***
«Исполняйте мечты, не бойтесь воплощать самые смелые фантазии. Ролевые игры и прелюдии настроят Вас на нужный лад и, при необходимости, дадут фору мужчинам и скроют возможные трудности. Главное, не бойтесь и окунайтесь в фантазию с головой…» Фантазии было решено воплощать поочерёдно. Доспехи Братьев Бури впервые за несколько лет покинули дальнюю полку шкафа, и Бранн с сожалением отметил, что кольчуга, которая делалась на заказ и один раз на всю жизнь, несколько жала в области талии. К счастью, он намеревался быстро выпрыгнуть из одежды, поэтому вдохнул поглубже и затянул ремень потуже. Виниция вышла в лёгком имперском доспехе, который носила во времена службы боевым магом. Несмотря на ворчание, что роба якобы куда удобнее и привычнее, хранились доспехи с особым трепетом, но тоже на дальней полке, в торжественном, практически священном забытье. Краснея и отводя взгляд, Виниция призналась на приёме у мутсэры Сандаса, что всегда считала имперскую броню сексуальной, однако раньше её за такие мысли попросту бы разорвали. Благо в Рифтене, где они теперь жили, решив убежать от войны, любой каприз стоил денег — в основном, за молчание. Несмотря на чисто имперские привычки — держать спину прямо, вздёргивать подбородок, — Виниции не хватало военной выправки. Она чувствовала себя неуютно, и Бранн начал жалеть, что предложил ей вариант с переодеванием: как и во время войны, он надеялся подоминировать, завоевать, так сказать, ключевые позиции и вонзиться прямиком в чертоги Синего Дворца, удерживая в руках парочку стратегически важных горных вершин. Только когда до практики дошло, оказалось, что повторение его нисколько не завело. Несколько минут они оба смущённо мялись, так и не решаясь приблизиться, словно два подростка или реальные противники. Бранн едва дышал и пыхтел; кожа под шерстяной подкладкой покрылась потом. Легионерская «юбка» совершенно не возбуждала, а наоборот — взгляд по привычке искал волосатые мужские ноги, а находил только стройные, гладкие. Когда Бранн почти уверился, что точно ничего уже не сможет, Виниция откашлялась и нервно проговорила: — Кажется, это было глупо, прости. — Нет, что ты, это я предложил… — А я поддержала… — пауза чуть затянулась, затем Виниция добавила немного нервно: — Может, выпьем? Растянув губы в улыбке, Бранн кивнул, радуясь, что жена не повелась на эти глупости с терапией и выбрала благоразумность да миссионерскую позу, одобренную жрецами Мары. Только почему-то от мыслей о возвращении к обыденности, которой стали их отношения, на душе делалось тошно. Сумерки почти укрыли Рифтен, поэтому чета Длинное Копьё торопилась к последней открытой лавке, не обратив внимание на подозрительные взгляды прохожих и увязавшуюся компанию подвыпивших нордов. Когда их нагнали и окружили в переулке, прогулка тут же перестала быть милой, а просто нервной. — Пойдём, выйдем за город, пообщаемся. Бранн крепче сжал бутылку «Алто» — своё единственное оружие — и попытался восстановить дыхание: провоцировать пьяную компанию и портить обещанный жене вечер совершенно не хотелось, хотя кулаки так и чесались разукрасить лица синяками и кровоподтеками. — Мы не хотим неприятностей, — голос Виниции, как и всегда, отличался плавностью и сдержанностью, однако Бранн за годы брака хорошо чувствовал разницу между реальным спокойствием и хорошо скрываемой яростью. — Конечно, выйдем, поговорим. Компашка держала Бранна в поле зрения, хотя бояться следовало хрупкую имперку — ученицу боевого мага Доминиона. Дождавшись, когда они встанут плотнее и возьмутся за оружие, Виниция сделала короткий пасс, и молния, точно живая, хлестнула по спине одного норда, затем перескочила на второго и третьего, замкнув их в хоровод. Тела потряхивало, будто в танце; потянуло палёными волосами. Недолго думая, Бранн схватил свою жену за руку и побежал в сторону леса.***
