Обреченные

Утро в этом городке всегда начиналось одинаково. Молочник разносил молоко в стеклянных бутылках. Дети весело бежали в школу. Мужчины садились в свои автомобили, чтобы уехать на работу в самый туманный город мира, а пожилые представители населения уже вовсю обсуждали молодую пару, которая очень поздно, по их мнению, заселилась в местную гостиницу, хозяйкой которой и была самая главная сплетница. Уже полностью обсудив юный возраст пары, их пыльную одежду, они остановились на самом главном их недостатке — отсутствии обручальных колец. Но, как утверждала сама хозяйка, в прошлый вечер она смотрела любимую викторину и не обратила внимания на такую вопиющую наглость. «Можно подумать, у меня притон», — говорила она остальным, чтобы никто, не дай бог, ничего плохого о ней не подумал. Гарри Поттер из окна второго этажа с улыбкой наблюдал за собранием местных сплетниц. Он вспомнил, как и на Тисовой улице самым важным для людей было соблюдение всех возможных приличий, даже неровно стриженой лужайки перед домом. Гарри даже подумал, что шутки ради не стоило ставить заглушающие заклинания: тогда поводов для сплетен стало бы гораздо больше. Гораздо больше. Кожа Гарри покрылась мурашками от воспоминаний о сегодняшней ночи, и он обернулся. Гермиона всё еще спала. Одеяло практически ничего не скрывало, потому что было скручено и зажато между точеных бедер. Гарри сглотнул. Ночью эти длинные ноги сжимали его талию, пока он утопал в удовольствии, имя которому — соитие. Он и представить себе не мог, насколько это захватывающе, — заниматься любовью. Гарри полночи наслаждался телом подруги — нет, не подруги — невесты. Впервые в жизни он был уверен в своих чувствах и доказывал это Гермионе снова и снова. Хотя в первый раз, когда его рука проникла в тесные джинсы, он получил ощутимый «Конфундус» и получасовую лекцию о том, что их ожидает в случае возможной консуммации. Он принял решение быстро и поцеловал Гермиону, стирая все возможные доводы о невозможности их отношений. Гермиона, словно почувствовав на себе его взгляд, проснулась. Она увидела Гарри в одних плавках и начала быстро накрываться одеялом и что-то про себя бурчать. Он рассмеялся, подошел к кровати и уточнил: — Не думаешь, что поздновато стесняться, — Гарри пощекотал выглядывающие ступни. Такие маленькие и хрупкие. Ему вдруг захотелось попробовать на вкус каждый розовый пальчик. — Стесняться никогда не поздно. Гарри, ты хоть понимаешь, что мы сегодня натворили? — голос звучал приглушенно. — О-о, еще как. Очень надеюсь творить это регулярно, — сказал он и лег рядом с Гермионой. Он дождался, пока она выглянет из-под одеяла. Раскрасневшееся лицо, теплый взгляд и привычно растрепанные волосы. У Гарри от нежности стало тесно в груди, как, впрочем, и в плавках. Он не знал, что еще нужно для счастья. Хотя, нет, знал. Он резко навалился на Гермиону и начал её щекотать. Она завизжала и начала очень бурно вырываться, но Гарри на удивление крепко её держал. Через минуту Гермиона стала задыхаться. — Отпусти, я больше не могу, — смеялась она, и он спустил одеяло с головы. Волосы Гермионы были везде, полностью закрывая её лицо. Она безуспешно пыталась сдувать их, на что Гарри с плотоядной улыбкой раздвинул занавес волос в разные стороны, открывая любимое лицо. — Какой же я идиот… мы ведь могли так провести целый год или даже больше, — мысль о том, что он так давно упускал возможность быть счастливым, не давала ему покоя. — С ума сошел? Мы вообще ни о каких крестражах бы не думали. Да и Рон бы нас не понял, — она снова начала вырываться, но Гарри прижался к ней крепче. — Ты как всегда права, — его рука пробралась под одеяло, нащупывая ногу Гермионы, с удовольствием ощущая её гладкость. Она смотрела в такие знакомые зеленые глаза, и ей внезапно захотелось заплакать. Потому что его прикосновения были так прекрасны, так трогательны, что в груди все сжималось и легонько пульсировало, распространяя по телу волны удовольствия. — Ты чего? — Ничего… — всхлипнула она. Гарри продолжал на нее внимательно смотреть, и она быстро коснулась поцелуем его губ, щек, носа. — Просто это всё кажется таким правильным. Ты и я. Мне никогда не было так хорошо. — Тебе тоже? — она кивнула, и Гарри поцеловал её, сразу же врываясь языком в рот. Гермиона вытащила из-под одеяла