«Не хочешь изучить со мной манящие чары?»
Дамблдор смотрит на высокие буквы и совершенно по-идиотски улыбается. Кажется, ему всё же удалось достучаться до этого странного человека. Манящие чары. Он хочет изучить Манящие чары. Значит, ему интересно учиться. Значит, они могут вместе осваивать магию, и это… восхитительно? Коул, как обычно сидящий на излюбленной тумбочке Элфиаса, хлопает крыльями. Альбус смотрит сначала на птицу, потом на задернутый полог кровати друга. Ответ приходит сам собой. Он будет изучать магию вместе с Гриндевальдом и докажет Элфиасу, что вовсе слизеринцы не такие плохие, какими их все считают. А потом они с Элфиасом помирятся. Перо и чернильница. Ему срочно нужны перо и чернильница. Он скорее хочет запустить этот удивительно простой и беспроигрышный механизм. Через минуту Коул улетает в ночную темноту. На листе пергамента, который он несёт в Больничное крыло, всего четыре слова:«Я был бы счастлив».
*** На следующее утро Альбус просыпается первым. В спальне, если не считать сопения Сэма, тишина. Он отдергивает полог, и упоительно-солнечное субботнее утро тут же вызывает у него широкую улыбку. Луч света льется из окна и гармонирует с бордовым бархатом полога. В этом луче видны все пылинки, медленно кружащиеся в воздухе. Утренняя картина безупречна. Альбус ступает босыми ногами на прохладный пол. Удивительно, но он выспался, несмотря на то, что спал явно не больше шести часов. Сначала он ждал ответ от своего… друга? («Завтра в полдень в больничном крыле»), а потом долго ворочался в постели, вспоминая лёгкость, с которой Гриндевальд продемонстрировал всем владение заклинанием левитации, и представляя, как интересно им будет учиться. Дамблдор бодр и за завтраком с довольной ухмылкой левитирует к себе с дальнего блюда только что испеченные, еще горячие булочки с повидлом. В высокие окна полупустого Большого Зала тоже льется утренний свет. Его много, он очаровывает, будто сам является магией. Альбус жует булочку и улыбается. Не это ли называют вдохновением? *** Когда через три с половиной часа он легко и уверенно входит в больничное крыло, то находит Геллерта Гриндевальда сидящим на всё той же, но уже заправленной кровати в мантии и галстуке Слизерина. Над его руками колдует медсестра. Дамблдор приближается к ним и на радостное, шумное приветствие медсестры выдает вежливое «Здравствуйте». Потом смотрит на Геллерта. — Привет. Тот поднимает на него глаза и бросает весьма безразлично: — Привет. Альбус застывает на пару секунд. Потом неуверенно спрашивает: — Ничего, если я здесь сяду? — Садись. Лицо слизеринца не выражает ни единой эмоции. Альбус в замешательстве присаживается на краешек мягкой кровати и складывает руки на колени. Радости после прохладного тона Гриндевальда становится чуть меньше. Лишь через какое-то время до него доходит, что, скорее всего, общение с этим человеком будет не таким простым, как он представлял себе прошлой ночью. Медсестра в последний раз проводит влажной белой ваткой по коже Геллерта. — Всё, можешь быть свободен, — выносит она вердикт, закрывая пузырёк с какой-то бесцветной жидкостью. — И ради Мерлина, будь осторожен с зельями в следующий раз. А ты, — она поворачивается к Дамблдору и улыбается, — присматривай за своим другом. Дамблдор тоже улыбается. Гриндевальд молчит и против друга не возражает. Они вместе встают с кровати. Слизеринец забирает с пустой прикроватной тумбочки свою странную палочку и бормочет невнятное «спасибо». Волшебница снова улыбается и качает головой. Когда они выходят из больничного крыла и оба вдруг застывают у дверей, глядя друг на друга, Альбус, кажется, впервые полностью осознает все происходящее. Они здесь вдвоем с Гриндевальдом, и это совсем другое, чем быть с Гриндевальдом и медсестрой в защитном уюте больничной