Призраки отеля KIMGRANT

Был еще один кабинет, как раз для случаев прямого контакта с постояльцами или деловыми партнерами. Убитого горем мужа пригласили именно туда, к десяти утра, обговорить детали похорон. Чонину что-то совершенно не нравился этот мужчина, что был одет в черный строгий костюм, потому что его подозрения видели в нем просто «Оскараносного» актёра, который, наверняка, прежде чем войти в кабинет, накапал себе в глаза чего, ну или ему прищемили чего. Совсем убитым горем он не выглядел, хотя еще вчера его жена плавала в ванне с включенным феном. Ким хмурился, чем заставлял его нервничать. Где-то с середины разговора о похоронах, дошло, что это китаец. Чонин особо не вникал в разговор, он всё думал, как и где сейчас Кенсу, за которым охотится жена этого самого вот дибила, что строит из себя мученика. Не то чтобы он уже повесил на него ярлык преступника, но предчувствие было такое. Вот какой-то он весь скользкий и лет ему на вид, ну вот двадцать. — Господин Лу Хань, — Чунмён вел беседу непринужденно и говорил почти шепотом, будто колыбель пел. — Об огласке не переживайте, наши постояльцы не станут распространяться за пределами отеля. Это им ни к чему. — Суа бы не хотела, чтобы кто-то знал о том, как она умерла… — всхлипывая носом, ответил мужчина. — Спасибо… Ещё Чонина напрягала женщина, что пришла вместе с ним. Вызывающе одетая дамочка, представилась как близкая подруга усопшей. Однако она даже не выглядела грустной, да еще к тому же начала строить глазки Киму, от чего его лицо стало еще недовольнее. — Президент? — Ифань выдернул президента из мыслей, которые все еще были где-то там, где бродил по его отелю один хмурый уборщик. Чонин поднял голову и посмотрел на своего секретаря. — Вы скажете слово? — секретарь дернул бровями. — Да, сочувствую вашей утрате, надеюсь наши старания помогут пережить вам это ужасное горе. — быстро протараторил Ким, изображая сочувствие. — Спасибо вам… — господин Лу, снова шмыгнул носом и девушка, что сидела рядом с ним, взяла его за руку. Ким хмыкнул, привлекая к себе внимание и затем, заметив это, кашлянул, дабы отбить от себя подозрения в том, что его действительно бесит вся эта ситуация. Лу Хань поднялся с места поклонился. Ифань что-то сказал ему на китайском и тот поклонился ещё раз. Когда эта парочка покинула кабинет, Чунмён, адски прожигающий глазами президента, повернулся. — Ты с утра не с той ноги встал?! — грозно спросил он. — Ты вел себя, словно ты тут вместо мебели сидишь! — Мне он не нравится. — огрызнулся Чонин. — Бабу какую-то привел с собой, смахивающую на танцовщицу из дешевого стрип-клуба и вообще, он на ребенка похож! — Но ты должен хотя бы делать вид, что ты нормальный президент, мать твою! — секретарь почти взорвался. — Для блага отеля хотя-бы! — Понял-принял, зануда! — Чонин поднялся с кресла, потягиваясь. — Хватит быть занудой. Пойду пройдусь, чтобы никто больше не умирал перед рождеством, ибо это уже просто край… Чунмён быстро дышал, чтобы загасить в себе агрессию, а Ифань, похлопав того по плечу, последовал следом за Чонином, который засунув руки в карманы, не спеша вышел из кабинета и направился на обход своих владений. — У тебя через час встреча! Бестолочь! Не забудь об этом! — в след крикнул Мён, выдыхая. Конечно Чонин был слегка раздражен всей ситуацией. А ещё ему хотелось срочно взять у Кенсу номер телефона, вот прямо срочно. Потому что Киму хотелось узнать, чем тот сейчас занимается. Спустя час бестолковых передвижений по отелю, Чонин остановился на балконе второго этажа, с которого отлично было видно, что происходит в вестибюле, как люди бродят туда-сюда, то с багажом, то еще с чем-то. Порадовала небольшая ёлка, украшенная разноцветными огнями, да и вообще атмосфера праздничная, как можно умереть в такие дни? Люди бродили туда-сюда и это даже