Сон накануне зимы

      В глубине дома что-то упало, покатились осколки, послышались приглушенные голоса: один, сердитый бубнящий - Григория, другой, звонкий оправдывающийся - молоденькой Параши, новой горничной в доме Корфов.       Владимир вскинул голову, потер ладонями лицо и посмотрел на Анну. Сегодня она выглядела получше, правда, жар еще держался, белые волосы разбросаны по подушке, мокрый лоб, болезненный румянец во все щеки. Все дни, что Анна болела, он практически не спал, забывал есть; если бы не Варина забота - так и оставался бы голодным, потому как почти не выходил из спальной. А все Анино упрямство! Вот понадобилось ей поехать к Репниным по первому снегу! Погода испортилась, когда они уже возвращались домой. Дождь вперемешку с холодным колючим снегом, ветер, срывающий одежду и слепящий лошадей, одежда не по погоде - этого хватило, чтобы Анна подхватила жуткую простуду. Илья Петрович третьего дня слушал баронессу и качал головой. А ведь так и до пневмонии недалеко... А в ее положении это катастрофа.       Малыш, который жил и рос в теле будущей матери, и так вел себя непозволительно, по-корфовски, буянил, не давал маме спать и есть, вытягивая из нее силы, а тут еще и эта напасть! Сначала он думал, что горячий чай, теплая постель и его пылкие объятия помогут Анне справиться с дрожью и лихорадкой, которая била ее уже вечером в день возвращения, но ей становилось все хуже и хуже. Приехавший доктор Штерн развел руками, выписал настойки и дал советы, но Владимир видел, как тот хмурится, слушая легкие Анны и ее уже заметно выступающий животик. А потом она впала в забытье, бредила, порывалась куда-то бежать, а самое страшное, что заставило Владимира встать на колени перед образами, это был тихий шепот Анны: «Скажите, Владимир, за что вы так меня ненавидите? За что?»       Когда в несвязном ее говоре он разобрал эту фразу, ему почудилось, что его с размаху бросили в ледяную крещенскую купель. Она до сих пор не простила? Или всплыло в ее больном сознании воспоминание о былом, которое, как ему казалось, они похоронили? Что бы это ни было, Корф потерял покой и сон. Неужели его клятв, обещаний, его любви было мало, неужели Анна согласилась выйти за него только из благодарности и чувства долга? Но она оказалась такой пылкой, такой нежной, такой раскованной, такой смелой в их постели, что Владимир был уверен, что их притяжение и любовь взаимны! И вдруг как печаль из прошлого: «за что вы меня ненавидите?»       Дверь тихо отворилась, вошла Варвара, держа в руках поднос с посудой.       - Не надо, Варя, спасибо. Я не буду.       Варвара замерла на мгновение, затем решительно прошла по комнате к столику и опустила поднос. Владимиру показалось, что сейчас чашки и блюдца грохнут о деревянную поверхность, но резкое движение Варвары не нарушило тишины уединения.       Кухарка повернулась и строго сказала:       - Будете, Владимир Иванович! И ужинать сегодня будете, и в баню пойдете. А еще побреетесь. И поспите! Где ж это видано? Что Анечка, голубка моя, скажет, когда увидит Вас таким? Вы, барин, простите, совсем уж на лешего, прости Господи, походить-то стали, - тут она сделала паузу и тихо добавила: - Негоже так, Владимир Иванович. Нехорошо.       Владимир хотел строго отчитать ее, но увидев прижатые к пышной груди ладошки, почувствовав запах булочек и живого огня, навсегда впитавшегося в Варины волосы и кожу, он вдруг захотел снова стать маленьким мальчиком, чтобы это мягкие руки гладили его по волосам, смазывали побитые коленки прохладными мазями, чтобы можно было просто сидеть у огня на кухне и жевать сочные яблоки, слушая как шумит вьюга за толстыми стенами дома. Он прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Потом, не открывая глаз, спросил:       - Варь, что мне делать, а? Как мне жить без нее? Как, Варь?       Варвара открыла рот, взмахнула руками и быстро и строго заговорила:       - Это что Вы удумали, барин? А как Господь услышит? Грех-то какой! Нельзя, нельзя мысли такие к себе подпускать. Вот увидите, все хорошо будет. И с Анечкой нашей, и ребятеночком вашим. Еще покажет он вам, что почем, - быстро приговаривала Варя, одновременно и грозя Владимиру пальцем, и расставляя на низком столике посуду для ужина.       Потом замолчала и тихо попросила:       - Владимир Иванович... Володя, иди в баньку, попарься. Пар все грехи и мысли плохие смоет, душу и тело очистит, а за Аней посмотрю, не бойся, все сделаю. Иди, иди давай! - она подошла к креслу, где сидел Корф и, погладив его по плечу, заставила встать. Затем медленно вытолкала из комнаты, проследила, чтобы он дошел до лестницы, и закрыла дверь. Быстро повернулась, перекрестившись, и что-то бормоча себе под нос и качая головой, вернулась в комнату.       Когда Владимир вернулся в спальную, там все уже выглядело по-другому. Воздух в комнате стал свежее и прохладнее, постель чиста, Анна переодета в сухую рубаху, волосы ее расчесаны и даже заплетены в нетугую косу, дыхание ее было ровным, без хрипа. Румянец на щеках уже не казался таким лихорадочным. Аня просто спала. На столике появились булочки, колбаски, чайник с чаем, варенье и мед. Владимир сел в кресло у столика и незаметно выпил весь чай и плотно поужинал. Подошел к постели, подумав, скинул халат и снял одежду, лег рядом с Аней, притянул ее к себе и закрыл глаза.