***
Я, не горя большим желанием, сшил себе маску, надел костюм, что давно пылился на вешалке в шкафу, и пошел в клуб «Маска». Поначалу я не хотел ни с кем разговаривать, видя фальшивые улыбки на лицах. Никакой серьезности — это раздражало. Пока мои приятели искали девушек подоступнее, я, разочаровавшись в чертовом клубе, сидел один за небольшим столиком и от нечего делать рисовал на салфетках. Хотя, стоит отметить, что у того клуба был прекрасный стиль. Все сочеталось, цвета не бросались в глаза. Все казалось очень хорошим. Навеевало атмосферу вдохновения. Прости, я что-то отвлекся… Когда все салфетки были исписаны или изрисованы, я, попрощавшись с друзьями, хотел покинуть то место, но меня остановил пристальный взгляд. Я не увидел его. Я его почувствовал, обернулся и заметил девушку за тем самым столиком, за которым сидел пару минут назад. На лице красовалась сине-зеленая маска, волосы цвета беззвездной ночи ниспадали на плечи, облаченные в синюю ткань с зеленым отливом. Глаза, будто чистое небо, смотрели прямо на меня, а ее прекрасные тонкие руки в синих перчатках вертели в руках мои наброски на салфетках. Не знаю, зачем и для чего я пошел туда тогда, но мое тело меня просто не слушалось. Сердце билось, как сумасшедшее. Я уж подумал, что у меня аритмия. Признаться, чувствовал себя нашкодившим мальчишкой! Слишком уж прекрасна была незнакомка. Когда она заговорила, то я понял, что не могу наслушаться. — У вас талант, месье! Вы художник? — поинтересовалась она. Я не мог и слова ей сказать, можешь представить? Стоял, как истукан, пытаясь сказать хотя бы слог, но лишь беспомощно открывал и закрывал рот. Чувствовал себя посмешищем. — Я тоже интересуюсь изобразительным искусством, — продолжала она. — Но до вас мне далеко. — Б-благодарю, — только и выдавил я из себя. — Я не совсем художник. Я учусь на модельера… — Занятно… Я уверена, что о вас будет говорить весь Париж, месье?.. Раскрываться перед незнакомкой я не очень хотел, так что, придумал первое, что пришло в голову. — Прошу прощения, что не представился! Эндрю, — я протянул девушке руку. — Позвольте пригласить на танец, мисс?.. — Паон! — улыбнулась она самой прекрасной и яркой улыбкой на свете, протягивая мне свою руку. Я никогда не был, на тот момент, так счастлив. Казалось, что я словно стал мотыльком. Она была такой прекрасной. С ней всегда было интересно о чем-то поговорить. Ее смех звучал лучше любой музыки на свете. Я был очарован ей в первый же вечер. Тогда я стал регулярно посещать тот клуб, встречаясь с той прекрасной девушкой каждый день. Мы сблизились, стали хорошими друзьями, а потом я понял, что в нее влюбился…***
Адриан сидел и пораженно то открывал, то закрывал рот. Его отец — ранее холодный и черствый человек, вдруг совершенно открыто заговорил о чувствах. Что стало с его отцом? Что так сильно изменило старшего Агреста? Все это время взгляд модельера был мечтательным и немного отсутствующим. Адриан вдруг вспомнил своего старого друга — Плагга. Вот бы сейчас на старшего Агреста посыпались насмешки и требования сыра, взамен чего Черный котенок выслушивал бы эти «романтические бредни». Пока Габриель восхищенно описывал чуть ли не каждый вечер, проведенный рядом с Паон, его сын, повернулся и увидел Санкер, застывшую у дверей. Она не была похожа на обычную себя — всегда сдержанную и уверенную в себе. Она была ошеломлена и расстеряна. Ее голубые глаза лихорадочно скользили по ее начальнику — парню даже показалось, что за стеклами очков укрылись дрожащие слезы. «Отец, ты такой же слепой, каким был я…» — выдохнул тяжело младший Агрест, перехватывая взгляд Натали, которая тут же приняла обычное, бесстрастное выражение лица. А Габриель, углубившись в свои воспоминания, почти ничего не замечал и продолжал рассказ.***
