***
С неба одна за другой срывались холодные капли, набирая скорость и силу, ливнем разбивались об асфальт. Коля сидел на подоконнике в кухне, когда сквозь стекло, по которому ползли прозрачные змейки, увидел Соню, подбежавшую к подъезду и тут же скрывшуюся под козырьком. Настроение было паршивым — в разы хуже, чем в начале дня. Он сидел в одних спортивных штанах, прижавшись голой кожей к холодному окну, от чего по телу иногда пробегали мурашки. Его черные волосы были в непривычном беспорядке и распущенные почти доходили до середины шеи. Жесткие пряди путались между собой и лезли в глаза. Раз за разом Коля заправлял их за ухо, пока они снова не выбивались. Мама была на работе, и в квартире было невыносимо темно и тихо. Настолько, что с лестничной площадки слышалось, как опускается и вновь поднимается лифт. И Коля знал, кто в нем ехал. Он словно стоял рядом и проходил каждый шаг вместе — от домофона до порога квартиры Сони. Врать самому себе больше не было смысла. Как же так вышло? Столько лет смотреть и не видеть, разглядеть только сейчас, когда ее сердце безнадёжно было занято. Синие глаза, словно море, наполненное грустью, смотрели на пустующие улицы, залитые водой. Коля прикрыл их на мгновенье, и яркие воспоминания не заставили себя ждать. Он чувствовал себя мазохистом, из раза в раз прокручивая в памяти её беззащитный и такой пошлый образ. Возбуждение горько-сладкой негой разливалось, словно лава, от груди к низу живота. Согревая, но обжигая. Коля запрокинул голову, облизав чуть пересохшие губы. Он вырвет это из памяти, как испачканные листы из тетради, забудет эту слабость и вернёт себе трезвость рассудка. Спустившись с подоконника на пол, Коля налил себе стакан холодной воды и залпом его осушил. «Стоит хорошенько отдохнуть и проспаться — всё сразу пройдёт…» С этими мыслями он отправился в свою комнату и не выходил оттуда вплоть до следующего дня.***
Как и предполагала Соня, Коля начал её избегать. Она, конечно, ожидала такого исхода, но все же глубоко внутри верила и надеялась. Вспомнилась фраза, брошенная им, когда они говорили в последний раз, — «не торопись». — Зря простила, — пробормотала себе под нос, ковыряясь в гречке с говядиной, которые подали сегодня на обед. — Что говоришь? — спросила Наташа. — Неделя прошла, а Коля меня все избегает, — выдохнула девушка. — Увы, я не смогу тебе чем-то помочь. Поняв, что аппетит волшебным образом не мог появиться, Соня отодвинула тарелку и посмотрела в сторону выхода из столовой, куда направлялся её любимый учитель. Наташа лишь грустно улыбнулась: — Мы с тобой такие неудачницы… Коля же, как и планировал, без труда держался на расстоянии. Разве что на уроках английского было сложно. Слава высшим силам, Соня с тех пор не носила юбки. Было ли это связанно с сальными шутками одноклассников по поводу ее нижнего белья или же с похолоданием, он не знал и упорно убеждал себя, что ему — всё равно. Но глупо было притворяться, что удалось искоренить свою слабость так быстро. Наташа думала как стать ближе с Колей. Все её попытки завязать с ним случайную беседу на перемене разбивались о стену холодного равнодушия. Было ощущение, что парень делал все на автомате и потерял какой-либо интерес к происходящему. Если Соня не шла в столовую, Наташа подсаживалась к Коле, но тот не говорил с ней дольше минуты. А тем временем, четверть перевалила за середину, и близились осенние каникулы. Никита ждал этого, наверное, больше, чем ученики. Работы свалилось немереное количество, а он так и не нашёл возможность навестить Колю и тетю Ларису. Вдобавок ко всему, сейчас урок шёл у десятых классов, и за третьей партой второго ряда атмосфера была воистину гнетущая. Никита лишь с грустью смотрел на брата, пытаясь предположить, с чем могли быть связаны такие контрастные перемены в настроении. В классе было тихо: все готовили пересказ небольшого отрывка из текста. Экран телефона, лежавшего на краю парты, засветился, привлекая внимание Коли: «Сегодня вечером приду к вам на ужин, предупреди тётю Ларису». Прочитав сообщение, не снимая блокировки, Коля взглянул на Никиту и кивнул ему. И впервые за долгое время он посмотрел на Соню, сидевшую рядом сосредоточенную на учебе…***
