Психология рас

      Выйдя на станции, ребята невольно переглянулись и облегченно рассмеялись. Наконец-то этот кошмар закончился, и им позволили покинуть невыносимо жаркий Гелиостат да вернуться в привычный заснеженный Остург. Правда, до самой школы ещё полдня пути на санях, но компания все равно довольно улыбалась, с наслаждением вдыхая морозный воздух и любуясь лунными бликами на сугробах. Теперь они дома. Можно забыть про русалок, вампиров и опаскудевший им за последние несколько дней высший свет, просто наслаждаясь медленным танцем огромных пушистых снежинок, неторопливо опадающих на землю. Зрелище было родным и настолько завораживающим, что даже у близнецов перехватило дыхание, а лазурные глаза затопила необычайная нежность. После свадьбы Малес переводился к жене в Элтерно, а вот его братишки предпочли остаться в знакомой, хоть и непопулярной школе Морэна. Они любили эти края, бесконечные белоснежные просторы, непроходимые леса с огромными деревьями, подметающими кронами небо. В отличие от фенрира и валькирии, сменивших фривольные южные одежды на утепленные меховые вещи, дракончикам не требовалась дополнительная защита от холода, они комфортно себя чувствовали при любых температурах. Вдобавок, как бы они это ни отрицали, им не хотелось расставаться с Ингольфом. Ален и Алек даже сами не заметили, как привязались к этому огромному шумному оборотню, который был младше них минимум на тысячелетие, но при этом заботился о шкодливых мальчишках, как о младших братьях. И не только. Рангрид уже давно посмеивалась сначала над любвеобильной четверкой, а теперь уже троицей, советуя не морочить другим головы своими «свободными» отношениями, но они лишь отмахивались. В конце концов, то, что им нравится проводить вместе время в постели, и по жизни еще не повод для признаний в любви и отказа от приятных развлечений с другими.       — Эх, хорошо-то как, — подтащив поклажу к саням, довольно протянул Ингольф, с хрустом потягиваясь всем телом и довольно зажмуривая золотистые глаза. Холодный воздух приятно щекотал ноздри, вызывая желание поскорее сменить ипостась и размять лапы, отмахав по сугробам несколько километров. Увы, до полнолуния была еще неделя, а проворачивать то же самое в антропоморфном обличии — верный способ отморозить себе всё нафиг. Вроде подушечки лап и кожа на руках-ногах почти не отличаются, но первые лёд только приятно щекочет, а вторые уже через десять минут грозят посинеть и отвалиться. Перекидав сумки поближе к щитку, фенрир подсадил близняшек и, пропустив вперед насмешливо фыркнувшую на предложенную руку валькирию, взобрался следом. — Сейчас наедимся до отвала. Надеюсь, мама Сигрид уже зажарила нам поросёночка, а лучше даже двух.       — С твоей любовью покушать, боюсь, и трех будет маловато, — тихо рассмеялась Рангрид, покачав головой. — Впрочем, моей матери для тебя ничего не жалко. Наверное, даже если бы ты всю еду в поселке сожрал, то она бы только умилилась, какой у Ингольфика хороший аппетит.       — Ну, а что ты хотела, это ты у нас можешь по трое суток не есть, откуда только силу берешь, — ничуть не смутился фенрир, задорно оскалившись. — А я молодой, здоровый парень, и мой растущий организм требует мяса. Можно без гарнира, но желательно с кувшином вина.       — Ты только не увлекайся, нам завтра уже на занятиях надо быть, — хихикнул Алек, привычно прильнув к обтянутому меховой накидкой плечу. С другой стороны примостился его братец, осматривая бескрайние снежные просторы из-под лениво приопущенных век.       — Ничего, если он опять упьётся до состояния бревна, моя маман умеет приводить его в чувство, — откинула голову валькирия, выпуская изо рта тонкую струйку морозного пара и счастливо улыбаясь. Наконец-то они будут дома.       