***
Так вот, все-таки вернусь к тому, что произошло сегодня. Я остановилась на том, что пришла в себя, стоя посреди школьного двора, сжимая руку Рея и глядя ему прямо в глаза. Пару секунд я тщетно пыталась хоть что-то осознать, а потом до меня запоздало долетел дружный, громкий, внезапный вздох восторга, шока и зависти. Потому что да. Мы. Стояли. Посреди. Двора. За неполный учебный год все немного привыкли к Рею, но это не значит, что его перестали ревновать ко мне и Суйи. Я имею в виду, он же самый красивый парень во всей школе! Это признано абсолютно всеми девчонками и двумя третями парней! (Остальная треть, похоже, слишком самовлюбленная). Мы не делали ничего предосудительного. Мы просто общались с ним на переменах и вместе уходили из школы после уроков. Мы просто дружили. И этого все же было достаточно, чтобы многие девчонки, особенно те, кто нас с Суйи не очень хорошо знает, люто ревновали. Никаких пакостей нам, впрочем, не делали. Все-таки связываться с айдолом никому не хотелось. Даже если благодаря этому можешь попасть в историю и прославиться. Но по всяким слухам, по тому, как девчонки переглядывались, когда мы покидали класс и начинали гулять по рекреации, можно было понять, что о нас сплетничали немало. А тут такое. Рей выглядел абсолютно потерянным. За время, проведенное рядом с ним, я, как и мои друзья, научилась различать его эмоции по наклону головы, по прикрытым глазам, по легчайшему намеку на улыбку, по тихому вздоху Рея, едва ли не по самому его молчанию. Чужим людям Рей показался бы абсолютно спокойным, невозмутимым, безразличным. Мы же видим за внешней невозмутимостью его душевное состояние. Но в этот раз даже «невооруженным взглядом» можно было заметить, что Рейзел какой угодно, только не безразличный. И мне едва ли от этого было проще. Я стояла и слушала, как колотится сердце. Возможно, в тот момент оно гнало ту кровь, которая вот-вот прильет к щекам… Длинные пальцы Рея все еще касались моих, смешно маленьких. Ведь мы только что (чья это была мысль?) думали, что касаемся зеркала, но отражение оказалось таким непохожим. Рей дышал чаще, чем обычно, и растрепанная челка упала, закрывая левый глаз. Рей внезапно оказался гораздо младше, словно обычным, растерянным подростком. А я ведь никогда и не думала о Рее, как о подростке. В нем ощущаются такие сила и ум, что он просто не может быть наравне с нами. В тот момент он потерянно бродил взглядом по моему лицу, как будто пытаясь найти ответ на какой-то свой вопрос. На толпу вокруг он и вовсе не смотрел. Не смел? Или просто не считал нужным? Он разомкнул губы, собираясь что-то сказать, но передумал. Вместо этого он посмотрел мне в глаза так, что у меня замерло сердце. И я услышала голос в своей голове: «Юна. Ты меня слышишь?» Я хотела кивнуть, но тело плохо слушалось меня. И я просто подумала: «Да». Рей скользнул пальцами по моей ладони и опустил руку. От этого я необъяснимым образом вдруг почувствовала умиротворение. В толпе, которая продолжала пожирать нас взглядами, снова послышался вздох. «Как ты себя чувствуешь?» – «Все хорошо. Что это было?» Рей не ответил мне. Он попытался улыбнуться. Улыбка получилась какой-то неуверенной, беззащитной. Но я почувствовала волну облегчения, возможно, потому, что Рей переживал за меня, а потом перестал. Я поняла, что Рей не хочет или не может объяснить мне сейчас. Я кивнула Рею и отвела взгляд. Теперь мне как-то нужно объясниться с остальными. Ребята стояли с непередаваемыми выражениями лиц. Я заметила чистейший шок на лицах Икхана и Шинву, потом увидела, как мне подает какие-то безумные знаки Суйи, потом, проскочив добрую половину школьного двора, перевела взгляд на охранников. Те контролировали свои лица гораздо лучше. Взгляни