***
Когда солнце садится, его одежды уже чисты, темные волосы подвязаны лентой на затылке, чтобы не мешались, а катана в самом прямом смысле испарилась в воздухе. Камушки под ногами почти не ощущаются, собственно говоря, как любые неровности на земле. Птицы, как и все животные, ощутив ауру хищника, замолкают, а то и вовсе пытаются уйти как можно дальше. Когда солнце скрывается совсем, и наступает время, когда единственным светилом является луна и ее верные помощники звезды, его путь преграждают самые святые кицунэ, что только есть – Бьякко. Несколько Бьякко стоят впереди, позади них появляются Генко, не менее чистые и святые существа в мире Лиса. - Дикий Лис, богиня Инари отправила нас, чтобы немедленно задержать вас и доставить к ней. Сдайтесь или же ваше сопротивление еще больше усугубит ваше же положение. Так же у нас послание от госпожи. – Лис с белыми волосами, не менее белыми ушами и хвостом, говоривший все это, стоял впереди. - О, вы, я так понимаю, еще не были на юге отсюда? Километров пять от силы, не больше, в сторону реки. Бьякко хмурится, Генко позади готовятся к нападению, собирая силу. - Если бы вы уже посетили ту деревню, то сейчас меня задерживали бы без разговоров, – констатирует факт Лис и усмехается. – И что за послание? Или это ответное на то, что передал ей я? - Она изгоняет вас. Отныне вы, Дикий Лис, никоем образом не относитесь к нашей многоуважаемой богине и ее храмам. Так же богиня Инари просила передать, что сейчас вас просто задержат для беседы с ней и в случае повторения ситуации с деревнями, за тобой начнут охоту воины бога Хатимана. Однако, думаю, если учесть обстоятельство, которое еще не было зафиксировано официально, я имею полное право задержать вас и отправить в темницу при дворе госпожи Инари. - Как много слов и как мало действия, – смеется хрипло Лис, обнажая белые клыки. Хищная улыбка словно вызов, и кицунэ-посланникам это не нравится. Он поднимает руку, украшенную острыми когтями, выше, к уровню груди, и тот час же в ней появляется пламя темно-черного цвета в центре, а ближе к краям мутно-сероватого, будто энергия в нем все еще собирается. - Я не так давно порылся в архиве, кстати, советую сменить стражу, и увидел, что в документах сказано, что моя сила теряет свой истинный пламенно-оранжевый цвет. Теперь можете сделать запись, что этот цвет утерян не только в силе, но и цвете волос и шерсти. - Вы же знаете, что Лис, подобных Вам, казнят обычно. - Меня не казнят. Скорее Ад замерзнет, чем Инари, - он не говорит «госпожа», «многоуважаемая» или что-то еще, и это прямое проявление неуважения. Он даже не говорит «матушка» или что-то похожее, – отдаст приказ, чтобы меня казнили. Бьякко впереди хмурится. Он не думал, что придется атаковать. Надеялся, что пустых угроз хватит, и Лис согласится пойти с ними к госпоже, но обстоятельства изменились. Да, в его отряде одни из лучших кицунэ, которых тренировали для службы госпоже, но когда пред тобой стоит Дикий Якан, выигравший не одну битву, управляя армией госпожи, когда пред тобой якан, который бросил вызов на сражение богу Хатимону, но тот отклонил его по просьбе госпожи Инари, когда перед тобой бывший генерал армии и любимый сын госпожи Инари, то невольно начинаешь сомневаться, сможет ли твой отряд потягаться с ним, даже если объединить силы. - Окружить его, – отдает короткий приказ Бьякко. – Простите, генерал, - по привычке говорит Бьякко. – Отныне вы для меня обычный Лис. При всем уважении. Лисы расступаются, обходят свою цель и готовятся к нападению. В ответ же якан убирает руку из-под шара словно подставку, и тот падает на землю, создавая вокруг своего хозяина кольцо. В ободке, который шириною не больше нескольких сантиметров, играет черное пламя. - Атакуйте, – отдает следующий