Wildflowers.

Все ждали того момента, когда Юрио вырастет, когда пубертатный период заберет его андрогинную, грациозную внешность и сделает его более взрослым. Юри готов признать, что ему самому тоже было интересно, когда он приехал в Санкт-Петербург после помолвки и выигрыша серебряной медали. Каким мужчиной будет Юрио? Коренастым, как его дедушка? Высоким и стройным? Миниатюрным? Юри помнит свое собственное разочарование, когда его подростковые годы прошли, а он все ждал, когда же он станет выше. Мышцы никогда не были первым, что бросалось в глаза при взгляде на его фигуру. Окруженный ослепительными русскими фигуристами, которые обладали красотой и спортивной фигурой, Юри понимал, что волнуется за Плисецкого. Видеть Юрио каждый день в новинку. Сам по себе переезд был пугающим; Юри знал только самые примитивные слова на русском, в отличие от разговорного английского, которым он владел, когда переехал в Детройт тренироваться. Это был целый новый мир, совсем не такой тихий и гостеприимный как сонная атмосфера Хасецу. Юри никогда не был тем типом людей, которые легко отправлялись на приключения или вечеринки, но теперь он ощущал, будто бы он находился в пузыре, пока весь остальной мир проносился мимо, оставляя Кацуки лишь с тоской провожать его взглядом. Неспособным с легкостью общаться вне катка. -Ты до сих пор не говоришь по-русски? — ворчит Юрио на льду, проезжая мимо, пока Юри старается разговаривать с работником катка на должном уровне. По крайней мере, структура предложений не такая сложная. Юри узнает ее, хотя скрытые оскорбления более знакомы, чем все остальное. Юри нервно улыбается и пожимает плечами, не желая раззадоривать мальчика. Виктор объясняет, что в России не принято обмениваться подарками на Рождество, хотя весь остальной западный мир сделал это традиционной частью праздника. Так что когда Юри удается уговорить всех на катке подарить друг другу что-то простое и маленькое, он удивлен, что ему в руки протягивают довольно большой и на удивление хорошо упакованный подарок. Он моргает, смотря на Юрио, а губы мальчика немного изгибаются. — Чего ты ждешь? Открывай уже, придурок! — Юри не особо заботит его сарказм, он лишь смотрит на Плисецкого широкими глазами и улыбается. Если быть честным, Юри вообще не ждал подарков тем более от Юрио. Он аккуратно снимает обертку, игнорируя шипение Юрио. Это… — Чтобы ты перестал звучать так по-идиотски, — ворчит Юрио, хотя то, как он прячет руки в карманах толстовки и качается с пятки на носок явно говорит о том, что ему неловко. Кацуки рассматривает коллекцию аудио дисков и книг, с начального уровня до продвинутого, и они все куплены для того, чтобы улучшить его русский. Это значит намного большее, чем думает Юрио — а, может быть, он все понимает, что только делает подарок еще более особенным. Это означает возможность выучить нужные слова, начать общаться и почувствовать себя уверенно. Ощутить безопасность. И свободу. У них с Виктором одна машина, на которой тот всегда отвозит его туда, куда не дойдешь пешком. В места, которые он не знает, отмеченные на картах, которые он не может прочитать и понять на незнакомом языке. И как бы он ни любил Виктора (а это ужасная, приносящая боль реальность), мужчина даже в лучшие времена витает в облаках, слишком жизнерадостный и бойкий для каких-то насущных проблем. Он забывает переводить то, что Юри хотел бы понять в разговорах, оставляя Кацуки неловко стоять с краю группы, чувствуя себя одиноко и потерянно. Подарок не изменит все мгновенно, но это начало, и Юри не может выразить словами свою благодарность. Юрио шипит, когда Юри подходит ближе к нему и обнимает мальчика, и то, как воркуют Виктор и Мила, глядя на них, тоже не остается незамеченным и только заставляет Юрио еще больше сопротивляться. Юри все равно улыбается, потому что он чувствует, как Юрио кладет руку ему на талию и неловко приобнимает в ответ. — Спасибо, Юра, — шепчет Юри на ухо мальчику, пока другие фигуристы не слышат и не могут подразнить за эти слова. Юрио сжимает его крепче, и Кацуки ощущает такое принятие, что даже не обращает внимание на комментарии о его неправильном произношении.

