Вперед в прошлое

Андрей Тарасов решил прогуляться по парку. Как же давно он вот так просто не ходил по улице, наслаждаясь солнышком, лёгким ветерком и пением птиц. Мужчина шёл по улице, рассматривая всё вокруг, словно маленький ребенок, впервые увидевший этот огромный мир. Ярко светило солнце, было довольно жарко, впрочем бегающих по парку детей это совершенно не смущало. Тарасов, купив в одном из ларьков мороженое, присел на лавочку под раскинувшим ветви клёном и с аппетитом принялся уплетать лакомство. *** Боря с Олесей подъезжали к роддому. Заметив, что машина главного врача снова отъезжает от ворот, Тарасов-младший медленно тронулся следом. Машина остановилась около входа в парк, врач вышел и, захлопнув дверь, куда-то уверенно зашагал. — Александр Викторович? —завидев его, приехавший по делам в Питер Андрей Тарасов вскочил с лавки. — Да, я. — встрепенулся доктор. Борис, сидя в машине и внимательно наблюдая за происходящим, просто не мог поверить, что во всех бедах любимой виноват не кто иной, как его отец. Особняк Ионовых Молодой парень лет двадцати-двадцати пяти зашёл в кабинет и сел напротив отца, вытянув ноги вперёд. — Ты звал меня? — спросил Василий. — Да. Ты в курсе, что новая подружка Тарасова — та самая девчонка, из-за которой ты чуть не лишился всех денег? — Ты не шутишь, отец? Она ведь умерла, вы мне с мамой об этом сами говорили. — недоумевая, спросил парень. — Говорили, но это неправда, она жива и уже знает, что её родители живы. — Она знает, кто это организовал? — Нет, разумеется, и не узнает. Я об этом позабочусь, ты не волнуйся. — усмехнулся мужчина. — Надеюсь на это. Я могу идти, меня Женька ждет? — Иди! *** Боря нервно хлопнул дверцей машины и направился к отцу. — Ну здравствуй, папа! — с претензией произнёс парень. — Привет, сынок, Олеся, привет! — добродушно отозвался мужчина, не понимая, в чём дело. — Добрый день! — девушка окинула его ненавистным взглядом. — Лесь, ты чего так смотришь на меня? — он искренне удивился. — А вы не догадываетесь? — гневно произнесла Ума. — Да брось, отец, ты всё прекрасно понимаешь! — воскликнул Боря. — Только вот, что тебе Олеся сделала и её родители. Зачем всё это провернул? Медсестру зачем убил? — Борис разошелся не на шутку, выпуская гневные тирады на отца. — Что?! — в изумлении воскликнул Андрей. Чтоб родной сын в таком его обвинял... Это что такое должно было на него снизойти: — Да ты понимаешь, что говоришь? Я руку никогда ни на кого не поднял, а ты говоришь об убийстве. Да и зачем мне её убивать? — Чтобы лишнего не взболтнула больше! — Олеся снова влезла в разговор. — Олесенька, о чём ты? — всё с тем же изумлением глянул он ей в глаза, попытавшись дотронуться до плеча. Но та резко одёрнула руку, словно от обжигающей конфорки. *** Маленькая, но такая уютная квартирка. Окна постоянно плотно зашторены, будто бы жильцы боялись солнечного света. Женщина стояла у плиты, что-то помешивая в кастрюле. — Рит, что тут, скоро кушать? Я страшно проголодался. — на кухню вошёл мужчина и присел за стол. — Да, уже. Я вот думаю, Вань, а как бы сложилась жизнь, если бы наша дочь была жива… — то ли вопрос, то ли утверждение прозвучало с её стороны - понятно не было. Flashback 18 лет назад На дворе стояла самая настоящая зима. Большими мягкими хлопьями снег пополнял сугробы. В леденящем воздухе вилась жуткая метель, ветер был настолько холодный, что, казалось, прямо режет щёки, нос, руки. В роддоме было тихо и спокойно: все женщины мирно посапывали в своих кроватях. Дверь одной из палат открылась, на порог, едва ступая, вышла женщина, держась рукой за живот. - У меня, кажется, воды отошли.... - тихо сказала женщина. В родильном отделении сразу стало шумно: медсестры засуетились, вызывая врачей. Рита ждала появления дочери, как никто другой. Спустя несколько часов крики прекратились, Маргарита после родов потеряла сознание. Придя в себя девушка надеялась услышать плач ребенка, но, очнувшись, она увидела взволнованную медсестру и врача. — Нам очень жаль... — тихо сказал врач, — ваша дочь умерла. Конечно, такой случай не был единычным, но всегда медперсонал говорил это с болью, через силу. Вместе с мамочками они переживали эту потерю. Эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба. К такому удару она никак не была готова. Слёзы ручьем полились из глаз. И единственное, что рвалось из раненной груди, — отчаянные крики отрицания.