Призраки отеля KIMGRANT

Кенсу из-за угла смотрел на Юру, которая почти дремала на ресепшене, и обдумывал свои действия. Призрак стоял рядом и молча наблюдал за ней же, с тоской вздыхая. Этот парень подбежал к нему, в тот самый момент, когда Кенсу собирался сам открыть дверь Чонина, но призрак одернул его. — Там его секретарь! — выкрикнул он, дергая за плечо. — Нельзя! Кенсу не послушал, решив постучать, а после уже только сообразил, что делает ошибку. Однако, призраку всего лишь нужно было, навестить Юру, которая в прошлом была его невестой. Чон Усок — высокий молодой парень, немного сутулый, но достаточно сильный на вид. Его кругловатые глаза с опущенными уголками, делали его похожими на кота, совершенно чистое лицо и его мягкие черты, делали его невероятно красивым юношей, а военная форма только усиливала всю эту красоту. Кенсу стало даже немного досадно, что он мертв. Еще больше ему было досадно то, что Юра больше никогда его не увидит… — Спасибо, что согласился, — произнес Усок утробным басом. — Я был не уверен, что ты согласишься. Потому что я знаю, что будет с тобой, если призраки приходят к тебе. Я не хочу вредить тебе. — Ты можешь просто сказать, что я должен делать. — ответил До, задирая голову, чтобы смотреть на него. — Не обязательно рассказывать мне, что с тобой произошло. — Я погиб в армии, подорвался на учебной гранате. Это все что я могу рассказать. У Кенсу кольнуло в груди, потому что это было действительно ужасно умереть таким образом. Он видел не мало страшных смертей, но быть разорванным… ему бы не хотелось этого испытать. — Я не хочу причинять тебе вред, потому что Маленькое солнце и так много страдает из-за таких, как мы. — Усок перевел на него взгляд. — Можно, чтобы ей не было слишком больно? Уборщик пожал плечами. — Если ты хочешь сказать ей что-то, не причинив при этом боли, то у меня для тебя плохие новости — твоя смерть и все что следует за ней, это то что уже причинило её боль. Призрак опустил голову, явно что-то обдумывая и снова перевел взгляд на девушку. — Я хотел бы, что бы она никогда не узнала, что я мертв, думала, что я её бросил и ушёл к другой. Но что делать, если она знает? Это было год назад, но она по прежнему плачет из-за меня. Это стало невыносимо. Я больше не могу видеть её такой. До посмотрел на Юру, что спокойно говорила с клиентом и даже не думал, что эта девушка держит в себе. В обыденной жизни никто не замечает боли, что хранят в себе другие. Они улыбаются вам, смеются над вашими шутками и шутят сами, а внутри них строиться маленьких персональный ад, дверь которого они могут отворить, лишь закрыв за собой двери квартиры, где для них даже стены сделаны из льда и огня. Внутри себя каждый из нас — это ящик пандоры, который стоит только открыть и больше никогда не сможешь жить, как прежде. Юра никогда не жаловалась и не плакала, она всегда улыбалась и излучала лишь лучи добра и позитива. Если бы только кто-то знал, что она пережила тяжелую потерю, может быть, эта маска бы слетела с её красивого лица. — Может мне не стоит говорить это, может лучше сделать все по-другому? — уборщик наклонил голову. — Она и так думает, что я странный. Усок печально посмотрел на девушку, и сердце Кенсу сжалось, будто его протыкают ножами. Он почему-то подумал о Киме, почему-то появились навязчивая мысль о том, что он может тоже вот так его потерять, и бросило в холод. Не прошло и дня, а он уже думает о самом худшем, ну что за привычка, До Кенсу? Но если бы он уходил навсегда, то обязательно бы оставил что-то, например, записку или даже письмо. — Напишем письмо? А я дальше с импровизирую. — спросил До, пытаясь быть мягче и добрее к призраку. У Усока загорелись глаза в этот самый момент, и он быстро закивал головой, соглашаясь. — Тогда надо найти бумагу и ручку… *** Девушка дрожащими пальцами развернула, сложенный пополам листок бумаги, что До положил ей на стол, предварительно сложив в конверт с надписью: «Моей Утренней звезде». Юра знала о том, чьи это слова, потому что так её называл только один единственный человек на планете, и этого человека больше нет… после первых же строчек из глаз полились горячие слезы, которые не позволяли читать дальше. Немного кривым почерком, не почерком её любимого, были выведены слова, что больно ранили в сердце. Будто ничего не происходило и её Усок снова пишет ей из армии, как год назад, рассказывает о том, что было, как он и о том, как сильно любит её. «…Не грусти, здесь мне совсем не больно, я не страдал и не мучился. Я всегда буду хранить нас в своем сердце, а ты отпусти меня, будто я всегда был лишь призраком. Я люблю тебя. Но тебе пора начать жить снова и найти достойного мужчину, что будет любить тебя так