Decision

Письма — вот, в чём заключалась их замечательная идея терапии. Ник не мог отрицать, что врачи в новом госпитале были лучше, чем в местах, где ему удалось полежать ранее, однако те были и дороже. Благодарность Глории и, в частности, её родителям, напуганным мыслью о том, что та выдаст рецидив, если Ник не будет поселён в тот же высококлассный пансионат с бассейном, теннисным кортом и мягкими хлопковыми простынями, на каких он не спал даже у себя дома. Пансионат, в котором считали, что нет лучшей панацеи от его зависимости, чем написание писем. Никакой электронной почты, лишь шариковая ручка и лист бумаги, отправленный по почте незнакомцу. Учитывая, что на выбор была предоставлена аквааэробика два раза в неделю, призванная выработать из него всю избыточную энергию, он предпочёл меньшее из двух зол. Выбор Глории пал на то же: её партнером по переписке оказалась девушка по имени Кассандра, чуть моложе неё самой и чей отец погиб от передозировки, когда ей стукнуло пятнадцать. Потому как было недостаточно просто заставить их писать письма, получателями должны были стать люди, так или иначе пострадавшие от зависимостей в своей жизни. Его жертву звали Трой, двадцать четыре года, Сан-Диего. Глории, казалось, всегда было что сказать: она моментально приступила к работе, принявшись яростно царапать бумагу фиолетовой ручкой. Ник же, никогда не считавший себя особо находчивым, томительно повис над чистым листом в ожидании, что от его пристального взгляда слова сами проявятся на белоснежной поверхности. Он задумчиво покрутил выданную ему шариковую ручку и, отмечая, что это действие нисколько не призвало мозг работать быстрее, заправил её за ухо. Им был выделен один час на занятие, к концу которого Ник был удивлён, как много ему удалось выжать из себя за это время. Письма были отданы врачу, который, вероятно, прочтёт их перед отправлением и доставит им ответы к следующему разу. До тех пор Нику позволено свободно слоняться по реабилитационному центру, притворяясь, что от спа-процедур дерьма в его жизни становится меньше. - Дорогой Трой, Меня зовут Ник. Мне 19… почти 20. Я из Лос-Анджелеса. У меня есть сестра, мать и отчим. Я зависим от героина. - Дорогой Ник, Почему? - Одно слово. Это всё, что он получает в ответ от Троя. Одно слово, занявшее три строчки своим размашистым почерком. Между тем, Глория смакует полторы страницы плотного курсива. Он получает одно слово. Это злит Ника. Ему хочется ответить парню на другом конце, желательно сердечным посланием — далеко и надолго. Вместо этого он ловит на себе пристальный взгляд врача и решается обдумать вопрос, понимая, что женщина наверняка прочитает письмо и скорее всего услышит то, чего Ник не говорил ранее на групповых занятиях. - Дорогой Трой, Я не знаю. Это просто то, что я делаю. Не в силах остановиться, вроде как. Когда я на веществах, мне тепло, комфортно, будто под одеялом в рождественское утро с какао в моей руке. Мне нравится, что я оказываюсь в своей мечте, в замкнутом пузыре счастья, где нет боли. Может быть, это и есть то, что значит «быть под кайфом» — я не чувствую страха реальности. Мне не приходится иметь дело с ежедневным говном в моей жизни. - Дорогой Ник, Как много говна приходится переживать богатому дитятке в элитном пансионате? Родители отказались покупать золотой Мерседес? - Ник дважды моргает. Каков же мудак. Глория в очередной раз получает целую страницу для ответа, в то время как он — два снисходительных вопроса от человека, который считает, что знает о Кларке больше, чем тот сам. «Этот парень — истинная сволочь», — ворчит он Глории, которая сочувственно разглядывает их жалкую переписку. — Не позволь ему задеть тебя, Никки, — говорит девушка, беря в ладонь ручку. — Ненавижу, когда ты зовёшь меня так, — в ответ на хихиканье бурчит Ник. Его отец использовал это сокращение, с тех пор прозвище оставляет неприятный привкус на языке. Он решает не оправдываться, вместо этого у него заготовлен сценарий для Троя, сквозь который парень надеялся узнать хоть немного о нём. Каким человеком тот был на самом деле? Неужели всё тем же кретином? Ник останавливает себя от преждевременных выводов: Трой так же, как и Ник, писал незнакомцу. - Дорогой Трой, Миру пришёл конец. Скажем, зомби-апокалипсис. Ночь Живых Мертвецов, Джордж Ромеро и всё в этом роде. Выбираешь выжить или присоединиться к трупам? - Дорогой Ник, Я буду процветать. Однако в твоём сценарии не хватает некоторых нюансов. Как люди превращаются? Нужен укус или каждый из нас заражён априори? Это не последние вещи. Где были мы, когда мир решил обрушиться? Дома? В супермаркете? Как быстро протекает