***
Шторм понемногу унимался, гром становился все тише, дождь прекратился и вовсе, только волны как и прежде с силой ударялись о берег. Очередная волна чудом достала до головы Тома и наконец пробудила его. Голова звенела от боли, у виска расплылся темно-фиолетовый синяк, застывшая кровь неприятно стягивала кожу возле рассеченной брови. Каулитц с трудом поднялся, все вокруг кружилось, не давая сфокусировать взгляд. Воспоминания всплывали в больной голове, заставляя мужчину в очередной раз осознавать уход его ледяного мальчика. Наконец придя в себя, Том осмотрелся — Билла нигде не было, только огромная кровавая лужа на песке говорила о том, что он все же был здесь. От красного пятна тянулась едва заметная кровавая дорожка в сторону грунтовой насыпи. Ни секунды не сомневаясь, Том решил, что должен узнать судьбу Билла. Черное чистое небо освещалось россыпью ярких звезд, воздух был приятным и прохладным после шторма. Каулитц словно завороженный быстрым шагом шел по свежим следам от шин. В его глазах стояли слезы, он раз из раза вспоминал смерть юноши. Вот он обнимает его за шею, футболка мокнет, и Билл уже лежит с простреленным животом на коленях Тома, не понимает, что умирает, или понимает, но боится умирать. Впервые за свою недолгую жизнь он действительно боялся смерти. Том остановился, тяжело дыша. Слезы безустанно лились из его глаз, в горле все так же стоял ком, неприятно давя изнутри. События снова и снова кружились в сознании Каулитца. - За что же вы так..- тихо прошептал Том, вытирая руками набегающие слезы. В его голове никак не могло уложиться то, что Саймон убил его Билла. Зачем? За что? Каулитц не знал, он не мог придумать ни одного ответа на эти вопросы. Ни одного, который бы его устроил. Впереди показались желтые огни окон. Как и ожидалось, следы привели мужчину к дому, где жила семья Саймона. У него не было никакого плана, он не представлял, что должен сказать. Все, что было в его голове — он должен войти в этот проклятый дом и забрать своего мальчика. Том вознес руку над дверью и трижды постучал, пару секунд спустя ему отворила дверь низенькая женщина преклонного возраста, ее тонкие седые волосы были собраны в пучок чуть выше затылка, голубые глаза были мутными, похоже у нее была катаракта. Она была одета в простенький домашний халат оранжевого цвета, короткие серые штаны и тапочки. Это была мама Саймона. - Том, это ты, - женщина тепло улыбнулась. - Ты так давно не был у нас. Что с твоим лицом? Заходи-заходи, не стой на пороге. Она буквально втащила парня за руку в дом. Том потер место захвата и твердо сказал: - Мне нужен Саймон. Женщина несколько грустно посмотрела на него, ее пальцы сами начали теребить конец пояса от халата. - Он опять что-то натворил? Ох, ты только не серчай. Знаешь же, он у нас мальчик сложный, делает да не думает. Все наладится, - мама Саймона успокаивающе потерла предплечье Тома. - Лучше пойдем с нами за стол. Поедим, а потом решим все вопросы. Саймон в этот раз с отцом такую рыбину поймали! Я сама чуть к Господу нашему не отошла, когда увидела. Чего только не бывает в нашем море, правда? Пять часов на готовку потратила. Идем. Том почти не слушал ее. У него была только одна цель — забрать Билла, но спорить с этой женщиной было бесполезно, и он на ватных ногах отправился в столовую. Мужчины смотрели телевизор и даже не слышали, как Каулитц вошел. Он хотел схватить Саймона за шею, со всего размаха ударить об пол, а потом вколачивать кулаки в его лицо, пока эта блондинистая голова не станет одним целым с паркетом. Том направился к мужчинам, но замер, уставившись на накрытый стол. На широком обеденном столе меж сверкающих стаканов и тарелок на огромном блюде в картофеле и зелени лежал полутораметровый синий хвост, тот самый хвост, который обнимал его за бедра в подвале, блестящий гладкий шлейф, рассекающий соленую воду. Его дыхание перехватило, Каулитц с ужасом всматривался в дымящийся запеченный хвост. Ему стало душно, к горлу подкатила тошнота, перед глазами все замелькало, комната начала бешено крутиться. Том хотел смеяться и плакать, он желал схватить со стола нож и прирезать Саймона к чертям. Его сердце наполнялось холодной черной ненавистью, с каждым ударом распространяя ее по