***
На том же самом диване я и заснул, так и не сняв берцы. Лишь перекинул ноги через подлокотники, чтобы Хантер не ругался, вместо подушки использовал согнутую руку и так и уснул, собственно говоря, до полудня. Проснулся от запаха сигарет, смешанного с морозным воздухом, укрытый пледом в красно-черную клетку, с затекшей шеей и онемевшей рукой. Минут пять, после того, как я открыл глаза, я все так же лежал, не шевелясь, смотря в потолок, несмотря на то, что некоторые части тела ныли из-за неудобной позы. Наслаждался я умиротворением до тех пор, пока надо мной не навис Хантер, держащий между губ сигарету. Вскидываю бровь, не понимая, что от меня хочет этот не каркающий парень, а он в ответ убирает сигарету изо рта, зажимая ее пальцами. Пепел падает мне на грудь, пачкая футболку, но я не обращаю на это никакого внимания. - Проснись и пой, сонный принц. Я кофейка сварил, сигарет купил. - Я от твоих сигарет и проснулся, – бормочу, стряхивая с груди пепел. – А еще от морозного воздуха. - Да ты уже какой-то морозный наркоман. Хантер отходит, а я поднимаюсь с дивана. Через несколько часов мне нужно быть в ресторанчике в любом случае, потому что я сказал приходить Изабелле к пяти, потому что в такое время никаких пар обычно уже нет, и девчонка должна успеть. Не каркающий ворон (святые чертики, я эту шутку буду использовать в отношении него теперь всегда, наверное) стоял ко мне спиной, так что, убирая сигарету в сторону, он не видел, что я проходил мимо, зато я очень хорошо почувствовал, и кожа на моей руке, припаленная сигаретой. Пепел опал вниз, испачкав руку и джинсы. - Блядь, ты чего под руку лезешь?! – возмущенно спросил Хантер, схватив меня за руку и проверяя насколько сильно обжег кожу. Кожа, за несколько секунд покрасневшая, так же быстро вернулась в норму. Бывало и хуже, так что я пожал плечами и пошел к столу, чтобы взять свою чашку с кофе. - Придурок, а. - Ну у меня же не перышки, чтобы их можно было сжечь. - У тебя шерсть, идиот. На столе лежит пачка сигарет. Достаю одну, у Хантера забираю зажигалку и поджигаю кончик. Помню, что в первое время, когда только связался с сигаретами, точнее, когда первый раз их увидел, то запах заставил меня зажать нос. От них несло каким-то дерьмом и еще какой-то химией, так что я старался всячески избегать людей и мест, где курили эту гадость. Во время первой войны эта гадость стала очень популярной, и пришлось привыкать, хотел я этого или нет. Со временем не только привык, но и сам закурил. Собственно говоря закурил, когда понял, что чертовы кошмары теперь снятся не раз в месяц, не раз в неделю, а каждый раз, стоит мне только сомкнуть глаза. Так и привык курить по пачке (плюс-минус) в день. Только вот то дерьмо, которое курит Хантер, я не особо люблю. - Пустые, – в который раз я говорю ему, морщась из-за какого-то вкуса. Химия чертова. – Табака совсем нет, по центру пережать и будет тебе просто бумага. - Ты слишком придираешься. Не хочешь курить – не кури. Вариантов особо не было, так что пришлось скурить сначала одну гадость, а, поняв, что этого мало, из-за того, что табака почти нет, достал из пачки вторую. На работе, в третьем ящике, лежит начатый блок моих сигарет. Нужно будет кинуть пару пачек в машину, чтобы не пришлось курить всякую гадость вроде этой. После двух сигарет, вкус которых дерет горло, я запиваю все это кофе не только, чтобы насладиться вкусом напитка, но и, чтобы убрать горечь. - Я сегодня не приеду к тебе в бар. - Ого, ты соизволил меня предупредить, раннее такого не было. - Я заночую у себя в ресторане, – ставлю чашку от кофе в мойку и иду за пальто. - Зачем? Ты же плохо спишь, если шумно. - Значит, не видать мне глубокого сна, но будет хоть какой-то. При поверхностном сне нет снов. Хантер ничего не отвечает, а я захлопываю за собою дверь. В подъезде встречаю какую-то женщину, кажется, соседка, которая странно косится на меня, держащего пальто в руках, когда на дворе зима. Или она косится из-за моего помятого внешнего вида? Тяжело выдыхаю, решив спуститься по лестнице, а не ждать лифта.***