весь процесс? Задействована ли армия? Получаем ли мы национальные экстренные новости? Ты не можешь просто сказать «апокалипсис», оставив меня без деталей. - Дорогой Трой, Ты из Сан-Диего, я прав? Представим, что крупнейшие города вроде твоего и Сан-Франциско полегли первыми из-за бунтов, общественных стачек. Заражён каждый: причина твоей смерти не играет роли, а только лишь приближает момент превращения. Все имеющиеся военные силы мобилизированы, но они с вероятностью будут избегать столиц и центров, приверженных к насилию, вроде Лос-Анджелеса с его мятежной историей. Поэтому за их пределами будут разбиты жилые базы, вроде Короны или других пригородов. Каждый из больших городов настигнет печальная судьба, и правительство просто не будет тратить ресурсы на их спасение. Так как все из нас уже заражены, госпитали поражены первыми из-за нескончаемого притока жертв. Говоря о столицах округов — те, скорее всего, попадут под массовый напалм в пределах первый двадцати четырёх часов. Возвращаясь к нашему сценарию: где именно в Сан-Диего ты предпочтёшь оказаться? Поставь себя туда и расскажи мне, как ты процветаешь. - Дорогой Ник, Это твоё природное воображение или что-то ещё? Я весь во внимании. Есть одно место, которое мне нравится — сан-диеговский оружейный магазин. Так вот, я был там, когда появились первые инфицированные. Это не совсем в центре, но для того, чтобы вернуться домой, мне придется пересечь почти весь город. Знаю, звучит идеалистично, но пистолеты — первое, за чем направятся люди в поисках защиты от чего бы там ни бродило. Честно говоря, я даже не собираюсь пачкать руки — захвачу свои пожитки, сяду в свой автомобиль и уеду туда, где живу. Вроде как, «что не вижу, то не слышу» стратегии. Я уверен в безопасности своего дома (мой отец — один из тех сурвивалистов, что готовы ко всему). Поэтому я буду мирно ждать, пока оставшийся мир пойдёт ко дну. Гори оно огнём, выживут сильнейшие, остальные полягут пред дарвинизмом. Чёрт, я бы больше сосредоточился на границе, держал бы пограничников в страхе. Если это конец света, нам не нужно делиться ресурсами с другими, понимаешь? По правде говоря, те, кто прошли через всё это, могут послужить высшей цели. Раз ты говоришь, что все заражены, кто-то же должен выяснить, сколько времени занимает превращение, ведь так? Вызываюсь добровольцем. Убить кого-нибудь близкого к смерти, убить кого-то на пика молодости, сопоставить время и факторы. Рост, вес, относительный возраст — всё это должно быть суммировано для общей картины. Роль научных исследований в возрождении мира непредотвратима — на пути к общечеловеческому счастью. Если я знаю, что старик превратится через полчаса, у меня есть время, чтобы сжечь труп и никаких больше зомби. Но если говорить о реальных фактах, то что насчёт разложения? Трупного окоченения? Являются ли эти существа восприимчивыми к чему-то конкретному? Если так, то много ль угрозы от них? После шести часов безумие утихает, остаются выжившие, и мои исследования не понадобятся. - Его врачу на редкость не терпелось выдать Нику письмо, и после прочтения он прекрасно понимал причину. Согласно словам Троя, тот готов убивать людей во имя науки, но Ник и, очевидно, врач не видели в этом чего-то большего, чем гипотетический ход вещей в мире, наводнённом зомби — не более, чем фантазия. И всё же, Кларк подумал, что не сможет винить Троя за то, чем тот собирался заниматься. Сам он куда слабее представлял себя в подобной ситуации. Смог бы он убить? Убивал бы он чтобы защитить Алисию? Защитить свою мать? Стали бы они делать то же самое, чтобы спасти его жизнь? Выходя из собственных мыслей, он ощущал едва заметное облегчение, что-то было всего лишь письмом, частью его терапии. - Дорогой Трой, Расизм в сторону, засранец. Это чутка ненормально, не находишь? Ты стал бы убивать случайных людей, чтобы выяснить, сколько те будут превращаться? И, предположим, в нашей волшебной вселенной на зомби не влияют никакие явления. В конечном итоге, они сгниют, просто это займёт больше времени. Лично я бы принял такой мир. Правда, не знаю, смог ли бы я убивать в нём. Мне нравится думать, что я бы сбежал со своей матерью и сестрой, но это будет не так. Моя мать обязательно захватит своего нового мужа, а он — бывшую жёнушку и сына. И куда мы только отправимся такой компанией? Ладно, допустим, мы получаем информацию о том, что Сан-Диего в относительном порядке и направляемся туда, но это, как я говорил ранее, ложь. Находясь поблизости с Мексикой, мы поддаемся слухам, что там безопасно и ищем путь через границу. В прибрежных городах вроде Тихуаны и Розарито остались функционирующие