MASTI

1 Ему исполнилось десять лет, когда он узнал, что у него будет брат. Холодное морозное ноябрьское утро хрустело тонким льдом под подошвами ботинок. Тусклое пятно почти зимнего солнца ослепляло, но не грело. Влад шел в школу ко второму уроку. Физкультура. В рюкзаке за спиной болталась спортивная форма и кроссовки вперемешку с учебниками. Даже хорошо, что сейчас будет именно физра. Владу ужасно сильно хотелось сбросить скопившееся в душе и теле напряжение. Побегать по спортивной площадке, играя в баскетбол. Агрессивно наступать, не оставляя шанса команде противников. К своим годам Влад вымахал выше других мальчишек. В этом, как и во многом другом, он был похож на своего отца. Так всегда говорила мама, вспоминая Юрия Шувалова, своего первого мужа, вот уже семь лет как погибшего в перестрелке. Так получилось, что, несмотря на дворянскую фамилию, занимался Юрий отнюдь не благородными делами. Влад плохо помнил отца, ему было всего три года, когда его не стало. Но мама никогда не скрывала от Владислава ни редких фотокарточек со снимками отца, ни того, чем он зарабатывал на жизнь еще до начала лихих девяностых. Наркотики. Которых якобы, как и секса, не существовало в СССР. Но трафик имелся всегда, просто надо было знать, где искать. Когда мама Влада познакомилась с Юрой, она и подумать не могла, что ее жених и в последующем муж, окажется преступником. Впрочем, возможно, что выясни она сей факт раньше, то все равно бы не устояла перед харизмой Шувалова. Ту самую харизму и властное обаяния победителя по жизни он передал и сыну. Вот только не их одних... тяга к темной стороне бытия шла в комплекте с хорошими качествами и привлекательной внешностью, как неизменная ложка дегтя в бочке с душистыми медом. Дурные гены, как сказала бы бабушка по материнской линии, она никогда не любила Юрия, и оказалась права. А пока Влад просто шел по скользкой от первых заморозков дороге и мрачно размышлял, каким образом изменится его существование после рождения брата. Он подозревал неладное давно, но мать упорно скрывала живот и фамилию негодяя – именно так про себя окрестил отца своего будущего брата Владислав. Впрочем, догадаться было не сложно. Виновник торжества никто иной, как мамин коллега, Андрей Воронцов. Влад был уверен – это он. Младший Шувалов много раз видел, как Андрей подвозил маму после работы, предусмотрительно выслеживая родительницу у магазина за углом соседнего дома. Наличие автомобиля говорило о многом, например, о том, что Андрей являлся директором завода, где мама работала главным бухгалтером. Служебный роман. В стране, в которой не было секса. Обычное дело. Ничего нового. Влад сплевывает под ноги. От злости и невыраженной досады. Сжимает и разжимает кулаки. Он не понимает, что чувствует и почему. Просто ужасно обидно за маму. И еще страшно. До коликов в животе. Что этот второй ребенок возведет между ними пропасть. Кроме мамы у Влада никого нет. Друзья, коих у парнишки было довольно много, не в счет, он воспринимал их не больше, чем ресурс, из которого можно получить свою выгоду. А они липли к Владу, нутром ощущая в нем лидера, готовые пойти за Шуваловым младшим хоть на край света в их, мальчишеском, понимании. Но только мама любила и принимала Владислава целиком и полностью, пусть и ворчала порой, что он весь в отца. Влад готов был поспорить, что в глубине души маме это нравилось. Он и сам понимал, что в чем-то ему придется повторить судьбу Юрия. Вот только умирать молодым Влад не собирался. А теперь все готов разрушить какой-то непонятный брат. Ну, почему... Зачем он им нужен, в их крепкой семье на двоих?! Совсем уже рядом показывается белое здание школы, слышится гул голосов носящихся по двору детей. Влад ускоряет шаг, почти срываясь на бег. Быстрее. Еще быстрее. Пусть время летит быстрее, чтобы он, наконец, смог сам контролировать собственную жизнь. От и до, не завися от глупых решений взрослых людей. 