Последняя пара заканчивается почти в четыре и это при условии, что преподаватель отпустила нас на минут пятнадцать раньше, видя, что от нас уже не особо есть какая-то польза. Мы писали конспекты даже особо не вчитываясь в то, что пишем, и уж тем более не слушали. Под конец дня не осталось совершенно никаких сил, если не считать тех, благодаря которым я вообще шевелила рукой. И это при условии, что все зачеты у меня были уже сданы, а у кого-то еще висят. В принципе можно было уйти с последней пары, студенческий городок-то под боком, но не видела смысла, потому что через час после окончания пар у меня встреча. Адрес, написанный мне вчера на листике, я не знала, так что пришлось изначально искать на карте. Названий улиц я по сей день толком не знаю в родном городе, а что уж говорить про Нью-Йорк, в котором я живу второй год, но все еще почти не знаю названий? Разве основные улицы да адрес университета и общежития. Как оказалось, ресторан, на собеседование куда мне сегодня идти, не так уж и далеко. Точнее, по меркам этого города совсем недалеко. Километров пять, что на автобусе минут десять максимум, метро - минут пять, а пешком - чуть больше получаса. Перед тем как отправиться в ресторан, я возвращаюсь в студенческий городок, чтобы пообедать и переодеться во что-то, что более подходит для собеседования. Надеваю зауженные брюки и рубашку. Платить за общежитие приходится за семестр, а не каждый месяц, и сумма выходит не маленькой, но в нее включено многое, в том числе питание, так что это того стоит. Сложнее было попасть в общежитие, когда подавала документы в университет. На все это мне хватает двадцать с хвостиком минут, а после я выдвигаюсь в сторону станции. Провожу карточкой по считывающему устройству и прохожу, как только высвечивается надпись «Вперед». Ехать две остановки, и уже через десять минут я выхожу на совершенно другой улице, поднимаюсь на квартал выше, чтобы оказаться на улице, забитой ресторанами. Еще метров сто и я оказываюсь напротив ресторана с огромными окнами до самого пола, сквозь которые видно жизнь внутри. Неужели здесь я буду работать теперь? Незаметно скрещиваю пальцы в карманах, подставляя лицо под ничего не греющие, кроме души, лучики солнца.***
Оказавшись в ресторане, примечаю Эллисон, которая собирается уже домой. Мне она приветливо кивает, здоровается, а после, немного хмурясь, поджимает губы. Не нравится мой внешний вид? Ну бывает. Я все еще хозяин этого ресторана и могу сюда хоть голый прийти, мне никто и слова не скажет. Прежде всего прохожу в кабинет. По привычке продолжаю иногда щупать телефон в кармане и каждый раз вспоминаю, что оставил его дома. В кабинете прежде всего открываю шкаф, куда вешаю сначала пальто, потом футболку и достаю черную рубашку, которая висит там уже черт знает сколько. В шкафу, в принципе, далеко не одна вещь. В кабинете много всякой мелочевки, которую стал тащить сюда после того, как стал периодически тут ночевать. Рубашку не застегиваю, рукава закатываю до локтя и наклоняюсь, ища в третьем ящике зубную щетку и пасту. Вечно в него скидываю все личное, начиная от сигарет и заканчивая несколькими книгами, которые я, купив, прочитав около половины, закинул в ящик по той или иной причине. В уборную для гостей я не пойду чистить зубы по понятным причинам, так что, прикрыв двери, иду в самый конец коридора. С помощью слуха определяю, что в помещении никого нет, а потому спокойно захожу в комнату, прикрыв дверь. В зеркале над раковиной вижу помятое лицо с синяками под глазами. Не расчесанные волосы торчат черти по какому. Представляю, что было бы с моими настоящими волосами в таком случае. Как можно скорее стараюсь привести себя в более-менее божеский вид, чтобы не выглядело так, словно я всю ночь пил (чего, собственно говоря, и не было), а после возвращаюсь в кабинет. Там я оставляю зубную щетку и пасту, застегиваю рубашку, поправляю воротник, привожу в норму хаос на голове. Бывало и лучше, но и сейчас можно сойти за человека, а не за мертвеца. Далее