лагеря для выживших. Пускай, мы нашли лодку (или человека с ней) и теперь сплавляемся в Мексику. Вода должна быть безопаснее суши. Чёрт, ведь я выживальщик, а всё это звучит как чистое бегство. Быть может, я бы обмазался чьими-то потрохами и ходил среди самих трупов (разве они будут есть то, что пахнет и выглядит как они сами?). Моя мать будет делать вид, что мы нормальная сплочённая семья, несмотря на пропасть между нами за эти годы — она приложит все усилия ради самоубеждения. Теперь она цепляется ко мне, как осьминог. Прибегает раз в неделю убедиться, что я не свалил из больнички. Что же, это именно то, что я буду делать. Плыть на лодке по Тихому океану из Калифорнии в Мексику. - Ник, А разве это не корень зла всей науки? Кто-то жертвует собой ради всеобщего блага. Например, вакцины. На ком-то же проводилось тестирование прежде, чем раздать их всему миру? Не говори, что веришь в сказки про крысок и обезьянок. Так в чём тогда разница между этим и моими исследованиями, когда я всего лишь стремлюсь помочь тем, кто собирается процветать в новом мире? Кстати, прогулки среди мёртвых? Это звучит настолько же леденяще, насколько круто. К тому же, весьма суицидально, да, Никки? Выходит, у тебя есть лодка? Как ты планируешь её заправлять? Без обид, но от Лос-Анджелеса до Сан-Диего будет прилично. Тебе стоит обдумать все аспекты путешествия, и на твоём месте я бы оставался на воде вплоть до прибытия в Мексику. Но не пытайся пересечь саму границу, иначе я буду ждать тебя. ;) - Кларк рассматривал только что переданное ему письмо. Трой действительно нарисовал подмигивающее лицо, как смайлик, чтобы закончить письмо. Это было, мягко говоря, странно, но, тем не менее, заставило Ника улыбнуться. - Трой, Давай ненадолго вернёмся к реальному миру, потому как мне кажется, что ты знаешь обо мне куда больше, чем я о тебе. Тебе известно, что у меня есть сестра, мать, отчим и всё вытекающее. Ты в курсе, что я зависим от героина. Я не знаю о тебе ничего, кроме того, что тебе 24, ты из Сан-Диего и твой отец помешан на выживании (или это тоже часть нашей игры?). Врач говорит, что нам стоит познакомиться поближе. Поделишься, чтобы она отвязалась? - Ник, Брату 28 лет, хороший человек. Отец алкоголик и да, он именно такой, каким я его описал. Ведёт собственный блог об этом. Мать мертва, пила после родов и до последнего дня, ненавижу её. Мы можем вернуться к зомби? Мне действительно по душе этот концепт. Или возьмём другой сценарий? Я оборотень, ты вампир и поехали? - Трой, Ты дал мне немного больше, чем я, так что всё по-честному. Сестре 18, она… нормальная. У меня нет никого ближе, но она, так сказать, любимчик. Правильный ребёнок. Едет учиться в Беркли, вроде бы так. Мать школьный консультант. Всегда была отстранённой, насколько помню, с тех пор, как мне стукнуло десять. Отец мёртв. Отчим, история? Литература, английский? Какой-то учитель. Его сын чуть младше Алисии, не в ладах с отцом — виделся с ним пару раз и теперь скулит, что они с его мамой должны быть семьёй. Жизнь отстой, парень, смирись. Так значит, сценарий? Давай оттолкнёмся от твоей идеи с вампирами и оборотнями. Пусть это будет не наш век, но и не эпоха Ренессанса. Например, стимпанк. Семья Кларков (это моя фамилия, я знаю, что мы не должны были разглашать их) — это клан вампиров, управляющий железной дорогой, проходящей через четыре крупных города там, где теперь Калифорния. Один из путей пересекается с территорией оборотней и не должен быть затронутой ни одной из сторон, что прописано в договоре, нарушение которого повлечёт крупный конфликт. Как старший сын, я руковожу основными делами клана. Что насчёт тебя? P.S. Будешь ждать меня на границе? Это такая завуалированная угроза пристрелить меня? - «Я счастлив», — говорит Ник своей матери, которая выглядит достаточно опешившей, так, будто у него выросла вторая голова. Даже Алисия на секунду подняла свой взгляд от телефона в ответ на его заявление, а затем продолжила и дальше строчить Мэтту, который всегда был для неё на первом месте. — Ты счастлив, — повторяет Мэдисон так, как если бы она забыла значение этих слов или искала в них уловку, — Счастлив. Он прекрасно осознавал причину этого, потому что каждый раз, принимая посетителей, Ник выглядел максимально измученным, готовым сбежать, как только один из них отвернётся. Откровенно говоря, так оно и было. Но разговоры с Троем в последние месяцы немного скрасили его существование. Парень напоминал его самого во многих отношениях, и Ника забавляло наблюдать, как их дороги расходятся. Трой выбрал путь отказа от алкоголя и прочих зависимостей, не дал себе стать тем, кем