is this over?

-- Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, omne phantasma, omnis legio, in nomine Domini nostri Jesu Christi eradicare, et effugare ab hoc plasmate Dei. Ipse tibi imperat, qui te de supernis caelorum in inferiora terrae demergi praecepit. Ipse tibi imperat, qui mari, ventis, et tempestatibus impersvit. Audi ergo, et time, satana, inimice fidei, hostis generis humani, mortis adductor, vitae raptor, justitiae declinator, malorum radix, fomes vitiorum, seductor hominum, proditor gentium, incitator invidiae, origo avaritiae, causa discordiae, excitator dolorum: quid stas, et resistis, cum scias, -- Спун практически заканчивает читать мантру, когда его обрывает треснувшее, а потом и вовсе разлетевшееся вдребезги оконное стекло, -- Блять, -- перед ним сгущается воздух, он буквально чувствует это на своей коже. Терпкий и кислый запах серы окутывает комнату за пару секунд, смешиваясь с темным, кажущимся в тусклом свете свечей глянцевым, сухим дымом. Поперечный знал, на что шел. Сейчас он абсолютно бессилен и отчаян, чтобы можно было вернуть все к изначальному состоянию. К горлу подкатывает горечь, ему страшно и волнительно, ноги становятся разом ватными при попытке встать, тем не менее он поднимается со своего места. Дым становится все более тягучим, обрисовывая силуэт существа: огромный, намного выше Поперечного, чудом вмещающийся в трехметровые потолки чердака старой советской заброшки, мощные конечности, при малейшем движении способные раздробить несколько метровых бетонных блоков, что уж говорить о каком-то, теперь уже кажущемся таким хрупким и ничтожным человеке. Мгновение – существо буквально исчезает, но так только кажется от контраста пустоты на месте, прежде занимаемом демоном, из рассеивающейся тьмы вышло человеческое воплощение. Петр Гланц – демон развилок, только благодаря ему Петр первый когда-то решился основать Петербург, да каждый третий ныне хорошо живущий – «клиент» нижнего царства. -- Только посмотрите, какие люди. А тебя, дурачок, все же погнали ссаными тряпками из рода, да? – демон коварно ухмыльнулся, голос потустороннего мира очень сильно выбивался от образа того самого Гланца, знакомого каждому, как чувак, озвучивающий лучших. -- Я сам ушел, это неважно. Я обратился не для задушевных посиделок, мне нужна одна услуга, -- голос под конец немного дал петуха, но подрагивающие конечности все уже давно сказали за него. -- Как грубо. Мама не учила, что чтобы что-то получить, нужно хорошо себя вести? Хотя.. я тут тоже не за бесплатно работаю. Уверен, что не нужна тебе душа будет? У тебя же ничего ценнее нет, посмотри на себя – ни мозгов, раз решился с низами яшкаться, ни хитрости. Чего ты хочешь хоть, мальчишка? У Спуна никогда не было определенного плана, ведь это жизнь, она меняется шестьдесят раз за минуту, как можно быть уверенным в чем-то хотя бы на пятьдесят процентов? Нет даже одного полуразрушенного моста, по которому он смог бы вернуться обратно, покаяться перед своими родителями, перед кланом, вернуться к самому началу. Он и не хочет. Жизнь в оковах – не жизнь. Поперечный молод, всего восемнадцать, сколько возможностей он может как потерять, так и успеть ухватить, сколько раз ошибиться и сколько хвастаться удачей, к чему же остепеняться с детства и идти по накатанной родителями, их родителями и так до двадцатого колена, тропе? Пусть так, пусть ума у него, действительно, пока не очень много, пусть он простой и открытый, как книга, для любого, но у него есть идея, есть шанс, и он готов отдать и больше, чтобы суметь жить так, как хочет сам. -- Дай мне источник силы, -- Поперечный