***
Время уже близилось к ужину, когда маленькая девочка, сидящая на коленях у отца, весело запрыгала, с восторгом хлопая в ладоши. Они сидели в небольшой библиотеке, больше напоминающей кабинет, уютно освещенной магическими светильниками, источающими теплый желтоватый свет. Кроме стеллажей с книгами, стоящими вдоль стен, тут был лишь один массивный стол, да сбоку приютилась шахматная доска на подставке, которая интересовала всех присутствующих куда больше. — Шах и мат! Шах и мат тебе, Рэй! — Кэй показала сидящему напротив неё брату язык и с гордостью задрала носик. Она впервые смогла победить брата в этой мудреной игре, на радостях даже позабыв, что большую часть ходов ей подсказывал отец. — Да, ты молодец, — с достоинством ответил Рэй, подмечая благодарную улыбку на губах дяди и невольно улыбаясь в ответ. Леонард Эддингтон был выдающимся вампиром, не особо похожим на большинство представителей своей расы. Он всеми силами старался наладить дружеские отношения между представителями разных классов, писал научные статьи о вреде расовой дискриминации, преподавал «Разумные Расы» в Академии Элтерно и заведовал кафедрой социологии. При этом он был образцовым семьянином и, хоть злые языки и утверждали, что женился по расчету, никогда не давал повода усомниться в своей порядочности и верности, а уж в своей дочери и сыне сестры и вовсе души не чаял. Отец Рэя часто хмурился, ворча, что дай его шурину возможность, и тот сразу же забросит свою работу и окончательно впадёт в детство, играя с детишками на равных. Они вообще не особо ладили, имея диаметрально противоположные взгляды на значение расы и положение в обществе. Возможно, Леонарда и вовсе бы отказались пускать в этот дом, если бы не его жена. Умопомрачительная красавица-русалка Аделин занимала высокий пост в правительстве, а такие знакомства обитатели дома старались не упускать. — Ну что, пойдем готовиться к ужину? — поинтересовался Леонард у детей, которые моментально надулись, как два недовольных хомячка. Действительно, кому нужны эти чопорные ужины, проходящие под непонятные, скучные разговоры взрослых, если вместо этого было бы куда интереснее поиграть или почитать что-нибудь? Заметив, что в рядах малышни энтузиазма не наблюдается, вампир легонько пощекотал дочь, хитро предложив: — А после ужина я включу вам интересный фильм и принесу тортик, идет? Только умоляю, будьте аккуратны, а то Аделин мне до сих пор припоминает то шоколадное пятно на диване. Кэй весело взвизгнула и, обернувшись, обняла папу за шею, смеясь, а сдержанно улыбнувшийся Рэй принялся аккуратно складывать фигуры в огромную коробку. Своего дядю он практически боготворил, в глубине души жалея, что тот не его отец. Тогда бы бесконечная вереница нудных уроков хоть иногда разбавлялась играми, сладостями и просмотром захватывающих исторических фильмов, которые его родители считали лишь пустой и глупой тратой времени. — Мы будем осторожны, честное слово, — пообещал он, искренне сомневаясь в своих словах. Сам-то он был весьма аккуратен, прекрасно помня, что за каждое пятнышко на одежде или мебели следует суровое наказание, а вот его восторженная мелкая сестричка имела склонность в процессе еды верещать, как пожарная сирена, от восторга и ронять еду на подол платьишка, а то и на пол. Впрочем, за исключением того случая с несмываемым шоколадным пятном на обивке любимого отцовского дивана, им с дядей Леонардом обычно удавалось своевременно устранять последствия её бестолковости и рассеянности. Внезапно дверь отворилась, и в комнату вошла… Нет, вплыла поразительной красоты женщина. Она была слишком красива даже для русалок, о чем прекрасно знала и не стеснялась этим пользоваться. Идеальная фигура богини, подчеркнутая платьем из тончайшего шелка кремового цвета. Минимум украшений, состоящих лишь из тускло поблескивающего обручального кольца да тонкой цепочки на шее. Она сама была как самое восхитительное украшение, перед которым меркли все драгоценности мира. По этой же причине на изящном личике не было ни грамма косметики, ведь даже без неё Аделин производила