сосудам, в мозг и руки. Каулитц покинул столовую, спешно направляясь в ванную. Ему необходима была вода, иначе он бы попросту свихнулся. Как молния, Том пронесся мимо арки, ведущей в кухню, так бы он и бежал, если бы снова его предательский взгляд не зацепился за нечто выдающееся среди кухонной утвари. Он сделал несколько шагов назад и, как только сровнялся с проемом, его ноги подкосились. Каулитц с трудом удерживал себя, опираясь на деревянное обрамление арки. На кухонном столе среди ножей и топориков в крови и воде лежала вторая часть его любимого мальчика. Его мутные стеклянные глаза, уже успевшие посветлеть, смотрели в никуда, руки застыли на груди словно окаменевшие. Из простреленного живота больше не торчал клубок кишок, в аккуратно разрезанной белой плоти виднелась красная дыра, из которой торчали легкие и сердце. Билл нежно улыбался кровавыми губами. Том подошел к нему на подкосившихся ногах, он почти ничего не видел, слезы в очередной раз заволокли его глаза. Он на ощупь нашел ледяную тонкую руку, уже не такую скользкую как прежде, твердую застывшую руку. Каулитц провел пальцами по влажным черным волосам, огладил холодное мертвое лицо. Его сердце болезненно заныло, он хотел кричать так громко, чтобы связки порвались от натяжения. Его тело мелко дрожало, а руки не переставали гладить окаменелые скулы. - Странный он, да? - голос полоснул по слуху Тома словно лезвием, пронзая тишину. - Я их спрашивала «Где вы такого взяли?», а они мне говорят, что в море. Рыба с руками, представляешь? Чего только не выловишь в наше время. Том медленно с превеликим трудом обернулся, смотря заплаканными глазами в спину хлопочущей женщины. - Зачем вы с ним так? - едва слышно прошептал Каулитц хриплым голосом. - Как? Съели? - женщина звонко рассмеялась. - Ну, а что с ним делать? В музей такого не примут — Саймон вон какую дыру в нем проделал. Не пропадать же добру? Рыба она и в Африке рыба, ну, страшненькая немного, конечно, но красота на вкус не влияет, верно? Каждое слово врывалось в голову Тома с новой силой. Он наполнялся никогда прежде не знакомым ему чувством. Голова неумолимо трещала, руки не слушались. «Не пропадать же добру» - звенело в его голове, когда рука взяла топорик для мяса возле раскрытого чрева Билла. «Рыба она и в Африке рыба» - эхом прокатилось в сознании, когда Том обернулся и с силой полоснул лезвием по шее старушки. Кожа разошлась, раскрывая трахею, наполняя горло женщины кровью. Из ее рта и разреза на шее одновременно струилась ярко-красная горячая кровь, наполняя воздух отвратительным металлическим вкусом. В ее глазах читался ужас, страх, она пальцами царапала горло, только ухудшая свое состояние. Старушка медленно сползла по столешнице на пол, жизнь плавно угасла в ее голубых глазах. Она осела, больше не пошевелившись. Том ничего не ощутил. Ни сожаления, ни грусти. Он смотрел на сидящую в крови на полу женщину и чувствовал лишь спокойствие. Каулитц так и не смог вернуть себе контроль над собственным телом. Он словно со стороны наблюдал, как его руки сами берут ружье, прислоненное к кухонной стене, достают синюю коробку с патронами из шкафа. «Для зайца» - гласила надпись на коробке. Том истерично усмехнулся — этого будет мало. Он вытащил еще одну коробку с крупной надписью: «Для лося». Такой поворот его устраивал. Каулитц одним движением зарядил ружье двумя патронами и уверенным шагом направился обратно в столовую. Его так и не слышали. Саймон сидел с отцом на диване спиной к Тому, все так же в своей грязной старой кепке. Каулитц вознес ружье недалеко от головы отца Саймона и без колебаний спустил курок. Раздался громкий хлопок, такой же, какой он слышал на пляже в последние секунды жизни Билла. Голова мужчины словно взорвалась, разлетевшись миллионами мелких кусочков, окрашивая диван, пол, футболку, одежду Тома и Саймона в красный цвет. Саймон подпрыгнул на месте, выстрел задел его щеку и разорвал ее мелкой дробью. Он взвыл и в бешеном испуге попятился к стене. - Зачем ты так с ним? - шептал себе под нос Каулитц, приближаясь к Саймону с выставленным перед собой ружьем. - Что он тебе сделал? Что?! Саймон мелко задрожал, воздух наполнил тошнотворный запах мочи — парень обоссался. Он в страхе прижался к