укачивало. А еще напрягало то, что Ифань за время всей этой прогулки молчал, как партизан. — Ну, — Чонин облокотился на край стеклянного парапета, и продолжая смотреть вниз. — Куда вы смотнёте на рождество в этот раз, оставляя меня в гордом одиночестве? Крис кашлянул и встал рядом с ним. — Не сказал бы, что ты останешься в одиночестве, — усмехнулся он. — У тебя тоже наверняка будет компания. — Ага, смеешься? — Чонин пихнул его в плечо. — Только я, да мой… — …уборщик! — перебил его на конце предложения Ву, следом расходясь в хохоте. Ким округлил глаза и почти на весь этаж выкрикнул: — ЧЕГО-О-О??? — Того, — он перестал смеяться. — Сроду никого на этаж не пускаешь, даже охрану, а тут уборщика позвал, чтобы прибраться? Ложь! — В смысле? Какого еще уборщика? — Чонин отчаянно пытался сделать вид, что не понимает. — Брось брехать, ты не умеешь, Чонин. — широко улыбнулся китаец. — В восемь утра он уборку номера у тебя делал? Ким сглотнул, чем выдал себя с потрохами. — О-о-о… — протянул Ву. — Радует, что ты совсем не затворник… И не девственник… — Ты сдурел?! — взорвался Чонин. — Да он просто ночевал у меня и всё! — Так все-таки ночевал? — потер руки китаец, начиная загадочно улыбаться. — С каких пор, ты пускаешь к себе квартирантов? Чонин понял, что окончательно провалился и, вздохнув, решил, что нет смысла всё скрывать от Ифаня, который всё равно обо всем догадается позже сам. А лучше рассказать, ибо он еще и дофантазирует. Но грузить его не хотелось, потому что он и так постоянно нервничает из-за звонков госпожи Ким. — Просто… — начал президент, опуская голову. — У нас с ним в школе были не очень «дружеские» отношения… — Вы встречались? — НЕТ! Просто я издевался над ним, потому что он был странным. А сейчас я его встретил и понял, что вел себя как последний придурок. Потому что ему и так было трудно и сейчас трудно. Мы вроде как поладили в настоящее время. А вчера… — он подумал, что Крису не обязательно знать, что тот уже не первый раз у него бывал. — Вчера он нашел труп женщины и его трясло. Он и так ночует в отеле, что было бы, останься он один? — И поэтому, добрый мистер Ким Чонин, потащил его к себе в пентхаус? — ошарашено спросил Ифань, а затем усмехнулся снова. — По-твоему я поверю, что ты вот просто взял и повёл его туда, просто потому что он пережил стресс? С каких пор ты такой добрый? Нет, дорогой мой, я тебе не поверю, ты точно мне что-то не договариваешь. — Я говорю тебе правду. Он работает чуть больше двух недель, разве перед отъездом, ты не помнишь того парня, что разлил воду и вел себя странно, а когда я подошел к нему, то он назвал меня по имени? — вспомнив их первую встречу, спустя столько лет, протараторил Ким. — Помню, так это был Кенсу? — он задумался. — Я думал у меня память на лица лучше. — Мы пересекались с ним ночью на балконе седьмого этажа несколько раз. — продолжил Чонин, уже нервничая, что вообще все это начал рассказывать, но на самом то деле, самую огромную и важную часть он утаивал. — Я из-за бессонницы выходил подышать, там балкон просто отменный, а он не знаю, просто любил шататься там ночью. С тех пор мы поладили… — Странный был говоришь? — сказал Ифань, глядя вниз. — Он и сейчас такой. Китаец кивнул на толпу, что была внизу, в вестибюле, и Ким не сразу рассмотрел среди этого фигурку До. Он стоял на месте и тяжело дышал, уставившись в одну точку. Плечи то и дело передергивало, а сам он еле стоял на ногах. Проследив за его взглядом, он увидел, что тот таращится прямо в след уходящему из отеля Лу Ханю и сопровождающей его девушки. — УБИЙЦА! — Кенсу двинулся вперед, в сторону парочки, выкрикнув, словно озверевший. Толпа людей, сразу же замерла на месте, а Чонин дернулся так, что чуть не полетел вниз с балкона. Ощущая, как по телу закололо, потому что он испугался. Лу Хань повернулся в сторону звука