Взлом

Элайджа в очередной раз прикуривает. Пялится в одну точку пустым взглядом и почти не шевелится — только сигарету раз за разом подносит к губам, затягиваясь с таким остервенением, будто бы это может кого-то спасти. Гэвин не ведёт счет сигарет, но видит, что пачка, которую мужчина открыл всего-то пару часов назад, уже подходит к концу. Взрыв, причину которого сейчас активно выясняли ответственные службы, оглушил всех, кто был поблизости, в ушах звенело и гудело. Рид даже не сразу сообразил, что произошло, но когда увидел, как Элайджа кидается в горящее здание, а Ричард перехватывает его, не давая наделать глупостей, то всё понял. Они сидят прямо на крыльце департамента, пока Ричард самостоятельно собирает данные и формирует отчёт, потому что у Рида сейчас на это ни сил, ни желания. — Ты можешь просто заказать новую. В магазинах Киберлайф десятки моделей RT-600, они же на потоковом производстве стоят, — произносит Гэвин, хотя и сам не верит в реальность этой затеи. — Или создай сам. Ты же чёртов Элайджа Камски, неужели ты не сумеешь создать себе полную копию своей куклы? Ты смог мне запрограммировать мозг, только подумай. В сравнении с этим возрождение какой-то там барби — полная хуйня. Из Рида такой себе утешитель. Где-то вдалеке грохочет гром — жаркое лето постепенно уступает место осени. Камски смеётся. Глухо и совершенно безнадёжно. — Помнишь, когда нам было лет по шесть, у тебя был трансформер? — внезапно спрашивает он. Гэвин кивает, не смотря на брата. Он предпочитает рассматривать густеющие тучи на горизонте в тёмном небе, нежели смотреть на такого Элайджу. Сложно ненавидеть человека, который выглядит так, словно только что потерял смысл жизни. — Оптимус Прайм, — хмыкает Гэвин. Ностальгия мягко ворочается где-то в груди. — Не меньше тридцати сантиметров в высоту. Трансформировался в грузовик за одиннадцать шагов, как сейчас помню. — Ты ушёл тогда к Льюису с ночёвкой. Меня тогда, конечно не позвали, потому что это ты был душой компании, — Элайджа вновь подносит сигарету к губам. Где-то далеко звучат пожарные сирены. Неужели ещё не потушили?.. — Я был невероятно зол. Сломал твою игрушку, а потом испугался, что ты меня возненавидишь, и попросил мать принести с работы точно такого же трансформера. В счёт грядущего дня рождения. Гэвин помнит тот случай. Обида тогда ещё долго не покидала его, детская месть ребёнка постепенно переросла в холодную войну подростков, а закончилась тем, что он без всякого сожаления выгнал родного брата из дома и даже и не вспоминал о нём до тех пор, пока тот не выбился в мировые гении. — Я узнал, что он не мой, сразу же, как взял в руки. До сих пор не пойму, как, — детектив медленно переводит взгляд на Элайджу. — Это уже будет не она, — тихо произносит он ответ на свои же вопросы. Не получится ни купить новую Хлою, ни создать. Плевать, что это просто кукла. Похуй, девиант она или не девиант. Даже если новый андроид будет выглядеть точно так же, это всё равно будет не та Хлоя. — Почему ты так к ней привязан? Элайджа отвечает, не задумываясь: — Потому что она живая, — голос срывается, и мужчина вновь судорожно затягивается, чтобы сдавленно добавить: — Была. В груди снова болезненно колет, будто бы Гэвин находится на пороге блядского инфаркта. Точно так же как тогда, когда они с Ричардом открыли служебное помещение и увидели гору трупов. Рид даже в мыслях не может прекратить называть их так, будто бы они на самом деле были людьми. Стоит уже признать хотя бы перед собой, что он уже давно перестал воспринимать их простыми вещами. Что бы он почувствовал, если бы Ричард остался заплатить за его кофе вместе с Хлоей? — Поделись сигаретой, единоличник, — хрипло просит Гэвин, плотнее запахивая расстегнутую куртку — порыв холодного ветра пробирает до самых костей, и постепенно начинает потряхивать. Или это не из-за ветра? Камски протягивает сигарету, но всё же спрашивает: — Ты вроде