Никита лежал на кровати в своей комнате, из которой и состояла почти вся его квартира. Последние несколько лет он жил в этой однушке, в старом девятиэтажном доме, который нравился ему только тем, что находился недалеко от школы. Хорошо, что старшеклассницы не были слишком навязчивыми и не пытались отследить, где он жил. Хотя первое время казалось, что домой придётся ходить окольными путями, чтобы потом возле подъезда не ошивались толпы поклонниц. Никита давно привык к такому повышенному вниманию от девушек, и его это раздражало уже не так сильно, как, например, лет шесть назад, когда он учился в университете. Тогда он даже в страшных снах не мог вообразить, что будет преподавать и станет объектом вожделения почти всех особей женского пола от тринадцати и до сорока, попадавших в радиус поражения его обаяния. Школьная атмосфера ему претила, и в свои шестнадцать он предпочитал прогуливать. Зато теперь без преувеличения мог назвать себя одним из самых примерных педагогов. Было приятно видеть, как поднимается уровень владения английского у детей, особенно у девочек. И смешно и грустно. И все же, это достижение было также отправлено в кармическую копилочку. Однако в школу он пошёл не только за искуплением: основной причиной послужил младший двоюродный брат… Никита посмотрел на часы на левой руке, время — почти шесть вечера, уже начинало темнеть. Пора было выходить. Насчёт одежды он решил не заморачиваться: надел чёрные джинсы, порванные на коленях, обтягивающую белую футболку и, утеплившись чёрной тонкой кожаной курткой, вышел на улицу, взяв с собой лишь ключи от квартиры и почти пустую пачку сигарет. Он шёл дворами, залитыми закатным солнцем. Прохладный воздух освежал, а нежный желто-розовый свет редкими лучами, пробивавшийся сквозь дома спального района, успокаивал. Было приятно прогуляться вот так среди снующих школьников. Вечером они выползали на детские площадки, собирались возле магазинов. Проходя мимо одной из таких компаний, Никита вытащил сигарету из чуть мятой пачки и понял, что зажигалку оставил дома. Особо не переживая, он решил обратиться к ребятам. — Молодёжь, зажигалка есть? Компания состояла из трёх парней и двух девушек. И они выглядели чуть иначе, чем привычная шпана в его школьные годы. Тогда, подойди он просто так к незнакомым сверстникам, мог по колпаку получить. Эти же ребята выглядели прилично: были стильно одеты, тихо слушали музыку из портативной колонки и болтали о своих подростковых делах, распивая бутылочный лимонад. Наученный опытом Никита понимал, что ребята — не старше одиннадцатого класса. На его просьбу отозвалась девушка, отойдя от своих друзей, она протянула Никите жёлтый огонёк зажигалки, предлагая прикурить. Он подошёл чуть ближе, наклонившись, сделал глубокую затяжку, смотря незнакомке в глаза. Очарованная, она взглянула на Никиту из-под козырька чёрной кепки. — Спасибо, — поблагодарил он, наблюдая, как губы девушки растянулись в смущенной улыбке. Она потушила зажигалку и протянула: — Забирай, дарю. Отказываться Никита не стал. Махнув рукой ребятам и на прощание кивнув девушке, он пошёл дальше. — Какой красавчик, вы видели? — уже отойдя шагов на десять, услышал Никита. — Пф, ничего особенного… — ответил один из парней. Дальше Никита уже не вслушивался. Да, с ним всегда было так. Сунув руки в карманы, он продолжал идти в сторону дома тёти. Он не беспокоился, что мог пересечься с кем-то из учеников: в таком виде он и сам выглядел как подросток, хотя был чуть выше. Даже Коля ещё не догнал его в росте, отставая на несколько сантиметров. Из-за поворота показался знакомый красный кирпичный фасад шестнадцатиэтажного дома. Никита чуть притормозил у подъезда, докуривая сигарету, а потом достал из кармана