Everything it's too much

Человеческая натура бывает пугающе жадной и грязной. Сколько раз в трагедии вам встречались красавицы, снабженные личным нимбом над головой, которые разбавляли всю скуку и однотонность повествования неожиданным убийством своего избранника? Если истинная королева желает заполучить корону, она сделает это во чтобы то ни стало. Идти по чужим головам страшно, когда ты не видишь конечной цели. Без неё любые идеи — пустой звук, а желания — фарс юного, не отягощенного печалями реального мира сердца. Но когда цель оправдывает средства её достижения, и оправдывать себя легче, но не искать прощения, то ты с упорством продолжаешь идти вперёд. Эллука прекрасно понимала ещё с поступлением Ирины в ряды участниц, что её руки будут окроплены кровью не только чужих ей людей. Она металась и внутренне раздиралась от мыслей, что хрупкая шейка золовки будет безбожно истерзана, хрустнет, как веточка любимых ею золотистых деревьев, растущих на мало кому знакомой опушке леса, под ногой. В ночи она приходила к Ирине в комнату и среди темноты смотрела на её спящий силуэт. Руки по инерции тянулись к шее, прощупывая на ней пульс, не силясь сжаться ещё в более плотное кольцо. На равнодушном лице проступала гримаса отчаяния и отвращения к самой себе, Эллука чувствовала биение её сердца и желала его заглушить. Но всё равно уходила из комнаты Ирины ближе к рассвету, так и не предприняв ничего. Самый большой рубеж покоряется в последнюю очередь, когда решимость для этого заработана на более мелких. Если ситуация повернется к ней нелицеприятным местом, она прикончит золовку на месте без сожалений и раздумий. Такая роскошь для неё, как для будущей Мем — Алеф просто будет непозволительна. Леди Лай Ли следит за ней пристальнее остальных. Водит по ней голубыми глазами, словно художник выводит на холсте кистью фигуру натурщицы, выискивая в алебастровой коже, золотых волосах и лихорадочно-томно горящих глазах изъян. Эллука не снимает маску равнодушия, не пропускает из-под неё ни единой эмоции, которую Лай могла бы счесть за попытку подобраться к короне. Она делает все и говорит все, чтобы подумали об обратном. — Я здесь ради Ирины. Только и всего. Аристократка усмехается. В бокале у неё покачивается темно-бордовая влага, вид расслабленный, но движения выражают прежнюю резкость. Она готова перерезать Эллуке глотку за одно неверное движение, и колдунья ощущает это, даже не сталкиваясь с нею взглядами. Ощущение, будто ходишь по грани пропасти. — Неужели? Отчего же тогда тебя выгнали из храма? Что ты такого сделала, что из престижной жрицы Левина опустилась до простой помощницы подмастерья? Эллука сжимает вилку в руках, выдыхает тяжко, будто её спрашивают об этом раз сотый, а потом поднимает взгляд на Лай Ли. — Вы правда хотите знать, мисс Ли? Потому что, боюсь, если вы узнаете правду, мне придётся убить вас. Уголок губ аристократки нервно дергается вверх. Хладнокровие, с которым Эллука говорит об этом, не может не вызвать лишний табун мурашек по липкой от жара спине. Лай пытается скрыть этого, но у неё не получается. Эллука замечает, как обвивающая вилку рука еле заметно дёргается. — Я пыталась собрать людей для восстания, чтобы свергнуть нашу нынешнюю власть с её неугодным для людей строем. За мои идеи меня должны были казнить, однако из-за неуспешности проводимых мною собраний меня всего лишь изгнали. Непотребное поведение, о котором вы, конечно, могли вычитать из моего дела, это как раз оно. — Так вот откуда пошёл слух, что вы заодно с Элдом. Эллука позволяет себе легкую усмешку. — Слухи остаются слухами, пока люди не начинают подогревать их пикантными, неожиданными