«Имя: Ренджун Возраст: 17 лет Дата: 15 ноября
Дорогой дневник. Сегодня я пишу сюда в первый раз и также в последний раз обращаюсь к бесполезной бумажке именно так. Просто… я устал. Возможно, чуточку сильнее, чем должен и мог бы. Все эти люди, все они считают меня бесполезным куском дерьма, серой мышкой, над которой можно усмехаться, знают лишь пустую потрепанную оболочку жалкого и глупого парня. Смогу ли я когда-нибудь почувствовать себя в порядке? Сегодня учитель по английскому спросил все ли нормально со мной прямо на уроке, но мои одноклассники сказали, что я всегда такой жалкий и начали смеяться. Учитель смог лишь поджать губы и продолжить урок. В любом случае, возможно, они были правы. Я действительно жалкий. За окном льет дождь, на письменном столе валяются окровавленные бинты и ржавые лезвия с каплями засохшей крови. Родители снова в бесконечных командировках. Я не хочу, не хочу, не хочу делать ничего, что проносится вихрем в моей голове, но эта боль помогает на жалкие мгновения забыть обо всем, что происходит в моей серой бесполезной жизни — такой же серой, как и тучи за окном. Мои манипуляции с лезвиями стали своего рода зависимостью, как низкокачественный кокаин у других, как вымоченная в синтетических наркотиках трава. Лучше быть зависимым от боли, чем от наркотиков. Конечно, это все остается под категорией «аутодеструктивное девиантное поведение», но мне плевать. Я просто хочу жить без сожалений. В последнее время меня все чаще и сильнее тянет на крышу — серая и грязная, идеальное место для того, чтобы подумать и привести мысли в порядок. Это не способ моего идеального самоубийства, когда ты летишь в неизвестность, а просто возможность посмотреть на серый город. Здесь ты никому не нужен, а твоя потресканная оболочка вызывает презрение. Вообще, если не присматриваться, можно подумать, что этот город чертовски красив: зеленые кроны деревьев, темные улочки с плиткой и яркими вывесками, люди, люди, дома, снова люди. Разве это может быть ужасным? А потом все, к сожалению, становится противно и мерзко, когда невидимая грязь выползает наружу и даже бесконечные лужи не могут скрыть этого. Я хочу отдохнуть. Хочу, чтобы люди перестали думать обо мне, как о вечно тихом и слабом Ренджуне, читающим постоянно книги, наконец, отстали от меня. Я все еще хочу жить без сожалений и радоваться мелочам, но я… я плачу. Снова. Жалкое, никому не нужное одинокое создание, именуемое мной. От меня отвернулись даже собственные родители, так нужен ли я буду хоть когда-нибудь кому-то? Мне хочется смеяться со всеми, гулять, обсуждать последние новости, сплетни и новинки, но вместо этого я чувствую себя жалким, лишним здесь: в школе, в мире, словно в какой-то момент меня действительно не должно было существовать. И кажется, мне все же пора идти в неизвестность»./ / /
Ренджун садится на холодное, мокрое покрытие крыши и обнимает себя руками, словно все это может укрыть его от ледяного дождя. Все оборачивается жалким подобием удачи, потому что даже если и мокро, становится чуточку теплее. И пусть это всего лишь ничего не значущее самовнушение, пусть у него все еще чертов когнитивный диссонанс, а Хуан все еще пользуется научными терминами, в попытках скрыть простое откровенное, сломанное нечто, лужи, бесконечные темные лужи в его душе совсем не хотят испаряться. Огни ночного города светят в глаза, заставляют в очередной раз задыхаться от нехватки кислорода; грязный воздух проникает прямо под кожу, впитывается в одежду подобно мыльной желтой губке и остается там навсегда. Ренджун плачет; отчаянно цепляется за самого себя, загоняя в бесконечный порочный круг без надежды выбраться и сказать себе, что все в порядке. Он смотрит на новое лезвие и как ледяные капли дождя разбиваются об металлическую поверхность. Красиво. — С вами все в порядке? — тихий хрипловатый голос разрушает призрачную идиллию, либо просто ее подобие, но этого вполне хватает, чтобы все разрушить. Ренджун вздрагивает и поворачивается; на него смотрит высокий темноволосый парень — он кажется до безумия красивым. — Что-то случилось? — Нет, — Хуан правда не знает на какой из этих вопросов дает ответ. «Нет, я не в порядке, — хочется сказать ему, но он лишь отводит взгляд и думает как же сейчас холодно без любимой серой толстовки. — Люди такие жестокие, словно они уже захлебнулись в собственной ненависти и агрессии». Вместо этого Ренджун проводит ладонью по лицу и натягивает на себя слабое подобие улыбки: — Огни ночного города очень красивы. Капли дождя падают ему на лицо, и Хуан даже не замечает собственных слез — были они из-за отвратительной жалости, либо из-за усталости, — камень на плечах уверенно тянул его вниз. Отвратительно и больно, словно кислород в легких уже давно закончился. — Единственная красивая деталь в этом городе, — незнакомец присаживается рядом и всматривается в ровный профиль Ренджуна. — Если не можете улыбаться прямо сейчас, то не улыбайтесь. У всех нас бывают в жизни моменты, когда бесконечные маски падают и разбиваются, поэтому не улыбаться в такие моменты — нормально. Я знаю, что чувство никчемности и одиночества одолевают, но в такие моменты твоя физическая боль не поможет, — незнакомец выхватывает лезвие из тонких длинных пальцев и кладет рядом с собой. — Просто иногда в такие моменты нам нужно довериться человеку и высказаться. — Вы психолог? — Ренджун смотрит на яркие неоновые вывески улочек и думает, что было бы неплохо оказаться на мгновение именно там, чтобы почувствовать себя живым. — Я психиатр, — просто отвечают ему и протягивают руку. — Если захотите выговориться, я живу в пятьдесят третьей. Ренджун остается на крыше один.