В тот вечер я был намерен признаться ей в своих чувствах, уже понимая, что наши отношения находятся на грани дружбы. Я, потратив последнюю стипендию, заказал знакомому ювелиру кулон из топаза с изображением павлина, в форме сердца. Паон все так же ждала меня за нашим столиком и что-то увлеченно рисовала в своем блокноте. Она была напряжена. Ее движения были резкими, а глаза воровато озирались по сторонам. — Добрый вечер! — поздоровался я, подсаживаясь к девушке и замечая, что она вздрогнула. — Я тоже рада тебя видеть… — Мы можем уйти в более тихое место? Я хотел сказать тебе нечто важное… — я и сам жутко боялся, нервно нащупывая в кармане цепочку с тем самым кулоном. — Д-да… Можем выйти в сад… там редко кто бывает… Я на ватных ногах вышел вместе с ней в тихий сад, подальше от музыки и хохота людей. Я, путая слова, быстро признался ей, прося принять от меня тот самый подарок. Она лишь молча обняла меня, тихо улыбаясь. Тогда я думал, что мы, наконец, снимем маски и сможем быть вместе, но Паон возразила. Она говорила, что была не готова и не уверена в себе. Я лишь сказал, что буду ждать. Каждый миг рядом с ней был самым счастливым в моей жизни. Я безоговорочно верил ей. Старался сделать все, чтобы она была счастлива. А однажды мои друзья сказали мне, что видели неоднократно, как Паон входила в двери клуба «Маска» с другими мужчинами и мило им улыбалась. И я, как последний идиот, поверил им, задев чувства девушки. Мое последнее воспоминание — это то, как горела моя щека, а сама Паон покидала стены клуба. И больше я ее никогда не видел…***
— Потому, Адриан, не стоит верить слухам… И нужно сразу срывать маску, а не жалеть всю свою оставшуюся жизнь… «Только я уже жалею…» — пронеслось в голове блондина. — Мистер Агрест, вам пришло приглашение от мистера Кюи. У него будет банкет, — сказала секретарша, протягивая к немного удивленному начальнику приглашение. — Занятно… Как думаешь, Адриан, стоит ли пойти? — спросил Габриель, когда дверь за Натали закрылась. — Да, конечно! И, думаю, лучше всего пойти туда с Натали! И если бы старший Агрест был бы внимательнее, то заметил, как смеются глаза его сына.***
Санкер зашла в свой кабинет и захлопнула за собой дверь, прижавшись к ней спиной. Она судорожно ловила губами воздух, нащупывая под своей неизменной красной кофтой тот самый кулон.***
Маринетт можно было назвать сейчас счастливой, но наполовину. Она улыбалась, обнимая Луку, когда они гуляли вместе по парку. Старший брат Джулеки временно был в Барселоне и через три недели должен был вернуться в Париж, как раз вместе с Маринетт, учеба которой подошла к концу. Поначалу они вчетвером: Джулека, Натаниель, Лука и Маринетт- гуляли вместе, но потом, уже жених и невеста, оставили Куффена и Дюпен-Чен одних. Однако, оба не обратили на исчезновение никакого внимания и продолжали гулять по парку, весело смеясь и вспоминая забавные моменты из их жизни. — Я хорошо помню нашу первую встречу, Мама Маринетт! — хохотнул восходящая рок-Звезда, с ласковой улыбкой смотря на Маринетт. — Боже… Аля прозвала это «мямлезаврией» и каждый раз подкалывала меня, когда я не могла и двух слов связать! — смутилась девушка. — Я слышала про твой последний альбом, говорят, что ты записал песню вместе с Джагедом Стоуном? — Да, это чистая правда! У меня уже есть диск — по приезде в Париж можем послушать вместе. — Правда?! Спасибо, Лука! Спасибо-спасибо! — радостно завизжала будущий дизайнер, взметнув руки вверх и испачкав тающим мороженным нос. — Ой! Она смущенно глянула на Куффена, а потом по парку разлетелся их веселый смех. — Я растяпа. Если «мямлезавр» лечится, то моя природная неуклюжесть нет! — обреченно помотала голубоглазая головой. — А, по-моему, это делает тебя очень милой, Мама Маринетт… — парень стер с носа девушки мороженное и провел ладонью по ее щеке. Маринетт затаила дыхание, глядя прямо в глаза Луки. Короткий миг — и Маринетт уже целуется с братом своей бывшей одноклассницы под ветвями старого дерева. Сердце Маринетт билось снова, но не так, как для Адриана…