стене, по его щекам покатились крупные слезы. - Это же всего лишь рыба, - промямлил парень в тот же момент пожалев о своих словах. - Всего лишь рыба?! - не своим голосом заорал Том с силой ударяя Саймона прикладом по лицу, челюсть противно хрустнула и из его сухих губ заструилась кровь. - Всего лишь рыба?! Да он был более человечен, чем вся твоя поганая семейка! - Каулитц пинал сползшего парня под ребра, вырывая из него болезненные стоны. - Я любил его, а вы забрали его у меня! Любил! - Том кричал, срывая голос. Он всхлипывал, нервно смеялся и рыдал. Слезы вымочили ворот его испачканной в крови футболки. - Я даже не успел сказать ему этого.. Не успел.. - Каулитц приставил дуло ружья под ребра Саймона, упираясь им в диафрагму. - Я делаю это для тебя, Билли, - сквозь всхлипы прошептал Том. - Сдохни, Саймон! - он нажал на курок. Дробь прошла сквозь грудную клетку парня, разрывая ее изнутри. Множество мелких осколков костей, частичек плоти разметались по всему полу. - Сдохни! Сдохни! Сдохни! - курок щелкал, патроны закончились. Тогда Каулитц начал топтать ногами лицо уже мертвого Саймона. - Ненавижу тебя, мразь! Ненавижу! Том опустился на диван, где когда-то сидел Саймон. Дрожащими руками он сжимал волосы, давил на глаза, заходясь в рыданиях. Тело болело от постоянных спазмов, сердце стонало от тяжести осознания. Он не оплакивал этих людей, ни в коем случае не оплакивал Саймона. Он продолжал скорбеть по Биллу, даже сейчас не выходящему из его головы. Каулитц положил голову на изголовье дивана, дыхание понемногу приходило в норму, руки больше не тряслись. Боковым зрением он заметил стоящую у стены канистру с яркой наклейкой «Осторожно! Бензин». Он повернул голову на безголовую фигуру мужчины на диване, затем посмотрел на распластанного Саймона с разорванной грудиной. - Горите вы все в аду, - спокойно сказал Том. Он поднялся с дивана и в два шага оказался возле канистры. Крышка легко поддалась и в нос ударил едкий запах бензина. Каулитц обливал все на своем пути: диван, шторы, кресла возле телевизора, стол с изумительным темно-синим хвостом, красиво переливающимся в свете ламп, двери, затем ванную. Последней стала кухня. Том кругом обвел столешницу, на которой лежала верхняя часть Билла, обильно полил тело матери Саймона и бросил пустую канистру у ее ног. Маленький коробок спичек очень удачно лежал на краю стола возле седой головы женщины. Каулитц с первого раза зажег спичку и бросил ее в разлитый по кухне бензин. Жидкость мгновенно вспыхнула, озаряя комнату ярким желтым светом. Стало невыносимо жарко, огонь распространился по дому в считанные секунды, окутывая собой каждый предмет мебели, поглощая гниющие тела. Только коридор не был затронут пожаром, это был их с Биллом путь отсюда. Том подхватил на руки белое холодное тело, таким легким его мальчик никогда не был, он даже не чувствовал парнишку на своих руках. Том шел по коридору к дверям, прижимая к себе за голову остатки его любимой рыбки, погасшего лучика света в его жизни. Дом горел как свеча, освещая собой выход к морю. Медленными маленькими шажками Каулитц приближался к воде, море встречало его прохладным бризом. Он вошел в черную воду по талию, волны захлестывали его, пытаясь сбить с ног. Том положил Билла на поверхность воды, снова оглаживая его безжизненное лицо. Пальцами он закрыл невидящие блеклые глаза, погладив сухие ледяные веки. Каулитц прижался губами к холодному лбу, горько всхлипывая. Мокрыми от воды пальцами он стер дорожку засохшей крови, когда-то струящейся из нежных розовых губ. Его ледяной мальчик, потерянная в буре шхуна с иссиня-черными парусами. Теперь он возвращается домой, уйдет за горизонт и станет одним целым с морем. - Я так скучаю по тебе, мой мальчик, - всхлипывал Том, гладя распускающиеся в воде волосы. - Я так и не сказал тебе, как ты мне дорог. Прости меня, - он прижался мокрой от слез щекой к ледяной щеке Билла. - Я люблю тебя, Билл, - возле самого уха прошептал Том, сглатывая рвущиеся из глаз слезы. Он в последний раз поцеловал ледяные мертвые губы, безответные, безучастные и отпустил легкое белоснежное тело, отдавая его в объятия захлестывающих волн. Тело еще долго бледным пятном качалось на волнах черного моря, пока совсем не пропало