Вся жизнь

      Что в первый раз, что в последующие, впечатления от торжественных обедов были одинаковы. Фальшь, фальшь, так много фальши в глазах, улыбках, словах; приторный елей речей хрустит на зубах нестерпимо сладким сахаром.       Юноша стоит в темной нише мрачнее тучи. Насколько более продуктивно можно было провести это время, оставшись дома… Ладони помнят приятную тяжесть пистолета; дешевое вино в грязном пабе в ночи хоть и горчит на языке, но гораздо вкуснее за счет своей запретности и пахнет пьянящей свободой; да и пара журналов, стянутых у Ганауче...       - Молодой Вонгола, - кланяются две дамы в вечерних платьях.       - Сеньора Кваттроки, сеньорита, мое почтение…       У девицы сложная прическа и округлые бедра.       Люди… Чем дольше Занзас смотрит в бесцветные лица, тем противнее ему становится. Их всех можно определить одним словом. Марионетки, шахматные фигуры. Прах. Мусор под ногами. Серая масса, ждущая каждого слова своего лидера с распахнутым ртом и которой так легко управлять. Система проста. Как прав был Бонапарт: "Есть два рычага, которыми можно двигать людей, - страх и личный интерес." Личный интерес... К замкам человеческих душ, при всей их видимой причудливости, одинаково хорошо подходят ключи пороков. Людьми правят деньги, вожделение, пища, тщеславие, леность... Всегда и во все времена. В основе самых чистых и лучших стремлениях можно углядеть уходящие во мглу тысячелетий уродливые корни, смрад животных инстинктов... А царит над всем страх. Страх - горностаевая тяжелая мантия, в которую царственно кутается всякая сильная власть... Из него можно сковать уважение и трепет, ненависть и любовь. Но это коварное оружие - удержать его в руках может только стоящий достаточно высоко и обладающий умом и силой.       Занзас мельком бросил взгляд на свои руки, загорелые, с удлинившимися пальцами и мозолями от пистолета, и ни на миг не усомнился. "Я могу." Соблазнять толпу можно как угодно, но основным инструментом будет страх. Так проще и удобней. Приятней. Голодное "что-то" ворочается в груди, наваливаясь на ребра, кровь закипает в венах, и всё чаще хочется то громко хохотать, то бросаться на людей и избивать их, пока руки не заболят... Всё сильнее разгорается злая радость, когда собеседник отводит глаза и начитает запинаться. Всё желаннее натолкнуться на того, кто примет вызов. Примет и переживет.       Куклы изящны и пусты. Знакомые приевшиеся лица вживаются убогими гипсовыми масками на плафоне, замирают предметами интерьера. Дон Малерби, сухой как трость, косит блестящим моноклем, - ростовщик, измывающийся над своими клиентами и страдающий от тирании собственной жены: даже здесь она не спускает с него строгого взгляда. Дон Поззо, утирающий потный жирный затылок батистовым платком, утащенным у очередной любовницы, кокетливо беседует с теребящей букольки девицей. Сеньора Темпеста визгливо смеётся над каждой шуткой первее всех, теребя ажурные митенки*, - ей долго оббивать чужие пороги, прося заступничества повязанному полицией сыну. Мальчишка с короткими белёсыми волосами… «А вот это уже интересно…» Занзас прищурился. Его он раньше не видел. Лет двенадцати, довольно складен для подростка. Явно скучает, скользит между группами гостей, то ли усердно ищет что, то ли столь же усердно теряет...       Мальчишка вдруг нервно повел узкими плечами и обернулся. Заметил. Серьезное лицо с острыми чертами на миг каменеет, блеклые брови сходятся к переносью. Занзас, не отрываясь, смотрит в серые, какие-то рысьи глаза, ожидая реакции. “Если сейчас отвернешься, плюну,” - мысленно произносит он. Мальчишка не только не отворачивается, но и идет навстречу. Взгляд колючих глаз всё такой же упрямый и дерзкий. Настоящий.       - Супербия Скуало, сын Супербии Ремиджио, - уверенно представляется мальчишка высоким голосом. Сам, вопреки всем правилам**.       Супербия. Знакомая фамилия. Ремиджио… Ах да, тот не по годам седой счетовод с бесцветным лицом, жалующийся на сбежавшего из дома сына… Так вот он какой. Занзас склонил голову на бок.       - Зачем из дома удрал? Мальчишка вскидывает брови. Открывает рот, отсекается, но, мотнув головой, выпаливает:       - Вррр… Фехтовать! Учитель научил меня всему, что знал, я победил его в поединке, но мне мало этих знаний! Я хочу большего! Вот и поехал по миру учиться! И если бы не чертов старик, я бы так скоро не вернулся... А отку…       - Так нравится убивать?       Мальчишка на мгновение опешил.       - Ну... Да… Не без этого. А вообще, тот, кто проигрывает мне, недостоин жизни. Да кто…       - Хороший ответ. - Угол рта Занзаса довольно пополз вверх. - Я тебя запомню.       Взгляд слепо скользит по гостям и окнам. В зале душно от приторных духов и жёлтого света. Тимотео вертит головой, замечает Занзаса и быстро манит его рукой. Юноша нехотя отрывается от колонны и идёт к нему, потеряв интерес к возмущенно фыркающему мальчишке. Девятый представляет сына дону Бронзино с жабьим ртом, и Занзас деревянно кланяется, глядя за обтянутое черным сатином фрака плечо на вытянувшееся лицо молодого Супербии. Занзас мысленно ставит галочку: "Мальчишка… будет интересен."       Через неделю на перемене в широком коридоре академии в Занзаса кто-то врезался.       - Вроой! - вскрикнул высокий, неприлично громкий голос и резко осекся. - Занзас?..       Юноша медленно обернулся.       - А. Супербия. - Мальчишка осторожно кивнул. - Куда несешься, мусор?       Супербия вспыхнул и выгнулся, точно его ударили по щеке:       - Ты!!! Не смей так меня называть! Пусть ты и сын Девятого, это не значит…       - А вот это тут вообще не причём. - Занзас рванул мальчишку за галстук, доверительно понижая сломавшийся голос, будто сообщая ему секрет: - Пусть хоть самого черта, но это право у меня есть.       Они всего лишь прах у него ног, ничего не стоящее барахло. Серая масса. Слуги. Холопы. "И ты холоп. Дерзкий, вроде, отчаянный. Но твое место у ног. Потому что сила любого пригнет к полу."       - Докажи! - выпалил Супербия, глядя в упор сузившимися глазами.       Внутри разлилось странное самодовольное торжество: всё-таки не ошибся тогда на приеме, зацепившись взглядом за столь юное дарование с прямотой стали во взгляде. Время будет потрачено не зря.       - В шесть часов, в западном зале. Мы успеем до вечерней мессы. - Смуглая рука разжалась, выпуская галстук.       Потеряв интерес к собеседнику, Занзас развернулся и направился в аудиторию.