сглатывает, сжимая кулаки, -- Природный, неиссякаемый, с которым я смогу вырасти. Демон вздымает бровь вверх, -- Даже так? Почему бы тебе не начать с чего попроще? Квартира в центре, работа или хотя бы талант какой-нибудь? Зачем тебе вся эта канитель? В твоем положении никто бы не отказался от человеческой жизни, подумай. -- Я огласил свое решение, где подписывать? – Поперечный сводит брови у переносицы, -- Человеком без души мне все равно не стать, что за детские разводы? -- Хм.., -- существо разом помрачнело, заливая белки глаз чернотой. В протянутой к юному недо-магу руке визуализируется из пламени документ, оспорить который не сможет уже даже создатель, а после протягивает небольшой кинжал, -- Три капли. Парень медлит пару секунд, а потом берет кинжал, проведя с небольшим нажимом по правой ладони, этого оказывается достаточно для того, чтобы красная полоса ко всю ладонь стала кровоточить, медленно собираясь в капли, трижды окропив место на папирусной бумаге для подтверждения договора. Ничего не произошло. Никакого прилива сил не почувствовалось, только резкая и острая боль в грудной клетке. Гланц уже не выглядел, как человек, рука демона покрылась вспухшими венами, острые когти впивались в грудную клетку Спуна, а помещение наполнилось ярким светом отделяемой от оболочки души. Тело разрывало в агонии, из последних сил парень хватался за обжигающую руку, не дающую упасть, как все снова стало черным… …и Поперечный проснулся. Рваное дыхание и мокрая от пота холодная футболка давали ощущение реальности. Он разжал кулак, остервенело сжимающий простынь, скользя взглядом по бледному рубцу на ладони. С того момента прошло уже почти семь лет, а в голове до сих пор отпечаталось все до мельчайших деталей, каждый раз выбивающих из лкгких весь воздух. Регина, привыкшая к редким, но метким кошмарам рыжего, но все еще не способная продолжать спать, стояла в дверном проходе, накинув на себя первое попавшееся – одну из рубашек Спуна, которые он так любезно раскидывает по всему дому, -- Все тот же сон? – девушка трет глаза, входя в комнату и присаживаясь рядом, -- Говорила же, у тебя под градусом фантазия лучше работает, прекращай пить на ночь. Все хорошо? Поперечный чуть улыбается, запуская руку в длинные мягкие, немного магнитящиеся из-за недавнего трения с подушкой волосы, целуя свою протеже в висок, -- Все в норме, как всегда, -- и ему даже врать не приходится, все было так давно, что остается только сном. Никто не знает, из-за какого кошмара раз в пару месяцев не может заснуть рыжий, никто не знает, как у Спуна хватает духа браться за дела, требующие стального характера и холодного расчета, списывая на то, что он просто такой человек, а где-то глубоко в душе его грызет совесть. Но ни души, ни совести у него нет, что, оказывается, здорово облегчает в каком-то плане жизнь. Правда, приходится делать сочувствующий вид каждый раз, когда у кого-то случается несчастье и постоянно повторять одну и ту же легенду о бедовом подростковом невезении, когда спрашивают о шраме. Безусловно, если бы Поперечный не был левшой – вопросов было бы намного больше. -- Хорошо, сейчас только шестой час, еще куча времени доспать, -- Регина зевает, собирается вставать, но Поперечный двигается, потянув Жданову за собой, а кто она такая, чтобы сопротивляться лени и сну? – девушка укладывается на чужую руку, поворачиваясь на бок и обнимает того поперек торса. Она никогда не навязывалась и не лезла с вопросами, если человек сам не хотел о чем-то рассказать, но интерес все же иногда брал верх, -- Слушай, Дань, а ты.. – поднявшись на локте, та только