Welcome to the machine

Итак, вот мы уже едем в машине... Какое странное ощущение... Никогда подобного не чувствовала... А чувствовала ли я когда-нибудь что-нибудь вообще? Не знаю. Что вообще такое "Чувствовать"? Что это значит для людей? Как чувствовать? Чем? Что можно чувствовать вообще? Какие же идиотские мысли меня донимают. Я хихикнула вслух. Чтобы отвлечься от размышлений я глянула в окно. Мимо меня с огромной скоростью проносились дома - новостройки и старенькие, иногда даже полуразрушенные здания пестрили различными цветами и размерами. Я дивилась, как маленький ребенок, каждому дереву, каждому листику, вообще всему, что вижу. Хорошо ли это? Наверное. Не знаю. Ведь я не встречала других людей, чтобы сравнить их с собой. Следовательно, не могла и догадываться о том, правильно ли мое восприятие мира. А может ли вообще восприятие мира быть правильным? Вдруг то, что я вижу красным, другой человек видит синим, третий - зеленым...И никто, никто в мире больше не видит ничего так же, как вижу это я? Мою голову заполняли вопросы, ответов на которые я не знала... – Видочка, деточка… – сквозь мои размышления смутно донесся женский голос. Мамин? – Ты что же, так быстро устала? Ты же еще слаба… Может, тебе все-таки еще пару деньков в больнице отлежаться? Этот вопрос произвел на меня странно ободряющее действие: сонной бездны, в которую я намеревалась вот-вот провалиться, подо мной как не бывало. Я подскочила на сидении машины, словно ошпаренная, при этом больно ударившись головой о «потолок». Схватилась за голову обеими руками и сжалась в комочек, тихо шипя проклятия в адрес машины. – Вида! – мать, сидевшая на переднем сидении, развернулась ко мне и озабоченно наблюдала, как я потираю место ушиба (при этом изо всех сил стараясь не жмуриться от боли), тем самым беспокоя ее еще больше. – Я тебя испугала, да? Вот дура старая! Доченька, ты сильно ударилась? Где болит? – Света, успокойся, – не отвлекаясь от дороги, произнес отец. – От синяков еще никто не умирал. – Но она сильно ударилась! – Она выжила в ужасной аварии, год пролежала в коме и, в конце концов, сама очнулась, – папа понизил голос на этих словах, наверное, не хотел, чтобы я услышала. – Ты думаешь, ей что-то будет от обыкновенной шишки? Мама замолчала и поникла. Атмосфера в машине стала более напряженной. – Я бы на твоем месте больше за крышу машины беспокоился, – улыбнулся отец, тем самым, разрядив обстановку. – Доча, посмотри, там вмятины не осталось? – хохотнул он. Я, на всякий случай, посмотрела наверх. Да нет, вроде как была ровная поверхность, так и осталась. Мама, завидев это, едва заметно, но искренне улыбнулась, а папа засмеялся еще звонче. Мне стало спокойно. Я поняла, почему упоминание о больнице так на меня подействовало, – я попросту не хотела возвращаться в это место. В это мерзкое, холодное, пустующее место. Я вспомнила эти длинные белые коридоры, в которых не было ни души, и как продрогла до костей. Меня передернуло, и я тряхнула головой, разгоняя картинки, возникшие в уме. Да, нескольких минут пребывания хватило, чтобы у меня сформировалось собственное мнение о больнице. Хоть бы никогда туда не вернуться. И вот, наша машина остановилась у довольно-таки высокого и красивого здания (по сравнению с остальными, что я видела по дороге сюда). Этот дом был построен из бурого кирпича и громоздился ввысь над землей метров эдак на сорок-пятьдесят. Хотя как я вообще могу даже предполагать, какого он размера в метрах? Я почти уверена, что рассчитала все не точно, но мне до этого не было никакого дела. Это просто мое предположение. Первое за всю жизнь (по крайней мере за ту ее часть, которую я помню). Небо было ярко-голубым, и ни одно облако не заслоняло этого совершенного цвета. Ярко светило солнце, и я не только видела это, еще и чувствовала. Кожу начало едва заметно обжигать, и, как ни странно, это оказалось весьма приятным ощущением. Я стояла как вкопанная, стараясь изучить все, что попадается мне на глаза, - мой новый дом, небо, птиц, солнце, каждое дерево и кустик, каждую травинку досконально. Похоже, мои родители не хотели мне препятствовать, но все же, спустя некоторое время, спросили: - Может, все же пройдем вовнутрь? Я пожала плечами: - Пойдемте. Отец подошел к довольно массивной железной двери, торопливо достал связку ключей, вычленил круглый брелок и прислонил его к такой же формы кругу на двери. Та отворилась, сопровождаясь отвратительным механическим писком. Про себя я подумала, что если каждый раз, когда буду открывать дверь, она будет издавать такие отвратительные звуки, я