приказ Бьякко. Они нападают с помощью огненного пламени, однако его поглощает черное. Дикий Лис усмехается, проходится по кругу, наблюдая за тем, как его сила поглощает ничего не стоящее пламя воинов-кицунэ. Откровенно с издевкой смотрит на то, как огненные шары растворяются, а после останавливается ровно напротив главного Бьякко. Последний хмурится, взмахивает ладонями, чтобы так же атаковать. В ответ Дикий Якан лишь щелкает пальцами, и круг изнутри начинает заполнять что-то, похожее на очень густой туман. - Соберитесь, черт подери! Нельзя дать ему уйти! По мере того, как туман становится гуще, огненный ободок рассеивается. Стоит ему пропасть окончательно, и Бьякко делает шаг вперед на свой страх и риск, ведь в тумане ничего не видно. Он зажигает так называемый блуждающий огонек, который виснет в воздухе рядом с ним, и осматривается. Подчиненные делают то же самое, однако туман начинает рассеиваться, распространяться дальше, ведь ограждения больше нет, и становится видно то место, где ранее стоял Дикий Лис. А Лиса уже и след простыл.***
Погода обещала хороший день, если учесть, что с самого утра солнце светило ярко-ярко, на небе не было ни одной лишней тучки. Около храма было множество людей: кто просил хорошего урожая, кто просил за близких, кто ставил свечу в память о ком-то. Единственной темой, которая снова была у всех на устах – деревня к югу, у реки, которая загадочным образом вымерла за ночь, но люди, проходящие там, видели еще остатки жизни людей. - Это точно яканы! Это все их злые промыслы! Все века они только портят жизнь людям! – громким шепотом говорит старуха, выходящая из храма, женщине, идущей рядом с ней. Лис, сидящий на крыше, усмехается. Откидывается назад, на локти и прикрывает глаза, подставляя лицо под мягкие солнечные лучи. Лисьи уши отклоняются назад, Лис располагается удобнее, зная, что его все равно не видно людям в этой, настоящей, оболочке до тех пор, пока он не захочет, чтобы его увидели. Среди людей не прекращают ходить слухи об исчезающих за ночь деревнях, и какой-то особо болтливый сказочник, неплохо осведомленный в мифологии, ляпнул, что это яканы. С этого и пошло утверждение, что «это все чертовы яканы, которые едят людей», «это все чертовы яканы, которые разрывают людей на части ради забавы», «это все демоны-лисы, которые...». Вот такие вот слова передавались из уст в уста и становились все популярнее. На дорожке около храма все чаще начинают мелькать бабочки, через несколько секунд между ними начинают появляться белые огоньки, не видные для людей, которые за несколько минут начинают собираться в силуэт. Лис отталкивается руками от крыши, уши выравниваются, он щурится, рассматривая силуэт, вырисовывающийся на дорожке. Женщина с бледной красивой кожей, темно-черными волосами, почти достающими до середины голени, если не ниже, и красно-белых одеждах с золотистым узором. Ее образ был до того нежен и чарующим, что не видя эту женщину в гневе, он бы подумал, что это самая прекрасная богиня, что только существует. - Неужели вы сами, богиня? – с легкой усмешкой, спрыгивая с крыши, спрашивает Лис. - Мой дорогой Тэтсуя, я знаю, что ты не причинишь мне вреда, – с мягкой улыбкой говорит она, проходя немного вперед. Неожиданно, сквозь госпожу Инари и Лиса пробегает девчушка лет пяти, не больше, за ней проходит мать, хватая девочку за руку и говоря, что так она не может вести себя на территории храма богини Инари, ведь та спустится и накажет ее за неуважение. Госпожа на это лишь сама себе мягко улыбается. - Дитя может проявлять неуважение к матери, вести себя взбалмошно, но ты никогда не сделаешь мне больно в физическом плане. - Атсуши, – поправляет обращение к нему якан. - Мать не изгоняет сына и не скрывает от него правду, что он вовсе