неизгладимое впечатление, особенно на тех, кто видел её впервые. Увы, из её внешности дочери достались лишь бездонные черные глаза да вороная грива волос, которые, в отличие от матери, девочка терпеть не могла укладывать. Своего ребенка она не особо любила и стыдилась. Еще бы, у неё, чуть ли не первой красавицы мира, родился вампир. Не очаровательная дочка-русалка, которая пошла бы по её стопам, а это несносное любопытное существо, всюду сующее свой нос и не способное усидеть на одном месте и десяти минут. Вдобавок еще и разбалованное отцом до невозможности. Жаль, её нельзя сдать в какой-нибудь пансион и забыть навсегда. Она не достойна ни признания в обществе, ни любви Леонарда. Почему он вообще возится с ней? — Мама! — Кэй, чуть отстранившаяся от отца, неловко улыбнулась, смотря на мать со смесью радости и затаенного страха. Девочка никогда не понимала, почему та с ней не играет, ведя себя вполне дружелюбно, но весьма отстраненно. Она никогда её не обнимала, а если дочка пыталась обнять её, то поспешно отстранялась и уходила, отговариваясь делами. — Добрый вечер, — кивнул Рэй, чуть склонив голову в приветственном кивке, и, прихватив коробку, отошел к столу, убирая её в ящик. — Что-то случилось? — Леонард, осторожно спустивший дочь на пол, поднялся, обезоруживающе улыбаясь. Он прекрасно знал, что жена не одобряет его посиделки и игры с детьми, но никогда не мог устоять от соблазна. — Не совсем, — произнесла Аделин, слегка нервно дернув уголками рта в неком подобии улыбки. — Лео, я прочитала твою последнюю статью и, мягко говоря, теряюсь в догадках, чего ты пытаешься этим добиться. Разразится скандал, если ты отправишь это в издательство. Нельзя уравнять в правах все классы, это просто невозможно. Я молчала, пока ты ограничивался рассуждениями о равенстве низших рас, на которых всем плевать, но ставить их на один уровень с русалками — это… Просто оскорбительно! — Лин, мы это уже обсуждали, — мягко, но уверенно произнес мужчина, поглаживая по голове обхватившую его за штанину дочку. — Я не собираюсь менять ни слова в своей работе, какой бы скандальной, по мнению твоих и моих сородичей, она ни была. Меня могут не публиковать, могут объявить сумасшедшим, но заставить передумать не сможешь даже ты. Я хочу, чтобы моя дочь росла в мире, где сможет выбирать себе друзей и любовь не по рангу Тьмы, а по личностным качествам и собственному желанию. И если для этого придется поступиться репутацией… Что ж, она у меня и так не самая лучшая для вампира. — Вздор! — русалка гневно сверкнула глазами, невольно сжимая руки в кулаки. — А о моей репутации ты подумал?! После каждой твоей дурацкой статьи с провокационными идеями мне приходится краснеть на собраниях, выслушивая требования прекратить распространение этих нелепых будоражащих общественность мыслей! Я сотню раз умоляла тебя прекратить портить нам всем жизнь, но ты как будто нарочно хочешь, чтобы меня, как Лерэйю, сослали куда-нибудь в глушь, чтобы больше никогда не видеть! Ты настолько меня ненавидишь?! — Вовсе нет, ты знаешь, я очень люблю всю свою семью и счастлив, что у меня есть вы, — пытаясь успокоить сорвавшуюся на крик супругу, успокаивающе произнес вампир. — Я всего лишь хочу жить в мире, где не будет дискриминации. Где вампира, полюбившего медузу или суккуба, не будут изгонять из семьи и лишать титулов и положения. Где для мумий и демонов не будет ограничений в выборе профессий и каждый сможет заниматься тем, что ему нравится… — Медузу, говоришь? — недобро прищурилась Аделин, усмехнувшись. — Такую, как, например, Калисто? Ту девицу, с которой ты сдружился в Академии Олдерик и никак не мог забыть даже после нашей свадьбы? — Мы с ней просто дружили, — голос Леонарда невольно дрогнул от упоминания дорогого имени. — И, как ты помнишь, я перестал с ней общаться после твоей просьбы, так что, прошу, не цепляйся к словам. — Лжец! — зашипела русалка, гневно сверкнув глазами. — Ты всегда любил её больше меня! И всегда хотел, чтобы Кэй была её дочерью! Я не понимаю, почему?! Я красивее, умнее, образованней, у меня идеальные манеры