бросал после операции? Гэвин ничего не отвечает и щёлкает зажигалкой. Ричард появляется спустя полчаса. На улице уже начинает накрапывать дождь. Время уже перевалило за полночь, тело продрогло до костей, но в здание департамента они всё равно не заходят. — Температура вашего тела составляет... — Захлопнись, — устало произносит Гэвин и в следующее мгновение чувствует, как на плечи опускается куртка. Голубой треугольник нашивки мерцает в темноте. — Успех моей миссии зависит от вас, поэтому я не могу позволить вам запустить своё здоровье. Зайдите в помещение, детектив Рид... и мистер Камски, — добавляет Ричард после паузы, словно только сейчас вспомнив об Элайдже. Основатель Киберлайф коротко ухмыляется, и в этот момент сложно не заметить сходство между ним и Гэвином. — А он у тебя неплохо маскирует свою девиантность. — Я не девиант, — холодно отзывается Ричард под задумчивым прищуром Гэвина и разве что куртку не отнимает, хотя и выглядит так, будто бы готов сделать это, чтобы опровергнуть ложные обвинения. — Сбои в моей программе находятся под полным контролем, все подозрительные процессы немедленно блокируются и ставятся в карантин. Мистер Камски, у меня для вас новость. Элайджа поднимается на ноги, отряхивает джинсы и только после этого поднимает взгляд. — Хорошая или плохая? — без особого интереса спрашивает он, разглядывая Ричарда. RK-900 чуть морщится — Гэвин ясно видит, как его раздражают эти бессмысленные человеческие вопросы. — Мне сложно судить, но в данной ситуации определить эмоциональный окрас новости невозможно, — Ричард на секунду подвисает, еще раз считывая достоверность данных, а после уверенно произносит: — Ни самого тела, ни запчастей Хлои обнаружить не удалось. Она пропала. — Вам нужно поехать домой и поспать. Рид отмахивается от Ричарда, который ставит на стол стаканчик с кофе из автомата, и продолжает ломать зрение перед панелью монитора, периодически отчаянно зевая. В департаменте остаются только они двое и другие андроиды, которым необходима ежедневная подзарядка. Время приближается к трём ночи. Голова уже неудержимо гудит, и Гэвин сильно подозревает, что к этой головной боли причастен взрыв. Слишком уж близко он находился в этот момент — удивительно, как не лопнули барабанные перепонки. — Смотри, — мужчина тыкает в сенсорный экран пальцем, и перед ними выскакивает несколько документов, которые он свернул прежде. Ричард опирается одной рукой о кресло за спиной Гэвина, а другой о стол, наклоняясь к экрану чуть ближе. Детектив проклинает ёбаные функции очеловечивания, когда понимает, что теперь слышит спокойное дыхание андроида, который прекрасно может прочитать текст, который находится в нескольких десятков метров от него. В компьютере открыты заказы в Киберлайф от городских организаций. Вот служба клининга просит андроида для чистки окон, хотя два года назад они заказывали даже больше, чем им нужно было по регламенту, вот требуется два андроида для уборки улиц, вот делают запрос на андроида-уборщика в городскую больницу. Случаев десятки, все они мелкие и незначительные, похожие на простое расширение кибернетического персонала, но... Там, в центре диагностики, все андроиды как раз были из городских организаций — это было легко узнать по их форме. — Этот ублюдок уже давно тренировался на взломе жестянок из местных служб, которые могут спокойно сделать запрос на нового андроида, не поднимая панику. Они отвозили своих сломавшихся куколок на диагностику, оставляли их до починки, которая оказывалась невозможной, и получали новых. Всё тихо, незаметно и чертовски умно, — Гэвин матерится сквозь зубы, сжимая кулаки. — Этот мудила нашёл себе подопытных крыс и надеялся, что это не раскроется. Диод мигает жёлтым. Гэвин знает это, потому что не может заставить себя отвести взгляд. — Почему вас это так волнует? Гэвин нервно смеётся. — Потому что это моё дело, и я успешно могу в нём сдохнуть из-за микросхем