на них посторонний человек, он бы сказал, что либо охранники пропустили все веселье, либо им глубоко наплевать. Но для меня лицо человека больше не преграда, и я смогла бегло уловить их хорошо запрятанное удивление. Тао и Такео обо мне вообще не думали. Они пытались понять, что хотел этим сказать «господин Рейзел». И решить, стоит ли спросить совета у Франкенштейна. Аджосси думал не о директоре и не о Рее. Он смотрел на что-то мелкое, что вертел в руках. Может быть, это была гарнитура или ключи. Единственная четкая интенция, которую я уловила, была разодрать тот предмет на мелкие кусочки и сожаление, что этого нельзя сделать. Мне стало неприятно, и я отвела взгляд. Мы с Реем оба не сделали ни шага. Рей даже не пытался как-то выкрутиться из ситуации, а я не знала, как. Мозг жалобно всхлипывал, заваленный мелкими, ничего не значащими реакциями окружающих на меня. Хотелось провалиться, но потом не хотелось выбираться из подвалов школы. Тут к нам подошла Суйи. Она положила руку мне на плечо, хотела было сделать то же самое с Реем, но не посмела, поэтому опустила руку и отчетливо, хотя и с заметным волнением произнесла: – Все, вы молодцы! Думаю, еще одна репетиция, и мы можем не беспокоиться! Я улыбнулась, а потом попыталась понять, о чем она говорит. Рей не стал даже и пытаться и просто прочитал ее мысли. Он не хотел принимать участия в обмане, но Суйи уже сделала первый шаг. Если вздыхать можно мысленно, то именно это я и сделала. Суйи мне отчаянно подмигивала, стараясь, чтобы я поняла, что надо ей подыграть. Но я и так уже поняла, кроме того, я тоже прочитала ее мысли и уловила, как Суйи решила нам помочь. – К-кажется, недостаточно драматично, – пробормотала я стопроцентную ложь. – Ну что ты, вы оба превзошли сами себя! – горячо заверила нас Суйи и обернулась к публике. Ее голос был уже более уверенным. – Как считаете, драматично было? – хорошо поставленным тоном обращения к зрителям поинтересовалась она. Школьники сначала неуверенно, а потом очень активно закивали. Постепенно до них начало доходить, что только что на их глазах произошло не внезапное объяснение в любви первого красавчика школы малозаметной отличнице, а всего лишь репетиция двух одноклассников. А вот, хм, что мы там репетировали? Надеюсь, нам не придется отвечать! (В смысле, это я до сих пор надеюсь, потому что мы за весь день не удосужились сойтись на одном правдоподобном объяснении). «Постарайся быть рядом, я должен убедиться, что ты не пострадала». «Ладно. Но все хорошо, Рей!» – Иди в класс, как будто все по плану, – шепнула Суйи. – Потом поговорим. – Ну вот и все! Репетиции закончились! Пора и на занятия! – внес свою лепту Тао. – Пожалуйста, не толпитесь! И не опаздывайте на уроки, никто ведь не хочет бегать штрафные круги, пусть это и полезно! Даже самому захотелось побегать, но я плохой пример для подражания! Так что поторопитесь и хорошего учебного дня! – бодро и громко заявил он. Слишком много инструкций, прозвучавших одновременно!***
На уроке все косились на меня и Рея, но дисциплина – это все-таки не пустой звук, и никто ничего не говорил. Господин Пак, пропустивший наше веселье во дворе, озадаченно следил за всеми этими переглядками, но не спрашивал. У нас как раз последний урок перед контрольной, надо было все повторить. Суйи изо всех сил старалась не коситься, она же на нашей стороне! Но все равно она послала мне несколько Очень Выразительных Взглядов, а стоило прозвенеть звонку, она схватила меня за руку и утащила в туалет, не дав собрать сумку. Даже не предваряя речь какими-нибудь «Объяснись» или «Что это было?», она смерила меня строгим взглядом и неодобрительно заметила: – А я-то думала, ты любишь Аджосси! «М-21», – зачем-то мысленно поправила я и тут