мятную жвачку, закинул пару пластинок в рот и быстро зажевал. Он курил давно и не планировал бросить даже тогда, когда его к себе забрала Лариса. Хоть он и пытался скрыть, тетя почти сразу узнала. Она не отчитывала, но просила не подавать плохой пример младшему и не вонять табаком, потому что ненавидела этот запах. Раньше в ход шли спреи для волос и антисептики для рук, но теперь Никита обходился лишь жвачкой, и то — по старой привычке. Уже в лифте стали накатывать воспоминания, как они втроём жили в доме на соседней улице, и уже после того, как Никита поступил в университет и перебрался в общежитие, тетя Лариса с доплатой обменяла ту старую трёшку на меньшую квартиру в этой новостройке. Она хотела, чтобы Никита жил с ними, но он оставался только на выходных и на каникулах, даже в учебное время хоть и старался каждый день приезжать, на ночь всё равно уезжал в общагу. Теперь он и вовсе редко приходил в гости. Основная причина ведь всегда была одна, хоть Никита очень прикипел к тёте, всё же оставался рядом только ради Коли, а теперь они чуть ли ни каждый день виделись в школе, так что мозолить ему глаза ещё и дома как-то совсем не хотелось. Но сегодня он был искренне рад навестить их, надеясь, как в старые времена, посидеть вместе, обсудить последние новости, послушать шутки о том, что Никита все ещё не женился. Но какая же была неожиданность увидеть за семейным столом четвёртого человека… Под ложечкой засосало.***
Соня была в душе, когда услышала звонок в дверь, но, так как никого не ждала, не собиралась открывать. Тёплые струи ласкали тело, согревали и успокаивали мысли, которые, роясь словно пчелы, кусались за нервные узлы. Настойчивая трель повторилась, и девушка раздражённо вернулась в реальный мир, оторвав лоб от холодной кафельной стенки на которую облокачивалась. Накинув махровый халат светло-фиолетового цвета на влажное тело, Соня пошла встречать незваного гостя, промакивая волосы полотенцем. — Кто там? — на лестничной клетке было темно, и она не могла разглядеть прибывшего. — У тебя три попытки, чтоб угадать. Соня напряглась: ей хватило бы и одной. Недолго думая, она отворила дверь, пропуская Колю в свою квартиру. — Ты всех так встречаешь? — Соня закатила глаза. Парень попытался подавить собственное смущение от вида девушки: мокрые волосы, объёмный халат, из-под которого виднелись тонкие ключицы. Все это было бесконечным полем для воображения, но взгляд останавливался на уже полюбившихся тонких кистях, влажных, как и вся она. — Я принимала душ, дома никого нет, так что тебе придётся потерпеть мой не пригожий вид, — Коля был совсем не против, но тут же себя одернул: он уже все решил. — Собирайся, — сухо бросил он, стараясь не терять самообладания. — Куда? — девушку напрягали его наглый тон и его поведение в целом, особенно после того, как он игнорировал её в школе. — Хочу сдержать обещание, — Коля видел, что она злилась, и не понимал, какие чувства сам испытывал из-за этого: что-то между садомазохистским удовольствием и тоской. Хорошо, что Соне не пришлось ничего объяснять: она быстро сообразила, что к чему и, посадив Колю на кухне пить чай, отправилась в свою комнату наводить красоту. Через долгие двадцать минут ожидания перед Колей уже стояла полностью собранная девушка. Снова была в юбке, чёрной в форме колокольчика, в которую была заправлена серая водолазка с высоким воротником. И к его спокойствию ноги были полностью спрятаны под черными плотными колготками. Наверное, в памяти Соне тоже ещё был свеж недавний урок английского. Из косметики Коля заметил лишь бледно розовый блеск на губах, а волосы были распущены и высушены, волнами струились по плечам и спине. Закрыв пустую квартиру, ребята спустились на пятый этаж, где их почти на самом пороге встретила мама Коли. Лариса Павловна была шокирована тем, что её сын привёл домой девочку: он, конечно, предупредил, что будет ещё один гость, но такого она точно не ожидала. Соня произвела на неё хорошее