КОГДА РАССЫПАЮТСЯ МАСКИ ЛЖИ

       Почему?!       Этот вопрос не покидал блондина уже две недели. Две недели Маринетт встречается с Натом. Две недели он встречается с Лилой. Просто ему надоело это все. Увидев идущих вместе Кутрцберга и Дюпен-Чен, Адриан настолько разозлился, что тут же прихватил за талию стоящую рядом Лилу. Дальнейшее его действие было самой глупой ошибкой после отказа Маринетт — он поцеловал Росси, смотря на свою Леди. Однако, она лишь хмыкнула и прошла мимо. Ни одна фальшивая эмоция не дрогнула на лице девушки. Она лишь наигранно-мило улыбалась Натаниелю, всячески игнорируя Кота.        А своим необдуманным действием Агрест подписал себе смертный приговор в лице Лилы. Теперь главная лгунья школы висла на сыне Габриэля Агреста в прямом смысле. Что не нравилось Хлое Буржуа. Чтобы какая-то там выскочка Росси висла на милом Эдрикинсе — это дочь мера допустить не могла. Так что, все эти изнурительно-долгие две недели были для зеленоглазого блондина настоящим персональным адом. В школе приходилось выслушивать ругань двух одноклассниц, а дома его все время подкалывал Плагг. В общем, Агрест с большим нетерпением ждал окончания этой недели и выпускной.       Тогда можно будет быстро порвать с Лайлой, отдать камень чудес мастеру Фу и укатить куда-нибудь подальше на учебу. Где угодно — лишь бы не здесь. Париж — город любви? — для него это город разочарований. Он ведь не один раз пытался поговорить с Маринетт, но его Леди словно не замечала парня. На битвах с акумами она говорила только по делу и уходила сразу после победы.       Что творилось в голове у одноклассницы — он не понимал. Никто не понимал, даже Алья. Будущая журналистка все это время буквально устраивала этим двоим допрос с пристрастием, но ничего существенного от них не услышала. Маринетт лишь шутливо говорила, что ее интересуют милые мальчики вроде Ната, коим Агрест перестал быть в ее глазах. А Адриан просто говорил, что решил оставить беготню за милыми жучками и положил глаз на прекрасную лисицу.       А эта Лисица сидела каждую перемену на его коленях и что-то шептала ему страстно на ухо, но парня это не занимало. Ведь на последней парте теперь каждую перемену ошивалась Маринетт, обнимающая своего огненного художника, чей блокнот был в ее портретах.        — Нат, не нужно так много меня рисовать! Мне скоро некуда будет девать твои портреты! Лучше… давай я тебя нарисую! — улыбнулась Дюпен-Чен, вырывая из рук своего парня блокнот. — Замри!        Куртцберг лишь беспомощно поднял руки, словно сдавался ей. Натаниель отлично понимал, что Мари встречается с ним только из-за того, что пытается залечить свою рану на сердце, и хотя бы немного осчастливить его самого. А парень всеми силами пытался ей в этом помочь, но ему чего-то не хватало. Нат делал все, но результат был слишком мал — она стала улыбаться, почти как раньше, только глаза Маринетт все еще хранили в себе боль, тоску и обиду на Адриана. Иногда Натаниелю казалось, что вот-вот из них польются слезы.       А ведь она даже не выкинула все его фотографии и постеры с ним — просто руки не поднялись. Она все еще не могла его отпустить — ЛедиБаг слишком слаба для того, чтобы отпустить прошлое.       Дюпен-Чен с трудом удавалось держать себя в руках. При каждом взгляде в его сторону ее сердце медленно крошилось, когда Кот прижимал к себе эту мелкую лгунью Лилу. И именно здесь Ледибаг давала себе мысленный подзатыльник.       Она сама лгунья…

