Uncle Constant Verlaine

      Посмотрел на неё, и дыхание спёрло.       Внутри внизу всё сдавило и начало полыхать, словно в огне.       Мы не виделись ровно три года. Я уезжал по работе, и возможности приехать отнюдь не представилось. Занятый работой, я не обращал внимание на то, как она менялась. Её меняли обстоятельства и отец. У них с отцом были сложно отношения, которые мало кто поймёт. С самого детства мужчина с раздвоением личности растил ребёнка для себя. Он целенаправленно воспитывал её так, чтобы она освоила одну вещь – кроме её родных мужчин, кроме него самого, никто и никогда не сможет быть с ней. Причём как в прямом, так и в переносном смыслах.       Девочка ещё подросла, повзрослела и приняла это совсем и навсегда.       Что происходило за занавесью семейной и дружной жизни Ник и Дэйва, я не знал, мог лишь только догадываться. Однако, когда я приехал к ним из Англии в Италию, всё стало ясно. Мне удалось лицезреть, что есть вторая личность Дэвида – Дэйв. "Бедная девочка," – подумал я. Но общение с моим братом Дэвидом очень сильно сказалась на разуме. И буквально через пару месяцев общение Дэйва и его дочери, которую он воспринимал как дочь, и то, что она биологическая, его ещё больше подпитывало. Это казалось омерзительным и неправильным. До поры до времени…       Когда же я пообщался с отцом племянницы с год, то начал видеть и в самой девушке девушку. Различные касания, взгляды и слова. Но никогда не пренебрегал планкой, которую сам себе выстроил.       Это был пару дней назад. Случай этот заставил меня хорошо задуматься. Сейчас, вспоминая, что я делал, мне уже не кажется это таким уж неправильным. Залезать пальцами под её юбку. Проникать внутрь, затем облизывать пальцы, чувствуя вкус её выделений. Запах. Я делал это всё чаще и чаще с подачки Дэйва.       Так вот, пару дней назад мы столкнулись с Ник на их кухне. Она ходила в короткой, клетчатой юбке, в белых чулках и топе. Но ходила она так только дома, для своего папочки Дэйва.       В какой-то момент мне попросту сорвало сознание и реализовать своих желаний я уже не мог. Поймал за руку девчонку и нагнул к мрамору кухонного гарнитура. Она молчала.       Её юбка задралась, и я подошёл максимально близко к её аппетитной попке, прижавшись брюками вплотную. Где был Дэйв? Как позже выяснилось – наблюдал за всем, что происходило.       Она лежала грудью на гарнитуре, я спустился к её ножкам, расцеловывая их и, теряя контроль, увлечённо вдыхал аромат кожи племянницы и внезапно поднялся выше. Глаза наблюдали белые трусики с кружевом. Раздался шлепок. Звонко моя тяжёлая рука отшлёпала попку племянницы, и меня этот факт – факт родства – уже ни капли не смущал.       Пальцы спустили белые трусики вниз и передо мной открылся чудный вид. Дальше пальцы пали на вход в сокровенное лоно. Массируя, выжимая соки, я проник во внутрь двумя пальцами и начал двигаться в племяннице. Она попыталась подняться, но моя рука пала на голову Ник и прижала к холодному мрамору её щёчку. - Не так быстро, малышка. Дядя скучал… Дядя ждал пока ты созреешь для него.       Больше она не пыталась освободиться от меня. Да, Дэйв на славу поработал, конечно. Такое послушание и, вероятно, страх.       На этом я не остановился, вынув влажные пальцы из-за выделений Ник, поместил их себе в рот тщательно смаковал. После чего отправил обратно и также в попку. Вновь начались движения.       Внутри словно разлился ад, щипало и болело. Но доставляло эстетическое блаженство. Эта задранная юбочка, эти чулочки и эта подчинённость. Сладкое желание войти в это влажное лоно. Вновь звонко шлёпнул её попку. Затем развернул личиком в себе. Она встала во весь рост предо мной. Оголив её грудь, маленькую, аккуратную грудь, приоткрыл рот, издав громкий выдох.       И следующее произошло то, чего ожидать я не мог. Её тонкий пальцы вцепились в мои брюки, расстёгивая их. А потом настала тьма. Прохладные пальчики сомкнулись на моём члене и принялись совершать поступательные движения вверх-вниз. Прижал её к себе максимально плотно, она продолжала работать ручкой. Затем встала на носочки и принялась целовать мою шею, оставляя влажные прозрачные следы. Затем губы, которые шептали матные слова. Я потерялся в сознании и ощущениях, видя пред собой ангела во плоти. Прикрыв глаза, я почувствовал, что её ручка тянет мой член. Пошёл, разумеется, за ней. Она подвела меня к большому кресло, усадила и села сверху, расставив ножки. Затем взяла в ручки мой член и принялась снова совершать те же движения. Но теперь передо мной был прекрасный вид девичьего лоно. Лоно, в котором бывал лишь один мужчина.       Внезапно, краем глаза, я увидел Дэйва. Он наблюдал за нами сидя в кресле напротив.       