***

Виктор выигрывает на Чемпионате России, как все и ожидали. Юрио отстает от него совсем немного и занимает второе место, но Юри понимает, что это только укрепляет желание мальчика победить в следующем сезоне. Юри гордо размахивает российским флагом, поддерживая их обоих с трибун и обнимая сразу же, как только они сходят с катка. Юрио медленно привыкает к таким незапланированным проявлениям чувств, хотя все равно краснеет. Виктор сметает их обоих в крепких объятиях, и смех Юри сливается с недовольным криком Плисецкого. Он еще никогда не был так счастлив.

***

Спустя две серебряные и одну бронзовую медали Юри начинает сомневаться. Виктор не проявляет никакой злобы или раздражения, но их кольца уже не блестят так, как раньше. Он знает, что для Виктора шутка про помолвку и правда была всего лишь шуткой, даже если Юри раскрывает слишком многое, покупая обручальные кольца. Но Виктор, видимо, верит его словам о том, что это оберег на удачу, и Юри правда пытается не ощущать боль при виде руки Виктора, на которой нет кольца. Для него это не значит то же самое, что и для Юри, но при осознании этого все равно больно. Юри ничего не говорит об эмоциях, которые скапливаются у него внутри, вместо этого концентрируясь на новой программе и задаче. У них с Виктором все в порядке, говорит он себе. Даже в те дни, когда Виктор звонко смеется, разговаривая с другими фигуристами, когда его глаза блестят, пока он болтает с репортерами или фанатами, когда он забывает, что Юри вообще существует. Что Юри поменял всю свою жизнь во второй раз ради Виктора, ради России. Даже когда они ложатся спать в разных комнатах, живя в одной квартире так, как Юри никогда не хотел. Иногда кажется, что Виктор смотрит сквозь него, слишком захваченный своим возвращением на лед. Но в конце концов это все равно то, чего желал Юри. Чтобы Виктор снова соревновался, потому что Виктор и лед неразделимы. Месяцы проходят, а Санкт-Петербург все еще не кажется домом, он не может им быть. Теперь дома нет вообще нигде, потому что кусочки его сердца разбросаны по миру от Хасецу до Детройта и Москвы. Это ничего не значит — дом там, где Виктор. Точнее, так должно было быть. Но Виктор слеп к его восхищению, которое Юри не в силах скрыть. Кацуки говорит себе, что ему достаточно иметь Виктора в качестве близкого друга. Он не хочет это испортить. Они видят друг друга все реже и реже, когда проходят соревнования; Чемпионат России и Японии, Турнир четырех континентов, Чемпионат Европы, Гран-При, Чемпионат мира, Олимпийские игры. Они не всегда могут быть в одном месте, и иногда Юри остается один в их общей квартире с Маккачином, который греет его ночью в кровати, где должен был быть Виктор. Где Виктор обычно есть, несмотря на наличие своей собственной комнаты. Он пробирается в постель Юри (как и в его сердце) по несколько раз в неделю. Он доволен объятиями, простым человеческим теплом, в котором Юри не может ему отказать. Виктор не осознает, как обычно, что каждый час сумерек, проведенный вместе, пока Юри позволяет себе надеяться, разбивает сердце Кацуки, открытое и ранимое, все сильнее. Он на протяжении долгого времени позволяет себе поверить, что, может быть в эту ночь, в этот раз Виктор признается. Что он коснется его щеки, а лунный свет будет проникать в комнату сквозь шторы, пока они будут целоваться. Но это никогда не происходит. Даже если Юри больно просыпаться рядом с сонным Виктором и понимать, что его любовь безответна, он знает, как одинок Никифоров, и не может отказать ему в поддержке, в которой нуждается мужчина. Юри хотел бы дать ему намного большее, если бы только Виктор позволил. Он бы обнимал его, гладил по волосам и шептал, какой он красивый и талантливый и как он любит Виктора. Он мог бы дать ему намного большее, чем просто теплое тело, к которому можно прижиматься по ночам, но Виктор никогда не просит его об этом, а Юри никогда этого не предлагает. Он просто смотрит на кольцо на своем пальце, а потом на телефон на подушке, который молчит. Это одна из тех ночей, когда его кровать и место, где Виктор будет кататься, разделяют километры. Он ждет ответа на сообщение с пожеланием удачи, который никогда не придет. Пока телефон вдруг не загорается, как лучик надежды, и Юри старается