С жизнерадостным Ингольфом они дружили с детства, благо их деревни находились не так уж и далеко друг от друга. Она как сейчас помнила, как, стоя на заснеженной опушке, тренировалась с копьем и впервые увидела любопытные желтые глаза, выглядывающие из-за кустов. Фенрир до сих пор не мог понять, каким образом ухитрился отделаться лишь распоротым плечом, в последний момент увернувшись от летящего ему в грудь оружия. Зато, как выяснилось, совместные попытки остановить хлещущую кровь очень даже способствуют сближению и взаимопониманию. А уж когда неунывающий мальчишка был в качестве извинений приглашен на обед и с первого взгляда очаровал её маму и бабушку, то Рангрид с предельной ясностью поняла, что теперь он ещё не скоро исчезнет из её жизни. Впрочем, ничего плохого она в этом не видела. Судя по древним легендам, их расы всегда сражались вместе. Подружившиеся детишки обожали слушать рассказы бабули Илвы о том, как в стародавние времена грозные валькирии верхом на огромных фенрирах сражались за мир, освобождая север от иноземных захватчиков и орд голодной нежити. Они часто играли в «спасителей», представляя себя на месте великих предков. Увы, сказки оставались сказками, и уже много веков как их кланы находились во вполне дружеских, но отнюдь не симбиотических отношениях. А с учетом принятых русалками законов сражаться и вовсе было не с кем. Земли Остурга приняли протекцию Элтерно, как и остальные страны, а нежить возмутительным образом перестала существовать. Если и объявлялся какой осколок былых времен, то заботливые подчиненные русалок его тут же уничтожали, желая лишний раз напомнить принявшим протекторат народам о своей заботе и важности в их жизни.       Решение навестить деревню Рангрид было принято еще пару недель назад, и это событие ожидалось едва ли не больше, чем свадьба. Суровые, но гостеприимные дамы с одинаковым радушием принимали как свою дочку-внучку, так и её друзей, с которыми она навещала их едва ли не каждые каникулы. Даже дракончики таяли от их грубоватой заботы в лучших традициях любящих бабушек и с нетерпением хотели увидеться. А уж знакомый с ними с детства фенрир и вовсе не мог усидеть на месте в ожидании каждой встречи, воспринимая их как собственных родителей. В силу расовых особенностей валькирии рожали только девочек и никогда не позволяли мужчинам проживать в их поселке, но друзей Рангрид воспринимали как собственных детей, каждый раз неизменно устраивая по поводу их приезда массовые гулянья.       — Тихо как-то, — задумчиво произнес Ингольф. Кончик заостренного уха, украшенного сережками, с подозрением дернулся, как у раздраженной кошки.       Они уже спрыгнули с саней и, навьюченные чемоданами, брели по заснеженной пустоши. Можно было, конечно, пойти в обход по узкой дороге, отделяющейся от главного тракта, но на этот крюк ушла бы пара часов, поэтому нетерпеливые гости предпочли полчаса помесить снег, вместо того чтобы брести по надежным тропкам. Деревня, скрытая от них холмом, вопреки обыкновению, не порождала никаких типичных для любого места жительства звуков. Не переговаривались соседки, не кололись дрова, не хлопали двери. Не кудахтали огромные куры, больше похожие на утепленные пернатые шарики, не визжали поросята, даже собаки не гавкали.       — Снег? — удивленно поднял голову Ален, рассматривая кружащиеся в воздухе белые хлопья. На небе не было ни облачка, только огромный холодный полумесяц луны взирал на путников сверху. На подставленную ладошку упала огромная снежинка, но не растаяла, а размазанная пальцем оставила на голубоватой коже противную сероватую полосу.       Друзья обеспокоенно переглянулись и наперегонки рванулись к вершине холма. Первыми добрались дракончики, моментально сменившие ипостась и пораженно застывшие, как две белоснежные скульптуры. Фернир, в несколько прыжков догнавший их, вздрогнул и хотел было обернуться, чтобы не дать валькирии увидеть это, но было поздно. Не намного отставшая от них девушка уже была рядом, почти сразу же осев в снег, с ужасом смотря на открывшуюся картину.       Деревня догорала. То, что они сперва приняли за снег, оказалось пеплом. Открытого огня уже не было, но самые крепкие остовы еще бездымно тлели, нелепо уставившись в небеса черными балками, сложившимися под собственным весом. Белоснежные сугробы, высеребренные луной, во многих местах темнели от крови. Алой, бурой, почти черной. И тела пытающихся спастись из горящих домов женщин в просторных ночных рубахах. Разрубленные, разодранные, сжимающие в руках копья или просто смотрящие ввысь остекленевшим взглядом.       — Ран… — дрогнувшим голосом позвал подругу Ингольф, сжимая её плечо и даже не представляя, что в такой ситуации можно сказать. К горлу подкатил предательский комок. Да, слухи не врали, фенриры не придавали значения кровным связям. Они сами выбирали себе врагов, друзей, семью… И его семья сейчас лежала там, в догорающих руинах.       — Надо осмотреться, — мертвым голосом произнесла валькирия, поднимаясь на ноги и пытаясь рассмотреть свой дом. Нос щекотал специфический запах гари и крови.       Алек переглянулся с братом и заскользил по снегу в сторону от деревни. Они должны были скрываться неподалеку, чтобы в нужный момент окружить спящее поселение и одновременно поджечь с разных сторон. Может, удастся наткнуться на их стоянку и что-то выяснить о том, кто это был? Остальные побрели в сторону виднеющегося пепелища. Дом Рангрид единственный стоял почти не тронутый. Таинственные поджигатели не поленились облить стены водой, ныне застывшей прочной ледяной коркой, дабы огонь не добрался до них. Но во дворе…       — Мама! — всхлипнула девушка, бросившись к лежавшему неподалеку от распахнутой двери телу с нелепо раскинутыми руками. Фенрир невольно вздрогнул, растерянно вглядываясь в знакомые очертания. Боги, кем надо быть, чтобы сотворить такое? Ален бросился внутрь дома, не дожидаясь просьб и, вопреки увиденному, надеясь, что бабуля Илва всё-таки выжила.       — Велания тысячецветная, — тихо произнес Ингольф, опускаясь на колени у распластанного тела и тщательно принюхиваясь. Он старался не смотреть на впервые на его памяти рыдающую подругу, неслушающимися пальцами пытающуюся вытащить вбитый в грудь Сигрид длинный кол. — Она не могла сопротивляться, но всё чувствовала.       — За что? — стальные глаза полыхнули гневом, с болью уставившись на отодвинувшегося парня. Голос девушки дрожал от ярости и душащих слез. — Что она сделала, чтобы её опоили, выволокли на мороз и вбивали в неё колья, пока она не истечет кровью? Кто на такое вообще способен?! Как они смогли так близко подобраться к деревне?!       Фенрир пожал плечами, проводя рукой по бесстрастному лицу погибшей валькирии и закрывая её остекленевшие глаза. Он тоже хотел бы знать ответы на эти вопросы. Пройдясь по двору, он присел у плетня, вглядываясь в виднеющиеся следы.       — Вы же не держали лошадей? — уточнил он, ковырнув когтистым пальцем четкий след подковы, отпечатавшийся в притоптанном снегу. Ран мотнула головой. Лошадь в поселке была одна и принадлежала старосте деревни на случай, если надо было срочно связаться с близлежащими сёлами. Инги прикрыл глаза, негромко озвучивая свои предположения: — Он приехал поздней ночью. Один. Представился путником и попросился на ночлег. Они никогда бы не отказали страннику, за что и поплатились. Когда велания подействовала, он вытащил её на улицу и убивал, пока деревня полыхала.       — Неподалеку в лесу недавно стоял небольшой отряд, — в ворота просочился Алек, принимающий антропоморфную форму, едва заметно вздрогнув при виде тела. — Метель была три дня назад, но следы едва припорошило снегом. Несколько мужчин, пришедших со стороны тропы. Они свернули на середине дороги и пробирались через лес. Подошвы узкие, но снег их держал, как будто они ничего не весят. И еще… На деревьях около стоянки странные пятипалые следы, будто об них когти точили. И миндалем разило так, что у меня аж слезы выступили.       — Мантикоры, — помрачнев, нахмурился Ингольф, ковыряя пальцем отпечаток копыта и рассеянно размышляя. Эти существа низкого класса часто занимались охраной и исполняли роль безопасников. Но чем им не угодила мирная деревня валькирий? Все обернулись на скрип двери, из которой вышел бледный пошатывающийся Ален. В ответ на вопросительные взгляды он лишь опустил глаза и покачал головой. Подошедший к нему брат осторожно коснулся его руки, с тревогой заглядывая в глаза.       — Ты как? — тихо спросил он. Вместо ответа дракончик сжался и уткнулся в точеное плечо близнеца. Они оба вспомнили одно и то же…       Трое дракончиков наперегонки несутся по заснеженной равнине, смеясь и соревнуясь в ловкости, изредка взмывая на пару метров от земли и перепрыгивая друг через друга. Им всего по три сотни лет, совсем ещё мальчишки, нарушающие запрет родителей не отходить далеко от горы, изрытой ходами, как дорогущий сыр. Они не знали, почему им нельзя убегать далеко от дома и почему вообще столь могущественные существа, как они, должны кого-то бояться. Ведь они же всемогущие драконы, мудрые и прекрасные порождения древней магии, последние в своем роде. Старшие рассказывали, что на заре времен их клан ледяных драконов вместе с другими мирно сосуществовали с населяющими мир тьмы разумными расами. Но потом что-то произошло, и они были вынуждены бежать на край света, дабы не исчезнуть, как другие менее сговорчивые сородичи. Впрочем, трёх мальчишек эти подробности беспокоили мало. Есть дом, родители, просторы для игр, что еще нужно в этом возрасте? Конечно, любопытно было бы хоть одним глазком взглянуть на поселения других существ, но их сразу предупредили, что это может быть опасно. Никому нельзя показываться на глаза и нарушать подписанный с русалками мирный договор. Непослушные малыши чихать хотели на запреты родителей, но этот был сказан слишком серьезным тоном. Возможно, когда они немного подрастут…       — Догоняйте! — крикнул вырвавшийся вперед Алек, обгоняя братьев и белоснежной стрелой устремляясь к виднеющемуся в вышине провалу пещеры.       Две его точные копии переглянулись и прибавили ходу. Они и так задержались уже на пару часов, заигравшись в леске неподалёку. Родители, наверное, волнуются. Ругаться не будут, лишь поворчат, что еда остыла, что их вечно дома не бывает и помощи не дождешься. Но какой смысл быть свободным драконом, если придется всю жизнь провести в шахтах, добывая драгоценности? Тем более тройняшки терпеть не могли прибывающих послов русалочьего племени, привозящих провизию в обмен на камушки. Всё-таки как же унизительно копаться в горной породе ради пропитания. Но что поделать, таков уговор. Малес и Ален, вылетевшие на площадку перед входом в пещеру, едва успели вильнуть в сторону, огибая столбом застывшего Алека. Избежавшие столкновения дракончики покатились по камню, в два голоса ругая в неудачном месте застывшего брата.       — Ты что, совсем… — начал было Малес, поднимая чешуйчатую голову и потирая отбитое плечо, но фразу так и не закончил, тупо уставившись на темно-синее пятно перед собой, из которого торчала белоснежная лапа.       Всё пространство у входа было заставлено ледяными скульптурами, местами разбитыми, но иногда отлично сохранившимися. Малес даже узнал некоторых из них: те самые «обменники», навещавшие драконий клан раз в месяц. Но что они не поделили? Сбоку горестно взвыл Ален, бросившийся внутрь пещеры, но до неё так и не добежавший. Алек проворно перехватил брата за плечи, отворачивая от кошмарного зрелища и прижимая к себе. Сам он не отводил глаза, с ужасом смотря на виднеющиеся среди ледяной крошки следы битвы. Два дракона-стражника были безжалостно изрублены на мелкие куски, с трудом поддающиеся опознанию.       — Стойте здесь, — хриплым голосом выдохнул Малес, поднимаясь на лапки, и, осторожно заглянув в пещеру, потрясенно застыл. Картина, открывшаяся его взору, ничуть не отличалась от той, что была у входа. Драконы дорого продавали свои жизни, по десятке на каждого, но противников было слишком много. Мальчишка вихрем пронесся по лабиринту пещер, пытаясь отыскать выживших, вслушиваясь в каждый шорох и стараясь не смотреть на синеватые потеки крови, щедро покрывающие пол и стены их дома. Но всё тщетно. Нападавшие не собирались оставлять свидетелей, расправляясь с последними представителями магической расы, не подчиняющейся их классовой системе.       Когда он вышел, Ален уже не порывался проникнуть в пещеру. Он сжался на земле в объятиях брата, горько всхлипывая и глотая крупные слезы. Самый младший из них, он всегда бурно переживал любые события, а уж сейчас, когда даже они с Алеком с трудом сдерживают душащие их эмоции…       — Уходим, — коротко бросил Малес, помогая Алеку поднять убивающегося братца на ноги. Тот молчал, не решаясь дать волю чувствам и прекрасно понимая, что с двумя братьями в истерике не справится даже самый старший. Ален замотал головой и попытался подойти к пещере, но был перехвачен изящными руками. — Нет. Мы уже ничего не можем сделать. Надо бежать.       — Куда? Зачем? — всхлипнул дракончик, вцепляясь в воротник брата, как утопающий в спасательный круг. — Мы должны узнать, кто это сделал, должны…       — Отомстить? — грубо перебил его Малес, сбрасывая держащие его руки. — Да, должны. Но не сейчас. Их много, а нас всего трое. Догонять их и ввязываться в бой глупо. Хочешь доставить им удовольствие и помочь закончить начатое?       — Н-нет, — Алена в прямом смысле колотило и если бы не рука Алека, поддерживающего его за локоть, то он вряд ли смог бы устоять на ногах.       — Рад это слышать, — дракон ненадолго прикрыл глаза, собираясь с мыслями и стараясь мыслить трезво. Наконец он тряхнул головой и приобнял братишек, крепко прижимая к себе, шумно выдохнув: — Сейчас мы уйдем. Скроемся, исчезнем, затеряемся и заставим их поверить в то, что нас больше нет. Но мы обязательно вернемся и отомстим. Обещаю.       — Я в порядке, спасибо, — благодарно вздохнул Ален, поднимая голову и отгоняя от себя воспоминания далекого детства.       — Ран, возьми Алена и пройдитесь по деревне, — скомандовал Ингольф, накрывая ладонь валькирии, всё еще пытающейся выдернуть торчащий из тела кол. В ответ на непонимающе-неодобрительный взгляд он тихо пояснил: — Пожалуйста, иди. Мы сами все подготовим. Лучше осмотритесь и поищите выживших. У тебя все равно руки трясутся, и здесь ты ничем помочь не сможешь.       Валькирия, немного помедлив, кивнула и поднялась, слегка пошатываясь и направляясь к воротам. Ален белой тенью проследовал за ней, негромко что-то говоря на ходу.       — Что мне делать? — уточнил Алек, подходя к фенриру, мощными рывками вырывающему колья из тела мертвой валькирии.       — Начинай таскать дрова к околице, какие найдешь. Мы должны сжечь тела в соответствии с традициями. Если не хватит, сходим в лес и там наломаем веток, — распорядился Ингольф, аккуратно расшатывая особо глубоко всаженный колышек. Дракончик кивнул и направился выполнять поручение.       Когда Рангрид с Аленом вернулись, Инги как раз укладывал последние тела на невысокие поленницы. Они с Алеком старались удостоить каждую павшую валькирию отдельного ложа, но дров катастрофически не хватало, так что такой почести удостоились лишь мама Сигрид и бабушка Илва. Остальным пришлось довольствоваться одним погребальным костром на двоих-троих. Их было примерно пятнадцать, темнеющих на снегу возвышений из дерева, на которых виднелись бережно уложенные тела женщин. Попытки нарубить в лесу веток не увенчались успехом. Деревья, промерзшие до корней, очень неохотно рубились, и такими темпами похороны грозили затянуться на неделю. Только когда луна почти полностью села, вооруженная факелом Рангрид прошлась по ряду поленниц, поджигая с трудом занимавшиеся дрова. Как они и ожидали, не выжил никто. Дракончик весь перепачкался сажей, обшаривая чернеющие пепелища домов, но все поиски были тщетны.       — Что ж, — с кривой усмешкой выдохнула валькирия, поджигая последний костер и бросая факел рядом с телами. Разгорающийся огонь отражался в её глазах, придавая девушке еще более грозный вид, нежели обычно. — Теперь у меня хотя бы есть веский повод для участия в вашем заговоре. Как думаете, они что-то выяснили или как в случае с Кэй просто передали предупреждение?       — Полагаю, второе, — подошедший Ингольф приобнял подругу за плечи, печально смотря на всё быстрее распространяющиеся язычки пламени. — Если бы у них что-то было, то они бы сразу пришли за нами, а не ограничивались такими методами запугивания. Наверное, хотели сломать нас и убедить отказаться от намерений.       — В таком случае они просчитались, — презрительно скривилась Рангрид, сжимая руки в кулаки. — Теперь-то мне уже точно нечего терять, и уж я пойду до конца, даже если вы все сдадитесь. Такое не прощают.       Фенрир молча кивнул, лишь сильнее сжимая руку на её плече. Они долго так стояли вчетвером, смотря на полыхающие костры, тянущие к темному небу яркие огненные всполохи. Говорить не хотелось. Вместе с растворяющимся в вышине дымом уходили и последние сомнения в правильности их затеи. Так больше продолжаться не может.