вздыхает, снисходительно улыбаясь: Поперечный уже спал, -- Ладно, спи, кофеёк с тобой. Только закрыв глаза, ну буквально пять минут не прошло, а где-то слева раздался звонок мобильного. Тормошить мага было бесполезно, дохлый номер – знала, плавала, поэтому пришлось скидывать с себя тяжелую руку, к своему удивлению замечая, что солнце уже встало, это подтвердил и мобильный, лаконично указывая цифрами на то, что давно уже они проспали обед. Приняв входящий от Кшиштовского, Регина сонным голосом поздоровалась, тут же расхотев спать окончательно, -- Стой-стой, что значит.. Ай-й-й, -- девушка раздраженно выключает экран телефона, потому что Миша в своем духе «скажу-ка я только рандомные фразы и без контекста, посмотрим, как все будут волноваться», начиная усиленно будить Поперечного, -- Код красный, Дань, у Кшиштовского, похоже, труп дома.. *** Тем временем, Миша нервно постукивал пальцами по столу, смотря подолгу в одну точку, чем очень пугал своего фамильяра, кажется, меньше всего заинтересованного во свей этой заварушке. -- Ты чего так загрузился-то, Миш? Все же хорошо, в городе уже введено дежурство, низы активированы, больше не допустят подобного, да и, скорее всего, на неделе уже поймают чокнутого беглеца, успокойся, нам главное сейчас не прерывать хода обычной жизни, чтобы не мутить воду, -- Руслан присаживается рядом на диван, подпирая рукой щеку, -- Или что у тебя там на уме, закрывшийся ты наш. Не доверяешь мне или скрываешь что-то? Миша, переведя взгляд с противоположной стены на Руслана, выдерживает паузу, пытаясь придумать оправдание последнему вопросу, чтобы тот точно поверил, -- Да знаю я, просто.. Мне кажется, это все более серьезно, чем мы все думаем.. И я не поэтому блок поставил, просто не надо тебе тоже обо всем этом думать начинать, ничего я от тебя не скрываю, зачем бы мне? Усачев вздыхает, прищуриваясь. Его давно уже тревожит один вопрос, который задавать было бы очень неуважительно, но тем не менее, неизвестность еще более неприятнее, -- Зачем бы тебе? Ну не знаю, мне бы, например, не хотелось, чтобы кто-то знал о моих неугасающих с годами чувствах к кому-нибудь. Ну это так. У тебя такого никогда не было, Миш? – у Руслана лицо ничего не выражает, только какая-то грусть, отдающаяся нытьем в грудную клетку, заставляет печально улыбнуться. -- Чт.. Ты о чем..? – Миша резко дергается, но все равно старается выглядеть как можно более невозмутимым, прекрасно понимая, что когда-нибудь все равно эта тема бы всплыла. До того, как Миша стал полноценным ведьмаком благодаря опытному и умному фамильяру, он терся в кругах одиноких колдунов, а еще.. встречался с Поперечным. Все было так, как, кажется, уже никогда и ни с кем не будет, ведь у рыжего огонь в глазах, сотни идей сменяются тысячами, ни минуты покоя и такое яркое восприятие мира… А потом Миша надоел. У Кшиштовского ни амбиций, ни свободы от родовых должностей и консервативность во взглядах. Даже если бы Спун в один момент не пропал на полгода, как оказалось, уехав из-за целого списка всевозможных нарушений Питерской Адской конституции, а спросил у Миши, хочет ли тот отправиться с ним, то он бы все равно отказался, оставшись сидеть на одном месте. И ведьмак думал, что чувства уехали вместе с Поперечным, но оказалось, что он лишь стал больше скучать, остервенело пытаясь избавиться от всего, за что сумел влюбиться в непостоянного мага. А потом Поперечный вернулся. Вернулся с Региной. Все они взрослые люди, Миша за это время успел встретить Руслана, так преданно на того смотрящего, так усердно обучающего всему, что знает, и просто бескорыстно подставляющего