***

      Вечерний свет заливает зал жидким янтарем, кладет на пол квадраты оконных стекол. Супербия приходит за десять минут до назначенного времени, входит крадучись, скидывает сумку на скамью. Узкая ладонь любовно проходится по вытянутому из ножен лезвию меча.       - Как-то это не очень будет. - Разносится по залу хрипловатый баритон, и мальчишка вздрагивает, едва не выронив оружие. - Я стреляю.       Скуало посмотрел на выступившего из темного угла Занзаса, как на внезапное уравнение с корнями в корне среди простых квадратных на проверочной, - мешая недоумение, недоверие и легкий испуг, - и тряхнул головой:       - В рукопашную?       Занзас безразлично пожал плечами. Пиджак соскользнул с плеч, ремень кобуры последовал за ним, тяжело звякнув пистолетом.       - Нападай.       Мальчишка аккуратно опустил меч на скамейку. Подошел ближе. Лицо Занзаса выражало полное спокойствие и даже скуку, бордово-карие глаза слепо глядели исподлобья сквозь несколько коротких прядок. Скуало не торопился. Тонкая бровь медленно приподнялась.       - Мусор?       Супербия подавился воздухом и с боевым кличем ринулся вперёд.       - Вррроой!!! Да ты ответишь мне за это!..       Мальчишка рассек воздух, как голубая акула, бледный кулак прошел в считанных дюймах от скулы легко отстранившегося Занзаса. Бордовые глаза прояснились. “Смело…”       Юноша нападал отчаянно, резко, с каждой минутой распаляясь всё сильнее и скалясь, точно почуявшая кровь дикая хищная зверюга. Юноша только уворачивался, любуясь соперником, плавно уходил от внезапных выпадов, не желая суетиться впустую.       В какой-то момент Скуало попал, и разлетающаяся бровь Занзаса окрасилась кровью. К удивлению мальчишки, юноша широко улыбнулся:       - Ах ты, паршивец…       Занзас наконец перешел в наступление, начиная с быстрого удара в живот, потом наотмашь по лицу. Скуало отлетел, сплевывая кровь. Быстро сфокусировал взгляд и отчаянно бросился в бой.       Единственный сын Ремиджио Супербии, уж пять лет как вдовца, славился в кругах феноменальными способностями к фехтованию. Это отчетливо было заметно в его тактике ведения драки: точными рывками с неким рваным, но всё-таки ритмом. Перед Занзасом его преимуществами становились скорость, легкость и вёрткость: ниже ростом на полголовы, уже и тоньше. Но отсутствие практики драки на кулаках - уличной битвы без правил и понятий, - сказывалось весьма значительно. К тому же, каждый удар более сильного и крупного Занзаса наносил костлявому телу ощутимый урон. А куда и как бить, юноша знал всю свою жизнь, что учила его этому искусству терпеливо и жестоко, на дворах и в узких улочках, у дешевых пабов и посреди светлых коридоров. Занзас гляделся в колючие серые глаза и видел в них отражение собственного вечно голодного, ищущего пламени...

