✧･ﾟ: *
— Значит, позволь прояснить, — говорит Катра с очевидно растущим недовольством в голосе. — Эта штука не отпустит нас, пока мы не пройдём какой-то тест или что-то в этом роде. Адора резко тянет за нить. Переливчатый материал растягивается, а затем резко отскакивает в исходную позицию. Их запястья сталкиваются с силой, которой можно разбивать камни. Или, в их случае, ломать руки. — Похоже… на то, — горько признаёт она, и Катра рычит. Её глаза сужаются, а губы кривятся в тонкую усмешку. — Вы только посмотрите. Здорово. Прекрасно. Как раз то, чего мне не хватало, — говорит она холодно, а её тело трусит; и даже несмотря на то, что Адора согласна, слова Катры больно жалят. Как так, что всего несколько месяцев назад их пути разошлись, а вовсе не… под сотню лет тому назад? Они в кристальной пещере глубоко под землёй, и прошло непонятно сколько времени с тех пор, как вся эта история началась: Адора отправилась на поиски мифической эгиды, а Катра пошла за ней, проследовав по пятам до этого самого места. Адора думала, будет легко. Зашла, вышла, — и готово. Но проблема в том, что есть причина, по которой никто до неё не решался сделать то же самое — говорят, тут не обошлось без проклятия. Говорят, эгида сама находит искателя, а вовсе не наоборот. И чем дольше ты пытаешься, тем глубже погружаешься в самозабвение. Похоже, слухи оказались правдой. Нет ничего лучше, чем подтвердить их, очнувшись прикованной к своему врагу. А потом слышать голоса в собственной голове. — Чтобы ты знала, мне это нравится ничуть не больше, чем тебе, — говорит Адора. Её слова звучат шепотом во мраке. Они висят в пространстве между ними, полные нервного напряжения. Катра резко смеётся. Неприятный звук — будто бы грубо отшлифованный по краям. Полностью противоположный тому, какой был раньше. Подумать только, ведь Адора однажды так его любила. — Значит, мы с тобой впервые заодно, — говорит она, и над ними нависает вязкая, как тягучий сироп, тишина. — Жаль только, что я случайно вырубила нас обеих. Адора опускает взгляд на их руки, на слишком уж незначительную длину волшебной связующей нити. Забавно, а ведь они бы от души посмеялись над ситуацией вместе, если бы не Шепчущий лес, не все те ужасы, которые пришлось повидать Адоре. Не те поступки, которые совершила Катра. Поступки, которые она вот-вот совершит. (В очередной раз). Адоре грустно воспринимать их с Катрой вот так. Принцесса-воительница и солдат Орды. Лучшие подруги, ставшие врагами. Два человека из двух противоположных миров. Воспоминания хрупки. Вот почему Адора всегда позволяла себе предаваться им, коллекционировать их для себя. Ведь она в любой момент может заскучать по какому-то из них. Пытаться пережить его снова пусть даже в чёрно-белых снах. Цвет сумрачного неба. Тепло солнца в ясный день. Землистый запах после дождя. Широкие улыбки Боу, медвежьи объятия Глиммер. Мёд, блестящий на пальцах. Лунный свет, отражающийся в глади океанских вод. Настоящая улыбка Катры — яркая, широкая, искренняя. Катра, смотрящая на неё с чувством, прямо противоположным ненависти. Они пообещали друг другу, что ничего плохого между ними не случится, когда были детьми. Но люди взрослеют. Меняются. Обещания, однажды нерушимые, теряют силу. Ломаются. В конце своего разделённого на двоих мира они приняли разные решения.✧･ﾟ: *