сойду с ума. От этой мысли я слегка поморщилась. Хорошо, что родители этого не заметили, ибо мне совсем не хотелось беспокоить их дурацкими мыслями. Отец позволил мне войти в подъезд первой. В лицо сразу же ударил холодок. Странно, на улице довольно жарко, а здесь прохладно. Хотя это скорее плюс, чем минус. Мама нажала на кнопку вызова лифта. Двери его тут же открылись и мы вошли. Отец нажал на кнопку "3". Мы живем на третьем этаже? И зачем же тогда пользоваться лифтом, можно же просто дойти пешком. Ну да ладно. Двери с шумом отворились и мы вышли на лестничную площадку. Отец снова вычленил из связки своих ключей нужный и открыл дверь. Я поспешила войти туда, где мне суждено прожить довольно-таки долгое время. По правде говоря, мне не очень нравилась эта квартира. Как-то там было неуютно. Не знаю почему, неуютно и все. Я прошла в ближайшую из комнат и сразу же глянула в окно. Странно, на пластиковых окнах были наклеены пленки, из чего следовало, что они новые. Я спросила у мамы: - Почему же на оконных рамах наклеены пленки? - Так их недавно поменяли, - спокойно ответила мать и удалилась из комнаты. Хм, это что ли к моему приезду такие нововведения? Хотя откуда им было знать, что я именно сегодня вернусь домой? Простое совпадение. Как только я оторвалась от окна, решила присоединиться к своим родителям, как-никак, одной и в практически чужой квартире было неуютно (хотя она же моя, вернее, наша... Но я не могу привыкнуть к этой мысли). Их голоса доносились из соседней комнаты. Я пошла на звук. – Вида, как ты себя чувствуешь? – серьезно спросил отец, когда я вошла в комнату. – Ну-у-у… – мне стало неловко от таких пристальных взглядов родителей и я начала оглядывать комнату. – Я… ну, вроде как… – Я заметила в углу электрическую плиту, еще один стол, который тянулся вдоль всей стены, и несколько продуктов, лежащих на нем. Значит, кухня. – Я чувствую себя… нормально, – наконец выдавила из себя через силу. – Точно? – Да. – Ушиб больше не болит? – обеспокоенно спросила мать. – Да нет, вроде… – я потрогала синяк на голове. Тот отозвался тупой болью, но тут же стих. – Немного. Только когда трогаю. – А больше нигде боли не чувствуешь? – снова отозвался папа. – Говорю же, я чувствую себя нормально, – уже чуть раздраженно ответила я. – Ну-ка встань и пройди по кухне десять кругов. – Да что это за проверка такая, в самом деле? Поднявшись из-за стола и неловко переминаясь с ноги на ногу, я пошла по кухне - насколько она позволяла - большими кругами. «Чувствую себя, как последняя идиотка», – на третьем кругу подумала я, но покорно шла дальше. Наконец я остановилась и села обратно за стол. – Голова кружится? – подала голос мама. – Нет. – Следи за пальцем, – отец поднял перед моими глазами указательный палец и стал водить им из стороны в сторону, вплотную к моему носу и обратно, вверх и вниз. В конце концов, мои глаза просто устали, я зажмурилась, а потом вытерла с них выступившую влагу. – Хорошо, – довольно произнесла мать. Потом они зачем-то заставляли меня дотрагиваться большим пальцем до остальных на той же руке, поочередно и вразброс, то же самое со второй рукой и еще быстро проговаривать какие-то бессмысленные фразы. Вот странные. Но, задав еще пару вопросов, они наконец-то отпустили меня в мою комнату, в которую предварительно указали «путь». Осматривая небольшое помещение, я заметила, что кровать идеально заправлена, книги расставлены в алфавитном порядке и ни одна из них не выглядит потрепанной или старой, а на шкафу и тумбочках нет ни пылинки. Ну ладно, кровать и книги еще можно как-то объяснить, но какого черта в моей комнате так чисто?! Даже противно, как тут чисто. Мама каждый день здесь уборку проводит или как? Да нет, сомневаюсь. Будто у нее без этого дел мало. Она выглядит женщиной деловой, хоть и чувствительной, да и отец не простак. Может у них есть какой-то совместный бизнес? В любом случае, у мамы и без этой уборки полно дел. Горничная? Я еще раз осмотрела комнату, вышла из нее, походила по всей квартире и вернулась назад. Нет, они не настолько богаты, чтобы каждый день вызывать какую-то тетку только для того, чтобы поддерживать чистоту в комнате практически мертвой дочери. Эх, странно все это конечно, но главное, что я наконец-то вернулась домой и могу полежать на чем-то кроме больничной койки. «Устала, великая труженица», – ехидно откликнулся внутренний голос, а я, махнув на него и списав все на слабость после долгого пребывания в коме, рухнула на кровать. Да, эта квартира хоть пока мне и непонятна, но она явно лучше, чем больничная палата.