«Неожиданные ситуации заставят Ваше тело ответить. Шок, как от удара молнии, опустошит и наполнит Вас снова…» Теплый летний ветерок обдувал задницу сквозь тонкую ткань нижнего белья — настоящую робу заключенного посреди леса они, конечно, найти не смогли бы, поэтому подключили фантазию. Руки за спиной крепко связывал ремень, который Бранн стащил в первую очередь, чтобы вдохнуть свободно. Он стоял на коленях посреди небольшой полянки, опираясь на кочки, чтобы мелкие камни не сильно впивались и не отвлекали от восстановления семейного счастья. Издалека могло показаться, что парочка влюблённых просто затеяла пикник, который немного вышел из-под контроля. Виниция застыла перед ним, гордо расправив плечи. Ее грудь, едва прикрытая расстегнутым гамбезоном, взволнованно поднималась и опускалась, обнажая темные соски. Бранн уперся носом в ее бедро, вдохнул запах возбуждения и громко застонал. — Тихо, норд, разве я разрешала рот открывать? — это была очередная ловушка — ответ закончился бы очередным ударом молнии, поэтому Бранн только помотал головой и громко втянул воздух через сжатые зубы, что сошло больше за печальный скулёж. — Слишком рано. Ты всего хочешь добиться сразу, а награду ещё нужно заслужить. Покалывание прошло вниз по позвоночнику, вынудив выгнуться; член мгновенно затвердел и дёрнулся от следующего удара. До последнего он надеялся, что щёки не выдавали предательского стыда, что граничил с унизительным удовольствием, но Виниция его насквозь видела — точнее, откровенно разглядывала, будто примериваясь. Её руки застыли на уровне полуобнажённой груди; маленькие разряды молнии, готовые слететь с пальцев, освещали её бледную шею и влажные, искусанные губы. Бранн падал бы на колени снова и снова, прославляя её, подставлял бы голову и каялся, как полагалось грешнику — лишь бы она продолжала сладкую пытку. — Ты помнишь своё место, правда же? — Бранн снова кивнул и подполз ближе, наплевав на чувство гордости и стыд, чтобы склониться перед своей имперской пленительницей. Будто этого было мало, разряд снова ударил в плечи и пополз по спине, вынуждая наклониться ниже — к краю кожаного доспеха. Давление исчезло, как только он уткнулся носом в её кожу и вдохнул запах стекающего по внутренней стороне бедра возбуждения. Виниция всегда чувствовала, когда наказание следовало заменять поощрением, и позволила немного свободы. Рука в кожаной перчатке ласково прошлась по макушке, загребла отросшие пряди, а затем сгребла с силой, не позволяя отстраниться. Виниция всё ещё не касалась его обнажённой, пылающей кожи, но позволяла касаться себя, и Бранн усердно покрывал её кожу засосами, вылизывал, будто прося прощение, и медленно поднимался выше, пытаясь добраться языком до заветной ложбинки, спрятанной за островком курчавых волос. Чтобы облегчить ему задачу, Виниция согнула ногу в колене и отвела в сторону. Он беззаветно лизал и посасывал, проникая языком в терпкую влажность, будто от усердия зависела его жизнь — впрочем, когда-то так и было. Виниция вскрикнула и случайно выпустила очередную молнию, чуть сильнее предыдущих. Позвоночник сковало, Бранн громко взвыл, чувствуя, как разряжается и его напряжение от одной лишь магии. — Ты славно постарался и заслужил поощрение, — чуть охрипший голос Виниции уже казался наградой, но узел в паху наливался снова, предвкушая продолжение. Его мучительница умела не только грамотно чередовать награду с наказанием, но и обладала богатой фантазией. Она наконец-то сдёрнула перчатку с левой