как можно быстрее взять его. Все равно никто не видит, насколько глупа его преданность. Но когда его глаза привыкают к свету, он понимает, что это не Виктор. Это… Юрио? Юри проводит пальцем по экрану и открывает смазанное селфи от Юрио. Это фотография его и Виктора, который разговаривает с какими-то незнакомыми людьми и широко улыбается. Юрио закатывает глаза, что так знакомо и вызывает у Юри улыбку. Через секунду под фото приходит еще одно сообщение. Этот придурок сводит меня с ума, жаль, что тебя здесь нет, чтобы усмирить его. Юри улыбается, одной рукой поглаживая шерсть Маккачина. Он чувствует жаль, что тебя здесь вообще нет, о котором Юрио не говорит. Спустя столько времени в Санкт-Петербурге, Юри начинает медленно понимать странности и недосказанности мальчика. Как будто бы я смог его контролировать! — пишет Юри в ответ одной рукой, удивляясь тому, как быстро наверху высвечиваются три точки, показывая, что Юрио снова печатает. У меня хотя бы был бы предлог сбежать от его хуевой болтовни. Ненавижу тебя. Почему ты не поехал с нами. Это явно не вопрос. Особенно учитывая отсутствие вопросительного знака. Юри смеется в подушку, прикрывая глаза от усталости. Все-таки разница во времени дает о себе знать. Юра, ты знаешь, что я не могу быть твоим поводом сбежать от репортеров, они бы заставили отвечать на вопросы меня. На этот раз три точки наверху появляются и пропадают несколько раз, и Юри не может сдержаться и нажимает на экран каждый раз, когда он начинает потухать. Это не похоже на Юрио, он никогда не колеблется, говоря все прямо. Мы бы отвечали на вопросы вместе, идиот. Почему он так долго писал что-то такое простое? Юри тепло улыбается. В следующий раз так и сделаем! Он тут же зевает, когда нажимает кнопку отправить, и зарывается головой в подушку. Юрио как будто бы знает и чувствует абсолютно все, потому что следующее сообщение состоит в том числе из рассерженных эмоджи. Почему ты все еще, черт возьми, не спишь, кацудон? Иди в постель или Яков надерет тебе зад. Здесь одиноко без вас двоих — печатает Юри, даже не думая над ответом, потому что усталость расслабляет его почти так же, как алкоголь, развязывая язык. Три точки снова появляются и исчезают, но у Юри уже закрываются глаза, так что он этого не замечает. Он приходит в себя, только когда телефон вибрирует, и открывает сообщение. Через два дня мы уже вернемся, идиот. Это не причина не спать. А спустя несколько секунд Юрио добавляет: Мы тоже по тебе скучаем. Юри засыпает с улыбкой на лице. Кровать уже не кажется такой пустой.

***

Все идет не так во время следующих соревнований и следующего золота Юри. Юрио скрывает это, но на самом деле он гордится своим вторым местом, потому что его серебряная медаль — это все еще большое достижение. Юри готов признать, что он плачет, сжимая свое первое золото за финал Гран-При спустя год после того, как Юрио обогнал его по баллам. Но он так сильно улыбается, до боли в щеках, пока они уезжают с пьедестала, что Юрио дергает его за руку. Юрио скалится, но его глаза смеются, когда Юри поворачивается к нему. — Прекрати плакать, глупый. Просто порадуйся. Он радуется. Он так счастлив, что падает в объятия Виктора. Все это кажется сном, от которого не хочется просыпаться. Банкет в этот раз проходит весело даже без алкоголя. Он танцует со всеми, пока ноги не начинают болеть. Это его не останавливает. В конце концов, это его ночь. В этот раз лишние пару бокалов шампанского выпивает Виктор. Он вполне нормально переносит алкоголь, но этого достаточно, чтобы развязать его и без того честный язык. Юри отворачивается от Криса и Юрио, когда Виктор резко бросается ему на спину, заставляя его держать весь свой вес на себе. — Ююююрииии! Он кричит это прямо ему в ухо, и Юри кривится, чувствуя тепло на щеке от такой близости. — Ты выиграл золото! Это означает, что теперь нам надо сыграть свадьбу! — весело кричит Виктор, проводя носом по шее Юри, который тут же напрягается. Рядом с ними Крис усмехается, заинтригованный, но взгляд Юрио не сулит ничего хорошего, пока мальчик сжимает бокал в своей руке со всей силой. — Эм, Виктор, не надо… — мягко говорит Юри, а его голос становится все тише. Люди начинаются палится на них, все они. Он золотой медалист этого