и уже почти лишился глаза, если бы не отскочил в сторону. — РАДИ ЭТОГО ТЫ УБИЛ ЕЁ? РАДИ ЭТОЙ ШЛЮХИ И СТРАХОВКИ? — продолжал кричать уборщик. Он не был похож на себя совершенно, потому что такое агрессивное поведение в принципе ему не свойственно. Его тело подрагивало, а глаза, всегда с прикрытыми веками, почти выкатывались из глазниц. Чонин был готов побежать, но вокруг было столько людей и он засомневался. В это время к нему подбежал охранник, и схватил его за плечо, оттаскивая от Лу. — УБИЙЦА! ТЫ УБИЙЦА! — До вырывался и намеревался вцепится в китайца, который просто примерз к месту в немом шоке. Отбрасывая все сомнения, Ким рванул к лифту, даже не слушая какие-то слова Криса, который то ли спрашивал о чем-то, то ли возмущался. В ушах почему-то зашумело. Он понял, что произошло и что сейчас испытывает Кенсу. Он всё видел и знает о том, что произошло на самом деле. А учитывая то, что женщину убило током… Чонин подавил приступ паники, который нахлынул внезапно, просто от одной мысли обо всем этом. Он опёрся рукой о стенку лифта, ослабляя галстук и казалось, что время будто замедлилось. Спустится со второго этажа на первый — делов то, но чертов лифт ехал поразительно медленно. Когда дверь лифта открылась, президент рванул к месту инцидента, Кенсу сидел на полу, обхватив голову руками и что-то невнятно бормотал. Пришлось толпу людей раздвинуть, чтобы пройти и ещё откинуть назойливого охранника, что тормошил уборщика. — Отойди! — пихнув Сехуна, грубо сказал Чонин, хватая До за руки. — Хэй, что снова произошло? Ты слышишь меня? Кенсу просто бормотал себе под нос, зажмурив глаза, а температура его тела говорила о том, что все было не очень хорошо. Ни разу Ким не замечал, чтобы люди вообще были на столько холодными. Толпа зевак о чем-то шептались, что начинало выводить из себя. И надо просто разогнать их чертовой матери, но этика президента этого бы не позволила, а Лухань просто поспешил смыться куда-подальше. — Не стойте здесь! — Чонин оглянулся по сторонам, замечая, что люди продолжают пялится, да еще и перешептывания действовали на нервы. — Ничего не произошло, можете разойтись! Кенсу был пугающе холодным. Его руки тряслись и были просто ледяными, чувство, будто он сидел где-то в морозильной камере несколько часов. — Господин Ким, — охранник присел рядом — Я отведу его в комнату отдыха… — Я сам! — Чонина еще больше раздражал это охранник, что хвостом по всей видимости за Кенсу ходил. Ким поднял Кенсу с пола, придерживая за плечи и, решив, что назад дороги нет и всё уже всё видели, осталось только объяснить, если зададут вопросы, но сейчас его это мало волновало. — Ифань! Отмени встречу. Скажи, что я приболел. — проговорил он, всё смотря на то, как Кенсу все никак не разлепляет глаза. — Да, президент! — даже не задавая вопросов, ответил Ифань, оставаясь где-то позади. Сейчас они дойдут до лифта, оттуда поднимутся на шестнадцатый этаж, единственное место, где, кажется, для них обоих было безопасно. В лифте До почти падал, ослабнув и Чонин прислонил его к стенке, придерживая. — У тебя был этот… приступ? — спросил он. — Ты… — слабо ответил Кенсу, сглатывая. — Да… Он убил её… Убил… Убил… Он начал причитать, больно морщась, от чего у Чонина сжалось сердце. — Всё, тише, — сжав его плечо, проговорил он. — Давай ты расскажешь всё потом, ладно? — Снова ведешь меня к себе? Зачем? — продолжая причитать, бубнил уборщик. — Зачем, Ким, зачем, что тебе нужно? Что ты хочешь от меня? Зачем всё это? Чонин не знал, что ответить ему, потому что он бредил, да еще и покрылся холодным, липким потом, будто впадая в лихорадку. Когда лифт остановился, Ким уже почти на себе его тащил до двери дома, потому что Кенсу не мог стоять на ногах совсем. Осторожно посадив его на диван, президент сходил за бутылкой воды и уборщик, однако, жадно выпил почти