2 Брат все-таки родился. Темноволосый и светлоглазый. Похожий в этом на Влада. Будто бы у них общая не только мать, но и отец. Но все же отцы были разные: если внимательнее присмотреться к маленькому личику младенца, то можно было заметить капризный изгиб розовых губ, явно доставшийся брату по линии Воронцовых. Владислав невольно кривится, отворачиваясь от кроватки, где копошится его новорожденный родственник. Чужой. И все-таки свой. Влад еще не знает, как теперь относиться к брату. Как научиться любить его. Ведь он должен. Таковы правила семьи. Его назвали Яном. Фамилию и отчество как ни странно мамин любовник любезно позволил взять свои, признав тем самым ребенка. На этом его участие в воспитании сына было окончено раз и навсегда. Отца и старшего брата для Яна бессменно заменил Владислав. Как и предполагал Влад, младший братишка рос крайне вредным мальчиком. Который не упускал ни единого случая, чтобы напакостить старшему. Причину подобного злонамеренного поведения Влад понять не мог: он всячески заботился о Яне, воспринимая это занятие как свой крест, что он обязан нести молча, не жалуясь, не показывая слабости и недовольства. Но юный чертенок просто не давал Владу прохода, чтобы не испортить какую-нибудь его вещь или не сорвать планы. В итоге, когда Яну исполнилось шесть, то Влад счел вполне допустимым научить брата манерам через физическое воздействие. Ему перед школой это будет даже полезно, чтобы не вздумал демонстрировать гадкий характер в учебном заведении. То есть, грубо говоря, Влад начал лупить брата за каждую проделку. Избивал он Яна хладнокровно, но продуманно, аккуратно. Удары наносил прицельно, а не как попало, стараясь не оставлять следов и не причинять излишней боли – Владислав не был садистом в общепринятом смысле данного слова, он просто поставил себе цель воспитать из Яна человека. В начале каждой экзекуции Влад подробно и доступно объяснял брату за что он сейчас получит свое наказание. Спрашивал – осознает ли Ян сказанное. На первых порах Ян обычно артачился и упорствовал в своем противостоянии брату. А потом, когда уже стало понятно, что процесса порки не избежать, мальчишка просто испуганно жался к стене, пряча слезы. Влад ни сном ни духом не знал про детскую психологию, однако, хотя квалифицированный специалист не одобрил бы его методов в борьбе за доминирование в системе и расстановке ролей и границ, которые пробовал на прочность Ян, все-таки старшему удалось установить равновесие в семье. Очень скоро Ян стал тише воды ниже травы в присутствии брата, и больше своими истериками того не донимал. Разумеется, воспитательные меры Влад сразу же прекратил и далее брата и пальцем не трогал. Так в мире и согласии, пусть и без особой душевности и разговорах обо всем на свете, они жили еще несколько лет. Ян пошел в школу. Влад эту самую школу закончил. Впереди светила армия. Влад и не думал косить. Он собирался отслужить и за это время понять – куда двигаться дальше. Понять, чего он хочет от своей жизни. Еще учась в выпускном классе, Шувалов размышлял над тем, как выбраться из той серости, что его окружала. Конечно, он хотел зарабатывать деньги. И прекрасно понимал, что работа на заводе или в офисе не приведет его к конечной цели. Ведь денег он хотел много. Но еще сильнее он хотел влияния. Своего места в солнечной системе. Особенного, без излишнего внимания к его персоне, но такого, чтобы любой понимал – что с ним лучше не связываться. Откровенно нарушать закон Влад не желал, считая этот способ себя не достойным, он не настолько глуп для подобного. Поэтому, хотя Шувалов и поддерживал отношения со всяческими местными бандами, сам он нигде официально не числился, к нему не лезли и он не совался