были его родители. В то время как Ник, что ж, Ник справлялся как умел. Это не означало, что жизнь Троя была безукоризненной. Он не раз упоминал, что из-за проблем со сверстниками отец был вынужден перевести его на домашнее обучение. Вероятно, за угрозы расправы при пересечении границ США. Так и есть, Никки, сниму тебя одной пулей. В основном, Трой говорил о том, что, будучи ребёнком, провёл много времени дома, без каких-либо подробностей. Это был взаимообмен неясной информацией, как например тогда, когда Ник сказал Трою, что часто бывал в церкви, но не уточнил, в какой. Он на законных основаниях наслаждался общением с парнем. Ему нравился их странный микс разговоров о себе и ролевых игр по заданным сценариям. В том числе то, как Трой сказал, что, как оборотень, он бы укусил вампира, сковал того цепями и выжидал, умрёт ли тот. Ник был уверен, что у того были определённые социопатические наклонности, но это казалось ничем по сравнению с тем, что Трой делал его счастливым. Их переписка заставляла Ника чувствовать себя лучше, чем когда-либо с Глорией. Без сомнений, Глория пережила не один приход вместе с ним. Они занимались сексом, но то было скорее от скуки, чтобы скоротать время от дозы к дозе, нежели влечение друг к другу. Теперь он немного больше понимал, что имел в виду врач, говоря, что она была для него агитатором. - Трой, Небольшие неполадки в реальной жизни. Помнишь ту девушку, что я упоминал ранее в письме про церковь? На днях, во время одной из сессий, мне посоветовали обдумать негативное влияние других людей в моей жизни. Оглянуться назад и понять, что и кто заставлял меня принимать. Говоря прямо, я склонен к зависимостям. Если бы это были не наркотики, я бы пил или играл. Просто так совпало, что один из моих близких друзей занимался распространением. Тот же человек, что представил меня девушке из церкви и, возвращаясь назад, я понимаю, что во мне было столько обиды на свою мать, сестру, отца, но я не ненавидел их. Алисия не виновата, что она умная, целеустремлённая, способна отворачиваться от давления сверстников. Да, Мэдисон, моя мать, была холодна ко мне, но отец почти всегда пребывал в депрессии, и ей приходилось возиться с двумя детьми, которые вот-вот закончат школу. Я понимаю это. Но затем я подумал о своей подруге (девушке?). Мы лежали вместе в каждой реабилитации. Чёрт возьми, я попал в этот пансионат только потому, что она выжала последние соки из своих родителей, угрожая вернуться к наркотикам. Я помню, как ты нарёк меня богатым дитяткой в третьем письме. Я не такой, в отличие от неё. На днях, после семейного собрания, она сказала мне, что я отлично справился — они купились, как будто я играл. А потом она говорит, что не может дождаться нашего освобождения, чтобы мы смогли повеселиться, как раньше. И, возможно, моё сознание сейчас чисто как никогда, но по каким-то причинам её слова оставляют неприятный осадок неуверенности в себе. Что, если я не окончательно сошёл с этих рельс? Когда я под кайфом, это всегда происходило с кем-то ещё. Признаю, есть что-то особенное в сексе под препаратами, он становится лучше, с физической стороны вопроса. Но эмоционально в нём ничего нет, и это точно нездорово. Наверное, это то, что она делает со мной, сохраняет эту взаимозависимость, как делал мой дилер. Даёт мне немного, затем отбирает и ждёт, пока у меня не останется выбора. Недавно я сказал своей матери, что счастлив. По-настоящему, впервые за долгое время. Я нахожусь здесь около трёх месяцев. Четырёх? Потерял счёт. И наконец-то я чувствую, что начал вытравлять из себя наркомана, но если я позволю ей и дальше подталкивать меня… Мне казалось, что я нуждаюсь в ней, но, чёрт подери, теперь всё перепутано. Иногда ночами я ловлю себя на мысли о том, что кололся, чтобы сбежать от реальности, но зачем это делала она? У неё есть всё. Двое родителей, их любовь и поддержка. Однажды она жаловалась мне, что её отец хочет отправить её в Гарвард, но мать предпочитает Стэнфорд, и всё это оказывает на неё давление. Так вот, я не могу перестать думать: кто жалуется о таком дерьме? Понимаешь, это выглядит так, что у неё было слишком много денег, и, не зная, что с этим делать, она начала принимать. Может быть, это одни из тех тёмных мыслей, которые время от времени прокрадываются ко мне в голову. Она водится со мной? Я для неё эксперимент? Должно быть, я слишком резок, возможно я нравлюсь ей, и всё это высокомерно? - Ник, Слышал, тебе разрешили пользоваться телефоном. 