же забыла об этом. Вспомнила только сейчас, когда стала все записывать. И даже поняла, что значили эта буква и номер. На секунду я подвисла. Во-первых, я никогда не говорила Суйи, что я именно люблю Аджосси. Я говорила, что он мне нравится. Я заметила, что никогда не смогла бы сказать о парне, которого я на самом деле люблю, что я его люблю. Я могу сказать «нравится». А вот про парня, в которого уже не влюблена, я спокойно могу признаться, что когда-то его любила. Вот так. Может, я не одинока в таких странных определениях любви, но Суйи по-любому в таких вещах более прямолинейна. Во-вторых, при чем тут Аджосси? Я похлопала глазами и поняла (хотя причинно-следственной связи между этими двумя действиями и нет), что Суйи тоже интерпретировала нашу с Реем «сценку» как проявление влюбленности. Она, конечно, спасла меня от позорных объяснений перед всей школой, но теперь намерена вытрясти из меня признание. Неужели так трудно понять, что к Рею у меня нет и не может быть никаких чувств, кроме дружеских? Я-то думала, что мы с Суйи идеально друг друга понимаем! Я хотела ответить, что не влюблена в Рея, а Аджосси мне только нравится (потому что на самом деле я его люблю), но сказала немного не то, что собиралась: – А я… а я-то думала, что тебя только кинозвезды интересуют!.. А ты… Я и не думала, что ты влюблена в Такео! Получилось слишком громко и гневно (не знаю, что на меня нашло), и Суйи тут же состроила гримасу и замахала руками, подбежала к двери и проверила, что нас никто не подслушивает. Я заметила, что она сердится и нервничает. – Ну с чего ты взяла? – сердито зашептала она. – Тот альбом был для всех, если ты не поняла! Такео просто стоял ближе. К тому же, если бы я подарила альбом Аджосси, ты бы точно расстроилась, так что у меня выбора не было! – Но ты могла подарить его кому угодно! – Да! – запальчиво подтвердила Суйи. – И именно поэтому я отдала его Такео! Могла и кому-то другому отдать! Не понимаю, почему ты к этому так привязалась! Я вообще-то всегда дарю друзьям альбомы, как и ты даришь свои рисунки! «Спокойно», – сказала себе я. Суйи уж точно никак не может знать, что я подарила тот рисунок Такео. Если только тот сам ей не сказал. Стоп. Это уже совсем бред. – Я давно считаю наших охранников друзьями! – продолжила Суйи, повернув мою голову к себе. – Да, у тебя к ним вечно отношение меняется, и для меня это странно! «От любви до ненависти», и мне это непонятно! Сегодня думаешь одно, завтра другое! Как будто у тебя есть двойник! Но я-то всегда думаю одно и то же! Я к ним очень привязалась, я благодарна, что они так нас опекают, но при этом общаются, как с равными! Мне не все равно… что из всей школы они выделили именно нас. Да, потому что мы дружим с Реем! Но не только из-за этого. Ты не замечала, что их интересуем мы, вместе и по отдельности?! Работа у них тяжелая, и я просто хотела проявить немного заботы! Вместо того чтобы добиваться моих оправданий, Суйи оправдывалась сама. Я чувствовала, что впервые за долгое время мы близки к тому, чтобы поссориться. И главное, из-за чего? Я обняла ее, чувствуя, что опять все делаю не так, но просто ничего лучше не придумала. И сказала: – Перестань. Я не хотела тебя обидеть. И охранников я тоже люблю. Я тоже хочу с ними дружить… Мы все будем дружить друг с другом, потому что нам хорошо вместе. – Пока ты опять не передумаешь, – угрюмо заметила Суйи. – Я больше не передумаю! Те… разногласия… они в прошлом! Мне все три охранника нравятся… – Суйи требовательно смотрела на меня, и я закончила: – А М… эм, Аджосси больше всех. Суйи аккуратно вытерла глаза, стараясь не размазать макияж, а потом включила воду и приложила ладони с холодной водой к щекам. – Тушь – это зло, нельзя нормально