руки, обвила ими шею Гарри и замычала от удовольствия. Она сжимала бедра, потому что там стало очень влажно, а в животе что-то сладко сжималось. Гермиона вспомнила, как Гарри порывисто врывался в нее, и то невероятное ощущение близости, которое перекрыло даже легкую боль от первого вторжения. Но сейчас это было неразумно, потому что презервативы, которые она наколдовала, исчезали через двадцать минут, и в последний раз они чуть не опоздали. Как бы она не любила Гарри, о своих мечтах забывать было нельзя. Рука Гарри пробиралась всё выше по ноге и нашла наконец заветное местечко, он прикоснулся к Гермионе так, словно всегда знал, как правильно это делать: мягко и настойчиво. Он начал медленно двигать пальцами. Гермиона заметалась, но Гарри не выпускал её губы из плена, и ей приходилось только выгибаться, мысленно умоляя довести её до края пропасти, что зовется удовольствием, а затем сбросить в бездну экстаза. Наконец он ускорил движения пальцами и оторвался от влажных губ, чтобы понаблюдать за тем, как Гермиона закатывает глаза и сладко стонет. Он не знал, что может быть прекраснее этого. Он слегка усилил давление, и Гермиона начала подрагивать в его руках и вскрикивать его имя. Спустя несколько секунд она открыла глаза и улыбнулась. — Это просто... спасибо, — выдохнула она и посмотрела в зеленые омуты глаз, в которых тонула. — Ты, кстати, когда засыпала, говорила, что есть еще способы… Как еще это можно делать? — спросил Гарри, ему было очень интересно попробовать другие возможности для наслаждения, которые предоставляли их тела. После некоторой паузы она покраснела, отвела взгляд и прошептала: — Орально. Гарри широко открыл глаза и часто задышал, представляя губы Гермионы там, где сегодня ночью были только её прохладные пальчики, которые сводили его с ума. — Сейчас мы не будем этого делать, — быстро сказала Гермиона. — Я и не хотел, — слукавил он, не отрывая взгляда от её губ. Гарри понимал, что если они начнут, то не вылезут отсюда до Рождества. — Лжец, — сказала она и кулачком ощутимо ударила его в бок. — Кто говорил, что не должен лгать? — Эй, больно, но справедливо. Они снова рассмеялись и какое-то время просто смотрели друг другу в глаза. Гермиона провела рукой по растрепанным волосам Гарри и улыбнулась. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя, — сказали они одновременно. Эти слова вырвались естественно, словно дыхание. Гарри настойчиво поцеловал её, зная, что она больше никогда не будет ему сопротивляться, уверенный в том, что его любят и он больше никогда не будет одинок. Руками Гарри торопливо выпутывал Гермиону из теплого плена, чтобы скорее ощутить нежность её кожи. Они упоительно целовались, ощущая, как возбуждение волнами омывает их молодые тела. Гермиона опустила руку между их телами и сжала сквозь ткань давно напряженную плоть. Гарри дернулся и слегка прикусил ей губу, вызывая смачный стон. Он нетерпеливо начал стягивать свои плавки, чтобы проникнуть в такое влажное гостеприимное влагалище. Сквозь шумное дыхание и сладкие стоны они услышали, как в окно громко стучится сова, очевидно, уже не в первый раз. Гарри разочарованно застонал и уткнулся в плечо Гермионы. В это же время в спальню постучали в дверь. «Да сколько можно?» — раздраженно подумал Гарри и вскочил с кровати. — У нас будет хоть один спокойный день? — воскликнул Гарри, недовольно поглядывая на министерскую сову, взгляд которой был немного ошалелым, что еще раз подтверждало, что она уже некоторое время за ними наблюдает. «Можно подумать, первый раз увидела». — Вряд ли. Ты к сове, а я дверь открою. Только накинь халат, а то у совы и так уже психика нарушена, — она взяла с тумбочки палочку и левитировала Гарри халат, после чего надела свой и пошла открывать. — Мисс Грейнджер, кажется? — осведомилась старушка за дверью их небольшого номера. Она почему-то напоминала гусыню со своей дородной фигурой и длинной шеей. Очевидно же, что вытянула она её, подсматривая за соседями. — Все правильно, — Гермиона вышла, понимая, что сейчас её вид вряд ли можно назвать подобающим. Поэтому просто собрала сзади волосы и закрутила их в узел. — Именно это имя вы вчера внесли в книгу учета. Что-то не так с оплатой? — Да, то есть, нет, — хозяйка гостиницы попыталась заглянуть в дверь, но Гермиона резко закрыла ее и