в моей голове, тупая ты консервная банка. Снисходительная улыбка трогает губы Ричарда, и он распрямляется, отходя и усаживаясь с другой стороны рабочего стола детектива. Дышать становится чуть легче. Ненадолго. — Ты говнюк, Гэвин, но не эгоист. Рид устало прикрывает глаза и трёт их рукой до тех пор, пока на внутреннем зрении между непрочитанных уведомлений системы не начнут бегать разноцветные огоньки. После взлома постоянный ворох ненужных окошек кажется ему незначительной ерундой, потому что они хотя бы не вызывают адскую боль. — Вам надо поспать, — снова запевает старую песню Ричард, но Гэвин устало его посылает, откидывает голову на спинку кресла и смотрит в потолок. — Знаешь, тостер, — негромко произносит он. Голос хрипит пуще обычного — и от сигарет, и от долгого нахождения на холоде. Куртка всё ещё находится на его плечах, и Гэвину не хочется её отдавать, — я не могу смотреть, как они умирают. Не могу и всё тут. Все воспринимают это так, как будто бы просто где-то сдохло несколько принтеров, отправляют их на свалку и забивают нахуй. Я не понимаю, как у них получается быть более равнодушными козлами, чем я, и меня этот пиздец выводит из себя. Если это можно исправить, я это сделаю. Мужчина не хочет проверять реакцию Ричарда на это откровение, но всё равно слышит, как тот усмехается. — Вы как герой старых комиксов. Спасаете человечество от безумных андроидов, спасаете андроидов от безумных людей, а сами находитесь на золотой середине, не принадлежа в целом ни к первым, ни ко вторым. Гэвин фыркает и резко поднимается на ноги. — Уже вижу, как на меня создают франшизу. "Человек-тостер", скоро, на всех экранах страны, — презрительно отзывается он и скидывает чужую куртку на кресло. — Я отлить, не теряй. Ричард мрачно смотрит детективу вслед. Гэвин долго и с какой-то дёрганной агрессией умывается в тёмном туалете, стараясь смыть с себя все события этого бесконечного дня. В голове проносятся какие-то глупые мысли о том, что если бы его новые запчасти были бы менее водонепроницаемыми, то ему точно замкнуло бы схемы, и это была бы самая глупая смерть после первого же душа. Он смотрит на себя в зеркало, стараясь рассмотреть хоть какие-нибудь признаки того, что он не на все сто процентов является человеком, но из отражения хмуро пялится всё тот же заёбанный жизнью детектив, у которого за последние дни следов от бессонных ночей под глазами только прибавилось. На секунду Рид прикрывает глаза, фокусируясь на компьютере, а когда открывает, первым делом всматривается в слетевший скин. Белый гладкий пластик начинается от височной доли и заканчивается где-то на затылке. Вся часть за ухом тоже полностью пластиковая, как и рука. Гэвина до сих пор подташнивает от этого зрелища, потому что в такие моменты он вспоминает свою панику от первого пробуждения. Он ведь мог и не научиться контролировать скин. Мог остаться навсегда... таким. Чёртовой мишенью для хакера, зазывно мечущейся прямо перед глазами. — Добрый день, Гэвин, — пожилой мужчина вежливо улыбается. Рид едва-едва фокусирует взгляд, пытается поднять руку, но сил хватает только на то, чтобы поднять её на пару сантиметров над кроватью. Кругом трубки и пищащие приборы. В голове — болезненная пустота. — Где я? — хрипит Гэвин вместо приветствия. Он никогда не отличался вежливостью, раз уж на то пошло. — В больнице. Вы попали в аварию: в системе нескольких машин в городе произошёл сбой, который повлёк за собой сброс управления на вашем автомобиле. Не волнуйтесь, сейчас всё хорошо. Доктор так и светится доброжелательностью, но Гэвин, конечно, не верит, и хочет убедиться сам. Он с трудом опускает взгляд и... — Какого?.. — шипит он почти беззвучно — прибавить громкость не хватает сил. — Что это за хуйня? — Детектив Рид, — врач отводит взгляд. Рид напрягается. — Дело в том, что вы потеряли руку, и нам пришлось провести операцию. Протез прижился хорошо, не беспокойтесь. Вы были