свое плечо в любой ситуации. Отпали все надобности расставлять все точки над и, и Миша не хотел выглядеть жалким в чужих глазах, только вот болезненная привязанность каждый раз царапала ребра изнутри. Кшиштовский возвращается в реальность, подбирая слова, -- Я не.. Его попытку объясниться прерывает громкий стук в дверь, а после и вбегающие в квартиру Эльдар и Данила с Региной, видимо, встретившиеся где-то пред подъездом, все с лопатами и белыми лицами. -- Где труп, бля, что случилось?! – Эльдар получает от Поперечного затрещину и шипение за то, что так орет. -- Миш, в смысле трупак, ты где на такое наткнулся? Тоже мумифицированный? – Поперечный разговаривает громким шепотом, с очень обеспокоенным взглядом, а потом хмурится, непонимающе смотря на начинающих смеяться Руслана и Мишу. -- Вы с ума сошли, что ли, какой труп? – Усачев пытается сделать лицо посерьезнее, но, глядя на лопаты, снова заходится смехом, -- Вот ты как вообще с людьми общаешься, если они так информацию воспринимают, а? – он поворачивается к Мише, постучав тому сначала по макушке, а потом по деревянному столику, -- Что тут, что там. В тот же момент влетают остальные приглашенные звезды, с тем же военным набором, один только Личадеев с бутылкой белизны, хотевшие было что-то спросить, но так же непонимающе уставились на начинавшего истерически смеяться Руслана, пытавшегося сквозь смех договорить, -- Ребят, вы настоящие друзья.. Первым высказался запутавшийся Юра, опираясь на плечо Рудбоя, -- Че происходит-то? Труп закапывать будем, нет? -- Кажется, Миша нам немножечко не то хотел сказать, -- Регина потерла лицо руками, выдыхая. -- Эм, наверное, это я ваш жмурик, -- из кухни выходит высокий, плотно сложенный парень с широкой переносицей, -- Я Сатир, а нынче еще и бессердечный нефилим. -- Блять, Миша! – тут уже, кажется, говорили все в один голос Через пятнадцать минут все уже сидели на кухне, успокоившиеся и высказавшие Кшиштовскому, чтобы впредь он отдавал делать такие рассылки Руслану. -- Ты как вообще на Кшиштана напоролся-то? – Поперечный стоял у гарнитура, оперевшись на черенок лопаты, крайне любопытно рассматривая нового знакомого. -- Да вообще не поверишь, я, короче, вечером за пивом да сигами вышел, до магазина максимум метров тридцать, ну прям видно его хорошо, а тут на тебе -- из-за угла какой-то лысый чувак меня перехватывает и что-то, видимо, паралитик какой-то вкалывает, я уже через пару секунд брыкаться не могу, а потом смотрю, этот хер закашлялся, -- Сатир пару раз щелкает пальцами ставя руку на локоть вертикально, -- И представляете, идет ко мне, а рука уже и не рука, а черт пойми что, расплывчатая какая-то, дым идет, и вот так вот берет и вытаскивает у меня сердце из груди! Я-то ясен пень живой останусь, это ж оболочка, а вот регенерировать не могу, еще и шрам не затягивается, как бы ни старался, -- парень оттягивает ворот свободной футболки демонстрируя широкий такой рубец на левой стороне груди, -- Ну так вот, я до утра там проторчал, пока паралитик не перестал действовать, весь в кровищи, увидел первого попавшегося человека, который выперся в такую рань на улицу, а потом ауру почувствовал и окликнул, вот, теперь здесь сижу, даю показания, мистер полицай. -- А что ты делал на улице рано утром? -- Рудбой толкнул Кшиштовского локтем в плечо, говоря чуть ли не с набитым ртом каких-то кексов, которые нашел на кухне. -- Ну так я же из солнечных, на рассвете силы больше набираешься, чем за весь день, -- Миша чешет затылок, -- А тут эвана какие сюрпризы. Думал, не допру его до дома, долго восстанавливался, я не смог толком ничего