***

      Дукаты солнца лежат на мраморной плоскости стены под самым сводом потолка. В распахнутое окно синей кошкой крадётся вечерняя свежесть, оплетенная ароматом матиолы. Занзас сидит на мальчишке верхом, смыкая руки на тонкой шее.       - Ну что, мусор? Сдаешься? - тяжело дыша, спросил юноша, склоняясь к самому лицу Супербии.       Скуало рвано дергается, слабо хватая за смуглые руки, и хрипло выдыхает:       - Д… да… Сда… юсь… пусти же!..       Занзас ослабил хватку, и Скуало, перевернувшись на бок, зашелся кашлем. Юноша довольно хмыкнул, размазал разорванным рукавом кровь по лбу и порывисто поднялся. Тело наполняла необычная легкость и истома, хоть и рвалось еще не восстановившееся дыхание и сердце бешено колотилось где-то в горле. Пот пощипывал соленым тонким язычком рваные царапины, нудной подкрадывающейся болью оформлялись синяки.       Мальчишка с трудом сел. Вымотанный, разукрашенный, как сувенирная чашка из безвкусного сервиза, с отрешенной задумчивостью во взгляде, он являл собой почти комичное зрелище.       - Вставай.       Супербия медленно попытался подняться, неуклюже раскачиваясь. На протянутую руку смотрел несколько секунд, сведя брови на переносье. Оскорбленно поморщился, но подняв взгляд, замер: Занзас стоял перед ним, спокойно глядя в лицо.       - Вставай, - повторил он, и мальчишка крепко ухватился за протянутую руку. - Мусор. - Слово прозвучало почти ласково, точно похвала.       Супербия то ли кивает, то ли отмахивается, вздыхает и смотрит прямо в глаза.       - Ты победил меня, - хрипло произнес он, значительно выделяя каждое слово.       - Да, - кивнул Занзас в ответ и склонил голову набок, довольно, как кот, щуря горящие глаза. Вдруг лицо его стало серьезным: - Запомни. Это исключительно моя прерогатива. Тебя побеждать.       Скуало смотрит долго, забыв дышать и моргать и приоткрыв рот. Потом медленно кивает.       - А на мессу таки опоздали, - равнодушно заметил юноша вполголоса, отворачиваясь к окну.       - Да какая месса?! У тебя теперь есть я! - вскричал Супербия и зашелся кашлем.       Занзас посмотрел на него с искренним изумлением, широко распахнув глаза и подняв брови, а потом громко расхохотался. Мальчишка надулся, настороженно косясь на юношу.       - Ты не думай. Я тебе пригожусь, Занзас.       Юноша смолк. В горящих глазах весело плясали бесенята.       - Допустим. Отчаянный мусор. - Занзас окинул мальчишку взглядом и фыркнул: - Красавец.       - На себя посмотри, - огрызнулся Супербия, веселея, и растер кровь по лицу.       Из академии они вышли вместе, кое-как приведя себя в порядок. Солнце погасло, брезжа малиновой полосой на горизонте. Зажглись фонари.       - Ты пешком? - удивился Скуало, глядя на пустой двор.       - Ну да. А что?       - Ничего. Так…       Занзас покосился на мальчишку и поймал пронзительный взгляд. Супербия тут же отвернулся.       - Тоже. Живу рядом.       Сумерки обдают спину, возвращая бодрость и силы. В кустах громко поют сверчки, споря с гудением провисших проводов. Занзас шел молча, задумчиво глядя перед собой и бессознательно следя за тем, чтобы мальчишка шел рядом или чуть впереди, но никак не сзади. "Из него будет толк, определенно..."       - Занзас! - Юноша очнулся от мыслей. Скуало стоял на перекрестке, вцепившись руками в ремень перекинутых через плечо ножен, и внимательно смотрел в лицо. Всегда смотрел в лицо.       - А. Уже?       Скуало кивнул.       - Тогда пока.       - Пока!       Занзас медленно пошел по улице, с прямой спиной и чуть втянутой, как перед нападением, шеей. Тени от веток стелили причудливые кружева по рубашке, накинутому на плечо пиджаку, растрёпанным жёстким волосам. "Мальчишку ещё надо будет проверять, но начало многообещающее…"