из виду, растворяясь в темноте. Том поднял голову вверх, небо пестрило россыпью ярких звезд, но одна была ярче всех других. Она сияла подобно бриллианту, игриво переливаясь как свет в чешуе синего хвоста. В одно мгновение она мигнула, и губы Тома озарила улыбка. Он встал на колени в бушующих волнах моря: - Прощай, Билл, - прошептал Каулитц в небо, опускаясь на дно. Глаза налились теплом, нос неприятно защипало от соленой воды. Такой же соленой, как в их подвале, где они проводили дни напролет вместе, смеялись, грустили, любили. Где не было рассветов и закатов, законов и правил, где были лишь они, всегда счастливые, всегда вместе — он и его Билл.Глава 8
19 февраля 2019 г. в 15:44
Только под утро Билл с трудом уговорил изрядно уставшего Тома отправиться в постель. Мужчина надеялся вырвать еще хотя бы несколько минут, прежде чем они отправятся в путь, но дорога обещала быть долгой, и Каулитц все же сдался. Он провалился в сон как только его голова достигла подушки. Вымотанный прощальным вечером, Том не смог отпустить тяжелые мысли о разлуке. Его короткие, беспокойные сны были наполнены желанными моментами их с Биллом несуществующего будущего. Он неосознанно придавался мечтам, ощущая одновременно и безграничное счастье, и всепоглощающую печаль.
Тихое надоедливое бормотание бесцеремонно ворвалось в приятные сны мужчины, заставляя его нехотя открыть глаза. Как только его взгляд сфокусировался на дверном проеме, увиденное моментально пробудило Каулитца. Возле распахнутой двери подвала стоял Саймон, держащий телефон возле уха, а у его ног на ступенях лежал Билл. В ту же минуту Том подорвался с места и за два шага преодолел расстояние от кровати до гостя. Только завидев мужчину, Саймон тут же закричал:
- Он здесь! Говорил же, быстрее!
В следующую же секунду телефон вылетел из его руки, разбиваясь о деревянный пол. Том схватил гостя за руку, блокируя неудачную попытку соперника нанести первый удар. Каулитц повалил Саймона на пол, прижимая ногами брыкающееся тело. Он яростно начал колотить парня по лицу, сухая морщинистая от загара кожа моментально покрылась кровью. Как только парень прекратил сопротивляться, Том в ту же секунду ринулся к пытающемуся сползти в подвал Биллу.
- Ты как? Что он сделал? Как он вообще здесь оказался? - под руки Каулитц осторожно приподнял Билла и спустил его хвостом в воду.
- Я проснулся от громких звуков, он ломился в подвал. Я не успел скрыться, он схватил меня за волосы, - жалобно стонал Билл, вытаскивая из копны черных волос с корнем выдранные пряди. - Я пытался укусить его, но он крепко держал мою голову. Было до искр перед глазами больно. Мне пришлось поддаться ему и выползти, - парень снова тяжело задышал, закрывая ладонями свое лицо. - Прости меня, Том! Прости!
Том опустился на колени перед спуском в подвал, он прижал к себе расстроенного юношу за голову, успокаивающе поглаживая.
- В этом нет твоей вины. Теперь все хорошо, Билли, все хорошо..
Раздался топот ног по деревянным доскам. Том и Билл одновременно обратили свои взоры на гостиную. Саймон исчез, оставив в напоминание о себе лишь кровавое пятно на глянцевом полу.
- Он наверняка убежал за подмогой. У нас мало времени, - мужчина поднялся, нехотя отпуская парня обратно в воду. - Я выгружу лодку из гаража и вернусь за тобой, хорошо?
Билл одарил Каулитца коротким кивком, после чего Том напоследок поцеловал парня в макушку и быстрым шагом вышел на улицу. Небо темнело, но до захода солнца было еще далеко, волны с силой омывали берег, с каждым разом увеличивая захватываемую область. Надвигался шторм. Хуже времени выйти в море сложно было придумать, но выбирать приходилось между крупной дракой между семьей Саймона и Томом, в которой, очевидно, ждать победы не стоило, и смертельным выходом в открытое море против волн-убийц на шаткой лодочке. Каулитц понимал, что оба варианта сулят ему смерть, но только в последнем Билл останется жив. Мужчина все понимал и ни на секунду не задумывался над выбором. Он был готов принести себя в жертву ради спасения жизни его ледяной рыбки, ни волны, ни приближающаяся гроза не пугали его. Том подписал себе приговор еще тогда, забирая с камней окровавленное тело парнишки, и сейчас он смиренно принимает свою судьбу.