всю. — Куда ты пошел после того, как ушел от меня? — спросил Ким, присаживаясь рядом с парнем, который заметно стал чувствовать себя лучше, после глотка воды. — В тот номер… — вяло ответил тот, все ещё с трудом моргая. — Легче сразу, чем потом чтобы она мучила меня во снах и в реале. Она так зла, Чонин, так зла… — Ты выглядишь ужасно, все точно будет в порядке? — Я всё еще слышу этот треск у себя в голове… — шепотом начал Кенсу. — Громкий, треск… И это был треск костей и внутренностей, который пронзило разрядом тока. Мне кажется, будто ток всё еще проходит через меня. По его щекам стали стекать огромные слезы, а тело задрожало сильнее. Ким готов был просто порваться внутри, не представляя себе, какого это испытать чью-то смерть на собственной шкуре. Неимоверно стало больно самому, глядя на уборщика. Стало горько и жалко, от чего слезы начали подступать, начиная щипать глаза. Чонин схватил плед, который лежал, всё там же, на диване, и раскрыв, начал кутать в него Кенсу. — Тебе надо отдохнуть сейчас. — у Кима руки дрожали, словно и его током ударило, потому что это действительно страшно. Кенсу упал лицом прямо ему на грудь, выдыхая, не в силах больше держаться сидя. — Он смотрел прямо ей в глаза… — вещал он, шепотом. — Он совершенно хладнокровно бросил этот чертов фен в воду, прямо на её глазах… и просто ушел… У Чонина мурашки по коже пошли и, представляя себе все это, он рефлекторно прижал уборщика к себе. — Постарайся забыть сейчас об этом, окей? Ты не в себе, Кенсу. Отдохни. — выдал он, голосом больше похожим на скулёж. — Ладно? Потом. — Зачем, Ким Чонин? Что ты делаешь? — причитал До, скатываясь с груди президента. — Чего ты хочешь? Чонин уселся по удобнее на диван, трясущимися руками укладывая тельце уборщика на свои колени и, словно младенца, сворачивая его в своих руках, лицом к себе. — Потому что тебе сейчас очень плохо. Я же не мог бросить тебя посреди вестибюля. — Ким чувствовал, как у него самого слезы уже начинают проделывать мокрые дорожки по щекам, а внутри всё сжимается так, что трудно дышать. — Жалеешь меня? — Кенсу больно усмехнулся. — Я такой жалкий, да? Согласен. Он уткнулся носом в грудь президента, пуская ещё одну слезу прямо на дорогой пиджак. — Мне легче, когда ты рядом, свободно от них… Но это может стать зависимостью. — прошептал он, прежде чем провалился в сон. Ким надеялся, что в сон, потому что тело было всё еще холодным. Сон был необходим ему. Желательно в тишине и полной свободе от призраков. У президента закололо сердце. Он кутал Кенсу в плед и взял его холодную, как лёд, руку, прижимая её к щеке, просто чтобы согреть её о свои горячие от переживаний щеки. Почему-то его уже перестало волновать как это всё выглядит. Перестало волновать почему и зачем он идет вслед за ним. Он вспомнил фразу, что когда-то давно сказал ему отец, после выпитого стакана виски, в день его восемнадцатилетния. «Когда сердце сомневается — боль даст ответ…» Эта фраза приобретала смысл, каждый раз, когда Чонин смотрел на Кенсу. Потому что сейчас было не выносимо больно. Чунмён вышел из той двери, которая вела в комнаты пентхауса, на цыпочках, буквально крадясь. Но Чонин знал, что он вошел, просто оправдываться не было смысла. — Я не хочу ничего объяснять… — дрожащим голосом прошептал президент, смотря на расслабившееся лицо Кенсу. — Я не обязан. Чунмён обошел диван, усаживаясь на против, в кресло и выдыхая. — Можешь не говорить. Потому что вразумительного ответа, я думаю, не услышу. — проговорил Чунмён беззлобно, даже скорее отчаянно. — Он болен? Или ещё что-то? Чонин отрицательно помотал головой: — Ты помнишь, у нас в бассейне утонул мужчина? Ким Минсок, кажется. Чунмён кивнул. — Кенсу разговаривал с ним неделю назад… — Чего? — секретарь выдохнул усмешку. — Ким Минсок умер три месяца назад… Чунмён поднял на него