***
В очередной обычный, ничем не отличающийся день, Джун вышел из собственной квартиры и направился к дому Хоби, чтобы пойти в школу. Несмотря на ранний час, солнышко уже стояло высоко, и пригревало голову, даря какое-то неудобство. Кожа начинала чесаться от щекочущего пота, он выдохнул раздражительно, и снял рубашку оставаясь только в белой футболке на короткий рукав. Подходя к дому друга, он уже представлял как вливает в себя целый стакан холодной воды. Что-то пошло не так, когда он зашел в дом с заднего двора, и не обнаружил нигде живой души. Они точно договаривались на это время, поэтому он удивленно расхаживал по первому этажу. Попив водички, он решил проверить комнату Хоби, вдруг он проспал, или заболел и ему плохо? Лениво, страдая от жары, он поднялся по лестнице, и распахнул первую же дверь в узеньком коридорчике. Выронив стакан из рук, он так и стоял, боясь пошевелиться. Остатки воды расплескались по полу, попадая на джинсы. Но это было не важно. Ничего не было важно, кроме того, что хён сейчас стоял, посреди комнаты, и целовал какую-то девушку. Незнакомую ему девушку. Красивую такую, милую, худенькую. Она, наверное, очень подходила другу. Джун заставил себя улыбнуться, и посмотрел в пол. Хоби, обернувшись на друга, уронил челюсть на пол, и принялся нервно посмеиваться, все еще держа руки на талии этой девчонки, совершенно не думая о том, чтобы ее отпустить. Но как только заметил под ногами Джуна стакан, то подпрыгнул, и начал суетиться, ища полотенце. А девушка все также стояла, не двигаясь, тоже смотря в пол. Ее щечки порозовели, а пальцы нервно перебирали край, слишком большой на нее, рубашки. Это скорее всего рубашка Хоби? - Извини хён, я в школу, наверное, пойду… Пока. Джун быстро развернулся и сбежал по лестнице, перепрыгивая через 3 ступеньки. Сердце стучало в груди, грозя выпрыгнуть. Он все бежал, и бежал. Не оглядываясь. Только вперед. Остановившись за полу обрушенной стеной какого-то заброшенного дома, он наконец дал волю эмоциям. Колени подогнулись, и вот он уже стоит на колючей сгоревшей траве. Она пробирается сквозь дырки на джинсах, неприятно задевая кожу. Рука врезается с силой в деревянную стену. Один раз, второй, третий. На костяшках уже появляются капли крови. Он ползет коленями к бетонной плите, обдирая их до крови. Физическая боль глушит душевную? Вранье. Кровь маленькими струйками стекает по пальцам. От крови намокают джинсы чуть ниже колен. А ему все не становиться лучше. От падает на ту же бетонную плиту, и лупит ее руками. Кости уже, кажется, сбиваются в одну сплошную массу, а он не чувствует этого. Только то как сердце разрывается на миллионы кусочков. Слезы льются по щекам, затекая за шиворот, неприятно охлаждая. Он кричит беззвучно. Открывая рот, как рыба, которую выкинуло на берег, он задыхается.Единственная мысль сейчас – за что, почему? Он любил его так долго. Он любил его всем сердцем, отдавая всего себя.