впечатление. Она казалась ей привлекательной и милой, помогала накрывать на стол, поддерживала беседу. Но больше всего Ларису радовало то, как Коля смотрел на эту девушку. Её опытному глазу было очевидно, что он к ней неравнодушен, даже вёл себя как-то иначе — более сдержано. Но она понятия не имела, что причиной тому были бесконечные попытки подавить собственные чувства. Когда в дверь позвонили, молодые люди уже сидели за накрытым столом в зале. Соня вся извелась, слушая обмен приветствиями в коридоре между Ларисой Павловной и Никитой Сергеевичем. Она, вообще, находилась в подобии шока и не понимала, что делала на их семейном ужине, даже если это и была идея Коли, подобная выходка наверняка должна была остаться непонятой. Подтверждением её догадке послужило выражение лица учителя по английскому, когда он вошёл. Всего на мгновение, но он был обескуражен. — Привет, — вежливо улыбнувшись, Никита прошёл к столу, он мазнул взглядом по ребятам, отметив, что от Коли не укрылась эта секундная заминка. Выругавшись про себя, он поспешил сесть. Было всего четыре места, и Коля сел рядом с Соней в надежде, что Никита сядет аккурат напротив неё: так и получилось. Мужчина сдёрнул тканевую белую салфетку со стола, расправил её и уложил на колени. Соня жадно ловила взглядом каждое его движение. Сейчас он казался ей ближе, чем когда-либо и выглядел совсем иначе. Его рваные джинсы и обтягивающая футболка шли в разрез с образом учителя, очков тоже не было, волосы лохматые торчали в разные стороны. Даже манера речи и поведения изменились. Никита Сергеевич был более расслабленным и обаятельным, одновременно с этим — грациозным. Его глаза выражали лёгкую усталость, но на лице играла добрая улыбка, обнажая белые ровные зубы, а на левой щеке появлялась ямочка. Если бы Соня раньше только знала, каким он был вне школы, продала бы душу дьяволу, чтобы увидеть. Она покосилась на сидевшего рядом Колю. Возможно, так и произошло. — Соня, — неожиданное обращение Никиты Сергеевича вырвало её из размышлений, — какими судьбами? — она знала, что этот вопрос прозвучит, но не была готова отвечать. Она вообще не была в состоянии поддерживать какие-либо беседы, настолько все происходящее казалось ненастоящим. Коля собирался ответить вместо неё, но не успел. — Невероятно, да? — вмешалась в разговор вошедшая в зал Лариса, ставя на стол запечённого гуся. — Коля впервые привёл домой одноклассницу, — женщина села рядом с племянником, не скрывая своей радости и удивления. Никита обратил своё внимание на Ларису. Для неё все это выглядело явно как попытка сына представить родне свою избранницу. Но Никита знал, что всё было не так просто, и никак не мог понять, на кой черт Коля притащил Соню на ужин, ведь их точно никакие отношения не связывали, даже дружеские. Никита не был дураком, он осознал интерес своего брата к этой девушке даже раньше, чем он сам, но также он знал, что этого точно было недостаточно, чтобы вести её знакомиться с мамой: Коля даже близких друзей домой звал крайне редко. — Они не одноклассники, — поправил Никита свою тётю и постарался изгнать из головы все пустые размышления. — Ох, вот как, — женщина также заинтересованно продолжала разговор, пытаясь выяснить природу отношений между Колей и Соней, но все молчали, как партизаны. Никита говорил, что не отслеживал романтические связи брата, Коля говорил, что Соня — просто подруга, которая сильно помогала ему в учебе, а по средству ужина он лишь хотел отблагодарить девушку. Хорошо, что вскоре Лариса сменила тему и начала расспрашивать о делах племянника, сетуя, что он никак не женится. Сама Соня соглашалась со всем, что было сказано, и старалась не тратить время на разговоры, запоминая каждую морщинку и эмоцию на лице Никиты Сергеевича, хотя иногда, ради приличия, переключала внимание на маму Коли. Женщина вызывала в ней тёплые чувства, она была невысокой, вопреки ожиданиям, со светлыми волосами, собранными в пучок. Лариса Павловна больше была