вежливо улыбнулась. — С вами был молодой человек… — В чем дело, миссис Госсип? — нетерпеливо спросила Гермиона; её всегда напрягали такие люди, для которых чужая жизнь была важнее, чем своя. Наверное, дело в том, что своей у нее нет? — Дело в том, юная леди, — она сделала акцент на возрасте Гермионы, — что есть определенные нормы поведения и морали, которые запрещают ночевать в одной комнате двум неженатым молодым людям, — выдала она на одном дыхании и строго взглянула на Гермиону, наверняка рассчитывая, что раскраснеется, застесняется и упадет ей в ноги молить о прощении. — А старым? Ой… — Гермиона прыснула в кулак. Знала бы эта гусыня, сколько она на самом деле провела времени наедине с парнем, да еще и не с одним. — Вчера вас это не беспокоило, от слова совсем. Гермионе в принципе было абсолютно все равно, кто и что о ней подумает. С каких это пор? Но и лицемерия она не терпела. Вчера старушка была совершенно счастлива взять оплату, скорее всего, двойную, потому что цена была слишком высокой для этих мест. Просто вчера Гермионе было не до разборок. — Это должно быть и так ясно. Если вы находитесь в приличном обществе… — Ладно… — перебила Гермиона и увидела практически обиженно-убийственный взгляд. Она вспомнила, что так же обижалась, когда ей не давали рассказать что-то, по её мнению, чрезвычайно важное. Гермиона пообещала себе, что не будет больше навязывать людям свое мнение. Может быть, только Гарри иногда. — Вы не волнуйтесь. На самом деле мы уже женаты, но все равно покинем это место буквально через несколько минут. — Женаты… но вам не больше восемнадцати, — заговорила взволнованно хозяйка и пыталась взглядом ощупать руку Гермионы, которую та уже спрятала в карман, чтобы доказать самой себе, что уж она-то точно не могла ошибиться. — Вы что же, не читали Ромео и Джульетту? — улыбнулась Гермиона совершенно невинно. — Извините, кажется, меня позвали. Через секунду она закрыла дверь перед самым носом любопытной старушки и даже шаловливо улыбнулась. Улыбка пропала, как только она увидела у Гарри письмо с министерской печатью. — Нам нужно в Аврорат. — Мы и так собирались. Что-то случилось? — спросила Гермионы, направляясь в ванную и начиная снимать халат. Она надеялась, что по крайней мере никого не убили и не похитили. — Драко арестовали, — Гарри не сходил с места и смотрел на почти обнаженную Гермиону, которая замерла посередине небольшой комнаты. Ей показалось даже, что он стиснул зубы, чтобы не сорваться и не наброситься на неё. — Что? Но он же… — Гермиона вздохнула. Она ведь так хотела принять нормальный горячий душ. После сегодняшней ночи это ей было просто необходимо. Но Гарри сказал только одно слово: «Проклятие», — и ей стало все понятно. Гарри прошел к своим вещам, но не успел дотянуться до штанов, как вдруг ему стало свежо и приятно, словно после душа. Он обернулся на Гермиону, которая направляла палочку на свое обнаженное тело. — Полезное заклинание, оно бы пригодилось в прошлом году. — Это из библиотеки Блэков. Там еще много чего есть, — Гермиона уже натягивала белье, джинсы и кофту. — Ну, теперь тебя оттуда вообще не вытянешь, — улыбнулся Гарри, думая о том, что зато теперь у него есть отличный способ отвлекать Гермиону от чтения. Он натянул кофту и наткнулся на вопросительный взгляд. — Что? Ты сама сказала этой старой сплетнице, что мы женаты, или я что-то упустил? — Я не имела в виду, что… — Нам осталось только подписать бумаги, — он приблизился к Гермионе и прижал её к себе, — Как насчет рождественских каникул? Гермиона фыркнула, призвала сумочку, потом отчистила и заправила постель. — Если это предложение, то поработайте над ним еще, мистер Поттер. К тому же ты не поговорил с Джинни. Они оба вспомнили о маленькой сестре Рона, которая переживала о своей дальнейшей судьбе в Больничном крыле, пока они наводили шороху в этом маленьком мире морали и сплетен. Гарри особенно чувствовал свою вину, ведь он уже планировал свадьбу с Гермионой и был при этом счастлив. Он надеялся, что Рон не убьет его и за Джинни, и за Гермиону. С другой стороны, Гермиона ведь в любом случае найдет выход. В крайнем случае, они снова могут оправиться в Австралию. Хозяйка гостиницы, которая все это время простояла за дверью, очень плотно прижимаясь к ней ухом, но так ничего и не