Два часа спустя, предполагает навскидку Адора, они оказываются в своего рода подземном лесу. Почва здесь покрыта цветами, напоминающими самоцветы, а некоторые из них по форме даже скорее подобны звёздам, их лепестки — нереалистично ярких, перламутровых оттенков. Всё это освещают вкрапленные в стены пещеры сияющие кристаллы. Прекрасное место. Оно могло бы составить конкуренцию подводным садам, которые Адора видела в королевстве Мермисты. Было бы достаточно даже одного дерева в центре — высокого, мощного, широкого, с немыслимо буйной листвой цвета белого золота. Но Адора в смятении. Да, они с Катрой должны сами найти выход, — эта часть испытания им известна. Но как они решат проблему, если даже не знают никаких условий? — Ума не приложу, — говорит Катра, развалившись у куста цвета сумрачного неба. Она скрещивает руки на груди и кладёт одну из них себе под голову. Невероятно. — Катра, ты издеваешься? Я думала, ты тут вся изойдёшься паникой, приложишь больше усилий, чтобы найти для себя выход, — говорит Адора с едва прикрытым раздражением в голосе, наблюдая, как Катра срывает листики и бросает их на землю. Двухцветные глаза лениво моргают. — Адора, ты вообще себя слышишь? — задумчиво бормочет Катра. — С каких это пор «нас» изменилось на «себя» и «тебя»? — Листья хрустят у неё в ладони. — А, точно, c тех пор, как ты ушла. С тех пор, как выбрала их вместо меня. Людей, которых ты на тот момент и знать не знала. Глиммер. Боу. Восстание. Принцессы. Три листика. Четыре. Почему-то в её руках они рассыпаются в звёздную пыль. Эта пыль рассеивается по воздуху и попадает Адоре в лицо. Она её струшивает. Её пальцы покрываются серебром. — Солдаты Орды причиняли гражданским боль, Катра. Они уже отняли столько невинных жизней у людей, которые не способны были им противостоять. Я не могла просто так стоять и смотреть, как они уходят безнаказанными. Каким бы человеком я тогда была? Не лучше их самих, — говорит Адора; её руки дрожат, её голос — тоже. — Не лучше меня, ты хотела сказать. — Холодная ярость. Тон Катры пропитан ею. Язвителен. — Конечно же, ты помнишь, что я — одна из них. Что ты и сама такой была. — Была. Вот ключевое слово. Но сейчас? Уже нет. Не думаю, что когда-нибудь смогу смириться с тем, что всё это творилось прямо под моим носом. — Адора чувствует, как в горле образуется комок. Она начинает выходить из себя. Разочарование всё растёт и растёт. Катра стискивает зубы и отворачивается. Злость угасает — на её место приходит кое-что менее взрывоопасное. Она вдруг просто выглядит уставшей. — Это был первый и единственный раз, когда ты заметила что-то под своим носом. — На месте тишины чувствуется недосказанность, загадочность. Но прежде, чем Адора успевает вдуматься в слова Катры, та уже меняет тему разговора. — Даже если бы ты осталась, то всё равно была бы лучше меня. Не только в моральном плане, что явно заботит тебя больше всего, — вся эта твоя заморочка с тем, чтобы быть праведницей. Так было всегда. Все поголовно считали тебя самой лучшей. Адора смотрит в изумлении. — Ты тоже была одной из лучших. — Но ты была в зените. На самой вершине. Мне всё равно приходилось смотреть на тебя снизу вверх, — говорит Катра с желчью в голосе. — Шэдоу Уивер с самого начала готовила тебя к должности капитана сил. Никого другого она даже не рассматривала. Я была вторым номером, в расчёт не принимаемым. — В ответ на растерянность Адоры Катра только издаёт пренебрежительный смешок. — Об этом ты тоже никогда не знала. Тебе всегда казалось, что все вокруг находятся в равных условиях. Ты счастливица, раз могла позволить себе так считать. Что ж, всё оказалось не таким, как ты думала. Адора теряет дар речи от открытий, которые обрушила на неё Катра. Она ожидала другого рода конфронтацию, спор о Восстании и Орде, но вовсе не это; эта тема была слишком близкой и гораздо, гораздо более личной, чем задумывала Катра, Адора в этом уверена. Она не замечает, что сама не проронила ни слова, пока не обращает внимания на то, как Катра сверлит её взглядом. Они обе сказали то, что хотели. Что хотели дать услышать друг другу. Осталось только переварить всё это. Сформировать заключительные мысли. — Я хочу ненавидеть тебя, Адора, — вдруг заявляет Катра. Она успела изменить положение из лежачего на сидячее. Её голос звучит пусто, а тело неподвижно. — Так сильно. Желудок Адоры сжимается. Её грудная клетка, кажется, наполняется битым стеклом. Она узнала сегодня столько ужасных истин, но именно от этой становится больнее всего. Это действительно чересчур близкая тема — слова бьют наотмашь и оседают под кожей, как динамит. Готовые взорваться. — И что, ненавидишь? Катра долгое время молчит. Но, когда наконец говорит, её слова звучат так тихо, так слабо, что Адора почти пропускает их мимо ушей: — Не думаю, что когда-нибудь смогу.✧･ﾟ: *
