Uncle Constant Verlaine

       Пасмурно. Довольно прохладная и нетипичная для лета погода. А тем более для итальянского лета. Запах свежести и некой прохлады душил с непривычки. Птицы летали ниже, нежели обычно, и в целом город казался серым и унылым. Такой Турин я мог наблюдать лишь в детстве, когда оставался один дома. Отец уезжал на работу, велев мне ждать репетитора. Ходил ли я в школу, общался ли я с детьми? Нет, наша семья была отстранена от обычного люда, отрезана рекой и высоким забором. Гулять можно было только на территории участка. Да, он был немалых размеров, однако этого было недостаточно для ребёнка открывающего мир. Музыка, рукописи и пение. Само собой — уроки этикета и беседы с личным психотерапевтом. Отец не уделял мне должного внимания лично, но забивал всё моё свободное время какими-то занятиями. За что, кстати, я благодарен ему и по сей день.        Будучи пятидесятилетним бизнесменом, имея полную стабильность как в жизни, так и в финансовом вопросе, я вырастил красавицу дочь.       К слову, Ник ненавидит мою работу и считает, что я занимаюсь крайне опасным делом. Бизнес есть бизнес, и порой это и в правду довольно рискованное дело. Мой дальний родственник и дядя Ник – Риккардо занимается делом, кое опаснее моего. Продажа оружия, наркотиков, женщин, детей. Диасу закон не писан, и он не брезгует злоупотреблять правилами. Мы практически одного возраста, и его шкура ни разу не была прострелена или упрятана за решётку. В его сторону не было и малейшего обвинения в коррупции, в бандитизме. Его не приравнивали к группировкам мафиози. А всё потому, что у Диаса был и есть крайне вёрткий ум и характер. Мало того, что Рикко отличный юрист, так он ещё и замечательный психолог. Он обожает Ник, и они просто замечательно меж собой ладят, словно лучшие подружки.        Двадцать три года я смотрел как растёт моя дочь. Её уже облюбовали различные «тусовщики», которых она активно прогоняет от себя. Она милая, весёлая и дружелюбная, но лишь в своей компании. Сейчас она приходит на подобные мероприятия в сопровождении своего отца или дяди. У Рикко нет жены и вряд ли будет когда-либо, он так же, как и я, сосредоточен на Ник.       Дело в том, что Ники не является моей биологической дочерью, однако… Она родная моя племянница. Дэвид – биологический отец Ник и мой родной брат. Так было решено сделать для безопасности девочки. У Гаана порой начинаются приступы раздвоения личности. Одна из личностей полностью окутана шармом Ник. Вожделение, любовь. В общем, для безопасности она живёт со мной, когда в Дэвиде пробуждается Дэйв – его вторая личность.       Дэйв являет собой омерзительного человека. Максимально аморального, бестактного и самовлюблённого. Он понимает, что делает, и ему нравится это делать. У маленькой Ники он был первым мужчиной. А когда Дэвид пришёл в себя и осознал всё, что натворил, настал ад для девочки. Его разумом овладела вторая личность и, манипулируя телом, пыталась разрушить и встать на освободившееся место. Но со временем Гаан смог преодолеть этот недуг, попросту договорившись с Дэйвом. Перестала ли страдать моя племянница? Нет, ни на секунду.        Однако, я считаю её своей дочерью. И, как ни странно, семейные недуги, видимо, передаются.       Когда девочка начала взрослеть, скинула лишний вес, обрела женственную фигурку - проснулся настоящий Константа.        