услышав, постучала. Раз, другой, потом заколотила в дверь. Потом еще раз. Гневно насупившись, она взялась за ручку и вошла, приготовившись прочитать гневную отповедь наглым гостям, но в комнате никого не оказалось. Она в испуге уставилась на идеально-заправленную кровать. Не могло же ей это присниться? Ещё раз все осмотрев, она перекрестилась и отправилась к ровесницам рассказывать новую сплетню о странных исчезновениях и тарелках, которые она якобы видела в небе. * * * Джинни медленно приходила в себя. Глаза открывать не хотелось, ведь пока они закрыты, можно списать всё произошедшее на страшный сон. Вот только отголоски боли в шее, где её полоснули кинжалом, были настоящими. Осознание прошло быстро — никаких снов, только правда — её практически изнасиловали. Перед глазами до сих стоял образ лютого зверя с кроваво-красным огромным членом. Он ведь мог её разорвать или убить. Слезы потекли по её бледным щекам. Теперь весь магический мир узнает, что она использована и унижена, и не важно, что этого не случилось на самом деле. — Не реви, Уизли, никто ничего не знает… — Джинни задержала дыхание, услышав этот знакомый надменный голос. Он ведь не мог прочитать её мысли? Почему это никто не узнает? Она же в Мунго, а значит, репортерам уже всё известно. «Сука Скиттер, наверное, уже целую статью про меня написала!» — подумала она и застонала. Гарри теперь даже не посмотрит в её сторону — никто не посмотрит. — Уизли! Открой свои бесстыжие глаза и оглянись! Мы в больничном крыле Хогвартса! — вскричал Драко. — Никто ничего толком не знает. Можешь расслабиться. — Ты убил его, да? — в сознание возникла картинка, как зеленый луч несется в её сторону. — Ничего особенного, — голос Малфоя звучал преувеличено бодро. — Ты врешь, конечно… Ты ведь спас меня, рисковал жизнью, — шептала Джинни и наконец открыла голубые глаза. Прямо над ней стоял Драко с совершенно нечитаемым выражением лица. — Спасибо, Драко. Большое спасибо, — собственный шепот показался ей неестественным, да и Драко почему-то вздрогнул, но кивнул. Джинни повернула голову и действительно обнаружила стены Больничного крыла, в котором так часто оказывались Гарри с Роном, а в последний год и вовсе почти весь гриффиндорский факультет. Она с облегчением вздохнула и вдруг заплакала, закрывая лицо руками. Она услышала раздраженный стон Малфоя, но ей было все равно, потому что она потеряла Гарри. Своего Гарри! Он пришел в тот ужасный дом вместе с Гермионой. Это значит, что её мечта погребена под грудой камней, имя которым любовь. То, что Гарри любит Гермиону, Джинни поняла давно, еще на своем втором курсе. Порой Гарри просто искал её глазами, чтобы убедиться, что подруга рядом и в порядке. Это было понятно, после того как Гермиона чуть не стала жертвой василиска, Гарри за неё волновался. Гермиона так вообще, казалось, ни на что, кроме Гарри и книг, внимания не обращает. Как она умудрилась влюбиться в Рона, так и осталось для всех загадкой. Тут, скорее всего, уязвленное самолюбие сыграло немаловажную роль. То, что эти двое вечно занятых героев не осознали своих чувств, давало ей шанс исполнить свою мечту. Но разве она заслужила счастье? Нет. Вмешались магия и обстоятельства, и теперь у Джинни не было и шанса стать женой Избранного. Она не ждала, что Драко начнет её успокаивать, но холодный смех, который вырвался у него, был ей неприятен. — Что?! — спросила она вытирая слезы. — По Поттеру слезы льешь? По-моему, всем и каждому было понятно, что эти двое обречены быть вместе, — очевидная вещь, произнесенная холодным тоном, еще больше взбесила Джинни. — Знаю… всё знаю! Неужели нельзя помечтать?! — Пф, — фыркнул он. — Нашла о чем мечтать… Так ладно… Прекрати уже изображать Миртл и сядь. Есть что обсудить. — Если о том, что было между нами… — Драко посмотрел на неё скептически. — О чем тогда? — Джинни резко успокоилась, села и внимательно посмотрела на Драко, как всегда, одетого с иголочки и с прилизанными волосами. Ничего в нем не выдавало недавнего пленного, о своем виде Джинни предпочла не задумываться. Почему-то от его взгляда рой мурашек побежал по её телу, а в низу живота что-то сладко сжималось. Эти ощущения отвлекали её от печальных мыслей, и она настроилась слушать Малфоя. — Умница. Слушай, в общем, — он сел на кровать и рывком отодвинул её ноги. Он