619-555-9800 - «Какого чёрта?» — ругается Ник, когда его толкают со спины. Он разворачивается и видит Глорию, в ярости готовую повторить это действие. В комнату врывается сантир и разводит их в противоположные стороны. — Что ты сделал? Меня переводят в другую палату! — Прости?.. — Мне заявляют, что я отрицательным образом влияю на оздоровительный процесс других пациентов. Ты единственный, с кем я говорила. Что скажешь на это, Никки? — Я ничего не говорил, — он быстро качает головой в отрицании, зная, что не врёт. Кларк не говорил ничего вслух, но он писал это, и если раньше то, что письма читают перед отправлением, было под вопросом, то теперь у него не оставалось сомнений. Её переводят в другую часть здания из-за того, о чём он рассказал Трою. Теперь дни семейных посещений, которые у всего пансионата проходили в одном месте, станут ещё более неловкими, ведь его матери будет неясно, почему глаза Глории, всегда так влюблённо глядевшие на него, теперь напоминают кинжалы. — Клянусь, Глория, я ничего не говорил им, — продолжает он без капли смятения в голосе, — о чём ты писала в письме? Той девушке, — Ник удачно отразил собственную вину, а та, кажется, начала перебирать в голове собственные слова. Это была отвратительная манипуляция с его стороны. Ник подошёл поближе и мягко положил ладони на её лицо, вглядываясь. — В самом начале ты предполагала, что они читают письма, так? Что именно ты писала? — Я… — она замолчала, — я не помню. Глорию отвели в другую палату, и теперь она наверняка думала, что причина заключалась в её собственных словах. - Некоторое время спустя они получили телефонные привилегии на ежедневной основе. Всё, что для этого было нужно — отметиться в очереди. Ник занял регулярный блок на пятницу, в шесть часов вечера, зная, во сколько Мэдисон возвращается с работы. Он также выбирает себе дополнительное время вечером вторника, и ровно тогда же решается позвонить Трою. Помещение выглядело так, как он представлял себе подобное в тюремном отделении — столы с проводными телефонами в центре и несколько стульев для сопровождающих. Там уже сидело трое людей, громко общающихся с кем-то по ту сторону линии. Ник занимает одно из свободных мест, вытаскивая из кармана бумажку, на которой был записан номер, оставленный Троем. Проходит три гудка, после чего с ним здоровается низкий голос. Без намёка на акцент, такой, каким отвечают на горячих линиях. Он слышит лёгкую одышку, как если бы человек на другом конце только что бежал. — Трой? — Выдавливает из себя Кларк, после чего голос в трубке резко выдыхает. — Ник, предположу. Так ты действительно звучишь как истеричка? — А не пойти ли тебе к чёрту, ковбой? — Трой фыркает и достаточно громко смеётся в ответ, так, что Нику пришлось отодвинуть приёмник от уха. — Это не очень хорошо, Никки, — парень цыкает, — я дал тебе свой номер. Кларк всегда ненавидел это обращение. Всякий раз, когда его мать или Глория использовали это, ему казалось, что его глаз начинал ритмично подёргиваться. Но когда Трой обратился к нему подобным образом, Ник ощутил покалывание в районе желудка, так, если бы он был на самой вершине американских горок, готовый к падению. — Итак, что ты задумал? Ловить невинных гражданских, спасающихся от стада?  — Если невинных гражданских зовут Дейзи, Мэрлин и Джед, то да. Я гоняюсь за невинными гражданскими с охапкой сена. Мой отец хочет скрестить Джеда с Дейзи или Мэрлин, но пока что тот смотрит на них, как на инопланетян. Его социализация проходит с небольшими трудностями. — Они…? — Лошади. Это лошади. Я только закончил кормёжку, когда ты позвонил. Сейчас я сижу в фургоне и наблюдаю, как Джед избегает обеих кобыл, как если те были чумные. — Что ж, я сижу в комнате с белыми стенами, разговариваю с тобой, а сегодня утром меня насильно затолкнули на курсы плавания. — Бассейн? Разве терапия с письмами не помогала тебе избегать аквааэробики? — Никакой аэробики, только гонки и брасс. Не имею ничего против, хотя я скорее предпочитаю лежать на спине и поддаваться течению. — Как минимум, умение плавать брассом пригодится на твоём пути в Мексику. — И то правда, — усмехается Ник. Они израсходовали все пятнадцать минут, выделенные на стандартный телефонный разговор. Обычно он перекидывается парой слов с Мэдисон, которая сообщает, когда и с кем приедет в следующий раз, и на том звонок закачивается. С Троем же Ник проводит на линии всё доступное время, говоря ни о чём. Они старались не затрагивать Глорию, после того, как Трой нелестно высказался о ней по ходу беседы. Отто также приходит к выводу, что Джед гей, потому как тот буквально сбегает от Мэрлин, стоит ей сделать шаг в его сторону. Возвращаясь к своему сценарию, Ник решает, что попытался бы выколоть Трою глаз после того, как он сообщает, что с радостью