В её двадцать лет я увидел в ней женщину. Ту, которую хотел видеть рядом с собой с самого детства. Которой бредил, и которая вскружила мне голову целиком и полностью. Её небольшая грудь, округлые бёдра и выраженные ключицы. Татуировки, которые наносил на её бледноватый бархат сам Дэйв по своим же эскизам. Боялся ли я противостояния с Дэйвом? Да, и я понимал, что окажусь в проигрыше в любом случае. На то есть свои причины, и связываться с Дэйвом, именно с ним, не самое лучшая задумка. Заключать сделки с ним я также не стал, однако никогда не пренебрегал касаниям к Ник.       Дочери исполнилось двадцать два, и она нашла себе подружку – длинноногую, стройную блондинку по имени Хлоя. Хлоя была домработницей у Дэвида. Это задело нас двоих, то есть и меня, и Дэйва. Нужно было что-то с этим делать, и, в конечном итоге, Хлою убрал Риккардо. В прямом смысле этих слов. Ник, разумеется, сильно переживала, однако Дэйв хорошо умеет играть на нервах и на чувствах. Посему вскоре у дочки появились иные заботы, нежели мёртвая подружка.       В её двадцать три года я впервые ощутил то, что она уже выросла. Именно ощутил.       Её «дядя Константа» для меня звучали больно, но приятно. Но ещё больше приносило боли и приятных ощущений её ласковое «папа». Могу поспорить, что Дэйв принуждает Ник называть его отцом. Ведь когда-то он сломал её, и слово «отец» в их семье перестало употреблять в контексте родства.        Их семейный психотерапевт – доктор Аарон Рихтер – пытался помочь Дэвиду освободится от Дэйва. Но даже профессионал со стажем в сорок лет не смог. В голове Дэвида Гаана навсегда впечатан Дэйв. Но у него получалось работать с Ник. Она ему открывалась охотно. Она открылась бы любому человеку, который смог бы выслушать и пожалеть. Ведь Дэйв иногда был слишком жесток. И как я ни старался прятать её тельце от его рук, порой не получалось.       Доктор Рихтер беседовал со мной на тему Ники. Он утверждал, что как бы и кто бы ни пытался «спасти» её от мучителя-отца, никому это не удастся. А дело всё в простой психологии. Дэйв растил её такую и действовал на меня, давил, чтобы и я растил её такую, какой он хотел бы видеть. Рычаги давления работали на отлично, и я охотно поддавался. Когда ощущал в своих руках прядки её относительно коротких, немного вьющихся волос. Когда смотрел в тёмные, аккуратно подкрашенные тушью, глаза. Когда я чисто случайно увидел её обнажённой, то произошла совершенно ожидаемая реакция организма, как и у Дэйва, но не у Дэвида.        Так вот на данный момент, когда Ник исполнилось двадцать четыре года, Дэйв окончательно тронулся. Он приковал её к стулу, взял тату-машинку и вывел чернилами под кожу крошке собственное имя.       Я и Риккардо максимально стараемся быть рядом с Ник. Она привыкла к нему, она не чувствует злость и гнева. Она наоборот жалеет его и старается помочь, ведь он играет её чувствами. Обманными путями он, словно паук, заматывает свою жертву в сплетённую им же паутину. Есть ли на него управа? Да, разумеется. Его и убить можно. Но Ник не допустит этого. Он воспитал её так. Быть может, я сделал хуже, когда брал к себе девочку, думая, что смогу помочь. Быть может, сейчас он на неё повлиял в разы сильнее, нежели это бы случилось с самого начала. — Пап, всё в порядке? – окликнула меня дочь. – Ты как-то серьёзно задумался. А о чём? — Да о работе, малышка, — улыбнулся, взяв дочь за руку. — Ну ладно, — прищурилась она, — я приготовлю ужин. Дэвид скоро со студии вернётся. —Тебе помочь? — Да, если не против, я бы воспользовалась твоей помощью.       Подошёл к ней вплотную. Её аккуратная, небольшая грудь припала к моему телу, и я обнял её тельце. Рука пала на аппетитную попку, машинально сжавшись. Да, она привыкла к этому. Что с моей стороны, что со стороны Дэйва. Прошло слишком много лет.        