сделать, только вот… Почему он тебя не убил? Не голодный, что ли, был? -- Вот тут, мне кажется, причиной будет введенный карантин, -- Спун убрал лопату, на которую опирался ко всем остальным в угол, садясь за стол, -- Он, видимо, не подумал, а может и специально сил набирался, а теперь вот делает все тихо и как будто бы и не он, смерти же нет. -- Или он просто невкусный, пиво все-таки шел покупать с сигаретами, -- Эльдар улыбнулся, косясь на лопаты, -- А! Паш, ты зачем притащил отбеливатель вообще? -- Да бля, так в фильмах делают, чтобы собаки тело не учуяли, -- Личадеев пожимает плечами, возвращая все внимание на экран Юриного телефона, где второй ему что-то увлеченно показывал. -- Ребят, я и не думал, что к моим похоронам будут так ответственно готовиться, -- Сатир хохотнул, неосознанно трогая жесткий рубец на груди под рубашкой, -- Но я все равно как-то не понимаю, зачем кому-то мое сердце, он же даже на трансуху был не похож, не то что на прекрасную даму… -- По слухам, -- Усачев выделяет это слово, -- И нашим предположениям, у него книга черных заклинаний, по сути, если логически порассуждать, он что-то да забирает у своих жертв, а это значит, он собирается что-то готовить и у него есть список того, чего ему не хватает. Опять же, магия черная, ничего хорошего он делать не собирается. -- А единственный из нас всех, кто ее листал, -- Эльдар смотрит на Спуна, -- Не помнит ни одного обряда, в котором нужно было бы сердце нефилима. -- Да я не то чтобы не помню, ты хоть понимаешь, что один ингредиент используется не только в одном обряде, но и еще в ста похожих? Взять хотя бы порчу со слепотой и обратное заклинание на улучшение зрения, там только одна составляющая рецепта отличается! Я вот могу сказать, что когти оборотня и сердце нефилима вместе встречаются, когда черные колдуны хотят привлечь удачу в спорте, надеюсь, ко мне вопросов больше нет, -- Поперечный скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку стула. -- На самом деле да, мне вот тоже часто приходится искать одни и те же ингредиенты для разного рода варева, только вот тут еще и порядок нужно соблюдать, потому что когда что-то не в той очередности меняешь – эффект наступает другой, вон, Юра недавно у меня в мастерской вместо коньяка отвар для отторжения хлебнул, я планировал сделать долговременный, но первым кинул не траву, которая на стойкость влияет, а тину болотную, так потом всего дня два не пил ничего крепче кефира, как закодированный, -- Личадеев заржал, уже готовясь отражать атаку со стороны Музыченко. -- Вот давай больше не вспоминать о тех ужасных сорока восьми часах! – Юра поправил шляпу, толкая Пашу в плечо. -- Е-мое, как все сложно, -- Сатир вскидывает брови, все же поворачиваясь к Поперечному с интересующим его до боли вопросом, -- А ты че, реально с этой штукой баловался? Или ты и сейчас? -- Ну бля, это долгая история.. – Спун цокает, -- Я что, похож на латентного чернокнижника? -- Да кто ж тебя знает, вы, рыжие, бездушные – на всякое способны. В какой-то момент, Поперечный действительно думал, что все, суши весла, теперь точно к нему будут по-другому относиться. Кому нужен человек, который продал самое ценное, что у него было? Но как только разговор быстро перетек в другое русло – сразу же успокоился, поняв, что кроме шутки ничего и не прозвучало. До самого вечера они разговаривали обо всякой всячине, Эльдар травил байки о том, как у него проходили съемки в агентстве «Клик-Клак», где он режиссировал клип какого-то питерского рэперка с ужасным речитативом, Ваня Рудбой, кажется, съел все сладкое на кухне и пару конфет, которыми поделилась