и высочайший социальный статус. Но ты все равно любишь других больше меня. Почему?! — Лин, прекрати, — как можно более успокаивающим тоном произнес мужчина, медленно отходя к столу и чувствуя, как прячущуюся за ним дочь сообразительный племянник вынудил спрятаться за столешницей. В последнее время подобные вспышки гнева и безосновательных обвинений у его супруги происходили всё чаще, что уже начинало вызывать опасения, но как с ними бороться, он пока ещё не придумал. — Здесь же дети. Давайте сейчас все вместе пойдем поужинаем, а потом мы с тобой всё обсудим… — Нет, мы обсудим всё здесь и сейчас! — взвилась Аделин, в чьих глазах уже начало проблескивать подступающее безумие, не на шутку взволновавшее её мужа. — Я не собираюсь и дальше слушать твои отговорки о работе, детях и прочей ерунде! Я должна быть для тебя на первом месте, и мы будем говорить, когда я скажу! — Ты и так для меня всегда на первом месте, — произнес Леонард, разводя руки и ободряюще ей улыбаясь. — Иди сюда, давай не будем ссориться и мирно всё обсудим. Я очень тебя люблю и не хочу, чтобы тебе было плохо. Женщина чуть заколебалась, но всё же подошла ближе, моментально оказавшись в родных уютных объятиях, постепенно успокаиваясь. Он только её и ничей больше. С того самого момента, как она увидела его на одном из приемов Эддингтонов, она не хотела никого другого. Решительный, но при этом невероятно нежный и добрый, со своей обворожительной улыбкой и вечно встрепанными волосами цвета спелой пшеницы. Они были рождены друг для друга, но между ними всегда кто-то встревал. Сначала та девица, его одноклассница, теперь вот ребенок… Почему? Почему он не может всегда смотреть только на неё, ведь она лучшая… — Лео, — тихо позвала она вампира, потираясь щечкой о его грудь и робко, как на их первом свидании, улыбаясь. — Прости, что вспылила, я такая глупая. — Ничего подобного, ты у меня самая лучшая, — тихо рассмеялся вампир, ласково поцеловав супругу в макушку, чувствуя, как его голос предательски дрогнул. Конечно, он лгал ей, но спустя столько лет рушить семью не собирался. Он сам сглупил, согласившись на брак по расчету, и теперь не имел права идти на попятную. — Да, поэтому у меня для тебя сюрприз, — расплылась в улыбке Аделин, извлекая из кармашка платья небольшое письмо и вручая его мужу. Она даже забыла, что сейчас они не одни и что под столом спрятались двое перепуганных детишек. — Это согласие на зачисление нашей дочери в начальную школу Морэна. Мне пришлось попотеть, чтобы его раздобыть, глупые северяне не любят принимать детей из других областей, но, увы, они единственные, кто настолько не способны заботиться о детях, что спихивают их в школу в самом раннем возрасте. — Постой-постой, ты зачислила туда Кэй? — растерянно пробормотал Леонард, с ужасом вглядываясь в бисерный почерк, заковыристыми рунами украшающий гербовую бумагу. — Но зачем?! Почему ты не посоветовалась со мной?! Я не собираюсь отдавать нашу дочь в какую-то северную школу, да еще и в таком возрасте! Ей всего пятнадцать, о чем ты вообще думала?! Ошеломленный услышанным Рэй поспешно прижал к себе задрожавшую сестру, поглаживая по черной макушке. Девочка зажала себе рот ладошками и крепко зажмурилась, пытаясь унять катящиеся из глаз слёзы. Она не совсем еще понимала, что происходит, но тот факт, что она больше не сможет видеться с папой и братиком, не нуждался в пояснениях. Но за что?! — Брось, она уже не маленькая, тем более я посмотрела, там есть ученики и помладше, — отмахнулась русалка и, обхватив супруга за руку, обворожительно улыбнулась, проворковав: — Не переживай, она же вся в папочку с мамочкой, так что вполне со всем справится. Ей надо учиться самостоятельности. Будет нас навещать на каникулах… — Ты… Сошла с ума, — с ужасом в голосе выдохнул мужчина, с отвращением смотря на Аделин. — Я ни за что на это не соглашусь. Северяне создали начальную школу, потому что у них очень суровые нравы и обычаи, дети часто остаются сиротами, и это место создано, чтобы они не погибали, оставшись без родителей. Но, уж извини, пока у нашей дочери