решаю совершить набег на кухню, потому что есть хочется, на дворе третий час, а последний раз я что-то кидал в рот вчера примерно в это же время. Решаю пойти на кухню через зал, чтобы пройти через бар. Прошу Джона сделать кофе и попросить кого-то принести ко мне в кабинет минут через десять. Двери в кабинет я не закрыл, но не особо люблю, когда там кто-то находится, пока меня нет. Попадаю на кухню как раз вовремя, потому что один из поваров нарезает хлеб, и я утаскиваю у него из-под ножа несколько кусочков. На другом столе нахожу нарезанное мясо для салата и несколько еще не нарезанных листов салатной капусты. - Добрый день, мистер Грин, – приветствуют меня повара. Каюсь, я не знаю всех поваров по именам, потому что они проходят собеседования у шефа. Кстати о нем. - Добрый, добрый, - киваю. – А где шеф? - В кабинете у себя, – в кабинете так в кабинете. Главное, что на работе и трезвый. Обычно он начинает готовить к вечеру, не раньше, но шеф он от бога.** Сверху, на подставке, беру белую тарелку, на которую кладу хлеб, его поливаю соусом, стоящим на столе в прозрачной ёмкости, сверху укладываю мясо и разрезанный салатный лист. Забираю тарелку и возвращаюсь в кабинет через коридор. Через несколько минут в дверь стучит и заходит официантка с чашкой в руках. Не люблю маленькие чашки, в которые делают кофе на баре для клиентов, предпочитаю обычные кружки, а потому в баре есть несколько лично для меня. - Здравствуйте, мистер Грин, – говорит официантка по имени Бриджит. - Привет, – киваю ей и выравниваюсь. – Спасибо, можешь идти. Девушка уходит, а я помешиваю напиток и приступаю то ли к завтраку, то ли к обеду. Хотя завтраком у меня были две сигареты и чашка кофе у Хантера.***
Зимой солнце садится рано, а потому уже в половину пятого в кабинет льются последние лучи солнца сегодняшнего дня. Я держу в руках карандаш, которым делаю пометки в бумажках, но стоит им пригреть своим холодным теплом кожу рук, не скрытую под рубашкой, я убираю все из рук и поворачиваю голову в сторону окна. Снег. Мое окно выходит на задний двор, где нет ничего кроме баков, куда выносят мусор, машин сотрудников и лавочки. Не могу удержаться и поднимаюсь на ноги, чтобы открыть окно. Изначально была мысль открыть лишь частично, но не могу остановить себя и открываю его полностью. Сразу же становится слышно смех людей. Сотрудники, которые могут себе позволить сейчас сделать небольшой перекур, стоят на улице, радуясь снегу словно маленькие дети. И я радуюсь ему словно маленький ребенок. Порыв ветра, и на черной рубашке несколько снежинок. Они быстро тают из-за температуры тела, оставляют маленькие пятна на рубашке, но я не обращаю на это внимание. Ловлю на ладонь другую снежинку, но она тает так же быстро. Применить, что ли, магию, чтобы они не таили в руках так быстро? Нет, не сейчас, не днем. Я обещал самому себе уже давно, что днем никакого черного свечения в ладонях. Вдыхаю морозный воздух, облокачиваясь на подоконник, но мне кажется, что этого мало. Там, где стоял дворец, всегда было тепло. Нет, было не жарко, было не прохладно, а идеально. Всегда идеально. Именно поэтому я люблю зиму и все не могу надышаться ее морозным воздухом, который мне до безумия нравится своей свежестью. Стук в дверь. Эллисон за дверью. - Да, - оборачиваюсь, когда ручка двери опускается вниз. - Мистер Грин, там пришла девушка. Она представилась некой Изабеллой Блэк, сказала, что на собеседование к Вам. Официантка. – Часто официанток набирает именно Эллисон, так что мне понятно почему она уточняет. Набирает она, разговаривая с кандидатом в зале, а слушаю я. В нужный момент, когда сделаю вывод о человеке, я появляюсь в зале, несколько секунд смотрю на парня или девушку, чтобы Элли хотя бы примерно могла понять почему я говорю «Да» или «Нет». На самом-то деле она и по сей момент не понимает моего подобного метода, но соглашается, что он эффективный. Не скажу же я ей, что это все лисий слух? - Да, все верно, – утвердительно киваю. Эллисон скрывается за дверью, а я кидаю взгляд на