Регина, что уж поделать, фейри – они и в Африке фейри, им бы лишь бы что блестящее да сладкое, Поперечный со своей протеже рассказывали о том, чему Жданова уже успела научиться за те полгода, что ходит под покровительством, а Сатир дважды переспрашивал у Личадеева, как главного по любовной масти, не вместе ли они, сам же Паша не участвовал особо в дискуссиях, ровным счетом, как и Музыченко, то и дело, отхлебывающий из своей фляжки, судя по запаху -- что-то крепкое. Часу в десятом вечера Эльдару позвонил Старый с предложением приехать в бар в центре, где обычно самой посещаемой точкой бывает туалет, но Паша с Юрой сразу же согласились, даже не уточняя, куда именно нужно ехать. Этим все и посчитали окончание вечерии, тоже начав собираться, оставляя Кшиштовского и Усачева один на один с их недобитым разговором. -- Ты живешь далеко? Мы такси вызывать собираемся, надо решить, сколько машин брать, если в разных направлениях, -- Поперечный уже нажал на звонок, обращаясь к Сатиру. -- Мне недалеко, сам дойду не маленький, бывайте, -- Сатир улыбнулся, хлопнув того по плечу, развернулся и пошел по обочине дороги домой, пока рыжий того не окликнул. -- Хей, Сатир, а зовут-то тебя как? Тот улыбнулся, сунув руки в карманы, -- Илья. Еще увидимся. Спун хмыкнул, вовремя вспоминая о телефоне, заказав три машины: на одной уехали продолжать вечер Эльдар со шляпниками, на другой – Евстигнеев на свои излюбленные окраины, а на третьей – они с Региной. Регина приваливается к рыжему боком, кладя голову тому на плечо, -- Жалко его, конечно, никогда теперь никого полюбить не сможет по-настоящему. -- А почему нет? -- Потому что когда забирают душу – нет чувства совести и долга, а когда сердце – не дают полюбить, я знаю, у меня есть знакомая, она ангелок, но по определенным обстоятельствам сама захотела никогда больше не любить, потому что это больно, теперь вот и не может, говорит, мозгом понимает, что ей что-то или кто-то нравится, но ничего не чувствует, ни тепла, ни холода. -- А сердце можно вернуть? – Поперечный хмурится, искренне интересуясь ответом на вопрос. -- Я не знаю, наверное, если оно будет еще пригодно для возвращения… Дань, ты же не собрался, сломя голову, мчаться в лапы черт знает кого ради человека, даже не просившего твоей помощи, ведь вы знакомы аж шесть часов? – Регина садится ровно, изгибая бровь, следя за тем, как мнется с ответом Спун. -- Я не знаю, просто… Подумал, может, возможно будет заменить сердце чужим? Это была бы хорошая практика в прикладной магии как для меня, так и для тебя, а еще, -- Поперечный делает важное лицо, -- Мы в ответе за тех, кого приручили. -- Во-первых, приручил его не ты, а Миша, во-вторых, блин, никто никого не приручал, такие слова вообще к людям никто не использует! – Жданова закатывает глаза, -- Я знаю, ты любишь проблемы, но давай как-нибудь хотя бы месяцок поживешь спокойно, не носясь, как угорелый, с зудящей желаниями жопой, хорошо? Пообещай мне. Данила тяжело вздохнул, помедлив, -- Ладно, я обещаю, скоро порывы, как обычно, сами пройдут, я тебя услышал. *** Окно распахнуто настежь, штрига сидит в кресле неподвижно. Несмотря на то, что на улице температура ушла за минус – мужчина не торопится что-то предпринимать, лишь смотрит на столик с рассыпанным по зеркалу песком, резко переводя зоркий, леденящий взгляд на настенные часы, гулко цокающие секундной стрелкой в тишине комнаты. Страницы старой, потрепанной книги переворачиваются вместе с движением длинного, мертвенно бледного пальца, шурша и подрагивая, касаясь друг друга. -- Осталось всего семь. Вот и увидим, жнец, кто больше скосит…