В этой местности водится что-то опасное. Что-то, жаждущее их смерти. Они уносят ноги из леса так быстро, как могут, стоит Адоре только озвучить свои опасения. Если одной из них конец — значит, и другой тоже. Пока связь не разорвётся, они никак не могут пойти каждая своим путём. Они находят укрытие далеко от своего изначального места пребывания. Под сенью накладывающихся друг на друга ветвей, между двумя тонкими деревьями. Рядом — вход в туннель, но сейчас такая авантюра была бы слишком рискованной; в таком месте точно таится опасность. Для начала Адоре нужно хотя бы примерно разобраться, как отсюда выбраться, как решить головоломку. Хотя Катра до сих пор почти не разговаривает с ней, они единогласно договорились о временном перемирии, учитывая тот факт, что застряли друг с другом. Если подумать, это шаг вперёд; уже не будет хуже, чем тогда, когда Адора в облике Ши-Ры увидела Катру у дула танковой пушки — Катру, в глазах которой бушевала война, а по венам текла ярость. Это совсем не похоже на старые добрые времена, но всё же. Вполне терпимо. Не шаг к примирению, но лучше, чем движение в обратную сторону. Адора замечает первые признаки неприятностей, только когда они обе оказываются прижаты к двум древесным стволам. Во-первых, лес слишком мирный, слишком спокойный. В теории, это должен быть хороший знак. Но, исходя из опыта, можно утверждать, что на самом деле всё это обязательно обернётся неприятностями. Во-вторых, у Адоры паршивое предчувствие по поводу всего этого. Опять-таки, доверять инстинктам всегда хорошо. Часто именно они учитывают те переменные, которых логика не способна объяснить. В-третьих, оттуда, где земля уступает место глубокому ущелью, на них пристально смотрит пара светящихся глаз. — Адора, — тихо говорит Катра. — Что это за чертовщина? А вот это хороший вопрос. Прежде, чем Адора успевает ответить, неизвестное существо бросается вперед. Блестящие когти. Выдвинутая челюсть. Пожелтевшие зубы, покрытые коркой застывшей чёрной слюны. Так быстро, что Адоре едва хватает времени увернуться — ещё немного, и она превратилась бы в шашлык. Движение тянет за собой Катру. Её резко дёргает вперёд. Собравшись, Адора с горечью во рту поднимает голову взглянуть на чудище. Её сердце ухает вниз. Оно… большое, а ведь это даже не полный его рост, — существо сидит на корточках, издавая тихий горловой рык. Адоре кажется, что сквозь звон в ушах она слышит, как Катра зовёт её имя. Адоре кажется, что она поднимает руку, поднимает свой меч и запускает превращение. Она почти не помнит, что происходит после. Потому что в один момент она призывает свои способности с целью обороны, а в следующий — всё вокруг размывается, её пульс замедляется. Затем — тишина.✧･ﾟ: *
Фантомные трава, ветер, вода. Голубое небо, прохлада — как раз такая, чтобы погоду можно было назвать умеренной. Вокруг ходят фантомные люди — такие одинокие, такие безукоризненные. И в самом центре — яростная, окровавленная Катра с её мечом — мечом Адоры — у груди… Когда Адора приходит в себя, её первая мысль — это то, что ей конец. — Полегче, — твёрдо шепчет ей на ухо голос, а плечо сжимает чья-то рука, и Адора пытается отбиваться, чтобы её не прикончили, а потом понимает, что это всего лишь Катра, как только дымка её галлюцинации значительно рассеивается. Не настолько, чтобы можно было видеть всё с полной ясностью, но, по