не в свои дела. В свободное время Влад занимался вольной борьбой в секции неподалеку от дома и в бассейне во Дворце пионеров в центре их небольшого по меркам страны города, который тем не менее являлся столицей области. Остальное время добросовестно готовился к урокам, нет – он не был отличником, каким сразу стал его младший братишка, явно обладающий куда большими внешними амбициями в области очевидных заслуг, зато Влад всегда мог точно сказать – зачем и для чего он прикладывает те или иные усилия, он никогда не делал ничего просто так: по фану, ради спора, от скуки, по глупости, ради тщеславия или девчонок. У любой утечки энергии всегда была причина. Учился он действительно для себя, рано придя к выводу, что никто ему ни в чем не поможет. На мать рассчитывать нечего, она растила сыновей как могла, вот только получалось весьма посредственно. Владу явно хотелось большего и лучшего. Поэтому за оценками он не гнался, ему нужны были знания, а какие именно – решала не школьная программа, а он сам. Ну, а часы свободные от уроков и секций, Влад посвящал заботе о брате. Приготовить еду, когда мать не успевала, проверить помимо собственных – домашние задания младшеклассника, уложить его спать или собрать в школу, все это особого труда для Влада не составляло. Ежедневная рутина, с которой он примирился, вписав в распорядок дня. На проводах Влада в армию мать плакала, плакала и Иринка – девушка Влада на тот момент и по совместительству его одноклассница, а Ян, похоже, в силу возраста не очень-то осознавал, что происходит и куда уезжает брат и почему его темные волосы теперь сбриты под 3 мм, поэтому слез не пускал, молча наблюдая за происходящим. Влад тоже чувств не показывал и в отличие от младшего – все осознавал. Что ему нужно выжить. Получить опыт и ответы хотя бы на некоторые из многочисленных вопросов, что обычно раздирают на части подростка, буквально вчера окончившего школу. 3 Через два года, когда Владислав Шувалов, возмужавший и подтянувшийся, вернулся домой, встречали его только мама и Ян. Иринка к тому моменту уже выскочила замуж по залету, не дождавшись парня. Влад не расстроился, все равно она не вписывалась в его картину мира, сформированную по кусочку за время отсутствия в городе. Младший братишка тоже прибавил в росте, оставаясь по-девчачьи милым в лице, что однако впрочем компенсировалось его вечными капризами: без Влада Ян быстренько отбился от рук и изводил мать своими требованиями и ужасным характером. Из армии Влад вынес две вещи: ему нужно высшее образование, но он должен начать работать сразу же. И второе – связи. Связи важны. Первое проистекало из второго, заводить те самые связи следует в подходящих кругах. А еще благодаря армии появился Эдик, в смысле Эдуард Зеринский – боевой товарищ Влада, с которым они как-то на удивление быстро нашли общий язык, в силу схожести взглядов на мир и людей, и так до конца службы тусовались вместе. Эдик был из другой прослойки общества: хорошая семья из интеллигенции, элитная гимназия, проживание в Москве в собственной далеко не маленькой квартире, блестящее будущее, которое ждало только его возвращения из армии. Пойти туда Эдуард Зеринский решил сам, вопреки мнению родителей, т.к. планировал стать или военным, или посвятить жизнь службе в органах правопорядка, не желая продолжать семейное врачебное дело. Вот только та самая семья все-таки поможет Эдику поступить на юридический в МГУ, а чем могла помочь Владу его мама – обычный бухгалтер с завода из уездного городишки? Влад иллюзий не питал и миражей не строил. Вместо этого строить он решил свою личную империю. Своими же руками. Контакты Эдика Влад терять также не собирался, в конце концов скоро подрастет Ян и через шесть лет уже закончит школу, надо будет решать вопрос с его поступлением. Влад твердо решил, что