родители живы, она туда не поедет. — То есть ты не хочешь оставаться только со мной? — дрожащим от плохо скрываемой злости голосом процедила Аделин. — Не хочешь, чтобы у нас всё было как раньше, до того, как это маленькое чудовище влезло между нами?! — Лин, что ты несешь?! Она твоя дочь! — Леонард невольно отшатнулся, впервые увидев, как прекрасное лицо супруги исказилось гримасой безумной ярости. — Я ненавижу свою дочь! И тебя ненавижу! — взвизгнула русалка и, даже не осознавая своего поступка, в порыве бессильной злобы схватила со стола нож для резки бумаги и вонзила в сердце того, кого любила больше всего. — Папа! — Кэй вырвалась из объятий брата, расслышав тихий стон отца и глухой звук оседающего на пол тела. Рэй, не сумевший её удержать, выскочил следом, с ужасом смотря на открывшуюся картину. Даже вампиры умирали от повреждения жизненно важных органов, таких, как мозг или сердце. Организм просто не успевал регенерировать нужные ткани с необходимой скоростью. Единственным выходом при подобном ранении было донорство чужой крови, но до пятидесяти лет у детей-вампиров нельзя было её брать для подобных вещей. Их организм просто не выдерживал таких потерь, так что у умирающего на полу мужчины не было ни единого шанса. — Это ты во всем виновата, — всхлипнула Аделин, с безумной ненавистью смотря на дочь, пытающуюся хоть как-то остановить стремительно расползающееся по груди отца пятно. — Это ты его убила! — Нет! Рэй едва успел повиснуть на руке обезумевшей тетки, не давая убить ещё и свою сестру, но та лишь пошатнулась, отшвыривая от себя глупого мальчишку. Парень тихо вскрикнул, ударившись лопатками о столешницу, чувствуя, как скулу обожгло нестерпимой болью. Нож вспорол алебастровую кожу почти до кости, и юный вампир с отвращением почувствовал, как по щеке потекла тёплая липкая кровь. Его кровь. Кровь вампира, которая считается самой ценной в мире. Голубые глаза полыхнули гневом, когда их обладатель, даже не думая о том, что делает, схватил со стола осветительный шар и, врезавшись плечом в бедро ранившей его женщины, повалил её на пол. — Не смей, дрянь! — закричала Аделин, не ожидавшая от наглого пацана такой прыти, но всё равно не успела. Раздался глухой звон, когда увесистый хрустальный шар опустился на её голову, и в комнате повисла тишина. Рэй выронил свое орудие, растерянно отползая от бессознательного тела. Он только что нарушил самый главный закон мира Тьмы, он убил русалку, но… Зачем? Мысли вязли, как мухи в варенье, и он не сразу сообразил, что это за странные звуки доносятся неподалеку. Нет, пока еще нельзя впадать в истерику. Только не сейчас. Сперва… — Кэй, — мальчишка присел рядом со всхлипывающей сестренкой, всё ещё надеющейся, что вот-вот любимый папа откроет глаза и улыбнется своей привычной озорной улыбкой. — Не надо, Кэй… Он обнял рыдающую девочку за плечи, крепко прижимая к себе и рассеянно смотря перед собой отсутствующим взглядом. Она прижалась к нему, дрожа всем телом и цепляясь, как утопающий за спасательный круг. В тот момент они понятия не имели, что будет дальше, но именно тогда впервые почувствовали, что никого ближе для них не будет…***
— То есть мать Кэй убила её отца, а ты убил мать, спасая её саму? — когда вампир умолк, уточнил Натсуме, удивленно приподняв бровь и озадаченно покачав головой. — Что ж, признаю, ваша семейка бьёт просто все рекорды по количеству скелетов в шкафу. Или все вампиры имеют такую бурную биографию? — Я её не убил, — поморщился Рэй, невольно потирая щёку. От шрама не осталось и следа, но от нахлынувших воспоминаний он почувствовал болезненный зуд в том месте, где когда-то была ужасная рана. — Вырубил и всё, просто подумал, что убил. Через минут пять нас хватились слуги, началась паника, отец вызвал русалок, и они обо всем позаботились. Тётю Аделин куда-то увезли, тело дяди Леонарда тоже, нам стерли память под честное слово отца, что он присмотрит за тем, чтобы о случившемся никто никогда не узнал. — Что ж, тогда всё встает на свои места, — тяжело вздохнул русал, прикрывая глаза. — Мы с Кэй действительно являемся прямым