в коме чуть больше четырёх месяцев, так что пока что вам будет тяжело шевелиться, но когда вы восстановите при помощи упражнений двигательный аппарат, а мы убедимся, что процессор в вашей голове успешно функционирует, то... — Что?.. — сфокусироваться на потоке новой информации получается с трудом, но сознание машинально выхватывает какую-то излишне неправильную фразу. "Процессор в вашей голове". — Детектив Рид, нам пришлось провести несколько операций... Перед глазами вспыхивает алым системный сбой. — Ничтожество, — рычит Гэвин, сжимая кулак левой, живой руки и со всей одури впечатывает его в своё отражение. Зеркало трескается паутиной, Рид тяжело дышит, снова открывает кран с ледяной водой и суёт под неё голову, прикрывая глаза и возвращая скин. Рука, упирающаяся в днище раковины, покрывается кожей и вновь становится неотличима от настоящей. Гэвин распрямляется, когда голову начинает покалывать от холода, а в голове не остаётся совершенно никаких мыслей. Кажется, даже уведомления исчезают — и будет совершенно неудивительно, если он всё-таки замкнул водой свои схемы. Самый оригинальный способ суицида. В зеркале он замечает, что за спиной кто-то стоит, но даже не вздрагивает. Это может быть только один человек. Нечеловек. Когда Гэвин перестал его бояться? Рид медленно разворачивается, успевая ещё в отражении подметить алый диод. Это тоже не пугает — в голове всё так же абсолютно пусто. Ни системы, ни своих мыслей, ни чужих. Пустышка. Отчего-то тёплые пальцы касаются его заледеневшей от холодной воды руки, прикасаясь к сбитым костяшкам, аккуратно оглаживают ранки. Гэвин почти не дышит, смотря на молчаливого андроида, который не отрывает от него взгляда и только лишь мерцает своим диодом. С волос капает вода, одежда мокнет, по лицу катятся холодные капли. Ричард, кажется, тоже это замечает — свободной рукой отводит с лица Гэвина влажные волосы, заглаживая их назад, — а на лице своём не отображает совершенно никаких эмоций кроме спокойного равнодушия. И этот блядский алый диод, твою мать... Гэвин срывается так стремительно, что кажется, будто кто-то спустил курок. Вжимает андроида в стену, целует, буквально впивается в него со всей своей яростью, на которую только способен, потому что ему нужно, просто чертовски необходимо выплеснуть всю эту разом вернувшуюся энергию. Он даже не сразу замечает, что Ричард отвечает ему, жесткие пальцы скользят под одеждой по пояснице, да так, что дрожь проходится где-то в позвоночнике, а с губ срывается рваный вдох. Андроид ловит его губы, кусается и — боже-блять-милостивый-кто-скачал-ему-патчи-для-всей-этой-хуйни — перехватывает инициативу. Гэвин уже сам оказывается впечатанным в плитку и задыхается, когда Ричард скользит языком по шее. Вокруг всё алое, словно его взломали, но боли нет. Это чертовы сообщения о системном сбое, вылетающие одно за другим. Сбой. Сбой. Сбой. И кто из них теперь девиант? Гэвин на все сто процентов всех вероятностей уже готов полностью потерять голову, но в сознании будто бы эхом вдруг отдаётся чужой голос из давних воспоминаний. "Вы попали в аварию: в системе нескольких машин в городе произошёл сбой, который повлёк за собой сброс управления на вашем автомобиле..." — Стой, — выдыхает Гэвин, сжимая пальцы на волосах андроида. Чужие пальцы замирают на половине расстёгнутых пуговиц. Кажется, большая часть из них просто сорвана. — Нам надо проверить все аварии, которые случились два года назад. Андроид впервые на памяти Гэвина выходит из себя, и прижимает обратно только-только отстранившегося от стены напарника. — Серьёзно, Гэвин? — почти рычит он. — Обязательно прямо сейчас? Гэвин, всё ещё неровно дыша, смотрит на алые отблески в серых глазах, которые в темноте кажутся почти чёрными, и понимает — нахуй ему не нужны сейчас никакие аварии, и даже если сейчас хакер лично придёт сдаваться в департамент, он его просто пошлёт куда подальше. — Подождёт до утра.