крайней мере, ковылять вслепую ей больше не придётся. — Катра? — хрипит она облегчённо. Облегчённо, потому что её подруга здесь, рядом с ней, возле неё, — но это чувство тут же подавляет напоминание о том, что они больше не друзья, что они давно пошли разными путями, что она ни за что не может полностью доверять Катре. Особенно после взаимных обид, которые они причинили друг другу. Общее прошлое побагровело от крови. — Что… что только что случилось? — Ты одолела чудище этим своим мечом, — говорит Катра, ослабляя хватку, и, если Адора не ошибается, в её охрипшем голосе уловимы нотки тревоги. — Но сначала тебя саму несколько раз отделали. Господи, ты бы видела, какую взбучку оно пыталось нам задать. Хотело убить тебя. И на секунду мне показалось… мне показалось, что ты сейчас умрёшь у меня на глазах, — говорит она с запинкой; её голос дрожит. Умрёшь. Смерть. Такая категоричность в этих ужасных словах. Адора моргает, пытаясь уловить на лице Катры хоть какие-то следы того, что она шутит, но ничего такого нет. Адора ничего не находит. Только неприкрытую печаль — ясную, как день, видную, как на ладони. Но скоро и она исчезает со скоростью подброшенной монетки. — Это объясняет головную боль, — говорит Адора, поднося пальцы ко лбу, где уже сформировался кровоподтёк. Дальше она чувствует, как чужая рука толкает её под локоть. — Адора. Просто. Иди спать. Всё будет нормально. — Разноцветные глаза, не моргая, выдерживают её взгляд. Адора поднимает бровь. — Ты уверена, что не предашь меня, если я усну? В ответ — фырканье. — Если бы я хотела твоей смерти, это бы давно уже случилось. Адора закрывает глаза.✧･ﾟ: *
В руках у Катры блестит нарезанный фрукт — неравномерно разделённая плоть лазурного цвета с нетронутыми семенами. На потолке сияют вкрапленные в свод пещеры кристаллы, напоминая созвездия. Рядом бурлит пенящийся ручей, а люминесцентно-фиолетовые цветы тянутся всё выше и выше. Космическая, инопланетная экосистема буйно разрастается в темноте. Адора садится и настороженно изучает ломтик, который ей протягивает Катра. — Ты ведь даже не знаешь, ядовитый он или нет, — замечает она. Жидкость стекает по её ладони. — Ну а какой может быть худший исход? Смерть? Я тебя умоляю, это мы уже пережили, — фыркает Катра, откусывая от своей доли фрукта. Адора закатывает глаза. — Ну да, почему бы тогда самим не постучать смерти в дверь? Ну, знаешь, как это делают все нормальные люди. — Тук-тук, чудик с косой. Пожалуйста, открой, — сухо говорит Катра, и Адора берёт предложенный фрукт вопреки самой себе. На вкус он как солнце, песок и соль. Лето расцветает на её языке. (К такому нужно привыкнуть).✧･ﾟ: *
Адора дрожит. Ей холодно, она вся замёрзла. По непонятной причине ей кажется, что это началась лихорадка. Что не только абсолютно бессмысленно, но ещё и ужасная новость; огня нет, одеяла тоже, — совсем ничего. Её единственная надежда — не умереть от холода, пока они отсюда не выберутся. Ладонь опускается ей на руку. Катра говорит: — Адора, ты вся дрожишь, — прежде чем свернуться калачиком рядом. Так, как она делала раньше, когда они были детьми, когда одна из них чувствовала себя одиноко. Тепло; Катра такая тёплая. Она как свет костра в холодный день, горящая свеча в беззвёздную ночь. Но — стойте. — Стой. Ты уверена, что тебе вообще можно вот это делать? — говорит Адора, пока Катра устраивается поудобнее. — В свою защиту скажу, что тебе было холодно. Так что всё. — Лицо Катры всего в тридцати сантиметрах от её собственного. Её глаза уже закрываются, черты лица расслабляются. Её ресницы отбрасывают паучьи тени на изгиб веснушчатых скул. Можно было бы предположить, что независимо от событий ранее, после всего, через что они прошли, между ними пролегло хотя бы живое недоверие и враждебность. Но пока что вражда дремлет; она слаба, как угасающее пламя. Адора шепчет: — Мы должны ненавидеть друг друга. — Я знаю, — говорит Катра. — Мы должны быть заклятыми врагами. — Я знаю. — Это можно счесть братанием с противником по нескольким пунктам. — Ну и что мне теперь делать? Поцеловать тебя, чтоб уж наверняка? — зевает Катра, подтрунивая её. Это часть её природы. Шутки, остроумные замечания, тонкие намёки тут и там. Всё это — часть её обаяния. Ловушка, в которую легко попасть. Адора заливается румянцем. — Тогда ты заболеешь, и мы обе умрём. Катра фыркает. — Какая поэтическая трагедия. Смерть от поцелуя. Очаровательно.✧･ﾟ: *