доказательством безумия русалок, причем совершенно бесконтрольно шатающимся на свободе. Даже странно, что её всё-таки оставили в живых. — Отец умеет быть убедительным, — невесело усмехнулся вампир, пожимая плечами. — Уверен, он смог уговорить их не убивать его племянницу. У нашей расы есть небольшой пунктик на родственные узы. Мы легко отрекаемся от родственников, изгоняем из семей, лишаем титулов и наследства, но кровь не вода. Смерть одного вампира — это несмываемое оскорбление для всех. Причем, как ты догадываешься, жизни представителей других рас нас вообще мало волнуют. — Ага, я даже испытал это на личном примере, — буркнул Шиба, невольно вздрогнув от неприятных воспоминаний. — Ладно, и что мы будем с этим теперь делать? — Снимем копии и заберем с собой в качестве доказательств, — пожала плечами Кэй, собирая разложенные листы. — Как и всех дел, которые найдем с участием русалок. Естественно, нас интересуют только те случаи, в которых есть выжившие свидетели. — Таких не особо много, но и они есть, — раздался сзади знакомый равнодушный голос, и вздрогнувшие ребята, обернувшись, увидели подошедшего к ним Сагару. — Вы нашли, что искали? — Да, спасибо, — деловито кивнула девушка, возвращая ему коробку и спокойно смотря в глаза. — Сможешь нам сделать копии этих дел и принести остальные, какие найдешь? — Смогу, — арахн пожал плечами, на секунду о чем-то задумавшись. — Только это займет какое-то время, так что у меня есть предложение. Вы вернетесь в Академию и навестите меня, скажем, через месяц. Я как раз успею всё подготовить, да и Тацу тогда вернется из Элтерно и сообщит о результатах своей вредительской деятельности. Плюс это вызовет куда меньше подозрений, чем ваше отсутствие на учёбе. Всё же одно дело пропустить несколько дней, а другое — отсутствовать больше полутора месяцев. — Да, ты прав, спасибо, — девушка благодарно кивнула и обернулась к друзьям. — Тогда возвращаемся? Прощание вышло довольно теплым, можно сказать, даже дружеским, чего было сложно ожидать от Сагары, который почему-то в присутствии своего друга неуловимо менялся и становился заметно добрее. Однако перед самым уходом Такацуки отвел Рэя с Натсуме в сторонку, обменявшись с Сагарой многозначительными взглядами. — Что случилось? — не особо любезно поинтересовался Рэй, не желая больше ни минуты оставаться в этом жутковатом помещении. — Захлопнись и притворись, что мы болтаем о чем-то не особо важном, — понизив голос, улыбнулся кицунэ, чьи привычные жизнерадостные интонации совершенно не подходили сказанному. Убедившись, что друг отвёл оборотня и вампиршу на достаточное расстояние, он как ни в чем не бывало сообщил: — А теперь слушайте меня внимательно. Я не особо понял, кто из вас двоих ей дороже, но будьте внимательны и обязательно поговорите с Кэй. Сами решите, кто этим займётся, но если не хотите, чтобы она в какой-то момент поехала крышей, то присмотрите за ней. — С чего ты взял, что ей нужен присмотр? — оскорбленно нахмурился вампир, который и без его подсказок планировал поговорить с сестрой наедине. — С того, что я не уверен, что вы, дуболомы, заметили в ней изменения, — Такацуки укоризненно посмотрел на обоих собеседников по очереди и покачал головой. — Поясняю, её поведение до возвращения памяти и после совершенно разное. Тем более вы заметили, как она на это отреагировала? — Да вроде никак, — задумчиво произнес Натсуме, едва заметно покусывая губу. — Расстроилась, конечно, но никаких разительных изменений я в ней не заметил. — Вот именно. Никак. С её природной эмоциональностью это «никак» хуже, чем самые бурные истерики. И чем дольше она проведет в этом состоянии, тем хуже для неё и тех, кто будет рядом в момент, когда эта маска спокойствия наконец падет, — безжалостно отчеканил лис, кивнув на выход. — Впрочем, это ваше дело, я лишь предупредил о последствиях, дальше думайте сами. Вампир и русал озадаченно переглянулись и проследовали за Тацу, уже нагнавшим их спутников и весело болтающим о чем-то как обычно. Да уж, после этого им всем было о чем поговорить и еще больше о чём подумать.