вечера, все взгляды и камеры направлены на него, в ожидании как раз такого момента, который стал бы отличным заголовком для их журналов или сайтов со сплетнями. Больно слышать, как Виктор так просто шутит про что-то такое важное, чего Юри ждал так долго. Виктора не удержать, когда все внимание толпы направлено на них, а Юри сжимается от этого, чувствуя теплое дыхание рядом со своим ухом, когда мужчина наклоняется еще ближе. Юри тихо пищит. Что это вообще такое? Неужели Виктор действительно имел это в виду все это время? Улыбка Виктора хитрая и дерзкая, небрежная из-за выпитого вина и шампанского. — Мы все знаем, что ты меня любишь, Юри! Давай же, признай это! Ты правда хочешь выйти за меня замуж! — уговаривает его Виктор, прижимаясь к нему так, что Юри приходится качаться из стороны в сторону, чтобы удержаться на ногах. Его щеки уже болят, но ужас и стыд ощущаются намного сильнее. — Виктор, заткнись уже нахуй, — вырывается у Юрио, и его голос совсем низкий, а кулаки опасно сжимаются. — Нет, оставь его, — мурчит Крис, улыбаясь и делая глоток из бокала. — Ну так что, Юри? Ты любишь своего тренера? Как непристойно, — это невинная шутка, но Юри кажется, что Крис берет кинжал и поворачивает его, все глубже вонзая его в сердце Кацуки. Виктора подстегивает поддержка друга и он разворачивает Юри, пронзая его взглядом голубых глаз. — Я знаю, что ты меня любишь, Юри! — повторяет Виктор, будто бы злорадствуя, и небрежно проводит пальцем по груди Юри, а потом наклоняется и целует его со всей силой при куче народа. Мир Юри сжимается, и он не может сдержаться и закрывает глаза, трясущимися руками хватаясь за рубашку Виктора. Это правда происходит? Виктор? В его голове только шум, все органы будто бы отключаются, пока все его мечты сливаются и приводят к этому моменту. А потом Виктор отходит, оставляя Юри в замешательстве, и… смеется? Его смех почти издевательски довольный, и это так сильно ранит Юри, оставляя его истекать кровью. Это не его Виктор — но ведь и его Виктор на самом деле был построен из идеала в его голове, который он представлял так давно, что уже нельзя было отличить реального человека от этого образа. — Видишь? Я знал это. Все в порядке, Юри, многие люди любят меня, — он подмигивает, а с его лица никак не исчезает усмешка. — Теперь ты сможешь говорить, что тебя поцеловал сам Виктор Никифоров! Это даже лучше, чем золотая медаль! Считай это своей наградой. Я знал, что ты получишь золото, если любишь меня, и ты еще и катался для меня! Юри не может дышать, молча смотря на Виктора, который только что раскрыл влюбленность самого Юри перед репортерами, семьей, друзьями. Который поиздевался и испортил все искренние чувства, которые Юри испытывал к мужчине, а потом завершил все это ударом ножом, целуя его, так странно и так бессмысленно. Виктор раньше целовал его подбородок, лоб, щеки и руки. Он пытался поцеловать его по-настоящему, но Юри был романтиком в душе и не был готов опуститься так низко из-за неразделенной любви. Но Виктор только что сделал это, пьяный и беспечный, забирая первый поцелуй Юри. Первый поцелуй Юри. Доставшийся мужчине, которому он и хотел его всегда подарить, но самым худшим и болезненным способом. Он отшатывается назад, прикасаясь дрожащей рукой к губам. Мир становится размытым, и он вдруг понимает, что начинает плакать. — В-виктор? Мир вдруг резко приходит в движение, вокруг раздают тихие удивленный вздохи и шепот. А потом Юрио вдруг бросает бокал и толкает Виктора, который тут же падает на пол. — Какого хуя, ублюдок? Я не могу поверить, что ты это сделал! — Юри никогда не слышал, чтобы Плисецкий был так рассержен, но дальше все слова сливаются в один непонятный русский язык, пока Юрио тоже садится на пол, угрожающе сжимая кулак. Юри вскрикивает и бросается на мальчика, хватая его сжатую руку в отчаянии. — Нет! Юрио, остановись! Мальчик от удивления резко поднимает голову, пока Крис быстро подходит и оттаскивает Виктора от них. — Он только что, твою мать, поцеловал тебя, Юри! — в Юрио бурлит злость, но его голос не срывается на крик — вокруг слишком много людей. — Я знаю, — выдавливает из себя Юри и понимает, что теперь уже не может сдержать слезы. — Я… я знаю, — повторяет он, заикаясь, и только сильнее двумя руками