Сказка о Плохой Черепахе

      Смолисто-черная ночь. Глухая, тихая. Пахнущая пряно и тепло скошенной травой, влажной землей и, томительно-печально, чем-то еще. Наверное, небом. Темень. Фонарей не было никогда, а звезды сегодня почему-то никто не зажигал. Где-то в глубине этого мрака живут поля, горизонт, заборы, дома, люди. Там, во мгле, небо опрокидывается и смешивается с влажной, вспаханной землей. Стоило бы пойти туда, чтобы отыскать желаемого собеседника, но, застывший среди ночи, мутант не знает дороги.       Стрекот бесчисленных незримых. Люди думают, что это цикады. И только он один знает, что это — невидимки. Души тех, кто не успел допеть, договорить, дошептать. Они пришли к нему сегодня, и так уж вышло, что от усталости у него не хватает сил добраться до кровати и зарыться от их голосов в подушку. Закрыв глаза, он только кивает, а, открыв, почти не видит и темноту. Только черный контур крупного, с трещинами, камня. Такого большого, что они вместе едва подняли его. Этот камень стал жирной точкой, поворотом, началом нового вектора. Глядя на камень, он мог придумать тысячи определений, но все-таки сомневался. В том, не сам ли он остался под плоским основанием валуна.       — Знаешь, что случилось теперь, когда тебя нет? Я запутался, вот что.       Голос его звучит так глухо, что невидимки немедленно забивают слова дружным хором. Конечно, он же не имеет права жаловаться, потому что… потому что не имеет, и все. Так всегда было. Он никогда не жаловался, только, разве что, по нестоящим выеденного яйца мелочам. Да и разве не так поступали все домашние? Глядя на валун, он какое-то время задумчиво размышляет, как коротко и быстро рассказать обо всем. Коротко — чтобы не надоедать. Быстро — потому что смертельно устал.       — Да, собственно, я и не распутывался никогда. Только, пока ты был рядом, я еще надеялся. А теперь…       Точно прислушиваясь, невидимки обступают его. Он не видит, но чувствует в темноте их бесплотное, любопытное присутствие. Сам он ощущает слишком ясно свою громадную беспомощность, жуткую беззащитность. Знает, что такая бессильная усталость никак не вяжется с его чудовищным обликом.       — Мне кажется, что я медленно, но верно превращаюсь в то, чем не должен быть. Черное вижу белым, белое — синим, серое — красным… Я совершаю ошибку за ошибкой, а тебя нет рядом, чтобы объяснить мне, где правда, а где иллюзия. В твоих словах было много мудрости и справедливости, только я ведь не слушал, пока было время. Или не слышал. Будь ты здесь, ты бы сейчас объяснил мне, где я дурак, а где — не очень. Иногда мне кажется, что поступаю-то верно и по совести. А после долго не могу понять, по чьей совести. Ты хотел, чтобы я был хорошим парнем. По крайней мере, так ты всегда говорил. А я… я да. Я — хороший.       Он усмехается.       — Каждый раз, когда я совершаю что-то, я уверен, что ты поступил бы так же. Но, думая о содеянном, понимаю, что ты бы ужаснулся. И никогда не сделал такого. А что я могу? Есть, есть то, что не исправить. Мне уже не выбраться. Но ты знаешь, что я делаю и для чего. Прости меня. Не ищи оправданий, я и сам оправдываться не стану. Он убил тебя, а я помогаю ему. Ты долго втолковывал что-то о чести, поединках и прочей дребедени. Как же ты старомоден и насколько все это нестоящее и незначащее в моей жизни. И вот теперь, связанный словом (которое, к слову, ничего не стоит!) — я его вернейшая псина, иначе не скажешь. Это — сделка. Как говорят люди, бизнес есть бизнес. Не хочется мне этого, конечно, но иногда… знаешь, бывает, мне даже нравится. Почему? Я чувствую себя свободным.       Молчание. Медленно, осторожно мутант касается ладонью поверхности валуна, оставляя на его поверхности темный след. Мгновение — и рука обессиленно соскальзывает. С трудом выпрямившись, он снова замирает.       — Свободным не так, как ты бы хотел. И это не то, что понимают под свободой остальные. Но не ты ли говорил, что все, что мы обсуждаем — так, диалектика? В общем, я не затем пришел. Просто устал. Посижу немного, поговорю с тобой. Мне легче, а ты в курсе.       Он снова усмехается и замолкает, надолго, насовсем.       Громадная фигура, сидящая прямо на земле, медленно глядит вверх. Устало сложенные на коленях руки, безвольно повисшие трехпалые кисти. Тонкие струйки крови, осторожно, бесшумными каплями срывающиеся с кончиков пальцев в траву. Вечерний коктейль для неугомонных невидимок. Все верно, все честно. Когда-то он напоил ими свое оружие, а теперь пора возвращать долги. Наклонившись, мутант вырывает клок травы, оттряхивая с него землю, принимается стирать алость с рук. Еще не добравшись до ванной, почти видит, как в белой фарфоровой чаше раковины запылают красные брызги. Вода смоет все так, как время смывает его память, точит устои, деформирует сознание. Время. Время лепит что-то новое, точно ему попался кусок мягкой глины. Что-то выйдет из мутанта завтра? Задумчиво глядя в ночь, он и сам не знал, кто проснется утром в его постели.