убьёт его, чтобы проверить, сколько времени потребуется для превращения наркоману. Кларк абсолютно спокоен с этим фактом, хотя Трой и говорит, что не стоит. Ник отвечает, что нет смысла волноваться, ведь он суицидоустойчив. — Созвонимся завтра? — спрашивает Трой, когда Ник предупреждает, что у них осталось не больше минуты. — Я постараюсь занять время где-то ближе к часу, — отвечает парень перед тем, как повесить трубку. - — Слышала, что ты теперь каждый день с кем-то разговариваешь, — произносит Глория, заходя в палату. Её родители, должно быть, потянули за нужные ниточки, и девушке позволили вернуться обратно спустя месяц. Время, в которое Ник чувствовал себя свободным принимать собственные решения, на что не раз указывал Трой, обычно с резкими замечаниями в сторону Глории. Кларк признавал, что иной раз Трой звучал как истинный социопат, но в остальных случаях он был безумно мил, напоминая в этом отношении кислые конфеты со сладкой начинкой. Часть него думала, что ему, как и Нику, всего лишь не хватало того, с кем можно поговорить. Спустя четыре месяца они стали этим человеком друг для друга, теперь приближаясь к отметке в полгода. Он полюбил разговоры с Троем. Ему нравилось слушать, чем тот занимался на ферме. Иногда он ходил собирать яйца в курятнике, если забывал сделать это с утра. Иногда он говорил, что доит коров, что, по сути, означало надеть на них доильный аппарат. Отто клялся, что Нику, как городскому ребёнку, было необходимо уехать подальше, оставив все искушения мегаполиса. — Мне кажется, тут их будет не меньше, фермер Джон, — невзначай срывается с губ Ника в их последний разговор, за чем последовала тишина. — Все может быть, — низким голосом отвечает Трой полминуты спустя. Это вышло абсолютно естественно, без задней мысли, хотя и звучало весьма кокетливо. Ник никогда раньше не флиртовал с парнями, всё случалось само собой. Он думал, что больше склонялся в сторону женщин, настолько, насколько наркоман и просто юноша в пубертатном периоде в принципе может предпочитать определённый гендер. Но новый Ник, тот Ник, который оставил позади обоих Глорию и Кэлвина, видел в этом что-то исключительно захватывающее, или, быть может, это Трой заставлял его так чувствовать. — Мой партнер по переписке, — говорит Ник, в ответ на вопрос Глории. — О, — удивлённо восклицает девушка, опираясь на стол с раскрасками для взрослых — Игра Престолов и тому подобное. — Я перестала разговаривать с Кэсси. Оказывается, это она донесла на меня. Она извинилась, сказала, что беспокоилась. Думала, что это ты провоцировал меня. Говорила, что если я продолжу находиться рядом с тобой, то могу снова стать наркоманкой… так что мы больше не общаемся. Совпадение. — Кто дал ей право судить меня? Судить наши отношения? Ник пожимает плечами, раскрашивая дракона, который сидел на плече женщины. Он никогда лично не смотрел этот сериал — Трой посоветовал исправить это, как только ему дадут привилегии пользования интернетом. Кларку кажется, что девушка на картинке блондинка, потому он берёт нужный карандаш. — Ты слушаешь, что я говорю? — Ага, — отвечает он, нарочно растягивая первый слог, как часто делала Глория. — Например, если мы хотим жить вместе после выхода отсюда, то это наша прерогатива… — На самом деле, я подумываю переехать в Сан-Диего, — вырывается у Ника, прежде чем он успевает осознать, что действительно рассматривает эту возможность уже некоторое время. — Я разговаривал с врачом-консультантом, и она считает, что это неплохая идея. Новое начало, сама понимаешь. — Он врёт: Ник не упоминал это никому ранее, хотя оно и звучит, как одна из вещей, которые обычно говорят местные психологи. Им бы гордились. — Выходит… — Глория начинает нервно топтаться на месте. — Я приглашена поехать с тобой в Сан-Диего или ты оставишь меня, как и все остальные? Ник хочет остановиться на этом, спросить, кто именно оставил её, кто повернулся к ней спиной или ожидал звонка из полиции. У неё была на редкость правильная жизнь, и часть него всегда хотела уничтожить эту упрямую уверенность в обратном, но он не мог. Вместо этого парень едва заметно пожимает плечами. — Выбор за тобой. Я собираюсь на днях обсудить это с матерью, — он снова решает на ходу. Ему не известно точное местоположение Троя. Разве только, что это ранчо, где-то недалеко от южной границы штата. Звучит как отличное место, чтобы начать сначала. Глория наклоняется к нему, целуя в щёку. — Давай сделаем это, Никки. Начнём новую жизнь вдвоём. - — Ты хочешь переехать в Сан-Диего? — повторяет его слова Мэдисон, непонимающе моргая. Трэвис и Алисия, снова отвлёкшаяся от переписки, смотрят на