же сильно. Пожалуйста, только не грусти, ладно? Я обещаю, что мы встретимся в следующей жизни. Люблю. Твой Усок.» Было больно, словно тело пронзают тысячи кинжалов, а горячая соленая вода, продолжала катится по щекам, капая на бумагу и размывая чернила неровных строчек. Она оглянулась по сторонам, в поисках человека, что принес письмо, но Кенсу уже успел куда-то сбежать. Клиенты лишь изредка бродили по холлу, уже разбредаясь по своим номерам, да и в канун Рождества не так много людей, потому что все хотят находится дома в кругу семьи и любимых. Юра выбежала из-за стойки ресепшена, спотыкаясь на высоких каблуках и побежала по полупустому коридору, ведущему к служебному помещению для уборщиков, в надежде, что найдет там Кенсу. Она знает, что написал он и знает, но точно не сделал это в шутку и не придумал все слова сам. Она поймала его уже в дверях закрывающегося лифта, но между ними было слишком большое расстояние, чтобы она успела добежать или окликнуть. Лифт стал подниматься, а на циферблате сменялись цифры одна за другой. Девушка смотрела на плывущие числа и не могла понять, когда уже будет остановка. — Шестнадцатый этаж? — вытерев с щек слезы, чтобы те не мешали смотреть, сама себе задала вопрос она. — Как он попал туда без карты? Она развернулась, прижимая к груди письмо и присела возле стены, чтобы успокоится. О До Кенсу бродило множество слухов, во многие из которых верили лишь единицы. Якобы он шаман, что общается с духами, видит будущее и так далее. А еще слухи о том, что его покровителем в этом отеле является никто иной как сам президент Ким… *** Кенсу решил в этот раз уже не стучаться, просто зайти в наглую, а что, нельзя? Ему один раз в жизни довелось стать кем-то любимым, почему он не может быть немного эгоистом? Чонина в приёмной не оказалось, зато Чонсок стоял в своем углу, как статуя на постаменте, и сверлил его глазами, будто сторожевой пёс, увидевший чужака. Кенсу опустил голову, что бы не встречаться с призраком глазами и быстро забежал за дверь, ведущую в основную часть пентхауса. Ким нашелся в кабинете, сидящим за рабочим столом. Он бегал глазами, заключенными в круглую оправу очков, по листку бумаги и выглядел очень озабоченным. Кенсу улыбнулся краешком губ и бесшумно прокрался к креслу, что стояло неподалеку от стола и сел, наблюдая за ним, подперев щеку кулаком. Ким выглядел так серьезно и сосредоточено, что делало его безумно сексуальным. Он нахмурился, собирая брови в переносице и облизнул высохшие губы, продолжая вчитываться в документ с максимальной сосредоточенностью. Уборщик залюбовался, потому что никогда ещё не видел его таким серьёзным боссом отеля. А когда в мысли полезли пошловатые мысли, помотал головой, краснея. Нет, ну, а что, на самом деле Чонин выглядел очень возбуждающе. Кенсу повозился на месте и затем тихонько кашлянул, привлекая внимание президента. — Напугал! — Чонин дернулся и зажмурился. — Ох, Кенсу, нельзя же так. Уборщик хихикнул, поднимаясь с кресла. — Я зашел сюда минут пять назад, не хотел отвлекать. — он подошел по ближе, останавливаясь у края стола. Чонин поднял на него голову, рассматривая и будто ища в нем что-то. — Что? — кивнул Кенсу, осмотрев себя. — Что такое? — Всё хорошо? — прищурился Ким, кладя бумагу на стол. — Ничего не случилось? — А должно было? — улыбнулся До. — Да все нормально. Чонин устало улыбнулся в ответ, медленно поднимаясь с места и выходя из-за стола. Через пару шагов До уже был крепко сдавлен в его объятиях. Он мгновенно почувствовал тепло, которого ему так не хватало эти пару часов. Ким дышал куда-то в шею, посылая по телу волну мурашек. Трудно было себе представить раньше, что он может быть на столько нежным. Чонин всегда выглядел со стороны так, будто считает каждого встречного дерьмом, даже мимо пробегающую собаку, а здесь был самым нежным и теплым человеком. Странный контраст. Когда люди начинают открываться тебе, это похоже на нечто интригующее. Кто бы мог подумать, что Ким окажется таким тактильным? Кенсу обвил его шею руками, стараясь впитать в себя каждую секунду, проведенную с ним и прикрыл глаза, полностью отдаваясь ощущением тепла и защищенности. Президент погладил его по спине, и чуть наклонился, чтобы положить голову на плечо. — Меня не было пару часов… — прошептал Кенсу, поглаживая его по волосам. — Долго… — Чонин начал тихонько раскачиваться, будто танцуя. — Я просто не знал, на какое очередное призрачное задание тебя потащило. — Всего-то солдат, который подорвался на учебной гранате… — усмехнулся Кенсу, а Ким резко поднял голову, не отпуская из объятий и ошарашено смотря на него. — Все нормально. — Ты случайно не «подорвался» на этой же штуке из-за него? — тот не на шутку