Welcome to my dark side

Ноябрь. Удар, удар, удар. Раз за разом секундная стрелка часов будто в упор стреляет по моему виску. Все звуки вокруг потихоньку начинают сливаться воедино, вызывая дикий гул в голове, а я просто смотрю на экран, боясь сделать вдох. Видео. Его слили в интернет буквально вчера, и хотя его удалили, я знала, что если что-то и попало в интернет, то оттуда оно больше не пропадет. С того дня с панической атакой прошло уже пару месяцев, за которые я с блеском выиграла свои первые взрослые соревнования, съездила в Китай, победила и там, и сейчас сидела в номере во Франции, собираясь выйти на разминку, ведь начинался очередной этап гран-при! Оставалось немного до короткой программы, а я все-ещё сидела на кровати и не могла поверить своим глазам. Кто-то сделал видео обо мне и Дане. И оно было далеко не о тренере и фигуристке. Нарезка фотографий и видео, видео, где мы обнимаемся у Хрустального. В ТОТ вечер. Тот вечер, когда Даня помог мне, и наши с ним отношения изменились, вышли за профессиональную грань и стали. Лучше. Ближе. Свободнее. Доверительнее. Мы уже стали друзьями, и это грело душу, ведь у меня, наконец, появился человек, с которым я чувствовала себя как дома, там, в одинокой Москве, и здесь, на серьезных соревнованиях, (конечно у меня была Бабушка)), но иногда ее не хватало, и это пустоту получилось заполнить ему. И эти прогулки в Милане.эх, так блэт, стоп. Что за фигня?! И откуда вообще у кого-то это видео?! Шум, смешанный с этими мыслями в голове, начал перерастать в хаос. Хотя вокруг оставалась лишь звенящая тишина, которую внезапно разорвал дурацкий рингтон будильника: «Вставай». Собралась на автомате, пытаясь отогнать это наваждение и успокоиться. Его удалили. Все нормально. Все останется на своих местах. А я больше никогда не буду сидеть в телефоне перед соревнованиями, аминь! Делаю заметку об этом, чтоб наверняка. Спускаюсь вниз и начинаю разогрев, музыка в наушниках и кардио помогают, но не сильно. Тренеры ещё прячутся, чтобы меня не спугнуть. Они со мной не говорили, но я знаю, что они в курсе. Это я вижу во взгляде Этери, которая входит в зал. — Алина, на лёд через пятнадцать минут, ты готова? Она напряжена, хоть и пытается скрыть это за дружелюбной улыбкой. Получается скорее оскал. Жутковато. — Да, Этери Георгиевна. (нет, Этери Георгиевна, где его носит?!) — Алин, а ты заходила в сеть сегодня? Все нормально? — Нет, да, все супер. (ДА! НЕТ!) — Ладно, тогда собирайся, одевай коньки и на лёд, ждём тебя на пятиминутку. — Хорошо. В голове проносится радостное «ждем», ну слава богу, он жив, не сбросился с крыши там, уже хорошо, может и видео не видел… Выхожу из зала, (когда Этери успела смыться?), но тут вспоминаю, что забыла в номере салфетницу, и решаю быстро за ней сбегать. Добегаю до своего этажа, и резко останавливаюсь. Прямо за дверью в коридор стоят два человека. Я мгновенно узнаю их и замираю как вкопанная. — Понимаю, но этот момент вырван из контекста, да и видео безобидное, можно легко сослать на воображение автора. Черт! Что?! Сердце пропускает удар, куда бежать? Благо, они не видят меня, и я начинаю аккуратно отступать. — Нет, Даниил, ты не понимаешь. Проблема в том, что на видео ребёнок пятнадцати лет и взрослый тренер. Это недопустимо и незаконно. Если федерация узнает о такой возможной связи, на олимпиаду её не отправят, сам понимаешь, да и тебя вряд ли возьмут тренировать детей. — Этери вздыхает. — Я не буду спрашивать сейчас, но помни, мы должны заботиться о моральном облике спортсмена, так что будь аккуратнее, или мне придётся принять меры. — Это не то, чем кажется, тот кусок с объятием... мне просто нужно было ее успокоить, она упала и перенервничала. Но кому-то было выгодно раздуть из этого что-то большее. — Тогда почему ты не сообщил мне об этом? — Потому что тогда, она бы завалила свои первые взрослые старты, и я бы потерял ее доверие. Девочке нужно было немного тепла, и я ей его дал. Не более. Больше слушать я не собиралась. Проклиная салфетницу, сбегаю вниз и натягиваю коньки. Начинается пятиминутка. Выхожу на лёд, и разминаюсь как обычно. Пару прыжков, вращение, пару заковыристых элементов дорожки. Даже не смотрю за бортик. Я знаю: они пришли. Но я не могу, просто не могу посмотреть. Когда успела закончится разминка? На льду танцует японка. А я иду к тренерам. Они улыбаются, Этери говорит что-то мотивирующие и напоминает, об опасных моментах, и я киваю, но не слушаю. «Некст репрецентайшен. или как-то так, ну когда я начну понимать этот эльфийский язык?! Короче, меня вызывают на лёд. Начинаю программу. Но делаю все на автомате. Ведь в голове лишь «девочке нужно было немного тепла. Не более.» Какая же я дура. А думала, что ему реально не наплевать, что он поддерживает меня искренне. Что мы друзья. Но оказывается это все ложь. Захожу на каскад. «Недопустимо и незаконно» Не замечаю, как больно ударяюсь копчиком о лёд. Провален. Мозг порывается включится, и я понимаю, что мне нужен другой каскад, срочно. Добавляю к следующему прыжку, но теряю равновесие и касаюсь льда рукой. «Не допустят на олимпиаду» Сейчас музыка Чайковского звучит особенно драматично, ведь я и правда буквально умирающий лебедь. Концовка. Разочарование подступает к горлу, проясняя сознание. О боги, что это было?!?! В глазах Этери разочарование, но она скорее разочарована в моей несобранности. Она обижена, что я позволяю себе все похерить и витать в другом измерении, пока решается моя спортивная карьера. И она права. Даже не смотрю на Глейха, но он останавливает меня. — Это было ужасно. — улыбается хореограф, пытаясь меня преободрить, и раньше бы этот приём сработал, но не сегодня. — В части с умиранием ты явно перестаралась, хотя правильно, ведь Дудаков и так теперь тебя прикончит, ты решила сделать это первой? Просто представь его в балетном костюме Ротбарта с ножом в руке. — все ещё тщетно пытается рассмешить меня Глейх. А раньше бы я и правда рассмеялась, но сейчас начала видеть в его словах лишь лицемерие «хорошего тренера».- так что просто киваю. — Согласна не очень, но может теперь его очередь подарить девочке капельку нужного ей тепла, чтоб она не завалила важные старты, не более? Я это серьёзно сейчас сказала вслух, откуда во мне вообще столько злости?! Хорошо, что ЭГ не услышала. Уверена, он подумал о том же. Но мне было все равно. Он знает, он понял, что я слышала их разговор, что видела то видео. Объявляют оценки, и я просто ухожу в номер, не проронив больше ни слова, лишь кивком прощаясь с Этери Георгиевной. Я провалилась. Но этот провал даже рядом не стоит с силой разочарования в самой себе. Пора бы снять розовые очки, узреть в окружающих гниль и научиться распознавать ложь. Хотя на что я вообще надеялась? Сама виновата. В этот момент под дверь кто-то просунул записку. Но я обнаружу ее чуть позже, а пока, пожалуй, буду тонуть в омуте самобичевания.