него с тем же неверием. — Но Сан-Диего в двух часах отсюда. — В этом и дело, всего два часа езды. Или не больше часа на поезде или пароме. Я думаю, что мне было бы полезно оказаться в совершенно новом месте после всего того, что произошло. Возможно, я смогу вернуться в школу, получу диплом, пойду учиться в медицину? Химию? Консультант говорит, что мои знания могли бы помочь мне в дальнейшем. А может быть, я начну писать. Помимо этого, она считает, что я скорее человек искусства и мог бы однажды стать поэтом. В любом случае, мне нужно отвлечься от произошедшего. Трой всегда соглашался с ней в этом, он думал, что Нику суждено быть писателем. Он также был уверен, что тот может исполнить всё, что захочет. Его мать как всегда бдительно наблюдает за Глорией, которая сидит напротив и обсуждает с родителями полёт в Нью-Йорк на Рождество. Они могли бы с расстояния наблюдать праздничную подсветку Рокфеллеровского центра, после чего взять по напитку в Плазе: горячее какао, никакого алкоголя. — Она поедет с тобой? — спрашивает Мэдисон, на что Ник безучастно пожимает плечами. — Я думаю, это отличная идея, — неожиданно вмешивается Трэвис, и его мать оборачивается к нему так резко, как будто только что столкнулась с предательством. — Это должен быть хороший перерыв от всех дилеров, к тому же, твой друг живёт там, я права? — Да, это то, что я имею в виду, я… «Ник», — раздаётся голос секретаря с планшетом в руке. «Ник Кларк». — Что-то случилось? — он поднимается и смотрит на неё. Обычно таким тоном она объявляла о том, что его семья приехала навестить его, но теперь все и так были в сборе, сидели рядом с ним на кожаных диванах в комнате для посещений. Женщина отходит в сторону, позволяя кудрявому мужчине в рваных джинсах пройти внутрь, по ходу осматривая его с ног до головы. Ещё до того, как он начал говорить, Ник точно знал, что это мог быть только один человек. — Больше не грустишь, да, Никки? — спрашивает Трой, как делал всегда, когда у парня был плохой день, на что Ник затягивает его в объятие. — Ты тощий кусок дерьма. Именно таким тебя и представлял. — Не будь мудаком, — смеётся Ник, толкая Троя в плечо и поглаживая того по спине, проводя собственную оценку телосложения мужчины: худой, сильный, фермер. — Что ты здесь делаешь? — Ты сказал мне, что сегодня день посещений. Я решил, что могу приехать и встретить тебя лично. Не могу сказать, что видел наркоманов раньше, но выглядишь ты неплохо. — Ты не видел меня в самом начале. Набрал с десяток кило после детоксикации. — Нужно срочно доставить тебя на ранчо и накачать, иначе зомби однажды сломают лапшу, которую ты зовёшь руками, — дразнит Трой, оглядывая его семью и останавливаясь взглядом на Трэвисе. Кларк знал, что большая часть расизма Троя была унаследована напрямую от отца и что его брат, Джейк, не перенял эту ужасную черту. Однако Ник видел, как тот исправляется — на днях он даже сходил в культурный центр, чтобы больше узнать об иммиграции коренных жителей этой земли. Руководитель центра, Калетка Уокер, был более чем удивлён видеть его там, но тепло поприветствовал Отто и предложил задавать вопросы. Это длительный процесс, но Трой пытается, и Нику стоит хвалить его за это. Теперь же, когда он был здесь лично, Кларк имел право слегка упрекнуть парня за повышенное внимание к Трэвису. — Это моя семья, — представил Ник, ведя его к дивану, — Моя мама, Мэдисон. Отчим Трэвис, моя младшая сестра Алисия, — Трой пожал им руки, с минимальным колебанием, когда дело дошло до Трэвиса. Конечно же, Отто ничего не помешало спросить о его происхождении. «Маори». Парень лишь покачал головой. Маленькими шагами. Ник снова занял своё место. Трой пододвинул к нему стул, приобнял того за плечи и, когда Мэдисон наконец-то решилась спросить, объявил, что они с Ником друзья по переписке, а его семья владеет ранчо в Сан-Диего. Он вежливо и с улыбкой отвечал на все поступающие вопросы (Сколько тебе лет? В какую школу ты ходил? Какой твой текущий статус?). Даже если то было неискренне, мужчина явно старался произвести впечатление на семью Ника. — Сан-Диего? — переспрашивает Мэдисон, поглядывая на сына. — Ник только что сообщил нам, что думает о переезде туда. — Это правда? — радостно восклицает Трой и нетерпеливо хватает парня за руку. — Ты собираешься переехать на ранчо, Никки? Он улавливает, как его мать тихо шепчет «Никки» в сторону Алисии, слово, уже дважды сорвавшееся с уст мужчины с момента их встречи. Ник, казалось, даже не задумывался о том, чтобы поправить его. — Умоляю тебя, — закатывает глаза Кларк, — я не горю желанием иметь дело с твоими цыплятами и темпераментными лошадями. Я уже