часы. Без пятнадцати минут пять. Похвально, не опоздала. Снова стучат в двери. - Входи, - когда на пороге показывается девушка, закрываю окно. Последний ветерок проникает в помещение и шевелит ее волосы, которые она сразу же поправляет рукой, убирая волосы за уши. - Здравствуйте, мистер Грин, – девушка улыбается одними уголками губ и закрывает за собой двери. И снова все те же глаза, зацепившие мой взгляд вчера, смотрят на меня. - Привет, Изабелла, – приветственно качаю головой. – Присаживайся. Прежде чем сесть, девушка снимает черное пальто, которое я заприметил еще вчера. Вижу, как ее руки покрываются мурашками из-за холода в кабинете, но она аккуратно сгибает пальто и вешает на спинку стула, куда впоследствии садится. Я присаживаюсь напротив. - Чай, кофе? – предлагаю я, потому что в прохладная температура в кабинете - только моя вина. Девушка отрицательно качает головой и благодарит. – Тогда давай сразу к делу. Тебя интересует полные сорок часов или же меньше? - Меньше. Тридцать два часа возможно? Тридцать два часа – это четыре дня по восемь часов. Такой вариант есть. Я в принципе часто корректирую график работы, подстраивая его под человека. Все, кто работают в ресторане, в основном студенты или же приехавшие из другого города, в поисках лучшей жизни. Взять ту же Бриджит, что сегодня утром приносила кофе. Она работает тут уже пятый год, почти с самого открытия, и, скорее всего, еще год и все, потому что после она окончит университет и пойдет работать по образованию, если я правильно понимаю. Так часто происходит. - Да, вполне. С четырех до полуночи понедельник, вторник и четверг и в пятницу с шести до двух. Что касается зарплаты, то она будет немного меньше, чем за полные сорок часов. - Хорошо, меня устраивает. - Ты раньше работала официанткой? - Да, работала. - Уволилась или уволили? - Уволилась по причине не своевременной выплаты зарплаты. Я задаю еще несколько вопросов, на которые Изабелла отвечает вполне спокойно и, главное, честно, что я слышу по ее сердцебиению. Из нашего диалога я узнаю, что в Чайну-Таун она пошла, потому что ей сказали, что там работу найти легче всего. Работу найти-то легко. Зашла бы она еще в пару баров, кафе и где-нибудь ее бы взяли даже без знания китайского, но вместе с тем так же легко найти проблемы на свою голову. Девчонке крупно повезло, что «Лисья нора» находится в начале района, и она нашла меня раньше, чем неприятности на свою голову. - Ты можешь приступить к работе сегодня. Обратись к Эллисон, она тебя провела ко мне. Она директор ресторана, так что все покажет и объяснит. – Изабелла кивает и поднимается со стула. Выглядит девушка довольной. – И еще, зайдешь в четверг расписаться в трудовом договоре. - Да, конечно. – Блэк берет в руки пальто и сумку. – Спасибо Вам, мистер Грин. - Удачной работы, Изабелла. Если будут какие вопросы – обращайся. Блэк уходит, тихо прикрыв за собою дверь, а я, прежде чем распечатать договор, внеся в него некоторые данные нового сотрудника, решаю проанализировать человека, которого я взял на работу. Она не врет. Мне кажется, что она не умеет врать, хотя не могу быть уверен в человеке, которого знаю благодаря получасовому диалогу, и то, если сложить вчера и сегодня. Она открыта, но уверена в себе настолько, чтобы смогла постоять за себя. Глаза смотрят прямо на меня, не боится устанавливать зрительный контакт. Если брать в пример все ту же Бриджит, то она первое время вообще не поднимала глаза ни на меня, ни на Эллисон, ни на шефа. Я уж попросил Элли проследить, чтобы это не стало проблемой в общении с клиентами, но через неделю девушка освоилась. У Изабеллы подобной проблемы, думаю, не будет. Мне нравится, что она сразу выяснила то, что ей нужно касательно работы: график и зарплату. Не обменивалась на пустые любезности, не лебезила, а сразу, в лоб, но при этом не хамила. Люблю таких людей, сам так часто общаюсь, хотя и не редко использую лисью изворотливость. У Изабеллы Блэк приятная внешность, сильный характер, и, искренне надеюсь, не менее прекрасная душа.