умыться! – заметила она уже более дружелюбно, и я выдохнула. Если бы я еще и с Суйи поссорилась, можно было бы смело переводиться из этой школы. Я посмотрела на часы. Оставалось еще шесть минут от перемены. Нормально. Поесть не успели, но у нас еще следующая перемена будет. Зато на урок уж точно не опоздаем. – И что же? Что тогда случилось на улице? – поинтересовалась Суйи, театральным движением развернувшись ко мне. Все-таки актер и в жизни сохраняет и использует некоторые особенно удачные движения. Я не успела придумать никакого нормального объяснения. Думала на уроке, думала, пока бежали в наше укрытие, но что тут скажешь? – Это… я тут ни при чем. Это все Рей. Я задумалась и просто шла, а ему показалось, что я плохо себя чувствую… Он забеспокоился, понимаешь? Он обернулся, чтобы спросить, как я, а я шла, ну я же задумалась, и не сразу остановилась, а он хотел меня поддержать, и я на него наткнулась. Во взгляде Суйи читалось: «Что?», и это совершенно не противоречило ее мыслям. – Я не знаю, что это было. Я не ожидала. Тебе лучше… надо было спросить Рея. А потом, я просто удивилась. И он не ожидал. – Рей никогда не делает ничего такого. – Ну да. Поэтому я и застыла так. Потому что удивилась, как и все вокруг. – Как думаешь… – Суйи убрала прядь волос за ухо и с какой-то хитринкой улыбнулась. – А может быть, ты нравишься Рею? Я почувствовала, как меня бросило в жар, хотя и знала прекрасно, что это неправда. Уж о причине, по которой Рей заинтересовался мной, я вроде бы догадываюсь. Но Суйи этого знать не нужно. Но только от того, что я на секунду представила такую вот «парочку», у меня перехватило дыхание. – В-вряд ли, – пробормотала я. И, почти презирая себя за это, использовала подходящий «excuse»: – Я не стану подавать надежды кому бы то ни было, даже Рею, ведь у меня уже есть Аджосси. И вот после этого есть я и покраснела, хотя и сама не поняла, что именно я имела в виду. Но Суйи удовлетворилась моим ответом, и мы пошли на урок. 16 апреля, 16:45, кафе «Золотая мелодия» Наши уши свернулись в трубочку и развернулись обратно, как и наши мозги, в смысле, теперь они вернулись в состояние, нормальное для мозга. Мы выжили после объявления результатов! Мы только что вернулись после весьма утомительного мероприятия, точнее, не вернулись, а сидим в кафе и ждем заказ. По такому поводу (прохождения в финал, уточню я на тот случай, если вдруг было не очевидно, что мы туда пройдем и будем праздновать) нас сегодня угощает директор. То есть, не директор, а его доверенное лицо, охранник, программист и аналитик, три в одном, Тао. Вот что я успела записать. А теперь продолжаю уже спустя некоторое время. 18:32 – Что ты такое все время пишешь? Книгу сочиняешь? – Тао сделал вид, что пытается прочитать мои записи. Я понимала, что если бы он на самом деле задался такой целью, он бы сделал это по-другому. И да, уверена, прочитать текст вверх ногами для него не такая и большая проблема. Даже на чужом языке. Тао просто очень хорошо соображает. – Нет, – я скромно прикрыла тетрадку. – Это дневник. Чтобы потом прочитать и вспомнить, как мы участвовали во всех этих конкурсах. – Понятно, – улыбнулся Тао. – Такая толстая тетрадь! Неужели ты ее всю испишешь? – Еще как, – я развернула тетрадку к свету и попыталась продолжить свое занятие, но не смогла, потому что Тао был явно настроен поговорить. – Это даже не первая. Я очень часто что-нибудь записываю. Но… это очень личное. Вы же никому не расскажете? – Обещаю, – серьезно кивнул он. Говоря это, я понимала, что выдаю себя с головой. Стратегически лучше было притвориться, что это тетрадь с домашней работой или действительно книга, но только не дневники! Ведь если Тао заодно с Франкенштейном, он точно захочет заполучить эти