руки, склонилась над ним и нежно провела по головке, собрала сперму между пальцами, растерла, будто пробовала консистенцию, затем ударила Бранна по губам и хмыкнула. Собственный вкус будто отрезвил. Бранн рыкнул, бросился вперёд, благо повалить Виницию можно было без особого труда. Ремень соскользнул со вспотевших кистей — кто-то явно просел по части практики. На её лице уже не было того изумления, только смех рвался с порочно влажных губ, но он продолжал наваливаться, подминать её под себя, не позволяя опомниться. Действовать следовало быстро; Бранн давно пребывал в полной готовности и толкнулся со всей силы, раздвигая до безумия мокрые стенки, выбив из Виниции громкий вопль. Гордость раздувала жар ничуть не меньше краткого унижения. Он крепко обхватил её талию, угрожая наставить синяков, и вклинился вплотную, чтобы пресечь любое движение. В воспоминаниях он вбивался в горячую тесноту словно в последний раз — а дальше надзирательница либо сожжёт его на месте, либо запрёт в карцере, чтобы помучить куда изощрённее. Плевать. Виниция билась под ним, словно рыбка, и кусала себя за перчатку, пытаясь подавить крик. Яростные толчки чуть сдвинули её, но Бранн резким рывком вернул Виницию на законное место, насадив на член резким движением — достаточно глубоко, чтобы выбить слёзы из глаз. Она обхватила его бёдра ногами, вынудив соединиться, кожа к коже, и впилась губами в шею, точно вампирша. Бранн содрогнулся — если бы он не кончил раньше, то сделал бы это сейчас, а так он развёл её руки в стороны и приник к губам языком. — Ты без борьбы никак не можешь, — он не спрашивал, а констатировал нелёгкий для четы Длинное Копьё факт — серость будней их медленно и мучительно убивала, делала то, чего не смогла даже война. Возможно, только вместе они и могли заглушить этот голод, но почему-то игнорировали собственные желания. Вместо ответа Виниция лукаво закусила губу и скользнула рукой ниже, где соединялись их тела, ухватила Бранна за яйца и сжала их, выдавив пошлый вздох. Указательный палец, напротив, нежно поглаживал сморщенную кожицу, точно успокаивая. Под напором новых ощущений Бранн вбивался в неё безумно, рвано, едва контролируя своё тело. Виниция только этого и добивалась — несмотря на сдержанность и даже холодность в жизни, до оргазма её доводило лишь отсутствие контроля. Она резко обхватила его внутри и дёрнулась всем телом, вцепилась ногтями и зубами в спину, подавляя крик, хотя кто их мог услышать? Только теперь, толкнувшись в последний раз и оставшись внутри восхитительной тесноты, Бранн задумался, а не услышал ли их какой-нибудь случайный ночной грибник? И грозил ли им какой-нибудь штраф? Плевать. Пока ему улыбалась эта восхитительная мучительница, раскрасневшаяся после их близости, Бранн твёрдо стоял на земле. Он не встретил её ещё раз, ничего не возрождал, а всегда считал Виницию своей родной душой, представленной богам. Пусть в их отношениях не всё шло гладко, даже странно, ненормально, дико (его родители умели подбирать слова куда лучше), только вместе они обретали настоящий дом, где не было никаких противоречий.***
«И последнее: доверяйте! Доверяйте своей половинке, но главное — терапии…» Когда Бранн вернулся к семейному консультанту — в одиночестве, тайно и с бутылкой позабытого в процессе терапии «Алто», — то обнаружил под запертой дверью нескольких растерянных мужчин. Оказалось, что мутсэра Сандас — шарлатан с опытом, он менял имена и города, как только прибирал к рукам денежки расстроенных клиентов и наживался на семейном горе. Бранн постеснялся сказать, что его советы всё-таки помогли — случайно, возможно, — поэтому тихо ретировался, прошептав робкое: «Спасибо».