***

       На улице было прохладно, или холод царил в душе — Нуар не мог понять. До выпускного оставалось жалких два дня, дел было не в проворот. Ему бы сейчас спать в своей кровати, а не сидеть напротив кондитерской «TS», как повернутому на всю кошачью голову сталкеру. Но он не мог — просто не мог оторваться от своей Принцессы, что сидела у окна за работой. Она сосредоточенно дошивала свое платье на выпускной, попутно весело болтая с квами.        — Ты жестока, миледи! — криком шепчет Кот в холодный Парижский воздух.       И она не услышит этого кричащего шепота. Она не узнает о том, что Агрест — это лишь маска. Она не узнает, что он на самом деле бездомный Кот, чье раненное сердце истекает кровью на железный карниз. Она не узнает, как сильно он ее любит. Не узнает, что при каждом поцелуе с Лилой он видит ее.        — О! Кто тут у нас! Привет, хвостатый! — послышался бодрый голос позади Нуара, и тот вздрогнул.        — Привет, Рена… — устало выдохнул парень, растягиваясь на крыше.       Сезар уже третью неделю наблюдала апатичное состояние своего ушастого напарника. Кот Нуар заметно похудел, лицо его осунулось, а каламбуры из него теперь не вытянешь. Он стал более рассеянным и апатичным. И самым странным было то, что Рена часто видела его на этой крыше, смотрящего в сторону ее девочки.        О второй личности своей подруги Рена Руж знала уже более года, но не говорила той — дорожила спокойствием своей девочки. А о личности Нуара она могла только догадываться. Но в последнее время Алья точно убедидась с том, что ее ушастый коллега никто иной, как ее «дорогой и любимый» одноклассник, которого убить хотелось за слезы Маринетт. Чертов Адриан-Бражника-ему-в-отцы-Агрест.        — И долго валяться будешь, Агрест? — нависла над зеленоглазым тень шатенки.        — Тебе-то что, Алья? — невозмутимо вещал Адриан.       Видимо, после того, как с Леди спала маска, он стал умнеть, и догадаться, кто скрывается под масками Карапаса и Рены, не составило труда. Теперь Кот мог всецело довериться своему другу в любом обличьи, но лучше от этого не становилось.        — Неужели сам догадался? — удивилась Руж.        — Да, сам в шоке. После того, что произошло между мной и Леди, я легко все понял. Правда, голова от этого болела весь день. Кстати, Мурринетт сшила для тебя чудесное платье. Нино оценит.        — Вот как… А что между вами произошло? Маринетт будто подменили…        — Мы…       В сумраке чердака невозможно было что-либо разглядеть, но сейчас Агрест точно знал — его Леди улыбается. Ее ровное дыхание касалось шеи. Она была спокойна.       — Моя Леди… я слишком тебя люблю, — его губы на ощупь касаются щеки, но ответа не следует.        Нуар разочарованно выдыхает, слыша мирное сопение под ухом. Миледи спала — не стоило ее будить. А поговорить они смогу и завтра.       Ведь так?        — Ну, что вы? — повертела Рыжая Лиса флейтой, надеясь врезать Адриану, как следует.        — Мы провели ночь вместе, как Леди и Кот… — выдавил из себя Агрест.        — Что?! — изумленный крик Сезар эхом пробежался по парижским крышам, улетая куда-то вперед. — Ты! Наглая кошачья рожа! Ты! Мать твою! Спал с моей девочкой?!        Парень лишь недовольно прижал накладные уши к голове — уж слишком громкими были крики его одноклассницы. Хотя, он вполне понимал реакцию своей подруги — он сам был бы в шоке. Агрест тяжело выдохнул, смотря на сгущающиеся над городом тучи. Другой реакции от «Мамочки Сезар» — как ее уже успели окрестить в школе — он не ожидал.        — Лисьий хвост! — ругнулась супергероиня, оседая медленно на крышу рядом с Нуаром. — И ты не смог ее остановить? Она же…        — Сначала хотел, но потом… Не смог остановиться… Я и подумать не мог, что она — Моя Леди. Они же такие разные. Были.        — Были да сплыли. И твоя Леди, и твоя Принцесса. По твоей милости мы сейчас наблюдаем Маринетт-ЛедиБаг. Только, кто из них настоящая она?        — Я не знаю. Я запутался! И вообще, мне это уже надоело! У меня есть Лила, у нее — Нат! — поднялся парень на ноги и стал нервно расхаживать по крыше, мотая хвостом.       Алья лишь устало следила за своей подругой, что сидела спокойно на балконе и говорила о чем-то со своей квами, иногда слыша отдаленное бормотание Кота. Так и хотелось врезать ему флейтой между накладных ушек, чтобы в голове все Нуары перевернулись на десять раз. Но она не стала его сейчас тревожить. Ей самой надо было подумать над новым планом по сводничеству двух невозможно тупых и недалеких одноклассников.        Судьба здорово посмеялась над ними. Оказались влюблены с тех, кто всегда были рядом. А ведь все могло быть куда лучше. Шатенка чуть не взвыла волком: ну почему всегда надо так усложнять все? Почему они такие идиоты? Почему Маринетт вдруг так круто изменилась?        — Рена?        — Чего тебе, Котострофа хвостатая? — в голосе Сезар просколзнули нотки раздражительности.        — Ругаешься, как ЛедиБаг, — растянулись тонкие губы в усмешке. — Мне нужен твой совет.        — Великому Нуару нужна помощь! Вот так новость!        — Не смейся. Мне и так не по себе…        — Ну? Какой совет? — смиловалась Алья, рефлекторно касаясь рукой носа — будто поправляла очки.        — Как вернуть настоящую Маринетт? — зеленоглазый сел на самый край крыши, смотря на свою одноклассницу, что что-то рисовала в своем блокноте.       Вроде бы, это все таже Дюпен-Чен. Милая Принцесса, которую хочется на руках носить, оберегать от всего. Хочется видеть ее лучистую улыбку и сверкающие голубые глаза. Вроде бы, это она. Вот только, теперь это не милая Принцесса, а холодная королева. Ее взгляд веет холодом, а движения острые, походка гордая, голос холодный. Она словно превратилась в кусок льда после снятия масок.        Адриан знал, что Дюпен-Чен ничего не чувствует к Куртцбергу. Он знал, что Лиле от него самого нужна только слава и связи.       Однако, они оба продолжали ходить в масках. Скрывая от всех свои чувства и эмоции. Так будет лучше. Так будет правильно.        — Боюсь, никак, — расстроилась Сезар. — Рано или поздно, это бы произошло. Я пошла, Котострофа. Мне еще один район надо проверить!        Рыжая Лиса перепрыгнула на другую крышу и, свернув за печную трубу, исчезла из виду.        Кот Нуар лишь тяжело выдохнул, смотря в сторону места, которое было ему, как дом. Там всегда пахло выпечкой и было тепло. Так Адриан мог вернуться во времена, когда еще была жива Эмили, когда в его доме царил уют и покой.        Сейчас же он был не нужен. Никому. Ни отцу, ни Лиле, ни Маринетт.       Подняв глаза на балкон уже не своей Леди, Кот вздрогнул — Маринетт заметила его и сейчас стояла у люка в ее комнату, прижимая к себе блокнот...