Когда они просыпаются, связывающей их нити больше нет. Это значит, что они каким-то образом прошли испытание. И Адора чувствует себя гораздо лучше, прямо как новенькая, — нет, даже лучше. Гораздо, гораздо лучше. Единственное сожаление Адоры в том, что ей так и не удалось отыскать эгиду. Столько хлопот ради ничего. Они с Катрой добираются до места, похожего на выход из кристального лабиринта. На деле это всего лишь узкая расщелина, выдолбленная в стене туннеля, с мягкими от слабого белого света краями. Наконец-то. Вот и всё. Момент, которого они так ждали. Они больше не связаны друг с другом. Теперь нет никаких преград. Дурацкие голоса? Исчезли. Дурацкое испытание? Пройдено. Так почему же так тяжело? Адора бросает взгляд на Катру. Катру, её врага. Катру, её бывшую лучшую подругу. Катру, солдата Орды. Катру, которую она, кажется, никогда не сможет отпустить. Но Катра не смотрит на Адору. Обе её руки сжаты в кулаки по бокам, черты лица — невозмутимые, твёрдые; истинная закалённая в бою воительница. Её стальной взгляд сфокусирован на выходе. Только вперёд. А. Адора понимает. Она опускает голову, изо всех сил стараясь спрятать разочарование. Но прежде, чем Адора успевает сделать шаг вперёд, пальцы обвиваются вокруг её запястья. Осторожно тянут. А затем Катра смотрит на неё — по-настоящему смотрит. Широко распахнутые глаза. Приоткрытые губы. Отчаяние, вписанное в каждую черту её лица. С такого близкого расстояния Адора может пересчитать каждую веснушку на щеках Катры. С такого близкого расстояния Адора может разглядеть собственное отражение в радужках глаз Катры. И сейчас, пока они всё ещё стоят в этой пещере, её глаза, кажется, хранят в себе свет всех сияющих над ними кристаллов. Самоцветы, искрящиеся в полуночном небе. — Адора, — хрипло говорит Катра, и эта мольба, спрятанная в одном её имени на губах Катры, почти ломает Адору на части. Заставляет всю ось её тела накрениться, потерять равновесие. — Останься. Я не… я не хочу чувствовать себя такой одинокой. Пожалуйста, выбери меня. Хотя бы раз. Адора почти что слышит эти слова в дрожащем голосе Катры. В каждом затяжном вздохе. А потом Адора поднимает руку. Ладонью обхватывает Катру за щёку. Она не может оставить её — не тогда, когда Катра нуждается в ней. Потому что в конце концов они всё ещё дети — потерянные, введённые в заблуждение дети, сражающиеся в войне, которая слишком велика для них. Ничто из этого не оправдывает того, что совершила Катра. Ни по отношению к ней, ни к кому-либо ещё. Но вот в чём загвоздка: Катре нужна помощь. Чтобы выучиться на своих ошибках и найти силы двигаться дальше. Чтобы оставить своё прошлое — их прошлое — позади. Прошлое нельзя переписать. Но зато можно создать будущее. Доверие — вещь изменчивая, увесистая. И очень хрупкая. Адора не уверена, какую его часть может выделить Катре, но точно знает: независимо от истинных намерений Катры, она верит, что та ещё может измениться в лучшую сторону. С точностью до ста процентов. — Я тебя не оставлю, хорошо? — говорит Адора искренне и надеется, что Катра уловит весь смысл её слов. А потом Адора притягивает её к себе. Сначала Катра цепенеет, но через несколько секунд — растворяется в объятиях. Позади них светится расщелина, а после — раскалывается, расширяя выход.