для меня, подробностями. Другое дело, что вам я хочу рассказать правду, мисс Ли. Я не бросила попытки изменить что-то в нашем королевстве. И, думаю, вы можете мне помочь в этом. Лай напрягается, когда Эллука проводит тупым кончиком ножа по краю тарелки, собирая остатки соуса и проводит им по кончику языка. — Вам нужны средства моего отца? , — аристократка хмурится. — Нет. Мне нужна ваша жизнь. Поперек горла встает удушающее чувство, будто на шею накинули петлю. Лай подносит руки к горлу и пытается вздохнуть, но понимает, что не может, поэтому в растерянности водит одной рукой по столу, сбрасывая отравленные кушанья на пол, а второй держась за горло. Эллука проводит сложенным треугольником салфетки по уголкам губ, утирает их и покидает своё место. За окном поместья разражается гром, молния, ударившая в дерево и привлекшая внимание слуг, освещает бледный равнодушный лик колдуньи, движущийся к выходу из комнаты. — В следующий раз будьте предусмотрительнее, когда хотите отравить своего врага, не удостоверившись, что он хочет сделать с вами тоже самое. Глаза Лай стекленеют, неживыми шариками созерцательно закатываясь под веки. Об их встрече никто не знал, так что проблем не будет. Всем оставшимся душам, видевшим Эллуку в поместье, она стирает на выходе память. На утро в храме звенит траурное объявление, что первая кандидатка была убита прошлой ночью. — Кому могло сойти подобное с рук?.. — Ирина с ужасом сжимает руки на груди. На её лице появляется неопределенная смесь страха и растерянности. — Апокалипсису, разве что. Милки зацепляется взглядом за Эллуку. Не похоже, что она поверила её словам. Колдунья долго смотрит на неё, а после дёргает уголками губ в улыбке. Она зажимает её в одном из коридоров храма, разворачивая и прижимая лицом к стенке. Горячее дыхание обжигает шею, худая ладонь с длинными вязкими пальцами скользит под редкими переплетениями ткани, заставляя вздрогнуть, когда она добирается до разведенных ног. На Милки не было нижнего белья и Эллука не удивляется, разворачивая её голову за подбородок себе назад, жадно всасывая через поцелуй влажные губы. На войне — все средства хороши. Иногда своего противника бывает лучше всего сначала задобрить. Она посещает её после сборов в храме в более привычной для Милки обстановки. Эллука не лжёт, что она её любит, но и за подаренную любовь деньги она не платит. Она травит её рассказами о приближающейся свободе, о том, что скоро всё станет намного лучше и больше ни единый мужчина не прикоснется к ней, если Милки сама того не захочет. Милки недоверчиво сладко усмехается первые несколько раз, но потом мечта проникает в её сердце подобно чуме. Пэйл говорил похоже, они бы с Эллукой определенно нашли общий язык. Однако Эйтс рада, что пока находит его единственная с колдуньей, доверчиво лежа на её обнаженной груди и позволяя пальцам перебирать волосы. Она думает о убийстве Ирины и о том, как они могут выиграть игру на выживание вдвоем. Милки мечтает стать королевой подле Эллуки, но одного предложения об убийстве Ирины хватает, чтобы колдунья затянула бандаж чересчур сильно в последнюю их встречу. Алые волосы разбросаны на смятых перинах, Милки предварительно — поддразнивающе тяжело дышит, пока Эллука фиксирует веревки на её теле. Эллука целует тягуче, у неё руки порхают на теле словно сотни бабочек и каждое прикосновение отдается тугим сгустком теплой эйфории внизу живота. В её голубых глазах она видит небеса. Они такие у неё красивые, но такие же холодные и недосягаемые. Эллука восседает над ней, нежно гладя по румяным щекам. Милки хочет сказать что-нибудь заводящее, но её хватает лишь на одно признание. — Я