дневники, чтобы избавиться от них, как и от записи с диктофона! Но дурацкая привычка отвечать максимально честно не дала мне даже подумать, и я уже сдала себя с потрохами. Впрочем, Тао вроде бы не собирался исследовать мою оборону и искать в ней трещины, он просто вел светскую беседу. Мальчишки были увлечены тем, что смотрели клип, который крутили по телевизору без звука, а Сейра вышла на улицу, чтобы позвонить. Тао периодически кидал взгляд через мое плечо в окно, контролируя Сейру. Делал это скорее по привычке, не сомневаясь, что Сейра и сама сможет за себя постоять… Или же это было его прикрытие? В моих глазах он должен был оставаться охранником, и вот именно поэтому Тао и приглядывал за Сейрой? Может, так? – Дневники – это довольно детское увлечение, – пояснила я. – Считается, что старшеклассницы уже выросли из этого. – Вон оно что, – Тао поигрался колпачком от моей ручки, хотя обычно это М-21 старается чем-то занять руки, а не хакер. Потом он положил колпачок обратно на стол и занялся тем, что снова начал листать меню, которое у нас почему-то не забрали. Может, это хитрый ход, чтобы мы соблазнились и заказали что-то еще, а может, официантка просто не выдержала тройного очарования Региса, Рея и Тао вместе взятых, вот и забыла забрать одну из копий. Взгляд Тао задумчиво гулял по странице, и я вдруг отчетливо поняла, что Тао большинство названий ни о чем не говорит. У него что, никогда не было возможности побывать в кафе? Как вспышка, ко мне вернулось что-то резкое, но расфокусированное (всегда считала эти слова антонимами и вот, теперь они стоят рядом). Напарник со стаканчиком кофе в руке и сам Тао, пытающийся не привлекать к себе внимания. Молодая бариста на кассе… Почему-то я отчаянно захотела не соскользнуть в это воспоминание, как будто что-то во мне знало уже, что там произойдет. Что-то неприятное было связано с тем моментом. Тао сжимал в руках краешек меню и пил остывающий кофе… Нет, он уже бывал в кафе. Но тогда все было по-другому. – О чем задумалась? – дружелюбно поинтересовался он, оторвавшись от меню, возвращая меня в настоящее. Я поняла, что, вероятнее всего, пялилась на него безо всякого смущения последние пару минут. Если повезло, не минут, а всего лишь секунд тридцать. – Я не так часто хожу по кафе. Тут все так необычно! – сказала я. – Представляешь, и я тоже! – тут же откликнулся он, откладывая меню на стол. – Сейра настолько здорово готовит, что по ресторанам ходить как-то неправильно! Но все равно любопытно, тем более, тут все такое экзотическое! Я поняла, что Тао говорит правду. Как и я, он предпочитает сообщать ту часть информации, которой ты можешь позволить прозвучать, не видоизменяя ее. Это что, правда моя формулировка? Иногда мне кажется, что в последнее время что-то происходит с моим стилем! Это как будто вообще не моя манера думать и общаться! – А вам до сих пор все кажется непривычным… Вы не скучаете по родине? По национальной еде? По обычаям? Ведь у нас все наверняка не так, да? – Ага, – Тао снова посмотрел в окно на Сейру, которая разговаривала по телефону непривычно долго. – Ох, да с кем это там она? – Без понятия, – пожала плечами я. Оба мы на самом деле знали, что Сейра тщательно расписывает Франкенштейну второй тур, так как слишком близко к сердцу приняла беспокойство директора и наказ «сразу же подробно обо всем сообщить». – Я не скучаю… – задумчиво сказал Тао, сложив на столе руки и чуть подавшись вперед, так, что глаза спрятались за челкой. Я не сразу поняла, о чем он говорит, так как была уверена, что он не станет отвечать на мой вопрос о его родной стране. – Мне нравится новое, плюс работа тут просто шикарная, далеко не всем так повезло. Просто иногда мне… не хватает знаний, я не знаю, правильно