палаты. Он нервно поправляет лямку сумки, откидывает назад светлые волосы и неуверенно улыбается слизеринцу. Тот лишь небрежно бросает: — Пошли. Они идут по пустынному коридору. Молчание в крайней степени неловкое. Они не знают друг друга по сути, о чём им говорить? И почему вчера вечером казалось, что всё будет намного проще?.. Пока они спускаются по винтовой лестнице мимо высоких окон, Дамблдор делает вид, что высматривает что-то на улице. За окнами — теплый сентябрьский день. Кажется, на воздух из величественного замка выбралась по меньшей мере половина учеников. Они летают над полем для квиддича, сидят в тени деревьев с книгами в руках или просто прогуливаются босиком по зеленой ещё траве, держа в руках расшнурованную обувь. Альбусу тоже хочется туда, на простор. Но он знает, что Гриндевальд не согласится. Они спускаются в коридор третьего этажа, и Альбус, найдя наконец тему для разговора, бросает как бы между прочим: — Я тут был сегодня утром в библиотеке… И там нет «Истории Хогвартса». — Разумеется, там нет «Истории Хогвартса», — фыркает Гриндевальд. Они подходят к пустому классу, и слизеринец открывает дверь. — Эта книга вышла несколько дней назад. Брови Альбуса ползут вверх. Он заходит в класс вслед за Гриндевальдом. Тот закидывает сумку на парту и беззастенчиво садится на преподавательский стол. — Моя бабушка написала эту книгу и прислала мне экземпляр из печати, — лениво поясняет мальчишка. — Твоя бабушка — историк магии? — Да, вроде того. Альбус хлопает глазами. Гриндевальд кажется ему теперь не менее непонятным, но ещё более интересным, чем раньше. А потом он выдает: — Аможномнепочитать? Геллерт молчит какое-то время. Смотрит на Дамблдора оценивающе, изучающе. Альбус, по-прежнему стоя перед преподавательским столом и схватившись за лямку сумки, чувствует себя максимально неловко под таким взглядом и в таком положении. Слизеринец даже прищуривается, словно пытается что-то понять, а потом вдруг слегка улыбается: — Твоя страсть к познанию радует. Дамблдор выдыхает. Тоже улыбается. Широко-широко. Дышать становится легче, и Гриндевальд кажется будто чуточку ближе. — Манящие чары, значит? — спрашивает гриффиндорец уже смелее. Геллерт деловито кивает, достает из сумки свою палочку и отвечает уже чуть мягче: — Манящие чары. *** Они практикуются полтора часа напролёт. С Геллертом, с которым, кажется, невозможно нормально разговаривать, оказывается на удивление легко работать. Уже спустя десять минут он перестает язвить и почти не пытается ставить себя выше Дамблдора. Какое-то время они изучают толстенную книгу «Повседневная магия. Классификация заклинаний», которую Гриндевальд, как выяснилось, ещё вчера вечером принёс из библиотеки. Дамблдор вслух читает о том, как правильно применять заклинание, а слизеринец сначала ёжится и требует читать про себя. Потом сдаётся и берёт в руки палочку. — Сконцентрируйте все ваши мысли на предмете, который хотите призвать, — диктует Дамблдор. Геллерт хмыкает и оценивающе смотрит на стул, стоящий в конце класса. — Поднимите… — Альбус перестаёт читать и откашливается, проследив направление взгляда напарника. — Знаешь, по-моему, стул — это несколько… Сложновато для первого раза. Лицо Гриндевальда выражает максимальную степень возмущения. — Читай давай, — бурчит он. Минут через десять оба понимают, что-то ли стул какой-то неправильный, то ли Гриндевальд действительно начал не с того. Ещё через несколько минут слизеринец разочарованно опускает палочку и бормочет: — Ладно, ты прав. После этой фразы он, обиженный на стул, разговаривает слегка прохладно, но потом смягчается. А когда спустя сорок минут к нему наконец летит сначала кусочек мела, а потом и тряпка, на его лице — впервые при Альбусе — появляется по-настоящему радостная улыбка. Он оказывается абсолютно