люблю тебя, моя королева. — Я знаю, Милки. Я знаю. Последняя веревка, обвязанная вокруг шеи подобно ошейнику, затягивается с непривычно быстрым звуком. Милки хватается сначала за неё, потом — за руки Эллуки, которые та убирает. — Подобный способ связывания раньше использовали в качестве пытки, подвешивая человека на крюк под потолком, — кровать пружинит от того, что тело Милки заваливается на него, а Эллука встает, — Однако я не хочу, чтобы ты так мучилась. Максимум тебя хватит на несколько часов, потом твои конечности онемеют, кровь перестанет поступать к ним, ты не сможешь пошевелиться. Кляп, с нажимом запечатавший приоткрывшийся от паники рот, зафиксировался с помощью магии на затылке. На глаза Милки выступили слёзы. — И твой мозг последует за ними. Она утирает пальцами влагу с румяной щеки, одеваясь обратно. Взгляд холодный, колючий. Тень, пересекшая лицо, скрыла злобное торжество. Не попытайся Милки навредить Ирине, быть может, Эллука позволила их роману продолжиться ещё немного, однако издержки профессии обернулись впервые против бедной девушки с её помощью. В их квартале есть негласное правило — если проститутка умерла от рук заказчика, ни его имя, ни истинная причина её смерти не раскрывается, чтобы избежать скандала. Ещё одна большая несправедливость системы, не следящей за тем, что происходит за зоной комфорта. Напоследок Эллука кидает сочувствующий взгляд в сторону корчащейся на кровати девушки. В глазах — мольба остаться. Эллука взмахивает ладонью, используя усыпляющее заклинание и выходит за порог, накидывая на голову капюшон. Мешок с золотыми ложится увесисто в потную толстую ладонь хозяина борделя. Эллука покидает его под покровом ночи, возвращаясь обратно домой. Правитель должен быть строг к себе и своим привязанностям. Это неотъемлемая тяжесть, ложащаяся на его плечи вместе с короной и целым королевством. Решительность, расчетливость и острый ум — вот что должно восхваляться, превозноситься над недолговечными чувствами. Так думает Эллука, когда они остаются с Ириной наедине в храме. Ожидается заключительная часть её выхода на сцену. — Эллука, мне страшно. Я не хочу больше участвовать в этой дурацкой игре… — Ирина пристыженно признается в этом и вся буквально сжимается. Под глазами у неё залегли глубокие синяки. Похоже, смерть двух других кандидаток окончательно лишила её сна. — Я понимаю. Поверь, мне тоже. Но скоро всё это закончится, ведь остались только мы с тобой. А я тебе ни за что на свете не наврежу. Ирина поднимает на неё удивленный взгляд. Свет зажженных факелов, развешанных по кругообразному, похожему по строению на амфитеатр, потолку отражался с легкой надеждой в золотистых глазах. Ирина чувствовала, что она в своём страхе не одинока. Даже Эллуке бывало страшно и вся её идеальность в такие моменты сводилась к внутренней стойкости и малоэмоциональности. Ирина порывисто обвила стан колдуньи руками, прижимаясь щекой к скрытой под тканью одежд груди. — Спасибо, что пошла за мной сюда. Эллука вздрагивает и крупно сглатывает. Её рука неуверенно зависает над спиной девочки, будто боится прикоснуться. Поперек горла встает отвращение к самой себе, ногти болезненно впиваются в ладонь. Эллука вскидывает голову и смотрит на внутреннюю сторону купола, про себя молясь, чтобы её душа попала в ад за всё то, что она сотворила. Маленькие херувимы, изображенные спрятавшимися за лучами солнца и облаками, с укором смотрят на неё. Лики святых почернели у неё перед глазами. — Ты не готова к жестокости этого мира. Ты слишком чиста для него. Будет лучше, если ты его покинешь. — Чт.?.. Эллука порывисто вскидывает руку, вынимая спрятанный в широком