ли я веду себя, ведь я все-таки иностранец. – Это совсем не заметно, – чистосердечно обнадежила я его, и Тао улыбнулся своей открытой, доверительной улыбкой. Я почувствовала, что Тао сказал еще одну вещь, которая не просто подходила под разговор, а была правдой. Теперь я знаю, что даже Тао иногда сомневается, хорошо ли он интегрировался в наше общество, что уж о Такео и Аджосси говорить… – Вы как будто всю жизнь тут прожили. – Ну уж точно не всю, – сказал Тао и подумал о том, что, в сущности, он не знает, сколько времени он провел в каждой из стран, которые помнит, а всегда есть вероятность того, что какие-то визиты вообще стерты из его памяти. Тем более, после его подсчетов оказалось, что в общей сложности расхождение получается примерно в девятнадцать месяцев. Что за расхождение? Насколько я поняла, между той датой, когда он, если верить документам, поступил в Организацию, и длительностью тех событий, что он смог вспомнить. – Скажите, а вы надолго к нам? В смысле, в Корею? – А что, от меня уже устали? – прищурился Тао, и его серо-голубые глаза показались мне необычайно теплыми. Все-таки… какого же цвета у него глаза? Мне казалось, они были темными в прошлый раз. О чем он меня спросил? Я смущенно усмехнулась и замотала головой. – Я просто… боюсь, что приду в следующем году, а там… все по-старому. Без вас, без Такео-оппы, без Аджосси. Без вас было бы так скучно. Тао легким движением откинул челку с глаз. Взгляд серых глаз сам по себе не нес какой-либо информации, но я почувствовала боль и счастье, связанные в один пучок, сконцентрированные не на лице, которое, в конце концов, только оболочка, за которой агент прячется, а в его душе. Он очень хотел спросить, правда ли это. И кто говорит об этой привязанности: среднестатистическая школьница со стертой памятью, то есть, руководствующаяся только своими наблюдениями, которые не могли ей дать многого? Девушка, которая обладает полной информацией о том, кто такой Тао и кто такие его товарищи? Или человек, для которого уже не важно, обладает он информацией или нет, не задающийся вопросом, стерта его память, не стерта… В середине этого предложения, пока я его записывала, я запуталась, а под конец вообще потеряла нить. Ощущение Тао было таким неуловимым, ведь мы думаем не словами… Похоже, он искал какой-то эквивалент для определения дружеской привязанности. Когда человек может знать или не знать. Он привязан к тебе, невзирая ни на что иное. Никогда не думала, что такой человек, как Тао, тоже может чувствовать себя одиноким. Ему очень хотелось, чтобы его поняли и приняли таким, как он сам себя знает. Но он не вправе просить об этом меня. Ведь считается, что я простая школьница, тем более, как известно Тао, с измененной памятью. Это продолжалось всего несколько секунд, а потом Тао прикусил черный ноготь, отчего мне захотелось охранника отругать, как мальчишку, ведь мы еще не успели помыть руки. Пытаясь выбрать подходящий ответ, Тао пару мгновений смотрел на меня, а потом выдал: – Тем, кто хоть раз повстречался со мной, уже никогда не будет скучно! И мы засмеялись этой шутке, хотя оба прекрасно понимали истинный смысл сказанного. Потом раздался шум открываемой двери, и на пороге возникла Сейра. Она закончила отчитываться Франкенштейну о нашем выступлении. Тао указал на пустой стол, давая Сейре понять, что за ее отсутствие ничего важного не произошло. Она молча кивнула и уселась за стол рядом с Тао, напротив меня. И я осознала, что только сейчас у меня была чудесная возможность выяснить у Тао, что смогу, о той записи, но я ее упустила. И возможность, и запись… Я бы закрыла лицо руками, но такой жест вызвал бы вопросы, поэтому я не сделала ровным счетом ничего. Посидели мы хорошо. Тао щедро