Долгожданное семейное воссоединение

      Выцарапав маленьким камнем еле заметную черту, Вэриан ещё раз пробежал тусклым взглядом по сырой каменной стене и про себя усмехнулся. За эти четыре года были исписаны почти две стены, и парень сомневался, что ещё оставшихся двух стен хватит для пожизненного заточения.       Кинув камень обратно в угол, парень лениво потянулся и начал разминать затекшие руки и ноги. За все эти годы он так и не привык к удобствам камеры. Жесткая койка, на которой было не просто неудобно спать, но и даже больно сидеть, была единственным предметов среди окружающих его холодных стен. И только за металлическими решетками, около выхода из основной тюрьмы Короны горел один бледный факел — единственный проблеск в этой тьме, который еле-еле доходил до него.       Один плюс здесь был лишь в том, что в этой части замка, отведенной для «особо опасных и неуравновешенных преступников, например, как ты, Вэриан», никого, кроме него, не было. Но в то же время наверху всегда были прекрасно слышны голоса гвардейцев, которые иногда делали обходы и обсуждали самые последние новости Короны. Это позволяло Вэриану не скучать.       В любом случае одиночество и изоляция от внешнего мира давали о себе знать. Он не видел человека уже очень давно. Ему даже еду не приносили стражники, как в обычной тюрьме, а раз в неделю кидали что-то в трубу, например, почти гнилое и чаще всего откусанное яблоко.       Очень часто Вэриан себя сравнивал с жалким испуганным котёнком, которого приютили, а после резко взяли за шкварник и кинули в холодную черную камеру, безжалостно оставив мучительно подыхать. Вэриан действительно гнил здесь, он медленно, но верно сходил с ума. Он рыдал, бился почти что в предсмертной агонии, а после горько и злобно смеялся, свирепо рыча о возмездии. Только мысли об сладостной и жестокой мести не давали Вэриану окончательно сойти с ума. Хотя это были всего лишь минутные порывы, которые затем утихали. Он не думал воплощать все свои домыслы в жизнь, это больше походило на мечтания перед сном.       Однако он осознавал, что с величайшим удовольствием испытал бы различные способы мучений на Рапунцель в реальности.       Парень злобно оскалился, вспомнив один из таких.       Вдруг он удивлённо дернулся, услышав несколько неспешных шагов, которые в этой тишине отдавались неприятным звоном в ушах.       Парень быстро лег на твердую койку, повернувшись лицом к стене, подложил руки под голову и начал делать вид, что спит. Он не знал, кто это может быть, но в любом случае Вэриан не хотел видеть грозных и грубых морд гвардейцев или всегда милую и славную Рапунцель. — Хей? — мягкий и звонкий девичий голосок эхом раздался по пустой тюрьме.       Парень никак не отреагировал.       Она молчала, видимо, ждала от него хоть какого-то действия. Её частое и громкое дыхание выдавало ее волнение. Видеть такой девушку было не в первой Вэриану. — Вэриан? — прошептала Рапунцель и подошла ближе. — Я же знаю, что ты меня слышишь.       Гордость ему всячески нашептывала, чтобы он не обращал на нее внимания. Однако желание уколоть, задеть за больное с каждым паршивым днём в этой гнилой темнице бешено возрастало. А сейчас был шанс ещё раз показать, что Вэриан никогда не будет ей подчиняться; что он никогда не будет считать ее достойной королевой.       Вэриан никогда не склонится перед убийцей. Он не упадет на колени даже под страхом смерти, как это делали многие преступники. Тогда он ещё был в обычной тюрьме и ему приходилось соседствовать с остальными преступниками. Они кидали в него все, что попадется под руку: будь то маленький камешек или тарелка, осколки которой до глубоких порезов ранили его спину. Эти амбалы, мерзко улыбаясь, обсуждали при нём разные похабные вещи, всячески обзывали его, тем самым доводя его до слёз. Он помнил, как они с малой долей зависти в глазах называли его ПМС-ным ребёнком.       