"Надо было сказать раньше. Ты опоздал. Опоздал. Скорее всего у тебя даже не было шанса. Дружбе конец, так же, как и его сердцу." Он поднял пустой взгляд в небо, смотря на идеально чистую голубую гладь. Хотелось пролежать так до конца дня, но он поднялся, и, ссутулившись, побрел в сторону школы. Мыслей в голове совсем не было. Таким разбитым он себя никогда не чувствовал. Проходя мимо учеников, он не замечал их взглядов, просто плетясь вперед. Не смотря под ноги замыленными глазами, он падал, но снова поднимался, утирая слезы раскрытой ладонью, размазывая по лицу какую-то грязь. Ему абсолютно безразлично, кто смотрит, как он выглядит, что говорят о нем за его спиной. Он им ничего не должен. Спасибо и на том, что посреди школы не останавливают. Ни одного учителя на пути к туалету – уже успех. Но по любому кто-то да донесет. Он всю жизнь думал, что любовь — это счастье. Так ждал каждой встречи с Хосоком, будто они не виделись каждый день в школе, и когда гуляли после нее. А теперь до него, кажется, дошло, любовь – это боль. Не важно, безответная она или взаимная. При любом исходе отношений, любовь – боль. У него никогда не было девушек, и Намджун надеялся, что чувства взаимны. К сожалению, или к счастью, это невозможно. Он горько улыбнулся своему отражению, в разбитом школьном зеркале. Волосы торчат во все стороны, на щеке кровь, наверное, когда слезы вытирал, размазал. Ну, красавец. «Уродец. Да, ты такой стремный, понятно почему Хосоки-хён не захотел тебя.» Слезы снова полились розовыми ручьями, смывая засохшую кровь с щек. «Просто избегай его, беги от него, забудь о нем. Просто Забудь.» Он никогда не будет твоим. Смирись. «Ты никогда не сравнишься с той милой девчушкой. Твое тело никогда не будет таким же гибким, утонченным, красивым. Талия не будет такой же тонкой, а улыбка такой же нежной.» За спиной послышался хриплый кашель, и Джун испугавшись резко развернулся, вытирая слезы грязной рубашкой. Поднимая взгляд на человека, стоящего там, он, кажется, совсем не мог рассмотреть того, кто там стоит. Очки он потерял еще когда упал возле того дома. - Эй… Тебя что избил кто-то? Этот голос он узнает из тысячи, ленивый говор, низкий тон. - Юнги-хён. - Ага, на вопрос отвечай, - тот, кажется, начинал злиться. А размытое пятно приближалось, даже вырисовывались очертания одежды. - Меня не избили, просто… Просто… Все нормально, хён, иди куда шел, - слезы снова начали подбираться к уголкам глаз, а ком в горле мешал нормально говорить. - Где твой этот клоун? – Намджун улыбнулся, заливаясь смехом, не пытаясь сдерживать истерики. - Мой. Клоун. Не мой уже. – Давясь смехом, шептал, сквозь пальцы, прикрывавшие рот. Он осел на пол, прислоняясь к холодной стене. Холод, шедший от кафеля, немного отрезвлял. А вылитая на его голову бутылка воды, любезно предоставленная старшим, отрезвляла еще больше. Он не возмущался, только смотрел во все глаза на обнаглевшего друга. - Ты чего? - Возьми себя в руки. Раскис тут. Сейчас, Джина позову, лучше с ним поговори, а то я не разбираюсь в этих делах любовных, - он махнул куда-то в сторону рукой. - Как ты можешь не разбираться в этом, если вы с Джин-хёном встречаетесь уже больше года? Ты безнадежен. - Заткнись, - прошипел он, и хлопнул дверью, оставляя Намджуна сидеть на полу, все такого же заплаканного, теперь еще и мокрого. Джун хохотнул, осознавая, что способы заботы Юнги знатно хромают. Полдня он просидел в тайном месте Джина и Юнги, за школой, выливая душу старшим. Точнее Юнги просто сидел в какой-то прострации, не реагируя на слова, и лишь легонько поглаживал руку Джина, совершенно естественно покоившуюся у него на бедре. Джин внимательно слушал, кивал, вздыхал. В общем проникся ситуацией настолько, что даже забыл о важном уроке. Юнги только махнул рукой, мол, не парься, и старший успокоился, принявшись слушать дальше. - Почему ты не хочешь сказать ему правду? – Наконец задал волновавший его вопрос Джин. – Я вот, тоже боялся, пока этот, - Джин указал пальцем на скучающего парня, - сам не подошел ко мне, и не предложил ему отсосать. - Э, хён, без подробностей пожалуйста. И я хотел ему рассказать, только вот все момента подходящего не было. - Считай, что вот пришел твой момент. Иди и скажи ему, прямо сейчас. - Прямо… Сейчас? - Да. Вот прямо сейчас. - Да ты спятил, хён. Я же не могу просто вот так сказать ему. - А что изменится? Он тебе сердце разбил. Ты избегаешь его. Ты не сможешь с ним нормально общаться. А так пусть хоть узнает о твоих чувствах. А вдруг? Джун притих, задумываясь о реальной возможности пойти сейчас признаться. Хуже, чем сейчас, уже не будет. Черт, ему всего 17 лет, к чему такая драма. - Да, я пойду его искать. Он спрыгнул с парапета, на котором сидел, и побежал из заброшенного здания прочь. - Ты уверен, что так будет лучше? – Подал голос Юн. - Он скрывал свои чувства вот уже пол жизни, я думаю при любом исходе лучше рассказать. Сбросит это с себя, хотя бы, - Джин опустил подбородок на руку, смотря на Юнги из-под опущенных ресниц. - К слову, ты с себя ничего не хочешь сбросить? Например, одежду? – нахально ухмыльнулся он. - Если хорошо попросишь, - прошептал Джин, пододвигаясь понемногу к развалившемуся Юнги.