заказал все, что мы пожелали, и оказалось, что съесть все это мы были просто не в состоянии, потому что пришли в кафе голодными и сильно пожадничали. Поэтому наши пирожные, которые выглядели восхитительно, но ни в кого не влезли, все (кроме того единственного, что упрямо запихал в себя Шинву) достались Тао, который себе заказал всего лишь малюсенький чизкейк. Возможно, он хотел хоть на чем-то сэкономить или был не голоден. Но мы порядочное время просидели на конкурсе, поэтому скорее первое. Так что наша жадность пришлась очень даже кстати, ведь если бы мы лучше рассчитали свои силы, нам в конечном итоге было бы неловко, даже несмотря на то, что именно Тао и делал заказ. Мы весело болтали обо всем подряд, и я смогла немного расслабиться. Не знаю, было ли так в предыдущие разы (надо найти время и прочитать прошлый дневник), но я чувствую себя очень уставшей. Это было бы естественно и так, после нашего-то конкурса, но я знаю, что настоящая причина – это внезапное чтение мыслей. Да еще и эти кусочки воспоминаний, которые никак не сложатся в одну картинку. Это отнимает очень много сил и внимания. Кстати, на конкурсе я практически и не пригодилась. По большей части я пыталась не встревать в обсуждение, так как обычно не знала ответа. Лучше не сбивать с мысли умных людей, подумала я. Но когда я улавливала мысли «своих», я могла примерно прикинуть, какая из них больше похожа на правильную. Так что пару раз я перебила Шинву, когда он начинал говорить и мешал Регису высказаться, а еще один раз просто вынудила ответить Рея, когда ни у кого из нас не было идей. Я знала, что в голове Рея был правильный (ну или правдоподобный) ответ. Но также я знала, что Рей ни за что не выскажется. Он не заговорит, даже если от его реплики будет зависеть судьба мира. Так я подумала, во всяком случае, и получила слегка укоризненный взгляд. Потом Рей поднял руку (наша команда мгновенно замолчала) и совершенно спокойно ответил на вопрос. Ответ нам засчитали. Во время чаепития мы вспоминали смешные моменты с конкурса и пришли к выводу, что все прошло неплохо. Я не говорила, что мы заняли первое место? (Ради интереса мы сравнили очки пяти команд, прошедших в финал, и выяснили, что мы заработали аж на полтора очка больше, чем следующая за нами команда). Ну вот, теперь сказала. Как жаль, что на этом все не заканчивается. Как правило, очень трудно победить в итоге, если когда-либо завоевал промежуточное лидерство. Не знаю, почему. Может, труднее настроиться на работу или что-то в этом духе. Потом мы все вместе сфоткались на мой телефон. Я дала его Тао не без задней мысли. Все-таки я надеялась вызвать какую-нибудь ассоциацию с тем, как он удалил файлы с моего телефона в тот раз. Но ничего не получилось: мне кажется, Тао не исключает такого шанса, что я могу как-то догадаться, о чем он думает. Мне вот интересно, а в той записи было что-нибудь о том, что я умею читать мысли? Очень надеюсь, что нет. Но если было, на месте Тао я бы оставалась настороже. Домой мы вернулись достаточно поздно. Знаете, что? Мне кажется, пора предъявить директору Ли лист с требованиями. И первыми пунктами там было бы: 1. Дать детям выходной не до (для подготовки), а после конкурсного дня (чтобы успеть сделать всю домашку!). 2. При несоблюдении пункта 1. не требовать с участников олимпиады или конкурса домашнюю работу на следующее утро. Но, коль уж никто не догадался показать Франкенштейну подобного списка требований, я откладываю дневник и начинаю делать домашку! 23:13, когда легла спать, так и не сделав математику, но вспомнила что-то еще PS. Что-то мне подсказывает, что я все же зря рассказала Тао о дневниках. Мне надо подумать над каким-нибудь тайником и перестать таскать тетрадку с собой.