казался неуверенным и, казалось, даже был бледнее обычного. — Я прекрасно знаю, как ты ко мне относишься, но, учитывая всё произошедшее, как насчет того, чтобы нам с тобой… пожениться? — выдал он и замер, словно долго заучивал это предложение и ждал похвалы. — Что?! Ни… — Джинни широко распахнула глаза. Она тут же хотела закричать, чтобы он убирался со своим мерзким предложением, потому что он бывший Пожиратель Смерти и вообще слизеринец, да и семья его никогда не примет. В тоже время вспомнилось, что он лорд богатого рода, что спас ей жизнь. Немаловажное значение имело воспоминание о его пальцах, которыми он так замечательно ласкал её в подвале ненавистного дома. Джинни глубоко задышала, не отрывая взгляда от холодных серых глаз. — Зачем тебе это? Только не говори, что внезапно воспылал ко мне любовью. — Конечно, нет, — подтвердил он её догадки. — Слово любовь и его значение всегда оставались для меня загадкой. Ты и сама не любила никогда, только не заливай мне про Поттера. Так вот… — Драко перевел дыхание. — Наш брак будет взаимовыгодным. Имя твоей семьи, — он скривился, — даст мне защиту от дальнейших посягательств на имя Малфоев и наши деньги, которые с таким удовольствием тратит Министерство. Ты же станешь леди Малфой, одной из самых уважаемых леди Магической Британии. — Не считая Грейнджер… — Еще, — продолжил он, не обращая внимания её на детскую реплику, — ты будешь жить не в старом городском доме Блэков, который давно зарос паутиной, а в величественном поместье Малфоев, — он повернулся к ней лицом и, наклоняясь к её лицу, зашептал: — Ты забудешь, что такое бедность, — он наклонялся всё ближе, руками опираясь на кровать по обе стороны Джинни. Он практически лег на нее, а она во все глаза смотрела, как его губы подбираются к ней все ближе. Джинни хотела что-то сказать или ответить на поцелуй, как внезапно увидела, что Драко схватился за голову и упал прямо на нее. Она испугалась и закричала, после чего начала активно его трясти. — Драко! Драко! Что с тобой? Тебе плохо? Мадам Помфри! — мысль, что и эта возможность выбраться из нищеты и безызвестности уходит, просто разрывала ей сердце. Она видела, что Драко начал бледнеть сильнее, а дыхание становилось прерывистым. Она услышала шаги в коридоре и испугалась, что Драко увидят в её постели, поэтому она разом напрягла все мышцы и столкнула его с кровати. Двое авроров вбежали как раз в тот момент, когда он падал на каменный пол. Они подхватили Драко с двух сторон и уже уносили, когда в Больничное крыло зашел мрачный Рон. Он сразу посмотрел на сестру, по щекам которой текли слезы. — Рон, что с ним? Ответь мне, что с ним? Куда его уводят? — причитала Джинни, стараясь не думать о том, что он из-за неё больно ударился головой. — Он вчера убил человека и тем самым активировал проклятие от Волдеморта. Ему сейчас безопаснее всего находиться под наблюдением специалистов. — Что? — она не могла поверить в произошедшее. Её казалось, что это всё один сплошной кошмар. Она легла на кровать и закрыла глаза. Да, точно, просто кошмар. Сейчас она закроет глаза и проснется в тот день, когда Гарри впервые полез ей под юбку. Она тогда зарделась, потому что не ожидала от него такой вольности. Перед ним ей хотелось выглядеть самой невинной, но сейчас она не будет стесняться и сама расстегнет ему ширинку. Да, точно, так и будет. Она проснется, и все будет хорошо. Хорошо. — Все будет хорошо, — проговорила она и тут же заснула. Рон смотрел на сестру, которая за сутки пережила больше, чем за все последние семнадцать лет. Он волновался за неё, и особенно потому, что Малфоя, которого искали по всему замку, нашли именно у её кровати в Больничном крыле. Он ненавидел Хорька, хотя и был благодарен ему за спасение Джинни. Он бы и сам убил того ублюдка-оборотня, который посмел её коснуться. К остальным выжившим его так и не пустили, а он ведь хотел бы разорвать уродов голыми руками. Рон внезапно пожалел, что они с Гарри так и не додумались освоить анимагию, как когда-то Мародеры. Ведь стало бы гораздо проще защищать своих близких: Джинни, мать, Гермиону, Гарри, и… — Рон, — прошептала Ромильда Вейн. Она появилась рядом с Роном и вложила свои пальцы в его ладонь. — Как она? Ты так ничего и не рассказал, — надулась она. Рон пока не очень доверял этой красивой девушке и