал, как по его лбу начала стекать тонкая струйка, которую тут же стерли. Сквозь гул стал различим знакомый с детства голос Кристиана, спрашивающий что-то о его состоянии. — Да, я нормально, — пробубнил себе под нос Пауль, слегка покачиваясь. Слова брали пересохшую глотку и отдавались эхом в, словно сжавшуюся, черепную коробку, вызывая дикую боль дребезжащих, будто стёкла, костей. Тело пробивал жуткий озноб. Пауль не понимал, за что держаться — голову или тело. По верхней губе начала стекать тёплая струйка крови. Вдруг, все ощущения вновь вернулись в норму, и Пауль обнаружил себя лежащим на твёрдой кушетке. Открыв глаза и осмотревшись по сторонам, он узнал в комнате, где лежал, медицинский кабинет своего техникума. Он бывал тут уже пару раз, когда его тошнило или кружилась голова. — Фрау Эндер! Поль очнулся! -послышался негромкий крик одногруппника из-за прикрывшейся двери. «Эндер — добрая тётка. Подфартило, а то могла попасться и та стервозная шмара. Уже не помню, как зовут» — размышлял Пауль, пока ждал медсестру. — Уже иду! — входя в комнату и держа в руках коробку с чем-то, сказала миловидная женщина, низкого роста, в тоненьких очках, прячущими маленькие коричневые глазки, с пушистыми, выгоревшими, желтыми кудрями и в длинном по колено медицинском халате, — Ох, Пауль, кнопочка моя! Сколько же раз тебе нужно бубнить о том, что нельзя тебе перенагружать себя. И физически, и морально. — Но я особо ничего не делал! А на физкультуре мне без справки никто блатов не даст! — спокойно лежа на кушетке, убеждал Пауль, — Да я даже не знаю, что со мной! В поликлинике мне говорят, что я абсолютно здоров! — Ну-ну! Не волнуйся, мы вызвали скорую. При таких событиях тебе не посмеют сказать, что ты здоров! — успокоила его фрау, уже по привычке подавая чашку чая и сушки. — А что со мной случилось? Я так толком и не понял. Сначала всё нормально было, потом темно, потом снова всё нормально, потом ужасно, а теперь как всегда! — развёл руками он. — Ты упал в обморок, разбил об косяк двери лоб. От давления у тебя ещё пошла кровь из носа. — Оу, — опустил взгляд в чашку Поль. Протянув руку к затылку, он и впрямь нащупал бинтовую повязку, а проведя вдоль неё пальцами, наткнулся на шишку, где похоже была ранка. Прошипев, он убрал руку в карман и принялся молча пить чай, закусывая сушками.***
Небо, как обычно, заволоченное серыми тучами, пропускающими лишь самые упёртые, как оплодотворивший матку сперматозоид, лучи солнца, растапливающие только образовавшийся гололед, из-за чего прохожие почти тонули, а проезжающие мимо машины черпали дном воду и поэтому были похожи на корабли. Со стороны светофора изредка раздавались сигналы машин, люди беседовали друг с другом, а слишком недовольные костерили всё, на чем свет стоит. Иногда из ворот находившейся неподалёку больницы с визгом сирен выскакивали машины «скорой помощи» или реанимации. Вдалеке, со стороны квартала частных домов доносился едва различимый крик петухов и лай собак. Двумя словами — город жил. На дворе школы было тихо, из классов доносился голос учителей, диктующих домашнее задание или последний вопрос теста, в актовом зале проводилась репетиция какого-то предстоящего концерта. Спортивный зал и раздевалки пустовали, а вот узкий коридор, по бокам обставленный лавочками и обвешанный никому не интересными картинами и стендами держал в себе толпу громко переговаривающихся ребят, краем уха смотрящих на часы, одним глазом прислушивающихся к двум железным полушариям с небольшим молоточком между ними, и в уме отсчитывающих последние секунды до звонка. За расстёгнутые пальто и куртки цеплялись чьи-то ремешки от мешков со сменкой, за торчащие из-под съехавшей на бок шапки волосы постоянно цеплялись девчачьи серёжки, браслетики, колечки… Гул разговоров заглушил пронзительный железный звон, и вся толпа напролом двинулась к на ладан дышащим дверям, массой своей открывая их и с громким воплем выбегая на улицу. В коридорах засуетились дети разных возрастов: кто-то обиженно понурив голову разглядывал листок с неудовлетворительной оценкой, кто-то нёсся сломя голову в раздевалку. — Ох, вот это месилово! — радостно прокричал Тилль, воодушевлённо прорываясь сквозь толпу. За ним гуськом шли высокий Оливер, в голову которого постоянно прилетали чужие вещи, и Рихард. — По домам или гулять? — спросил Оливер. — Я хотел ещё к Ингрет зайти. Можем все вместе, мы вроде подружились, — предложил Тилль, выбравшись за ворота школы. — Мне придётся обратно к тем ребятам переться — не хочу люлей за сменку получать, — отозвался Круспе, прикуривая сигарету. — Так пойдёмте все вместе! И мы волноваться не будем, и тебя там не изнасилуют!