не ее сын. - Ты мой сын! Я тебя воспитала и дала все, что тебе было нужно! – повышает женщина голос. Неожиданно подул сильный порыв ветра, который поднял черные волосы якана. – Я люблю тебя как свое дитя, а уж кто тебя родил точно не важно! - Для тебя не важно. - На совете богов мне поставили условие – либо я казню тебя, либо изгоняю тебя в мир людей, лишая всех привилегий своего сына, а если подобное продолжится, то решать буду уже не я. Мне кажется, что для матери выбор очевиден. Я искренне надеюсь на твое благоразумие. - От поста генерала я отказался сам, из твоего дворца так же ушел сам. – Атсуши перечисляет, загибая пальцы, а потом резко разжимает ладонь. – Остается моя сила, дарованная мне не тобою, а судьбой. Ее ты или боги не могут у меня забрать. Женщина оборачивается и подходит к дереву позади. Срывает с него листок и разрывает на несколько частей. Лис знает, что таким образом она дает себе несколько секунд, чтобы решить что-то. Людей в храме становится меньше. Время идет, и нужно работать по хозяйству, так что больше всего народу в храме именно утром и вечером, когда работа еще не начиналась или же уже закончилась. - Я... - она делает глубокий вдох. – Гадала. Хотела узнать, что тебя ждет в будущем, потому что не думаю, что мы скоро с тобой увидимся, если вообще увидимся, – госпожа Инари срывает еще один листик и снова проделывает такие же манипуляции. – Я видела девушку. Миловидная особа поможет тебе вернуться из забытья, в которое ты окунешься на несколько сотен лет. - Я сильно сомневаюсь в этом, – грубо отрезает Атсуши. – Так значит, я теперь официально «Блуждающий Лис»? Ногицунэ? – Ногицунэ – это жестокие, темные лисы, которые никогда не служат госпоже Инари, и она не несет за них никакой ответственности. Их же называют блуждающими по той причине, что они предоставлены сами себе. - Нет, не говори, что ты Ногицунэ. – Инари качает головой. – Никогда не поверю, что тебя захватила необузданная тьма, – госпожа Инари поднимает взгляд на Лиса, осматривая его в последний раз: кроваво-красные глаза, некогда отдающие золотистым огоньком, все такие же длинные черные волосы, что он вечно подвязывает лентой и одежды, такого же цвета, как и ее. И все та же дурная привычка, что и всегда – носит так, что грудь открыта, потому что ему неудобно. - Мне больше нечего тебе сказать, Тэ... Атсуши, – госпожа Инари поднимает глаза к небу и что-то тихо шепчет. – Тебе закрыта дорога в мир богов и мифических существ. Отныне ты изгнан сюда, в мир людей. Искренне надеюсь, что наши пути еще пересекутся. Богиня делает несколько шагов в сторону якана и замирает напротив. Аккуратно, она поднимает ладонь и прикладывает к щеке своего названного сына, но, установив зрительный контакт, видит лишь всю ту же холодность, что течет по его венам, и с которой он смотрит на нее – ту, что подарила ему жизнь, в некотором смысле. Она не ожидала объятий или теплоты; не ожидала теплых слов и мольбы о прощении, ведь она слишком хорошо знает его гордость и принципиальность. Она благодарна, что он подпустил ее к себе настолько близко, чтобы коснуться его вновь, быть может, последний раз. Исчезать женщина начинает с ног. Ее тело постепенно, но довольно быстро, снова превращается в белые огоньки, которые растворяются в слетевшихся бабочках. - Остановись. Я не хочу, чтобы тебя казнили, – шепчет она прежде, чем лицо ее растворяется. Последней исчезает рука, и именно по этой причине госпожа не видит, как Лис наклоняет голову вправо, прижимаясь к ее теплым пальцам. Об Инари напоминает лишь бабочка, сидящая на плече и ловко упорхнувшая, как только молодой человек резко разворачивается в сторону входа в храм. Насмешка судьбы или случайность? Он, не осознавая того, выбрал для отдыха храм посвященный Инари.