рассказывать ей все подробности случившегося не считал нужным, хотя ему и очень льстило её внимание. Он потянул её из Больничного крыла, чтобы Джинни смогла нормально выспаться. — Тебе не стоит об этом знать. Слушай, а что ты знаешь об анимагии? — в конце концов, чем он хуже Питера Петтигрю? Ромильда резко остановилась, огляделась и прижала Рона к стене. Она поднялась на носочки и прижалась к его открытым губам, сразу проникая в его рот маленьким язычком. Рон замер, но сразу же сжал Ромильду большими руками. Через несколько мгновений, тяжело дышащий, он восстанавливал дыхание, пока к нему прижималось её разгоряченное тело. — Мне нравится, что ты задумываешься о таких сложных вещах, — она улыбнулась и потерлась об него. — Меня это… возбуждает. — В таком случае, я составлю список всех сложных слов, о которых когда-то говорила Гермиона, чтобы ты… Она резко вырвалась из его рук и отошла на шаг назад. — Ты всё еще любишь её? — от веселого тона не осталось и следа. Рон замер. Этот вопрос он не решался задать даже самому себе. Сейчас он рисковал потерять очень привлекательную девушку, которая, похоже, искренне им интересовалась, но и врать ему не хотелось. Он решил, что скажет полуправду. — Я слишком долго думал о Гермионе, как о чем-то, принадлежащем лично мне. Мне сложно как-то оценивать свои к ней чувства, ведь она… Мы столько времени провели бок о бок. Но я, если честно, не удивлен, что они с Гарри в итоге сошлись, — Рон быстро перевел тему, что оказалось удачным ходом. Улыбка вернулась на миловидное лицо с синими глазами. — Пф, конечно, — фыркнула Ромильда и снова подошла к Рону. — Это и так было понятно, всем, кроме тебя и Джинни. Хорошо, что всё разрешилось. Я давно ведь мечтаю о тебе, Рон Уизли. Было что-то безумно-романтичное в том, что именно ты съел мои конфеты с приворотным зельем. Мне потом рассказывали, как Поттер тащил тебя к Слизрноту, а ты все кричал: «Ромильда, где моя Ромильда», — прямо как в любовном романе. — Я, знаешь ли, потом неделю лежал в Больничном крыле, — насупился он, но сразу улыбнулся. — Так, что ты говорила, тебя возбуждает? — она рассмеялась от такой наглой смены темы. — А по поводу анимагии можно взять пару книг в когтевранской гостиной, там многие этим увлекались. А мне это еще и интересно с биологической точки зрения. Хочешь, расскажу? — Только не слишком долго, а то я засну. Ромильда снова рассмеялась, и они, держась за руки, пошли по коридору. — Тогда тебя нужно сначала накормить, чтобы настроение было хорошим. Думаю, завтрак как раз подойдет. — Идеально, — девушка, которая заботится о его питании, это то, что ему нужно, решил Рон. * * * Гермиона сидела в кресле для посетителей в кабинете главного аврора и почему-то размышляла о том, что через несколько лет это будет кабинет Гарри. Так она, по крайней мере, старалась отвлекать себя от громкой ссоры, которую устроил он с Долишем. Они стояли напротив друг друга и громко спорили. — Он не сделал ничего плохого! — даже было странно, что Гарри защищает Малфоя, того самого, который немало крови попортил ему в школе. Гермиона все же думала, что сказывалось чувство вины перед Джинни, которую тот спас. — Он — Пожиратель Смерти, а с этим проклятием еще и потенциально опасный убийца! — главный аврор в долгу не оставался, он вряд ли привык, что им кто-то понукает. — Он убил, чтобы спасти жизнь. Мы все убивали на этой войне. — Война закончилась. — Да что вы говорите, — ехидно заговорил Гарри. — Тогда почему людей похищают и насилуют? — Гарри, тише, — Гермиона оглянулась на дверь, ей вспомнилась Рита Скиттер, которая могла засунуть свою жучиную задницу куда угодно. — Да, конечно. Прости. Война закончится, мистер Долиш, когда последний ублюдок сядет за решетку, и один из них, кстати, сейчас в Хогвартсе. Вы лучше бы его схватили, а не Малфоя. Он сейчас и к гипогриффу подойти не сможет. Вы видели его? — Мы не можем ему доверять. Не вам меня учить, как работать, вы еще слишком молоды! — Молод?! Я молод?! — Гарри уже кричал. Гермиона понимала, что обвинение Гарри в ребячестве было для него оскорбительным. В конце концов, он вообще вряд ли вообще знал, что такое нормальное детство. Пожалуй, стоит сводить его на карусель и купить сладкой ваты. — А скажите мне, взрослый аврор, почему вас не было на битве за Хогвартс, или