Мой отец музыкант.

Том, Карен и их бабушка сидели в просторном и чистом коридоре местной больницы, полностью пропахшей таблетками и спиртом, такой неприятный запах , просто пролезал во все щели, и иногда казалось, что не только нос, но и глаза различают в красках эту зловонную атмосферу. Всё вокруг выглядило искуственно, искуственный холодный свет, идеально чистые до блеска каменные полы и не одного живого растения, даже медперсонал казался каким-то механичическим, одинаковые врачи в белых халатах переходили из кабинета в кабинет, и такие же одинаковые медсёстры ,будто на шарнирах, быстро бегали по всей больнице. От этого было не по себе. Они ждали Виоллу, двадцать минут назад санитары скорой помощи погрузили её а носилках в салон белого фургона, а сейчас она лежит за дверью одной из многочисленных палат. Все трое испытывали сильное волнение и каждый пытался успокоить себя как мог, Карен грызла ногти, тревожно смотря на каждого кто проходил мимо них, Том перебирал пальцы на руках и задумчиво смотрел в потолок, а Скарлет перебирала бусы, которые до этого висели на её шее, и никто не сказал ни слова, ещё с момента когда они зашли в здание. Одна из белоснежных дверей открылась и оттуда выглянул пожилой врач в квадратных очках, но не сказав ни слова, он лишь поманил их рукой, говоря языком жестов зайти внутрь. -Хорошо.-тихо кивнула женщина и посмотрела на детей.-Подождите ладно. И Эир скрылась за дверью, оставя за собой маленькую щель. -Как ты думаешь, что с мамой.-еле слышно спросила Кара брата, посмотрев на него. -Думаю всё будет хорошо.-попытался тот успокоить девочку, а заодно и себя.- Может просто, ну, голова закружилась... -Угу.-медленно та кивнула головой, она посмотрела на приоткрытую дверь комнаты и услышала приглушенные голоса за ней.-Тихо! И оба замолкли, пытаясь разобрать каждое слово, доносящееся из палаты. -Анемия. Прозвучало слово от которого по телу двух детей пробежал неприятный холодок, они до последнего надеялись, что это им послышалось. -Есть конечно лекарства.- врач продолжал озвучивать ситуацию и эта новость немного ободрила всех.-Но они стоят не дёшево, и их надо заказывать. Не легче, ведь у них еле хватает денег на еду, все члены семьи ходят худые как скелеты, так ещё и дорогущее лекарство, только оно может помочь их матери. Разговор затих, бабушка вышла из палаты с очень круглыми и полными ужаса глазами, но на вопрос: "Всё хорошо?", она неубедительно отвечала "Да.". Как они наберут эту сумму, ведь деньги они получают либо с алиментов отца Карен, либо с пенсии Скарлет, раньше Виолла работала в цветочном магазине, но после одного инцедента была уволена. Даже если они будут голодать месяц или два, то всё равно не наберут той суммы. Что же делать? Оставлять дочку умирать, нет, так не пойдёт. Скарлет часто разочаровывалась в ней, взять хотя бы того ублюдка, который заделал её дочери ребёнка и свалил, тем самым испортив ей жизнь, или то, что дочь начала запивать это всё дешёвым алкоголем и закуривать теми же дешманскими сигаретами, вообщем делала, всё постоянно будто на зло матери. Сейчас сидя на кухне и смотря в окно на сильный ливень, женщина думала не о том, что завтра придётся убирать газон или о забытом белье на веревке, которые сейчас мокнет под дождём, она думала о своей дочери, находившейся сейчас в тёплой палате под присмотром врачей. Было стыдно, стыдно за то потерянное время, за которое они могли бы помириться, за те последние слова, а точнее упрёки сказанные ей в последний момент до случившегося, за невнимательность к ней, она ведь могла выявить симптомы болезни ещё до критической ситуаций, например то, что Виолла стала необычайно бледной, или что не ела почти ничего, всё это уже в прошлом и ничего уже не изменишь. От своей беспомощности сильная Скарлет, которая никогда не давала волю эмоциям, просто зарыдала. Слёзы без её ведома вырвались наружу, от стыда за саму себя, женщина спрятала своё лицо в сложенных на столе руках, иногда дёргаясь от всхлипов. Дети стояли у проёма на кухню и видели это, они хотели помочь, но помочь они могли ровно также как и женщина, и приходилось просто наболюдать за этим ужасом вокруг на который они не могли повлиять. -И что же теперь будет?