Дверь гаража со скрипом распахнулась. В узком темном помещении одиноко стояла простая деревянная лодка с веслами. Том за палубу потянул лодку на себя и она плавно заскользила по песку, поддаваясь каждому действию мужчины. Каулитц довез судно до скал, где он месяц назад обнаружил великолепного мерроу, и носом завел лодку меж крупных камней, чтобы разбушевавшийся ветер не унес полую конструкцию в море.
Молния сверкнула в небе, мелкой россыпью посыпались крохотные капли дождя. Том на миг обернулся, встречаясь взглядом с прорывающимися сквозь тучи яркими полосами. Раскатистый гром эхом пронесся по берегу и Каулитц отчаянно рассмеялся. Сегодня он идет на верную смерть.
Билл уже ждал его на первых ступенях подвала. Они обменялись печальными взглядами, времени для прощания не оставалось. Том под руки поднял как никогда тяжелое тело юноши. Его мышцы мгновенно налились напряженным теплом. Он попытался подхватить хвост и взять Билла на руки, как делал это раньше, но склизкий синий шлейф несколько увеличился в размерах с того момента, как Каулитц в последний раз поднимал парня, и он попросту вылетал из рук под собственной тяжестью. Пришлось идти так: Билл держался за шею мужчины, в то время как его хвост волочился по полу, а затем и песку. Мелкие песчинки подобно тысячам крохотных лезвий скребли поверхность плавника, забивались в щели между чешуйками. Нарастающая боль захлестывала Билла, он терпел изо всех сил, чтобы Том не заметил его проблему.
Позади, возле дома послышался знакомый шорох шин, яркие огни фар ослепили Билла. Из машины вышли двое мужчин, один из которых держал нечто продолговатое в руках. Каулитц ускорил шаг, он практически бежал, волоча тяжелую тушу Билла по песку. Содранная чешуя застревала в песке, окрашивая его мелкими красными капельками сочащейся из частых ран крови. Юноша скулил от невыносимой режущей боли, он едва слышал успокаивающие слова Тома сквозь собственное сердцебиение.
Они почти достигли лодки, как пляж наполнил оглушительный хлопок. Том почувствовал, как его одежда намокает, но не от дождя, нет. Его футболка становилась мокрой на груди и животе. Он резко остановился, когда руки Билла перестали сжимать с прежней силой его плечи. Неистовый страх захлестнул его, в горле мгновенно образовался огромный ком. Медленно Каулитц опустил затуманенный взгляд и в тот же миг уронил Билла на похолодевший песок.
- Нет, - прошептал Том. Билл лежал на земле, его руки блуждали по огромных размеров дыре в животе, кровь медленно наполняла собой песок, от раны все еще пахло порохом. Вязь из багрово-красных кишок вывалилась на колени Каулитца. Бледно-розовые губы на идеально белом фарфоровом лице юноши медленно окрасились кровью, которая в избытке стекала по подбородку, попадая на шею и грудь. - Нет, Билл, этого не может быть, - Том положил слабеющую голову парня на свои колени, мокрые от дождя волосы прилипали к его ногам. - Прошу, не уходи от меня, Билл. Пожалуйста, не покидай меня, - мужчина прижимал безучастную расслабленную ладонь парня к своей щеке, целовал запястье, пуская струйки горячих слез по щекам. Билл смотрел на него расстроенным напуганным взглядом, его зрачки не прекращали менять форму. Он приоткрыл окровавленный рот в попытке что-то сказать, но в то же время его губы расслабились, взгляд остановился, зрачки поблекли. Он ушел, теперь уже точно навсегда. Его больше нет.
Пугающий крик Каулитца, заглушаемый громом, разнесся по берегу. Он рыдал, прижимал к себе мертвое ледяное тело и снова рыдал. «Мой мальчик» - постоянно срывалось с его губ. Он с силой сжимал тонкие хрупкие плечи, размазывал футболкой кровь по застывшему лицу Билла. Том задыхался в рыданиях, он совсем позабыл и о лодке, и о Саймоне, и о машине. Его мальчик мертв и это было единственным, что до глухоты звенело в его голове.
Резкий глухой удар в голову в одно мгновение прекратил рыдания Каулитца. В глазах потемнело, мысли резко остановились. Он безвольно упал рядом со своей любимой мертвой рыбкой. Темнота поглотила его.