похожа на мать Никиты Сергеевича: худенькая, с добрым взглядом и тёплой улыбкой, но вот глаза у неё были точь-в-точь как у Коли — синие и затягивающие, как два омута. Соня потеряла счёт времени. Случайно периодически задевая ногу Никиты Сергеевича под столом, она и вовсе хотела, чтобы ужин не кончался, чувствуя волнительный трепет от любого контакта. Сам Никита старался не обращать внимание; лишь когда Соня задела его впервые, он посмотрел в сторону девушки, но получив смущенные извинения, кивнул и вернулся к общему разговору. Каждый последующий раз, когда он ощущал мимолетные прикосновения под столом, дыхание становилось чуть тяжелее, но ноги с места он не сдвигал и делал вид, что так и должно быть. И с каких пор он стал таким чувствительным? — Что ж, ребятки, — Лариса зевнула, взглянув на время, стрелки часов перешагнули за десять вечера, — с вами, конечно, замечательно, но мне пора спать, — она поднялась из-за стола. — Вы тут поворкуйте ещё — только не громко, — поцеловав Никиту в гладкую щеку, она направилась в сторону спален. — Коля, убери потом всё и не забудь капу перед сном надеть, — напоследок сказала женщина, скрываясь в коридоре. — Угу, — негромко ответил парень скорее себе, так как мама уже вряд ли бы его услышала. — Ты до сих пор носишь капу? — удивлённо спросил Никита. — Ну, не все же с рождения идеальны, — съязвил Коля. В обычной ситуации это было бы нормально для их отношений, но в присутствии Сони Никите показалось, будто ответ брата приобрёл совсем другие краски. Им было остро необходимо поговорить без лишних ушей. За столом повисла гнетущая тишина: Коля ковырял салат; Соня сидела тихо и неподвижно, стараясь сделать вид, что ее и вовсе тут не было; Никита пил вино, но собственные глотки казались ему слишком шумными, и он отодвинул бокал в сторону, смерив подростков взглядом. Тиканье часов с каждой отмеренной секундой сильнее давило на уши, и Никита решил первым нарушить молчание. — Пойду покурю. Уже не хотелось вникать в суть происходящего — весь сегодняшний вечер напоминал ему дешёвое представление в загибающемся провинциальном театре. — Возьми Соню с собой, — Коля тут же оживился. — Мне так удобнее будет со стола все убрать, — пояснил он. — Мы же закончили? Никита неопределённо пожал плечами и, достав зубами последнюю сигарету из пачки, направился в сторону балкона. Соня вопросительно посмотрела на Колю, тот устало вздохнул и начал уборку. «У тебя все карты в руках, чего тормозишь, дура», — думал он, и, словно услышав это, Соня прошла следом за учителем. Никита стоял, облокотившись на перила. Балкон был не застеклён, что позволяло беспрепятственно вдыхать ночь и наблюдать за проезжавшими по дороге автомобилями, которые отражали рыжий свет уличных фонарей. Однако ему недолго удалось побыть в одиночестве — вполне ожидаемо балконная дверь скрипнула. Соня ступила босыми ногами на холодную кафельную плитку — по телу прошла неприятная мелкая дрожь, заставляя машинально поежиться. Никита выпрямился и повернулся к девушке, стараясь не выдыхать дым в её сторону. Он почти сразу обратил внимание, что она без тапок и, особо не размышляя, снял свои. — Обуй, — он пододвинул их ногой в сторону Сони. Тон Никиты Сергеевича не терпел возражений, и ей оставалось с благодарностью принять нагретые тапочки. Не описать насколько был волнителен факт того, что пару секунд назад они были на ногах любимого человека и, горячее любого огня, хранили его тепло. Соня обняла себя за плечи и прикрыла веки, настолько уютно ей было в эту минуту. Никита старался не смотреть на свою ученицу дольше, чем позволяли приличия. Он надеялся покурить в тишине, а теперь торопился закончить как можно быстрее. — Не знала, что вы курите… Никита посмотрел на неё абсолютно нечитаемым взглядом. Соня многое была готова отдать, лишь бы понять, о чем он думал сейчас. — Можно на «ты», мы же не в школе, — усмехнулся мужчина. Соня сглотнула, не веря своим ушам. — Ты тоже не говори никому, — продолжил. — Мне