-Сидя на кровати спросила девочка в пижаме парня, при этом не отрывая взгляд от стенки перед ней. Тот лишь вопросительно изогнул бровь, сделав вид, что не понял вопроса. -Что же теперь будет?- повторила вопрос она, повернув голову и устремив взгляд на брата.-Вдруг мама умрёт и что тогда?- Кара в свои десять лет, сейчас сделала взрослое и полное серьёзности лицо, которое немного испугало Тома. -Я не знаю.- не стал врать тот, осознавая всю ситуацию, он правда не знал чтр делать и просто отходил от шока, после таких минувших новостей. Девочка ничего не сказала в ответ и пару секунд просто прожигала парня взглядом, потом она легла на кровать и укрылась краешком одеяла, не став продолжать разговор уснула. Том лишь расстроено выдохнул и посмотрел на себя в зеркало. "Какой же ты жалкий, Томас Эир!" Пронеслось в голове парня, он и вправду ненавидел себя в этот момент из-за своей беспомощности, его разноцветные глаза бегали по его смуглому лицу, он многим отличался от всей семьи Эир, он имел смуглую кожу, в то время как бабушка, мать и сестра были светлокожие, но главным его отличеем была врождённая гетерохромия, один глаз был обычным карием, а другой как будто в линзе- красный. Его глаза бабушка сравнивала с глазами отца, но только когда мальчик косячил:" Вот бестыжие глаза то у тебя, прям как у отца.", и с детства он комплексовал по этому поводу именно из-за этого и мог преполагать, что у его отца тоже была гетерохромия. Парень закрыл лицо руками и взглянул в окно, когда успело стемнеть? Еще недавно за окном по розовому небу плавали легкие пушистые облака, предвещая хорошую погоду на завтра, так уже мир покрыла кромежная тьма и единственным источником природного света была луна,а точнее её половинка, а облака сменились на маленькие белые звёзды. Парень уже лежал в постели, под тёплым старым одеялом было очень уютно, никто не мешал и не было лишнего света, всё подходило для спокойного сна, но как ни старался Том, он не мог уснуть. Он ворочился из стороны в сторону, считал овец,но грустные мысли так о случившемся за день, слишком много для ещё неокрепшего сознания подростка. Перед ним вспоминалась та картина, мама не подаёт пртзнаки жизни, будто труп, холодная и бледная, её погружают в форгон, а вокруг неё паника и этот шум. Но что измениться после смерти матери? Ничего. Просто будет на одного человека меньше, по крайней мере материально это никак не ударит по их семье, но душевная боль сведёт с ума всех её членов. Уже вырисовывалось их возможное будущее, где Скарлет не выдерживая смерти единственной дочери налаживает на себя руки, болтаясь в петле, Том и Карен отправляются в местный детдом, где парень не терпит новой мрачной обстановки, впадает в депрессию, а потом и вовсе прыгает из окна шестого этажа здания, оставляя о себе лишь красное пятно еа асвальте, которое вскоре смоет дождь, останеться только девчонка, но одна она не сможет жить в этом мире и закончит своё существование где-нибудь в подворотне от холода или голода. Нет. Он не хочет такое будущее и готов его изменить, хоть и они мало общались с мамой, но это родной человек, которому он готов простить всё, даже вечное отсутствие в его жизни, даже если не ради Виоллы, то ради сестры и бабушки, ведь он единственный мужчина в семье и должен защищать их. И тогда в голове Тома пронеслось обещание:"Я не дам тебе умереть, мама, я обещаю!" За окном все также темно, лунный свет иногда перекрывают облака, холодный ветер переносит их по небу, как волны корабли. Наконец зажглись фонари, сегодня они запоздали, и осветили улицу из домов, больше похожих на пакетики от сока, в районе где жили пенсионеры или же те кому просто не хватило денег на другой дом, хотя раньше улица была постоянно наполнена движением, но сейчас опустела. За окном одного из домов горел свет, кто-то ходил из стороны в сторону мучаясь от бессоницы, но это было уже не важно... Ничего уже не важно.