рукаве нож, и протыкает живот Ирины, вводя лезвие в податливую подростковую плоть до рукояти. Ирина неверующим взглядом смотрит сначала на расползающееся пятно на своём корсете, потом на Эллуку. Из уголка её губ соскальзывает крупная капля темной крови. Она хватается за живот и отходит. — Сестра…за что?.. Эллука нагоняет её и втыкает лезвие ещё раз, несмотря на оборонительные попытки Ирины оттолкнуть её. Лишь когда после шестого удара тело в её руках перестает дергаться, колдунья откидывает ритуальный нож на пол. Он со звоном проезжается по полу, останавливаясь около старого засохшего фонтана. Эллука прижимает её хрупкое тело к себе и из её глаз текут слёзы. Она пытается сгрести его в охапку и понимает, что рыдает навзрыд, уткнувшись лицом в острое плечо, убаюкивая уже мёртвое тело. Ей не будет за это прощения. Она поплатилась своей душой за корону и через слезы её душа уходила вместе с Ириной. Пускай забирает, Эллуке она более не будет нужна. Всё лучшее она уже потеряла, окропив свои руки чужой кровью, много-много лет назад. Сет с удовлетворенной улыбкой протягивает ей руку. — Добро пожаловать, ваше Величество. Эллука утирает слёзы, занавешивая своё лицо волосами. Кровавые разводы на её лице выглядят необычайно ярко, в контрасте с совершенно равнодушным лицом. — Ваша коронация будет намечена на завтрашнее утро. Она отбрасывает руку Сета, забирая тело Ирины с собой, подхватывая то на руки. Она легкая и беспомощная, совсем как тогда, когда Эллука на неё набросилась. — Устройте сначала похороны. А дальнейшее мы с вами обсудим в более спокойной обстановке. *** Её тело сковано патроном ещё не готового платья, специально пошитого серебряной нитью, но не дошитого для церемонии. Видимо, боялись не угодить с размером. Эллука сурово молчит и терпеливо стоит, дает снимать с неё мерки и скреплять ткань швами, колдовать над распущенным золотом волос и подводить углевыми тенями бледные, выцветшие глаза. Она была в великолепной робе малинового цвета, вышитой серебряной нитью, с меховой красной накидкой поверх плеч, тянувшейся за ней багровым шлейфом, когда по ступеням поднималась к храму. Груз платья был велик, как и накидки тоже, но по ощущениям колдунья будто тащила кровь убитых ею людей, не забывая грациозно выпрямить спину. Она излучала решительность и величие. То, чего давно не хватало их королевству. — Прошу поприветствовать нашу новую королеву, Эллуку Чирклатию! До этого боявшийся вздохнуть в её присутствии народ, получив одобрение в виде скупой улыбки, загудел, захлопав ладонями. Её лицо окропили водой, губами она приложилась к кресту с двуглавым драконом. Солнце взошло за её спиной, освещая открывающиеся с балкона просторы. Она увидела среди людей несчастного застывшего Кирилла, но сделала вид, что не заметила его. Ладонь, спрятанная под тяжёлой робой, медленно поднялась вверх, успокаиваясь поднявшийся гул. Люди замолчали и подняли головы. — Народ Левианты, я хочу принести три клятвы перед вами. И если я не выполню их, то быть моему телу сожженным священным огнем, а пепел мой никогда не будет развеян по ветру, — голос её поднялся, — Я клянусь служить верой и правдой народу и его интересам. Я клянусь защищать границы нашего королевства и при случае войны не бежать с поля боя. Я клянусь подарить всем вам лучшую жизнь со временем, внеся свои правки в закон. Клянусь, клянусь, клянусь! Толпа снова взревела, послышалось улюлюканье, хлопки и грудь Эллуки вместо пустоты заполнила гордость. Она справится. Она была рождена для этого места. Корона опустилась на её голову и Эллука не знала, что расстанется она с нею только с приходом священного огня в земли Левианты.