вы посчитали войну с Волдемортом детской забавой?! — Всё! — воскликнула Гермиона. — Мистер Долиш! Не будет ли с моей стороны наглостью попросить вас оставить нас. — То есть как? Здесь?! — Именно, — сказала Гермиона и посмотрела на аврора тем строгим взглядом, который обычно срабатывал на Гарри с Роном. — Мы только переговорим. Своего же кабинета у нас пока нет, — пожала плечами Гермиона и наблюдала, как он, поджав губы, уходит, наверное, чтобы выбить для них помещение. Гермиона даже хихикнула от такой мысли. — Гермиона, так нельзя делать, — ошарашенно сказал Гарри, всё еще вглядываясь в закрытую дверь. Да он мог повздорить с аврорами, но чтобы выгонять из собственного кабинета… На ум пришла Амбридж и то, как Гермиона с ней поступила. — Это говорит мне человек, только что обвинивший служебное лицо в предательстве. Только вот он никого не предавал, — она подошла к Гарри и обняла его за шею. — Они действуют в рамках закона. Они государственная организация. Волдеморт именно поэтому не сам стал Министром. Ведь бунт даже он бы вряд ли остановил. Ведь по сути, никаких массовых убийств не было, только охота за тобой. — А гоблины? — Гарри старался не вспоминать чувство вины, которое возникло, когда он узнал о расправе в банке Гринготтс. Он сосредоточился на приятных ощущениях, которое дарили объятия любимой. — Ну, тут ведь и доля нашей вины есть. — Доля — это мягко сказано, но нам было необходимо пробраться в Гринготтс. Никогда не забуду, как ты прыгнула на дракона, — Гарри с некоторых пор с замиранием сердца вспоминал её безумную выходку. — А я никогда не забуду, как тебя нес Хагрид. Мне в тот момент хотелось умереть на месте, — прошептала она ему в губы. «Гарри!» — голос Гермионы до сих пор эхом стоял в его мыслях. — Ты же мне зубы заговорила, чтобы я истерику прекратил? — вдруг сказал Гарри и коснулся губ Гермионы, чтобы успокоить нервозность, которая возникла от неприятных воспоминаний. — Конечно, — улыбнулась она. — И часто так случалось в школьные годы? — Иногда, — сказала она и нарвалась на скептический взгляд. — Может быть, чаще, чем иногда. Ты всегда был достаточно неуравновешенным. — Тебя это не пугает?.. Так, я этого не спрашивал. А то ты быстро меня бросишь, такого неуравновешенного, — коготки Гермионы вцепились Гарри в шею, так что он дернулся. Ощущение было болезненным, но почему-то это отдавало пульсацией в чреслах. Он понимал, что сморозил глупость. Гермиона никогда его не предавала, а он никогда не представлял свою жизнь без неё. — Ты говоришь ерунду. Я даже во время войны тебя не бросила, — сказала она ему. Через несколько секунд Гарри, наслаждавшийся прикосновением к любимым губам, положил ладони на упругие половинки, обтянутые джинсами. Это вызвало смех Гермионы. — Что? — почему-то Гарри было не смешно. Он мечтал, чтобы эти джинсы быстрее испарились, а рядом оказалась достаточно плоская поверхность. — Да я просто думаю, что таким в этом кабинете занимаются первый раз. — Думаешь? — Гарри огляделся, словно был здесь впервые. — Ну… точно не в последний, особенно после того, как я займу его. — Ты тоже думал об этом? — заговорщически прошептала Гермиона. — Да, пока ты не напомнила, что авроры по сути рабы Министерства, подчиняющиеся любому психу, который встанет во главе угла, — Гарри не был уверен, что смог бы слепо кому-то подчиняться. Хотя. На ум пришел Дамблдор, который по сути отправил его на добровольную смерть. — Но с другой стороны, — задумчиво произнесла она, — ты можешь не позволить такому придурку появиться снова. — И как? — удивился Гарри. — Я не смогу следить за всеми. — И не надо. Надо просто издать несколько новых законов, чтобы магическое общество было не столь ограниченным. — Интересно, — он сильнее смял ягодицы Гермионы и вжал её в себя. Его с некоторого времени стали возбуждать такие вот умные речи. — Давно ты это придумала? — Думала давно… Гарри, что ты… перестань, — вздрогнула она, когда его рука начала пробираться внутрь джинсов. Она отошла от него на пару футов и поймала на себе влажный взгляд. — Гарри, будь серьезнее. Вернемся к Долишу и Драко. — Надо вытащить его, — Гари пожал плечами. — Он не должен сидеть за решеткой. Я об этом и твержу последние полчаса. — Знаю, Гарри, но действовать нужно не так грубо и импульсивно. Вспомни Амбридж и к чему привела