надо поддерживать имидж. Девушка ласково улыбнулась. — Не скажу, — Никита даже не сомневался, он надеялся, что разговор на этом кончится, но ошибся. — Спасибо, — он не сразу понял, за что его благодарят. — Ты помог мне тогда. Потребовалось несколько секунд, чтоб сообразить, что речь шла о недавнем инциденте на его уроке. — Тут не за что благодарить, — ответил Никита, не сводя глаз с Сони. — Любой поступил бы также. Перед глазами так не вовремя появились образы из того воспоминания: сидящая на полу Соня и её задранная юбка. Он одернул себя, чтобы машинально не опустить взгляд на бёдра девушки, которые сейчас отнюдь не были обнажены. — Но в итоге это сделал только ты. Какое счастье, что люди не умеют читать мысли друг друга, и Соня даже предположить не могла, о чем думал Никита в эту секунду. Он кивнул, принимая благодарность и глубоко затянулся, с силой сжимая сигарету в зубах. Единственная вредная привычка, которую он позволил себе оставить, играла с ним злую шутку. В два вдоха прикончив табачную палочку до самого фильтра, он отщелкнул окурок в ближайшую крону дерева не особо заботясь об экологии — хотелось быстрее убраться подальше. Что он и собирался сделать, но, уже приоткрыв дверь в квартиру, услышал: — Ни-ки-та, — просто своё имя, произнесенное Соней, словно они на равных. Он медленно обернулся, внимательно вглядываясь в её лицо. — Хотела хоть раз обратиться неофициально… Необычно. Никита застыл. «Держи себя в руках» — мысленно твердил он себе, но на деле уже надвигался на Соню. Она стояла неподвижно, даже не сразу поняла, что учитель теперь слишком близко. Никита склонился над ней, левой рукой потянувшись куда-то позади девушки. Их лица были почти на одном уровне, и Никита своим взглядом просто прожигал светлую кожу в районе скул Сони. Его радужки, почти прозрачные, отражали свет фонарей и блестели диким алым огнем. «Держи…» — глаза спустились на губы, которые Соня неосознанно приоткрыла «в руках…» шумно выдохнув струйку горячего воздуха прямо ей в лицо. Никита резко отстранился, демонстрируя зажигалку в руке. — Забыл, — пояснил мужчина и тут же убрался с балкона. Соня стояла ещё несколько минут, пытаясь просто осознать, что сейчас произошло, но с каждой секундой сильнее убеждалась в том, что ей все почудилось. Да. Хоть она и не помнила, чтобы зажигалка лежала за её спиной. И когда холодный ветер окончательно сдул с её лица горячее дыхание, Соня вернулась в тёплую квартиру. Никита Сергеевич сидел на диване, ковыряясь в телефоне. Стола уже не было, а с кухни слышался звон посуды, туда Соня и отправилась, минуя учителя, не заметив, что он внимательно посмотрел ей вслед. — Могу помочь? Коля удивлённо взглянул на девушку. Он точно не ожидал, что она променяет возможность побыть со своим любыми Никитой наедине и предпочтёт вытирать тарелки, но отказываться не стал, любезно кидая девушке полотенце для работы. Когда Соня пристроилась рядом и начала разбирать чистую посуду, вытирая её от влаги и расставляя по полкам, Коля решился с ней заговорить: — Лучше забудь его. Ничего хорошего из этого не получится… — осторожно осекся, в ожидании реакции девушки. Однако от его зорких глаз ускользнул тот факт, что у их приватного разговора теперь был свидетель. — Я знаю, — довольно спокойно ответила девушка, мечтательно изучая тарелку в своих руках. — Ты многого не знаешь о нём, — серьёзным тоном сказал Коля. — Он не такой хороший, каким кажется, — Соня взволновано посмотрела на него, парень немного замялся. — Он храпит во сне. Девушка закусила нижнюю губу, стараясь подавить смешки, но увидев, как Коля сам растягивает губы в широкой улыбке, начала смеяться в голос. — Ты идиот. Никита стоял в коридоре, облокотившись на стену. Ребята его не видели, но зато он хорошо их слышал. Его расфокусированный взгляд был направлен на жёлтую зажигалку, лежавшую в левой руке; он сжал её с такой силой, что та больно врезалась в ладонь. Сигарет на обратную дорогу не осталось…