Но однажды ему довелось увидеть, как один из тех слабохарактерных выродков ползал в ногах у гвардейцев, умоляя, чтобы его не отправляли на эшафот. Большинство тех преступников вроде бы тоже повесили, однако Вэриан об этом точно не знал. После первой недели заточения его отправили в одиночную камеру под основной тюрьмой, обвинив, что такой как он, опасен даже для самих преступников.       Парень еле заметно прыснул. — Ладно… Мм… — несобранно начала она. — Перед тем, как я тебе кое-что покажу, я хотела бы сказать, что… я… —  ее голос заметно дрожал (и парень не мог не усмехнуться этому). — Так получилось, что… Отец… — Король Фредерик? — не сдержавшись, радостно переспросил парень. — Я помню его. Ну и как он там поживает? — Вэриан прикусил губу. Хоть он и не видел лица Рапунцель, он был уверен, что эти слова ее задели. — Вэриан, — слишком истерично промолвила она, — я серьёзно. Выслу… — И я тоже, Рапс, — её имя он произнёс с особой небрежностью. — Мне правда интересно узнать о твоём отце как можно больше, — он безобидно улыбнулся, приподнимаясь на локтях. — Он до сих пор тебя в башне затачивает? Или… — Хватит! — громко воскликнула девушка, сжав кулаки. — Нет ни одного человека в Короне, который бы не знал о смерти моего отца!       Парень усмехнулся тому, насколько Рапунцель было легко вывести из себя. Она ничуть не поменялась со своего первого и последнего визита к нему, который был три года назад. Её платье было того же фасона, той же длины и того же приторного розового цвета. Её ноги так же были грязными (наверно, перепачкалась, когда спускалась) и необутыми. И она также сильно волновалась перед ним, а затем злилась, когда он насмехался над ней. Единственным неизменным осталась разве что коса, сплетенная из густых блондинистых локонов и полевых цветочков. А хотя нет, она стала немного длиннее. — Ох, правда? Извини, — с наигранным сожалением произнёс он. — Наверно, это очень тяжело потерять отца. — Заткнись, Вэриан! — девушка злобно сверкнула взглядом в его сторону.       Она ходила перед решетками, тяжело дыша от внезапных порывов злости и что-то неразборчиво шептав, время от времени прикусывая губу. Она старалась успокоиться, но по напряженным плечам Вэриан видел, что Рапунцель это не удаётся.       Парень победно ухмыльнулся, радуясь, что теперь девушка испытывала на собственной шкуре тот же гнев и невыносимую боль, что и он когда-то. — А как Арианна? Нашла себе кого-нибудь другого?       Это был апогей, кульминация их встречи. Вэриан видел, как Рапунцель еле сдерживала себя, чтобы не удушить его собственными руками (однажды она угрожала ему этим). Он видел, как её руки, зажатые в кулаки, тряслись от яростной, бурлящей внутри злости. Но даже несмотря на то, что Рапунцель была на пределе, он знал, что она никогда его не тронет. Причина тому ему была не известна, однако он чувствовал из-за этого своё превосходство над девушкой.       Только-только Вэриан хотел открыть рот и бросить ещё одну какую-нибудь колкую фразу, чтобы добить Рапунцель окончательно, как вдруг снова послышались быстрые шаги.       Парень рассмеялся. Неужели она пришла к нему, подхватив кого-то из гвардейцев? Если вдруг Вэриан решит сбежать или напасть на принцессу? Какая наивность… — Так ты не одна? А я ведь знал, что ты боишься оставаться со мной наедине.       Но стоило только поднять ему взгляд на пришедшего, как самодовольная усмешка тут же исчезла с его лица, брови взмыли вверх, глаза в неверии округлились. По его спине прошла холодная дрожь, а руки начали трястись. Он растерянно потряс головой, надеясь, что это всего лишь игра его воображения, однако образ остался на месте.       Слабо улыбающаяся Рапунцель смотрела то на него, то на мужчину. А Вэриан абсолютно ничего не понимал.       Вот уже как четыре года заточенный в янтаре отец не мог воскреснуть и совершенно живой твёрдо стоять перед решеткой.