твоя настойчивость, — она выразительно посмотрела на его левую руку, на которой до сих пор сохранился шрам от надписи: «Я не должен лгать». — Нам проще выяснить все, что можно, о проклятии и скорее снять его, чем ругаться с каждым представителем Министерства. Тогда и другие Пожиратели будут живы. И ведь, судя по истории Драко и профессора Снейпа, не все из них закоренелые убийцы. Кто-то убивал вынуждено. — Я бы не был так категоричен. Ты слишком… — Гарри не договорил слово «наивная» и повернул голову на стук. В кабинет вошел недовольный аврор Долиш. — Мы пригласили колдомедика для мистера Малфоя. Вы уже закончили? — сказал он, осматриваясь, словно за несколько минут Гарри с Гермионой могли сыграть сцену из стихотворения «Поиграли мы немножко». — Конечно, — улыбнулась Гермиона. — Мистер Долиш, а я могу посмотреть дневники Волдеморта? — она заметила, как передернуло аврора от звука этого имени. — Я очень хорошо разбираюсь в рунах. — Я знаю, мисс Грейнджер, вас уже ждут в Отделе тайн. Мне помнится, вы знаете, где это находится, — наверное, в Министерстве до сих пор вспоминают их фееричное вторжение на пятом курсе. Правда счастливая Гермиона не заметила иронии в голосе и взгляде Долиша. Её мысли занимали таинственные дневники, она уже схватила свою сумочку и потащила Гарри из кабинета. Гарри мельком взглянул на главного аврора, который думал только о том, что герой-щенок через пару лет займет его кресло. * * * Небо уже давно было темным, а Гермиона всё еще сидела и что-то переписывала на длинный пергамент. В кабинете уже никого не осталось: все ушли по домам. Гермиону очень хорошо приняли в Отделе тайн. На самом деле, она была первой ведьмой, которую вообще пустили в святая святых, и она этим немножко возгордилась, что не укрылось от цепкого взгляда Гарри. Он предполагал, что она всё еще сидит здесь, чтобы доказать всем шовинистам и снобам Магического общества, какая она гениальная и вообще молодец. Можно подумать, кто-то сомневается после истории с Хогвартс-Экспрессом. Он уже практически спал на софе, которую для себя трансфигурировал, когда Гермиона наконец отложила перо и потянулась. — Гарри, я кажется нашла… — воскликнула она, а потом быстро заговорила, одновременно взмахивая палочкой, с помощью которой на столе воцарился идеальный порядок. — Правда, надо еще много порыться в тех книгах в Блэковской библиотеке и поговорить с портретом профессора Снейпа, и еще.... — Так ты нашла, или тебе так кажется? — зевнул Гарри и наткнулся на строгий взгляд. — Ну знаешь… пока я копалась в мерзких дневниках, ты сдулся на первом же и улегся при всех спать, — напомнила она ему. — Мне было стыдно за тебя. — Это ты виновата, — сказал Гарри, сел и потер лицо ладонями. — Кто мне всю ночь спать не давал? — он не увидел ошеломленного взгляда Гермионы и палочки, наставленной прямо на него. Гарри все еще тер лицо, пытаясь разогнать остатки сна, и уже убрал ладони, когда внезапно закашлялся. Гермиона облила его водой, после чего встала с победоносным видом. — Проснулся? — Кх, кх, — Гарри все еще откашливался и стряхивал с волос воду. — Освежает, спасибо. Ну так что? На Гриммо? — Нет. Там я в библиотеке до утра зависну, — сказала Гермиона уже на выходе, осматривая, всё ли вернула на свои места. Гарри внезапно подошел к ней сзади и положил руку на живот, так что Гермиона вздрогнула. Все тело покрылось мурашками от капель, которые стекали с волос Гарри и охлаждали теплую кожу. — Я отвлеку тебя, — прошептал он ей на ушко. — К тому же тебе тоже нужно поспать. — Гарри, у нас… — она хотела уже начать говорить, что сон в данной ситуации для них непозволительная роскошь, но была слишком поглощена дрожью, что прокатывалась по телу от прикосновений Гарри. — Не спорь, пожалуйста… Сон очень важен для самой умной ведьмы поколения, — его слова чередовались с легкими поцелуями в шею, от которых все внутри нее так приятно сжималось, что хотелось верещать от восторга. Но она же Гермиона Грейнджер. Ей не положено верещать... Гермиона, обласканная его словами и поцелуями, улыбнулась и решила, что сон действительно полезен — она читала — и не только сон. С позитивным настроением, в предвкушении приятной ночи они вышли в абсолютно темный коридор. — Так-так-так, Гарри Поттер и его грязнокровная подружка. Наконец-то вы одни.