увлечён магией. Он с долей здравого садизма заставляет Альбуса концентрироваться на предмете и верить в то, что тот может прилететь прямо в руки. — Это изучают аж на четвертом курсе, — бормочет Дамблдор в своё оправдание спустя час занятий, не принёсших ему результатов. — Чушь. Это всё не имеет значения, — отрезает Геллерт. — У меня получилось. Значит, получится и у тебя. Дамблдор мысленно повторяет эту фразу и пробует снова. Спустя час с четвертью «История Хогвартса» оказывается у него в руках. Гриндевальд победно улыбается, а Альбус думает о том, что ему куда больше идет улыбаться, чем хмуриться. — Думаю, теперь ты точно можешь её прочитать, — усмехается Геллерт и указывает волшебной палочкой на коричневое совиное перо, покоящееся на подоконнике. — Акцио! Перо послушно поднимается в воздух и летит к волшебнику. Тот кладет его на книгу, а Дамблдор смотрит на это задумчиво и говорит чуть неуверенно: — Было бы здорово тоже делать что-то важное. Писать книги о магии или… Открывать что-то новое. Геллерт пожимает плечами. — Так делай. Альбус смотрит на него; но ничего не говорит. *** — Я вообще не понимаю, почему Манящие чары изучаются только на четвертом курсе, — рассуждает Геллерт спустя двадцать минут, когда они спускаются по лестнице в Большой Зал. — По сути, они ведь похожи на заклинание левитации. — Может, для этого нужна более развитая магическая сила, которой у нас… — Альбус не договаривает. Гриндевальд смотрит на него скептически, а потом заявляет: — Для этого нужно больше практики, вот и всё. Просто войти в поток. Они входят в Большой Зал. Обед в самом разгаре, и Зал заполнен голосами десятков волшебников и волшебниц. Гриндевальд неожиданно застывает на пороге. — Ладно, — тон его голоса вдруг снова становится холодным. — Я пойду. Альбус только сейчас осознаёт, что они вообще-то с двух факультетов, между которыми сложились не самые доброжелательные отношения. — Да, эм… — неуверенно бормочет он. Гриндевальд сухо кивает ему. — Пока. — До встречи… Последнюю фразу Дамблдор произносит неуверенно и тихо, смотря, как Геллерт с идеально ровной спиной подходит к столу Слизерина. Альбус медленно разворачивается, идёт к своему столу и внезапно осознаёт очень простую истину: Гриндевальд боится. По какой-то неизвестной причине боится их всех: слизеринцев и остальных. Поэтому не доверяет. Поэтому часто язвит, а ещё чаще — отмалчивается. Но откуда возник этот страх?.. Элфиаса Дамблдор замечает в компании Майка и Сэма на противоположном конце стола. К ним он не подходит и обедает в одиночестве. ***«Очень хорошо сегодня попрактиковались. Можно как-нибудь ещё что-нибудь изучить. И спасибо за «Историю Хогвартса».
Альбус».
Коул улетает с письмом. Его коричневое оперение почти моментально сливается с темнеющим небом за окнами башни. В гостиной Гриффиндора человек двадцать. В основном — старшекурсники. Альбус сидел здесь большую часть вечера, выполняя домашнее задание, решив полностью освободить себе воскресенье. Может быть, завтра, если будет хорошая погода, удастся погулять по окрестностям. В одиночестве, конечно, не особо весело, но с Элфиасом они по-прежнему не разговаривают, Сэм с Майком и Дэвидом будут как обычно обсуждать предстоящий квиддич, а Гриндевальд гулять уж точно не пойдёт. Ответ от него Коул приносит спустя пять минут.«Хорошо. Можно. Пожалуйста.
Г».
Манера письма максимально сухая, и Альбус думает, что Гриндевальд, наверное, вылезает из своей скорлупы только во время занятий магией. И для него это, наверное, очень трудно. Мысль приходит сама собой. Альбус хватает перо и пишет Геллерту частично его собственные слова:«Просто хочу сказать напоследок, что общаться с людьми не так уж и страшно. Нужно просто войти в поток.
Альбус».
Коул возвращается без ответа. Но Дамблдор и не думает, что он нужен.