глаза и тот сглотнул, понимая, что это всё говорится серьезно. — Ты давно был у психолога? — спросил Мён, делаясь серьезным. — Прекрати, я не болен! — возмутился Чонин, поправляя плед на плече уборщика. — А теперь я тебе скажу, что я вижу, — секретарь набрал воздух в легкие. — Ты сидишь тут, а у тебя на руках наш уборщик, у которого то ли эпилепсия, то ли ещё какая хворь, а еще он напал на Лу Ханя, прокричав на него что он убийца. Вот что я вижу. А ты, либо ты просто втрескался и ослеп к черту, либо у тебя есть личные мотивы… — Нет, все не так! — Ким закусил губу, пытаясь сдержать слезы перед своим секретарём. Чунмён вздохнул и просто продолжал смотреть на них., а До просто спал, даже не шевелясь, подрагивали только ресницы, размерено дыша прямо в грудь Кима. — В школе мы называли его «Призрак». Дети думали, что он говорит с призраками. Зажатый, маленький и постоянно дерганный. Таким я его помню. — Чонин смотрел на Кенсу, словно тот может сейчас раствориться в воздухе. — Мы пинали его… Били… В общем… — он все же не смог сдержаться, и снова дорожка слез прорисовала на ровной коже полосу. — Я не горжусь этим. Если бы я знал, через что он проходит каждый день… Чунмён, я бы никогда не сделал ему больно. Но… мы были детьми? Глупыми детьми, жестокими. А он… он просто жил и не реагировал на нас. А знаешь почему? Потому что побитым быть не страшно для него. Потому что он его жизнь — это кошмар. Кошмар, наполненный приведениями, словно в фильмах, только мы этого никогда не увидим. — Ты несешь какой-то бред… — втиснулся Чунмён. — Если бы я не испытал это на себе, то скорее всего тоже бы не поверил. — Чонин выдохнул, вытирая слезы свободной рукой. — Он живет тем, что помогает им уйти. — Кому, Чонин? Призракам? — секретарь начинал раздражаться. — Помнишь, фото-будку? Она барахлила, там даже деталь заменили, но она продолжала засвечивать фото? Помнишь? — Ким начал отчаянно искать аргументы, понимая, почему Кенсу предпочитал вешать на себя бирку «психа» и «припадочного». — А затем она просто начала нормально работать, помнишь? Это было совсем недавно! — Помню и что теперь? — скептически отреагировал Чунмён, продолжая косится на спящего уборщика. — Там приведение водилось? — В это трудно поверить, — Чонин понимал, что несет какой-то бред, но уже было поздно давать заднюю, вся проблема состояла в том, что из произошедшего секретарь может раздуть скандал. — Я знаю, потому что я был так же глуп, мешая его с грязью, когда был ребенком. А теперь, я увидел всё своими глазами. Это страшно, Чунмён. Чонин вздохнул, а слезы уже просто водой стекали по щекам, но тревога потихоньку отступала. — Я хочу, чтобы ты просто поверил мне. — Ким сглотнул. — Или не поверил, но оставил нас сейчас. Ладно? Чунмён медленно встал с дивана, выдыхая и направился к двери. Остановившись он ещё раз вздохнул. — Мне плевать что у вас там. Призраки, феи, лепреконы. Мне всё равно, во что ты веришь. Ответь только. — начал он, не поворачиваясь. — Любишь его? Это буквально застало врасплох. Почему-то страшно было даже языком шевельнуть. Нужен ли вообще ответ? И какой он? — Я знаю тебя, ты никогда ничего бы не сделал для кого-то просто так. — монотонно продолжил секретарь. — Но помни. Ты сломаешь всем нам жизни. Снова. Как три года назад. Если ошибешься, Чонин. Ты снова превратишь наши жизни в ад. Но теперь не только нашу, но и его тоже…. Чунмён тихо вышел за дверь, оставляя за собой тишину, что резала уши. Тихое сопение Кенсу понемногу успокоило бешено колотящееся сердце молодого президента. До стал теплым, дрожь исчезла и щеки слегка порозовели от тепла. Будто он снова ожил в руках Кима, спокойно смотря не известный никому сон. Чонин дотронулся до его горячей щеки, ощущая, как под пальцами проходят едва различимые разряды тока и как ему совсем становится спокойно. — Люблю?