к этому моменту он уже кое-чего добьется, чтобы помочь братишке, но и участие друзей не помешает, на крайний случай будет кому присмотреть за сумасбродным парнем. Однако за предстоящие годы следует и с Эдуардом укрепить взаимодействие. Влад не желал просто садиться на шею к другу со своими просьбами, нужно тоже уметь быть полезным. Если не деньгами пока что и контактами, то хотя бы приятным общением и твердым плечом поддержки, если потребуется. Обдумав предстоящий жизненный путь Эдика, Влад тоже решил поступать на юрфак. Не в МГУ, естественно. А в местный ВУЗ. Нет, он не планировал работать юристом, просто хорошо понимал, что в будущем ему может понадобиться знакомство с адвокатами и прокурорами, судьями и следователями, да и приятеля-нотариуса иметь не помешает. Так что нисколько не стесняясь своего повторения за другом, Владислав Шувалов подал документы на правовую кафедру. Одновременно он устроился на подработку в ритуальное агентство. Получив среди сокурсников кличку Гробовщик. Не только из-за места трудоустройства, но и из-за вечно мрачного сосредоточенного выражения лица, темных бровей над холодными стальными глазами и волнистых волос как у актера Брендона Ли. Влад не возражал. Оставаясь равнодушным ко мнению большинства. Ему было 20 лет. Он имел хороший жизненный план. И как там пелось в песне у Цоя – вряд ли он будет думать о чем-то другом. По-крайней мере пока его не достигнет. Или пока какие-то высшие силы не помешают ему. Влад рассудил просто. Нужен бизнес. Но ниша должна быть особенной. Востребованной. Продавать машины или строить дома – это, конечно, тема, но не отдающая особой глобальностью. Кризис замораживает стройки. Увеличивает курс валют. А если старый автомобиль еще на ходу, так зачем в случае нехватки средств покупать другой? Верно. Незачем. Однако умирать люди будут всегда. Лекарства от этого недуга все еще не изобрели. А раз постоянно есть спрос, то почему бы не стоять по ту сторону прилавка? Почему бы не стать тем, кто делает предложение? Ехать с этим в столицу Влад и не предполагал. Лучше быть самой большой в мире ящерицей, чем самым маленьким драконом. Его место здесь, на землях, где он родился. И которые он сделает своими – ведь земля ему понадобится. В планах было и открытие нового погоста за чертой города, и приобретение удобно расположенного офиса с участком – не в центре, нет, зачем же мозолить людям глаза подобной спецификой, да и скорбь не любит публичности. Размещения в транспортно доступном районе будет достаточно, а в перспективе возможно и строительство первого в городе крематория. В общем, дел было предостаточно. И Влад с должным упорством принялся за их реализацию. 4 - Что это за вид? - он стоит на пороге родительской квартиры и оглядывает крутящегося перед зеркалом брата с ног до головы. - Ян, я с тобой разговариваю. Молодой человек, которого назвали Яном, закатывает глаза, и, не отрываясь от своего занятия, отвечает: - Нормальный вид, Влад, на себя посмотри. По интонации парня вполне читается, что сказать ему хотелось что-то вроде "отвали", но кое-что не позволяло. То ли родственные связи, то ли воспитание, то ли страх перед родственником, сидящий в подкорке. - Ты красишь губы, на тебе чулки и мини-юбка, - по порядку констатирует Влад спокойным тоном, подавляя медленно нарастающую ярость. - И ты считаешь это нормальным? - Да уж повеселее зато будет, чем твое вампирское амплуа и бессменный костюм, как у похоронного агента, ах, да... прости, я все время забываю, что ты он и есть, - усмехается Ян, бросая в брата острые точно стилет взгляды, и снова возвращаясь к макияжу. - Если тебе самому не стыдно, то хотя бы мать пожалей, - Влад проходит в комнату, попутно отмечая, что к своим почти семнадцати Ян стал на удивление смазливым, это даже без косметики заметно. Плохо дело – мало того, что парень явно демонстрирует неправильную ориентацию, которую Владислав пока с тайной надеждой списывает на эксперименты возраста, так и из-за красивой кукольной внешности он действительно может стать желанным гостем на любой гей-пати, которые и до их замкадья добрались. А там известное дело: алкоголь, наркотики, бесконтрольный секс... Есть риск и ВИЧ подцепить. Влад поморщился. Не такой судьбы он желал для младшего брата. Это если в целом умолчать о том, что долбиться в жопу Влад считал допустимым только в строго конфиденциальной обстановке и с проверенными партнерами – а пол тут в самом деле не важен. Яну же об этом знать было не обязательно. Для брата Шувалов придерживался резко традиционных взглядов на жизнь. А репутация затворника этому способствовала. Самым неприятным в сложившейся ситуации было то, что на дворе стоял жаркий цветущий июль, и Влад пришел сообщить брату, что вопрос с его поступлением в хороший университет на экономический факультет в Москве уже решен. Но как теперь отправлять его в город, который никогда не спит? Если он и здесь позволяет себе подобный образ существования, то что Ян станет вытворять, вырвавшись из-под опеки Владислава? Влад болезненно сжимал виски кончиками длинных пальцев. Иногда он четко осознавал, как же его все достало. С десяти лет он воспитывает Яна, а тот даже ни капельки этого не ценит. Может быть, если бы Ян не родился вовсе, Влад гораздо быстрее и эффективнее придумал бы, как построить свою успешную жизнь? Как знать. 5 - Алло, Эдуард Витольдович, - он слышит в трубке знакомый голос, что немного успокаивает нервы. Почти как 50 грамм коньяка. - Добрый вечер. - Влади, привет, зачем же так официально? - Зеринский смеется приятным смехом уверенного в себе человека. Им по 27 лет и каждый уже добился определенных успехов, прогрызая себе пусть наверх дальше: Эдуард с ленивой вальяжностью молодого льва, привыкшего ко вниманию и поддержке прайда – семьи и друзей; Влад – с кровожадным остервенением черного ягуара, отчаянно выживающего в гордом одиночестве. - Я насчет Яна... - Владислав выдыхает, придумывая как бы корректнее изложить свою просьбу. - Да, я помню, все в порядке – он поступит, - отвечает на том конце Эдуард. - Никаких проблем. - Я не совсем об этом, Эдик, - Шувалов стоит у окна собственной двухкомнатной квартиры и смотрит на реку – набережная подсвечивается уличными огнями, белыми и оранжевыми точками разбегаются они перед глазами... - Понимаешь, у него есть некоторая особенность. - В смысле? - удивляется Эдуард, ожидая пояснений от друга. - Что ты имеешь в виду? - Эдик, короче Ян гей, ясно? - в какой-то момент Владу надоедает придумывать правильные формулировки, его в целом невероятно раздражает, что из-за младшего брата опять возникают какие-то проблемы, чертов мальчишка, всегда он так. - Вот это поворот, - говорит Зеринский, впрочем, явно без особо шока. - Ты уверен? - Не знаю, может, перебесится, конечно, но не факт, - Шувалов утыкается носом в стекло, провожая глазами теплоход, плывущий по волнам – последний вечерний развлекательный рейс для жителей и гостей областного центра, с экскурсией по достопримечательностям их зеленого города, воздвигнутого на перекрестье двух великих рек. - А от меня-то ты чего хочешь? - осторожно интересуется Эдуард. - Ты ведь знаешь, я никого не осуждаю. - Знаю, - в голосе Влада скользит что-то теплое, поднимающееся из прошлого, легким флером ностальгии по губам и вниз вдоль подбородка по шее и ключицам... - Просто присмотри за ним, хорошо? - Конечно, можешь рассчитывать на меня, - Зеринский как всегда готов оказать помощь. Владу становится неловко, что он по-прежнему не настолько успешен, как его товарищ, спокойно тратящий ресурсы на благотворительность для мятежных душ. - Спасибо, Эдик, - искренне благодарит