разволновался. — Точно все в порядке? — Да что ты заладил, все хорошо, — нахмурился уборщик. — Ничего не произошло. Я просто отдал письмо Юре и всё. Без всяких видений. — Юре? — настала очередь Кима хмурится. — Секретарь на ресепшене отеля. — А-а-а… — Это её парень. — Ох… Чонин покачал головой и закусил губу, будто сочувствуя. А затем снова наклонился, прижимаясь лбом ко лбу Кенсу и загадочно посмотрел ему в глаза. — Чего? — смутился До, чувствуя, как руки Чонина медленно спускаются к бедрам. — Куда ты направляешься? Не обурел ли? Ким посмеялся, и остановился, просто огладив его по бокам, слегка коснулся губами кончика его носа, а затем вовлек в нежный поцелуй, от которого у Кенсу перехватило дыхание. Возможно он сможет к такому привыкнуть? К тому, что его целует и обнимает Ким Чонин? — Не знал, что ты любишь все такое… — отстранившись и налаживая сбившееся дыхание, выпалил До. — Что? –спросил Ким, устроив догонялки за его губами. — Ты торопишься, — положив ладонь на его губы и рассмеявшись, ответил уборщик. — У тебя вообще нет терпения. Тот отстранился от ладони, просто оставаясь на месте и нахмурился: — А зачем тянуть всё? Мы школьники? — А романтика? — Тебе купить цветы? — Не смей даже, ты забыл, что у меня аллергия на пыльцу? — До рассмеялся, заставляя президента тоже улыбнуться. — Ты еще одной прекрасной весной тыкнул мне прямо в лицо мимозами, которые были в самом цвету. Я чуть не умер от асфиксии! С лица Чонна в миг спала улыбка и он выпутался из рук Кенсу, отходя от него, следом направляясь к двери. — Хэй, — уборщик не понял реакции. — Ты обиделся? — Зачем вспомнил? А-а-а? — расстроено протянул тот. — Это было сто лет назад! — Прости, я не знал, что ты так отреагируешь… Чонин вышел из кабинета. — Да ладно! Ким! До последовал за ним, к удивлению его это почему-то веселило. То ли парню не по себе от воспоминаний, то ли стыдно. А вот Кенсу уже давно обратил все эти события в шутку, никак не считая их травматичными. — Что за психи? — догнав его почти на другом конце коридора, спросил уборщик. — Я же шутил. — Просто мне не по себе, понимаешь? — обижено ответил Ким, останавливаясь и поворачиваясь к нему. — Мне стыдно перед тобой в такие моменты, я ненавижу это чувство! — Но я не обижался никогда, — До с осторожностью подошел ближе, протягивая руку к его щеке и касаясь её. — Даже наоборот. — он сглотнул, прежде чем продолжить. — Когда вы били меня, когда я получал от вас эти удары, издевки и шепоты за спиной, я чувствовал, что живу. Чонин накрыл его ладонь своей, прижимая её к своей щеке. — Так что я даже благодарен вам, отчасти… — переходя на шепот продолжил Кенсу, а затем сказал громче. — Но вот за портфель с Железным человеком я бы вас поубивал всех! Ким закатил глаза, понимая, что тот снова злобно шутит и дернул его на себя, впиваясь в губы с причмокиванием. До что-то промычал и сдался, удерживаясь за шиворот чужой рубашки. Возможно, это к лучшему, что Ким торопит события. Не к чему все эти сюси-пуси и конфетно-букетный период, когда у них, возможно, не так много времени, чтобы быть вместе. Их жизни похожи на хождение по тонкому льду: еще шаг и провалишься в ледяную воду. Для кого-то такие отношения странные, но не для них. Если завтра что-то случится, то они будут жалеть, что не успели. От этого у уборщика даже заныло где-то в районе груди. Было страшно, что все эти ласки мираж, его очередной невозможный редкий сон. Ким обнимал крепко, придерживая будто на весу, от чего создавалось чувство падения с высоты, а вокруг стояла такая тишина, что было слышно каждую ноту их дыхания, которое стало синхронным, в такт к чмокающим звукам. Когда Чонин резко перешел на шею, то Кенсу вытянул её, подставляя, и готов был просто упасть, не смотря куда, лишь бы в этих объятиях. Неожиданно президент остановился, но продолжать удерживать Кенсу в своих руках. — Тороплюсь, прости. — тяжело дыша, сказал он, а затем оставил на тонкой коже еще один невесомый поцелуй. — Боюсь, что время потеряю. Ещё вчера их не было, они были по отдельности. А сегодня вдруг стало так невыносимо от того, что всего этого не было. У Кенсу задрожали руки, когда он, распахнув глаза, дотронулся до смуглой кожи лица человека, что находился на против. От чего-то пронзила резкая боль в груди, будто там что-то рвалось, и он зажмурился. Все-таки последствия всех этих приступов порой дают о себе знать, не всегда в подходящих ситуациях. — Кенсу? — Чонин не понимал, что происходит. Боль отступила и Кенсу спокойно выдохнул, снова всматриваясь в любимое лицо. — Это просто… так бывает иногда. — ответил До, прижимаясь к его груди. — Ничего страшного… Ничего страшного, если он будет очень жадным и будет похищать всё это тепло?