Она так сладко сжимала моё лоно и обращалась с ним.       Откинув голову назад, прикрыл глаза.       Время летело крайне незаметно и вот уже я близился в тому, чтобы закончить.       Руки пали на её бедра и сжались. Её пальцы сильно обхватили моё лоно и сдавили его. Из горла посыпались стоны. Она не отпускала и продолжала доводить меня до экстаза. Рубашка моя была расстёгнута и на коже явились капельки пота. Её язык прильнул к моим губам, кусочек юбочки тёрся о головку члена. Она сделала хватку ещё крепче, и я, матерясь, обильно закончил прямо на юбочку, испачкав её, и немного смог попасть на кожу девчонки.       Волна, накатившая внутри и снаружи, обдала кипятком. Ник сидела на мне и смотрела на меня. Затем принялась покрывать шею мелкими поцелуями.       Сказать, что такое было впервые, – ничего не сказать. Девчонка, которая без труда доставила моего члену удовольствия, даже не засунув его внутрь себя.       Прошло пару часов, и мы с Дэйвом курили на террасе. - Ну что, сладкая же? – облизнулся он. - Дэйв, это нечто иное словно, - голова до сих пор кружилась. - Это потому, что она твоя племянница. Очень большую роль играет, что она родственница тебе. И этот барьер снят. Теперь она будет казаться тебе слаще, лучше и приятнее. Умелее и в целом, самой крутой девкой, что ты встречал. Так оно и работает, - пожал плечами. – Посему, женщин у меня и нет больше. Моя дочь – моя женщина. Она умеет и делает хорошо. Очень. - А ведь раньше я считал тебя обезумевшим ублюдком, Дэйв. - Ну, бывает, приятель. Бывает, - кивнул он, - но ты только представь, Константа. Это всего лишь дрочка. А если она присядет на тебя. Почувствуешь всю её... Ощутишь сладкую. Горячую. М-м... Задерёшь её юбочку, проникнешь туда, где мокро. Вытрахаешь всю душу из этой девчонки, - выдохнул, - но, помни о нашей сделке - имея Ник, никого иметь ты больше не сможешь. - Я помню, Дэйв. Мне и не нужно. - Вот и чудно... - поднял он стакан бурбона. - За нас. За наше совместное творение и счастье.       Произошёл громкий звон стекла.       Напившись в хлам. Под подстрекательством Дэйва, я чувствовал себя раскованным максимально. И также я понимаю, что она моя даже не на сорок процентов. Она его. И всегда будет его. Но мои проценты пока никто не отнял. Бедная девочка... Её братья. Их так много. И все они считают её своей и только своей. Девочка моя... Я так сочувствую тебе. Я так хочу приютить тебя и обращаться бережно.        По возгласу Дэйва, малютка вновь уделила мне внимание. Это произошло на следующий день. Мы сидели за столом, завтракали. За столом были все братья и родственники. Конечно, разумеется, со всеми я был знаком. Ник одна в семье девушка. И вовсе не странно, что буквально все испытывают к ней влечение. Это сыновья Дэйва. Их не два и не три. И они ровно такие же как он.        Она обслужила меня, налив кофе и предоставив завтрак. Все мужчины, сидевшие за столом, глаз с неё не сводили.       Я знаю, что Карлос любит действовать руками.       Знаю, что Сантино, Дерек и дядя Рикко, Асав пробуют на вкус её выделения языком.       Также знаю, что Джуниор, Джон, Фрэнк, Джек и Густав душу продадут за маленькую, аккуратную грудь и татуированное тельце. Лишь бы погладить, вкусить аромат и попробовать кожу.       Дядя Генрих, Вальтер и Йохен не могут без созерцания промежности, когда она расхаживает в юбке, не стесняясь, я заканчиваю на пол и заставляю убирать их продукт домработницу. Её языком.       Месячные у девочки? Дэйв научил меня морально не обращать на это внимание. Ники в месячные более чувствительна и расположена "принятию".       Сеньор Гонзалес объяснил мне, что во время месячных, Ники более активна.       Сеньор Кортес настоял на том, чтобы закончить на спину девчонки.       Сеньор Дэйв сказал, что всё будет хорошо...       Как тебе не повезло, девочка.       Но другой жизни ты не знаешь.       Твои братья и дяди каждый день сливают на тебя.       Твой отец имеет тебя. Жёстко, постоянно.        И ко всем ним недавно подключился дядя Константа.       Но Дэйв.       Он сводит меня сума.       Меня сводят сума твои ножки.       Попка и сочное лоно, в которое так и хочется погрузится.       Запястья, на которых видны синяки от хватания и принуждения.       Я понимаю, что Дэйв лжёт насчёт её братьев, что они не имеют доступ к её лоно. Я понимаю, что, возможно, и мне доступ будет закрыт.       Но, это понятие улетучивается, как только я вижу её тельце. Татуированное её же братьями, миниатюрное тельце.        Извини меня, Ники... Прошу.       Заранее, прости меня, малышка. Я знаю, что сегодня сорвусь.       Прости...       Прости меня...