Рассказал ли я серьёзные подробности своей жизни? Нет. Я лишь выставил Дэйва больным ублюдком, а Дэвида психом.       Но человек, чьё имя Констант Верлен, также является небезгрешным.       Первый мой грешок проступил после сложной сделки, в которой я мог с лёгкостью умереть. Придя домой, я силой впечатал тельце Ник в стену, не давая ей вдохнуть воздух, начал целовать девичьи губы. Она не могла мне сказать «нет», ведь по важности в жизни я занимал второе место. Я был и отцом, и любовником.        Выше ростом её на порядок, смотрел сверху вниз. Схватившись за её горло, вновь и вновь начинал целовать. Дальше звук рвущейся футболки с портретом Эксла Роуза. Язык вился вокруг твёрдых сосков. Затем зубы стиснулись, больно сжав её кожу. Она хрипло вскрикнула.       Я итак был возбуждён до предела, а этот крик послужил знаком для продолжения. Руки спустили вниз её джинсы. Пальцы оказались внутри горячего лоно, пробыв там недолго. Вытащив их, я поднёс субстанцию ко рту и облизал. Этот вкус казался сладким, словно нектар или карамель.       Приглушённый свет делал её личико ещё красивее, хотя куда уж ещё больше. Мой орган так не стоял со времён очень раннего Константа. Внезапно она посмотрела в сторону и вернула взгляд. Её рука тут же пала на мой орган и принялась делать медленные ритмичные движения.        Ну а вскоре позади Ник появилась полуобнажённая фигура Дэйва. Его лицо было для меня размытым. Я был близок к тому, чтобы испачкать ручки Ник. Закончив, быстро и тяжело дышал.       Услышав аплодисменты сперва, а позже и смех, я понял… — Ну вот. Теперь мы почти на равных, дядя Констант. Но… Помни одно, Верлен, я делюсь ею с тобой. Но не отдаю полностью. И в любой момент я смогу забрать её у тебя и, скорее всего, так и сделаю. Мне хотелось ощутить ревность в её крайней стадии, и я ощутил. Я понял, что испытываю злость и агрессию по отношению ко всем, Констант. И ты не исключение. Ник принадлежит мне с самого её рождения. И если ты считал, что лишил меня доступа к ней, то ты чертовски ошибался. Я могу уничтожить тебя прямо сейчас. Но. Ты делаешь мою маленькую немного счастливее. Да и меня иногда даже возбуждает смотреть на то, как ты трогаешь её трусики. Ну а это значит, что пока ты можешь жить. Ты можешь любоваться природой и пить бурбон. Курить. И иногда соприкасаться с Ники. — Да, Дэйв. У нас ведь договор. Ты помнишь. — Да, я помню. Тебе крупно повезло, что ты кровный родственник, а не какой-то очередной «айкент» из шушары преступного мира или политики. По этому ты сейчас жив и имеешь доступ не только к общению с МОЕЙ дочерью, но и доступ в её трусики. Ещё потому что твоя фантазия достигает пика Кэллкоттов, как и моя. Мне нравится, что ты делаешь с ней, и мне приятно на это смотреть. Пока ты делаешь с ней что-то, я спокойно могу подрочить. — Ты же знаешь, я не нарушу правил. — Знаю, конечно. И я рад, что мы сошлись и как партнёры тоже. И я рад, что Ники ненавидит кого-то также, как и меня. И одновременно любит. Это возбуждает, не так ли? — Ты как никогда прав, Дэйв. — Предлагаю выпить за понимание.       Дэйв протянул стакан с бурбоном, и мы оба опрокинули в себя порцию алкоголя. Именно из-за таких моментов ко мне просыпается тяга взять силой девчонку. Дэйв сподвигает меня, но я понимаю, что и сам хочу этого.       Ещё одна порция бурбона, и мой язык окажется меж ног у племянницы.       Ещё одна порция, и сеньор Константа Верлен превратится в дядю Константа.       Ещё одна порция, и сеньор Константа Верлен преобразится в Дэйва Гаана...