и так вожусь с тобой. Трой одаривает его нахальным взглядом, прежде чем схватить парня за голову, не слишком мягко трепля его волосы, пока Ник пытается освободиться. — И как, справляешься? Он перетягивает Ника на себя, и они начинают неуклюже бороться, пытаясь столкнуть друг друга со стульев, так, будто первый упавший проигрывает. Кларк смеётся, двумя руками обхватывая того по бокам. Их внимание привлекает чьё-то покашливание, заставляя отцепиться друг от друга и принять прежнюю позицию. — Кто это, Никки? — с наигранным любопытством спрашивает Глория. Трой достаточно холодно оглядывает девушку. На самом деле, если бы Глория присутствовала в их зомби-вселенной, Ник подозревал, что она стала бы одним из первых экспериментов Отто. Если бы он просто не убил её при встрече. И это крайне беспокоило парня в данный момент. — Это Трой. Трой, это Глория. — Я догадался, — бурчит он, опасно сузив глаза. Девушка протягивает руку в знак приветствия, и Трой отворачивается, охлаждая атмосферу комнаты до уровня погодных условий Антарктиды. Глория не скрывает злости во взгляде и ещё сильнее ощетинивается, когда видит, что рука мужчины всё это время приобнимает Ника за талию, притягивая ближе. — Выходит, Сан-Диего. Ты можешь остаться со мной, у меня есть свободная комната или, если хочешь, мой брат крупный адвокат с трёхкомнатной квартирой в городе, я думаю, он будет не против… — Подожди, так ты переезжаешь в Сан-Диего ради него? — возмущается Глория, чьё мнение тут же подхватывает Мэдисон, говоря, что столь скорый переезд — не лучшая идея. — А по мне, это отличная идея, — смеётся Алисия, крайне забавляясь над ситуацией. — Хорошо, мне двадцать лет, и я не нуждаюсь ни в чьём разрешении, чтобы поехать куда-либо, — он останавливает чрезмерно опекающее бормотание матери. Но на этот раз её тон кажется действительно напуганным. Она сверлит Троя взглядом, пытаясь уловить что-то, чего не замечает Ник. Отто, в свою очередь, сильнее притягивает его к себе, нагло улыбаясь. — Ты поедешь на ранчо, потому что любишь меня, — шепчет он, и Ник толкает его, не придумав отрицание и не в силах удержаться от смешка. — У меня раскладная кровать, только попроси. — Мы обсудим это, — заключает его мать, которую он со злости называет Мэдисон в голове. Его выбор, почему никого не волнует, что это его выбор? Так или иначе, это не стало самым худшим из семейных дней, что у них были. - — И что теперь? С этого дня ты гей? Переезжаешь на ранчо к парню, которого едва знаешь? — со злостью выплёвывает Глория, пакуя немногочисленные вещи, накопленные за время лечения в пансионате. Он не был обязан оправдывать свои действия перед ней, как и перед кем-либо ещё в его жизни. Если Ник хотел пройти финальное обследование на три недели раньше, чтобы быстрее поехать в Сан-Диего, значит он сделает именно так. Он вернётся в Лос-Анджелес на Рождество, как и обещал своей матери, но это было его собственное решение и никак иначе. — Ты собираешься оставить меня здесь, с этими людьми? В наш последний раз ты говорил, что любишь меня. — Пока я был под кайфом, — отметил он. Как сказанное под героином могло значить то, что на самом деле чувствовал Ник? Только протрезвевши, его словам стоило доверять. И она знала это.  — Дело не в тебе, Глория, дело во мне, в моей жизни и решениях, которые я принимаю. Я не обязан объяснять их. — Ещё как! Я… всё, через что мы прошли вместе, и ты просто… — Вместе? Ты имеешь в виду каждый раз, когда мы накачивались, сбежав из очередной реабилитации? Что ты сделала для меня, кроме того, что помогала мне колоться? — Благодаря мне ты попал в пансионат, а не отлеживаешь бока на соломенных матрасах государственных больниц. — Исключительно потому, что твои родители вынудили тебя лечиться здесь, — возразил Ник, выдыхая и приводя себя в равновесие. — Думаю, мы всё ещё можем быть друзьями, но этим отношениям конец. Я должен начать жить заново. Он приготовился к пощёчине, зная, что Глория не привыкла к отказам и цеплялась за него достаточно долго. Кларк цеплялся за неё не меньше и, может быть, если у него не выйдет, он приползёт и будет умолять взять его обратно, но он обещал дать этому шанс. Попытаться создать вокруг себя что-то новое. Алисия смогла понять, почему никто другой? Его щека закипела, он взвалил сумку на плечо и покинул палату, оставляя её в тени того жалкого наркомана, каким однажды был. Его консультанту было грустно прощаться с ним, но, видев того с Троем, она понимала, что это верное решение. Для него открылся смелый и незнакомый мир, но когда он сел на Тихоокеанский лайнер с обслуживанием до Сан-Диего, Ник понял, что всё будет в порядке.