Если тебе больно дышать, Открой окно
Брендон смотрит и считает секунды — у них осталось не так много, прежде чем всё полетит на воздух. Разумеется, Фрикс потащилась в лагерь, никого об этом не предупредив; и разумеется, она думает, что делает всё правильно. Гребаные "верные" решения и игра в Шерлока, ей пора бы перестать с таким рвением бросаться под пули и изображать из себя бесстрашную. Брендон не собирается притворяться, что вся эта заварушка с мистером Эмпти не пугает его до усрачки, а ведь он даже не главная цель. Рядом её бывший (тут должен быть знак вопроса) и он нервно говорит с кем-то по телефону, пока они решают, что делать. Каждая чёртова секунда может стоить жизни, причем как бы Брендон не злился, смерть Роуэн вызывает оцепенение и почти животный страх. Они все тут совершили хренову кучу ошибок, и они все по сути своей испуганные дети. Союзники по неволе. — Мы должны ехать, — ломается рядом Эш, потому что там Элисия и потому что он знает как никто другой, как реальна опасность получить пулю. Брендон понимает, правда, и Тревор смотрит на него и кивает, соглашаясь. Какими бы не были отношения Ти и Роуэн, он явно привязался к ней. Он боится, но он здесь. Брендон, наверное, никогда не понимал важность дружбы, пока не оказался в пиздеце с зоопарком. Даже Шон, обычно держащийся в стороне, сейчас настроен решительно. Наверное, думает о Ники и Хейли и делает это ради них. Не важно, какие причины, важно то, что у них мало времени и их друзья в опасности. Они рассаживаются по машинам и просят высшие силы успеть. Брендон не знает, где та грань между страхом и злостью; сколько времени осталось и так ли оно необходимо.***
Это счастливый дом, Мы здесь счастливы
Она читает, сосредоточенно поджимая губы и каждые пару минут что-то подчеркивая в тексте; она читает, сидя на другом конце углового дивана и не обращая внимания на шум приставки и разговоры. Брендон смотрит, как она переворачивает страницу, не замечая его взгляда. — Эй, Брендон, ты залип, что ли? — хмыкает Тревор, пихая ему в руки приставку, пока Шон понимающе хмыкает. Роуэн вскидывает голову, чуть расфокусированно глядя на них троих, губы едва дёргаются в слабую улыбку, и Брендон, как полнейший придурок, улыбается в ответ. — Я размажу вас по стенке, — нарочито громко говорит он, отгоняя наваждение, и специально упирается взглядом в экран. Рядом Тревор встаёт с дивана и произносит: — Сис, как насчёт перекуса? Отставим этих лузеров. Тревор зовёт её сестрой чаще, чем по имени, но это кажется естественным. Чуть насмешливым, но тёплым, словно Тревор, наконец, нашёл семью, которой ему не хватало. Брендон думает, что, может, он был не лучшим другом, раз не замечал многого, но сейчас уже не важно. Впереди только будущее. Роуэн откладывает книгу и идёт за Ти на кухню.***
Ты сгоришь здесь, Но это нормально, милая
Они не говорят о том, что между ними. Это то ли негласное правило, то ли невесть откуда-то взявшееся стеснение. Брендон прячется за наглыми улыбками и нарочито легкомысленными: "малыш", "детка", "хэй, красотка", напрочь забывая, что раньше готов был глотать кислоту, чем испытывать к Фрикс хотя бы что-то кроме ненависти. Сердце разгоняется и стучит по вискам, Дэрроу теряет красноречие и спрашивает: — Ты в порядке? Красные пятна на её шее от веревки почти прошли, оставив едва заметный розовый след; Брендон замечает, как она часто подносит к нему руку, словно до сих пор ощущает удушье. Чувство вины мешается с нежностью и остатками обиды, что осела в лёгких. Брендон делает шаг навстречу — каждый раз он тянет и тянет, движется ближе, к ней, чтобы расстояния как можно меньше. Странно ощущать такую тягу к человеку, но ему не хочется менять этого. Роуэн пожимает плечами. — Да. Ему хочется склеить поломанное, оставить позади все кошмары. Дэрроу протягивает руку, касается небольшой царапины на её запястье, потому что хочется касаться, касаться, касаться. — Что было в лагере? — ищет её глаза, решая эту загадку. Роуэн никогда не говорит, что было до того, как ей приставили ружье к груди. Замыкается, стоит этому вопросу зависнуть в воздухе и он лопается, как мыльный пузырь, оставляя без ответов с многозначительным молчанием. Это сводит с ума. — Я не хочу об этом говорить. — Когда-нибудь будет нужно. Она кивает и делает крохотный шаг навстречу, бормоча: — Просто не сейчас. Они не говорят о поцелуях и их значениях, но Брендон отчаянно хочет расставить точки над i; его роль друга не устраивает совершенно. Роуэн избегает серьёзных разговоров слишком ловко, как для той, которая допрашивает людей при первой же возможности. Брендон обнимает её за плечи и улыбается чуть шире, чем, наверное, надо: — Сегодня я тебя похищаю. Ты совсем мало уделяешь мне времени, я чувствую себя покинутым. — Я вижусь с тобой буквально каждый день, потому что вы с Тревором постоянно зависаете в нашей гостиной. — Это другое. Это другое. Брендону интересно, что именно.***
Уже полседьмого, Читай звёзды, ведь времени не существует.
Его ладонь на её сведенных лопатках, когда они оказываются одни в её комнате. Глупая отмазка в виде домашнего задания действительно лишь предлог, потому что Брендон разворачивает её к себе и не дает времени опомниться, прижимая теснее и целуя в губы, с которых готов был сорваться очередной вопрос. У неё их иногда слишком много и все не те, не важные. Брендон чуть толкает вперед, и она упирается в кровать, бормоча ему в губы: — Полегче. — Не хочу останавливаться, — выдыхает. Потому что, правда, не может. У неё взгляд цепкий, но теплый-теплый, цвета высушенной на солнце травы. Брендон сглатывает, пугаясь вдруг самого себя, того, что ураганом проносится внутри. Чего-то из самой глубины, когда хочется ещё ближе и теснее, чтобы ни миллиметра расстояния, а мир вокруг — серый шум. Роуэн играет краем его футболки, — она всегда медленнее в движениях, опасливей, там где он безрассуден и прыгает сразу на десятки метров вниз, она словно сомневается, чуть гнёт губы в слабую улыбку, успокаивая бдительность, а потом ладонь вдруг скользит под его футболку, проходясь по обнаженному животу, и Брендон втягивает воздух носом, широко распахивая глаза. — Не честно. И снова целует её. Не так резко, но торопливо и чуть нежнее, вынуждая самого себя притормозить. Роуэн дышит немного быстрее, он чувствует её дыхание, и как ладонь жмется сильнее к его боку. Если она поставила задачей свести с ума, то справляется на отлично. Брендон срывается раньше, чем планирует: осыпает лицо поцелуями, продолжая удерживать у края кровати, руками притягивая крепче, а после шепчет куда-то в изгиб шеи, потому что важно, как никогда: — Так ты моя девушка? Останавливается, внезапно испугавшись ответа. Её молчание разрезает комнату острым ножом, дыхание слышно за мили. — Думаю, да? Брендон улыбается. Разумеется, да.