***
Что такое магия? Гарри привык думать о ней, как о собственной внутренней энергии, способной изменять ткань реальности на фундаментальном уровне. Но, попав в Азкабан, пришлось пересмотреть все то, что было написано в учебниках. Уважаемый Адальберт Уоффлинг мог катиться в бездну со своими рассуждениями. Ну, или внутренняя энергия Поттера иссякла в мрачных стенах с тихими тенями дементоров. Созданный патронус из огромного кота к концу первого дня превратился в котенка, ластящегося к рукам хозяина, силы стремительно уходили. Гарри приводил в норму эмоциональный фон, что было проблематично из-за шумных стенающих соседей. Он думал, что Азкабан будет очень тихим и спокойным местом, но нет. Ежесекундно гремели цепи, раздавался вой, гудел ветер под потолком и каждую минуту кто-то срывался на мученический крик. Впрочем, скоро он прекратил обращать на это внимание, а когда Живоглот исчез, вспыхнув напоследок искрами, ему представилась возможность проверить одну из теорий Северуса. Он снова оказался прав, предположив, что не только Патронус — эффективная защита от дементоров, окклюменция пока защищала его разум. Но ему нужен нормальный сон, нормальная еда, да и держать щиты постоянно невозможно, как бы он себя не обманывал. К концу второго дня Гарри понял, что пение очень помогает контролировать эмоциональный фон. Не каждая мелодия, конечно, но маршевые песни, способствовали сохранению ровных эмоций. Он отжимался, подтягивался, боксировал, пел, срывая голос, а потом валился на узкую койку, забываясь беспокойным сном. И даже в таком полузабытьи приходили кошмары. Поттер с трудом возвращал себя в реальность, тут же прибегая к окклюменции. Все это выматывало, и Гарри гадал, сколько еще пройдет времени, прежде чем он превратится в одного из вопящих сумасшедших заключенных.***
— Слушание от 24 августа объявляется открытым. Новый министр магии Гарри понравился. Взгляд у него был спокойный, рассудительный, внушающий доверие. — Свидетель защиты Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор. Гарри тихо рассмеялся на выверты судьбы: не в начале так в конце года он предстал перед полным судейским составом. За несколько месяцев в Азкабане Гарри ничего хорошего от этого слушания не ждал. И более чем неожиданным оказалось снятие всех обвинений и освобождение в зале суда и как вишенка на торте: Орден Мерлина первой степени. Сказать, что Гарри был ошарашен — слабо сказано. Дамблдор молча подхватил ученика под локоть и не отпускал, пока лифт поднимал их наверх. Выйдя на широкие ступени величественного здания, Поттер улыбнулся улыбкой абсолютно свободного и счастливого человека. Так и не отпустивший локоть ученика директор, неожиданно втянул его в трансгрессию. До боли знакомый домик в Альпах на горизонте, тишина вокруг и все усиливающаяся хватка на локте. Гарри, нахмурившись, обернулся к директору. — Мне… жаль, Гарри. — О чем, профессор? — вежливо спросил он. — Не смог показать за эти годы, что мне можно доверять. Что ты всегда мог прийти ко мне с любой своей бедой, что… Уже не таясь, Гарри заблокировал попытку мягкого проникновения в его разум, заставив брови директора взлететь вверх от удивления. Он спокойно встретил пытливый взгляд Дамблдора, прекрасно зная, что Северус рассказал столько, сколько нужно, и Поттер может вежливо молчать и кивать головой. — Спасибо, что выступили в мою защиту, директор, — вежливо сказал гриффиндорец, не морщась от усиливающегося давления. — До встречи в новом учебном году, Гарри, — в последней попытке сломать блок кивнул головой Дамблдор, наконец, исчезая. «Новый учебный год?» — едко подумал гриффиндорец. Не смотря на то, что история завершилась благополучно для него, он мог представить, что за буря поднимется, если на будущий год он вновь войдет в Хогвартс, словно ничего не случилось. Поттер уже предвкушал заголовки: «Убийца в стенах школы», «Гарри Поттер — будущий Темный лорд», «Пример для подражания или бомба с часовым механизмом?». Поттер постоял еще минуту, внимательно вслушиваясь, но, не услышав ничего подозрительного, пошел в гору к домику. А ему навстречу уже бежала Гермиона. С разбегу повисла на его шее, плача и цепляясь за него, словно он мог куда-то исчезнуть. — Прости, — прошептал он, укачивая ее в своих объятиях, — я не пришел на завтрак. А Гермиона никак не могла успокоиться, целуя, куда могла дотянуться, и шептала что-то сквозь слезы. — Маленькая, — шептал он. — Поттер, оторвитесь уже друг от друга, — насмешливый голос Драко Малфоя совершенно не вписывался в этот идеальный момент. Гарри со стоном оторвался от Гермионы, смерив слизеринца уничижительным взглядом. — Зависть — плохое чувство, Малфой. Следующим напрашивался вопрос, что он здесь делает, но это же слизеринец, вползет ядовитой змеей и не избавиться от него. Следующий час был насыщен заботой о нем, «бедном и несчастном». Кажется, Гермиона была настроена накормить его за все те месяцы, которые они не виделись, и Гарри был искренне благодарен наставнику за подлитое успокоительное и снотворное, слишком большое нервное напряжение свалилось на нее. Северус отлевитировал Гермиону в комнату, и, вернувшись обратно, мрачно попросил Гарри перестать придуриваться, ведь «чувствительной мисс Грейнджер больше рядом нет». — А? — не понял Драко. — Снимай. Что это, кстати? — Наработка, — фыркнул Гарри, — чуть измененное заклинание очарования. Поведя плечом, сбросил чуть улучшенную личину самого себя, превратившись в худого измученного подростка, с отросшими спутанными волосами. — Такая себе пародия на Северуса, — присвистнул Малфой, тут же получив два неодобрительных взгляда в ответ. Северус выставил перед Поттером несколько склянок, подумав, добавил еще две. Гарри безропотно выпил все. — Нельзя тебе таким в школу, — пробормотал Драко. — Никто и не собирается, — хором ответили Северус и его ученик. Позже, вечером, когда Гарри заставил себя выйти из-под обжигающе приятного самого долго душа в его жизни и устало рухнул на мягкую постель, предвкушая спокойный сон, он неожиданно не смог уснуть. Лежал, пялясь в потолок, ожидая криков, стонов, воя, но вокруг было тихо. Невыносимо тихо. Поттер хотел было сдаться, покинуть эти четыре стены, но по коридору раздались тихие шаги, скрипнув, открылась дверь, а буквально через секунду Гермиона удобно устроилась рядом, обнимая. — Ты ведь не вернешься? В школу? Умеет она выбирать вопросы. — Нет, — честно ответил он, обнимая ее крепче. — Тогда я тоже не вернусь. — А как же твой план? Закончить Хогвартс в статусе лучшей ученицы, поработать в Магправоведении и стать самым молодым Министром магии? Гермиона завозилась рядом, устраиваясь удобнее, привычно уткнувшись носом в его шею. — Я хочу быть с тобой. — Тебе от меня не избавиться, — хмыкнул Гарри. — Я очень-очень хочу, чтобы ты стала Министром Магии, Кингсли, конечно, хорош, но ты будешь еще лучше. — А ты? Что собираешься делать ты? — Куплю домик в пригороде Парижа, буду работать с мадам Уоллес, открою частную зельеварскую практику со Снейпом, — перечислял Гарри. — Ты ведь будешь приезжать ко мне на каникулах, правда? Или я к тебе. А знаешь, иногда я смогу проникать в Хогвартс, знаю парочку потайных ходов. Драко, вроде, не так уж плох, присмотрите друг за другом, да и Северус продолжит преподавать некоторое время. На несколько минут комната погрузилась в тишину. Видимо, Гермиона переваривала все сказанное, напряженно замерев у него под боком. — А в твоем домике во Франции будет открытая терраса? — Огромная, с твоей любимой плетеной мебелью и креслом качалкой. — Хорошо, — с облегчением выдохнула девушка. — И знаешь, в свободное от министерской деятельности время я буду помогать тебе. — Будешь моей левой рукой, — согласился Гарри. — Почему не правой? — Ты будешь той, что ближе к сердцу. ©