сжимает кулак Юрио, боясь отпустить. Он просто смотрит на их руки, чувствуя, как его мир рушится. Кацуки смутно помнит, как Пхичит разгоняет людей, оставляя его с Юрио одних на полу, и пытается наладить все, пока Виктор хнычет и спрашивает, что он сделал не так. Юрио отворачивается от Виктора, который все еще сидит на полу, но не отодвигается от Юри, а потом вдруг обнимает его дрожащей рукой. Он перестает трястись, только когда касается пальцами кожи Кацуки, будто бы Юри успокаивает его, а не наоборот. Будто бы Юри не держится за него в страхе утонуть в собственном стыде и слезах, если отпустит мальчика. — Мне жаль, — бормочет Юрио, но у Юри совсем нет сил, чтобы разобраться, за что же тот извиняется. За действия Виктора? За свои собственные? — Я хочу уйти, — тихо произносит Кацуки, и Юрио кивает. И все. Он встает и поднимает Юри на ноги, уводя его к двери и придерживая одной рукой. Они доходят до лифта, а по дороге Плисецкий отталкивает репортеров, пока те не остаются за закрытой дверью, и тогда Юри наконец теряет все оставшееся самообладание. Он инстинктивно тянется к Юрио, хватаясь пальцами за пиджак мальчика и плача ему в плечо. Юри ждет, когда его оттолкнут, накричат, как когда-то после его первого финала Гран-При. Но этого так и не происходит. Вместо этого Юрио прижимает его ближе к себе, обнимая. Он весь натянут как струна и напряжен, но Юри хватает и этого, пока они едут на лифте, и он просто прислоняется к Плисецкому и плачет. Коридоры отеля пусты, репортеров или фотографов сюда не пускают, чтобы предоставить участникам соревнований хоть какое-то личное пространство. Юрио ведет его все дальше, а Кацуки вдруг в шоке поднимает на него заплаканные глаза. — Куда..? — Ты сегодня останешься у меня, — грубо бросает Юрио и краснеет, а потом так же резко достает ключ и открывает дверь. Юри не задает вопросов, позволяя завести себя внутрь и усадить на кровать. Это не последний раз, когда он плачет из-за Виктора Никифорова, но сейчас слезы перестают течь, оставляя после себя пустоту. — Это… это был мой первый поцелуй, — шепчет Юри, бессильно рассматривая свои ладони. У Юрио вырывается вздох, будто бы его только что ударили, и он шипит что-то на русском, что Юри даже не пытается перевести. Он поднимает взгляд, только когда Плисецкий садится перед ним, без раздумий и сожалений беря его за руки, не отводя от него своих зеленых глаз. — Ты заслуживаешь лучшего, чем он, — говорит Юрио намного мягче, чем когда-либо. Это так отличается от того, как он сжимает руки Юри. Он верит в сказанное, Юри чувствует это, пока мальчик крепко держит его ладони. Юрио правда считает, что Виктор не достоин его. Кацуки не согласен, но все равно улыбается из-за настойчивости Плисецкого, хотя внутри него все разбивается на кусочки. — Нет, Юра. Я именно этого и заслуживаю. Кацуки Юри никогда не будет достоин Виктора Никифорова. Было глупо считать, что он чем-то отличался от других людей, которые были очарованы знаменитым фигуристом. Он чувствует мягкое прикосновение к своей щеке, которое вызывает у Юри дрожь. Юрио смотрит на него так странно, рассерженно и с теплотой одновременно. С грустью. — Нет, Юри. Это не так. Ты правда этого не заслуживаешь. Юри снова начинает плакать и поднимает Юру с колен, увлекая на кровать рядом с собой, уже не сдерживая слезы. Он чувствует такую сильную усталость после этого, но все еще отчаянно цепляется за рубашку Юрио, пока тот мягко держит его, будто бы даже неуверенно, явно не зная, куда деть руки. — Спасибо, Юра, — снова шепчет Юри устало, утыкаясь носом в ключицу мальчика. В ответ Плисецкий лишь ворчит, и Кацуки слабо улыбается, проваливаясь в сон. Юрио смотрит на него, пока Юри спит, со следами от слез на щеках, и ощущает, как у него самого в глазах подозрительно щиплет. — Глупый кацудон… Юри просыпается, накрытый курткой Плисецкого и свернувшийся под одеялом, а его ботинки стоят рядом с кроватью. Он слышит, как Юра что-то бормочет в другой комнате, — эти номера слишком дорогие и экстравагантные — значит, тот остался с ним на ночь. Может быть, он не лежал рядом с ним, но все равно сделал для него намного больше, чем Виктор. Юри зарывается носом в куртку Юрио, будто бы пытаясь спрятаться от мира еще ненадолго вместе с Плисецким.