его Влад. - Вырвешься на выходные? Я бы отдых организовал, рыбалка, шашлыки, палатки, все как ты любишь, на Волге сейчас такая погода... - Может быть, и приеду, - мягко усмехается Эдуард. - Почему бы и не отдохнуть в самом деле? - Тогда... я жду? - Владислав отвечает невозмутимым тоном, ненавидя себя в глубине души за то, что как и раньше не может перебороть харизму этого человека. Он рад быть его другом. И не хотел бы оказаться его врагом. Вот только почему всякий раз после разговора с ним – Владу требуется время, чтобы устаканить внезапно обнажившийся пыл внутри? - Да, до скорого, Влади. - До встречи, Эдик. 6 - Кажется, теперь я понимаю, почему ты так подумал про своего брата, - Зеринский подмигивает Шувалову, когда Ян открывает дверь серебристой ауди, принадлежащей Владу, и, виляя жопой, обтянутой розовыми узкими штанами, двигается по направлению к подъезду. Потом останавливается, откидывает темные локоны на плечи, оборачивается и посылает мужчинам воздушный поцелуй. Только что они втроем ездили в школу Яна забирать аттестат и прочие бумажки. Эдуард приехал отнюдь не на выходные, а аж на целую неделю, как сам он сказал – познакомиться с будущим подопечным, как считал Влад – поесть шашлычок под коньячок и покупаться в ласковых волнах Волги подольше, все-таки в Москве таких пляжей нет, а за границей, где моря, нет родных русских лесов, к которым мы, как ни отрицай, имеем сентиментальную привязанность. - Это он еще не в бабских шмотках, - покачал головой Владислав, - ты просто пока не видел его шпилек и платьев, такой ужас, Эдик. - Расслабься, друг, - Зеринский хлопает Влада по плечу, - парень повзрослеет. Пройдет. Ну, или по крайней мере перестанет так откровенно нарываться на внимание. Ему и восемнадцати еще нет. - Причем тут возраст? - нервно дергает тем самым плечом Владислав, выруливая на дорогу. - Я таким не был в его годы. - О, ну, ты особый случай, Влади, - Зеринский кладет ладонь на бедро Шувалова, пальцы чувствуют мягкую поверхность брюк его строго официального костюма. – Может, уже снимешь свой хьюго босс, у нас же не деловая встреча? - А ты мне поможешь? - Влад выгибает бровь, ничуть не сбавляя скорости движения, он говорит будничным тоном, словно они обсуждают биржевую сводку или финансовый прогноз на месяц. - Если ты хочешь, - рука Эдуарда медленно поднимается от колена и выше, поглаживая ногу Владислава. - Нет, это если ТЫ хочешь, - Шувалов делает ударение на местоимении, круто выворачивая руль и бросая быстрый, но терпкий точно испанское вино, взгляд на старого друга. - Конечно, - Зеринский не упорствует, он понимает, как важно для Влада сохранить лицо. К тому же тогда, в их первый раз, это была его, Эдуарда, инициатива. Он сам предложил приятелю попробовать кое-что интересное. Сам впервые уложил его на лопатки и раздвинул ему ноги. От воспоминаний засосало под ложечкой и затвердело в штанах. Зеринский посмотрел на Шувалова, отмечая, насколько идут ему отросшие по лопатки волосы, оттеняющие его бледное худое лицо с вечными траурными кругами под глазами и сцепленными в упрямую линию узкими губами. Гробовщик. Кажется, под таким именем он известен в своем городе? Эдуард почти ласково повторяет про себя это странное прозвище, поражаясь, насколько оно гармонично сочетается с внешним и внутренним миром Владислава. И в данном факте вовсе нет ничего обидного. Напротив. Влад идет к своей мечте. Просто у каждого она своя. Зеринский уважает выбор друга, не отвешивая шуточек по поводу того, чем он зарабатывает на жизнь. "У тебя свой путь, Влади, но я надеюсь, что в нем время от времени будет находиться место для нашей дружбы..." - Эдуард не произносит это вслух, только его ладонь добирается до паха его давнего друга, пальцы, нащупывают под тканью брюк и белья за ними – член. Встал. Безусловно. Как же иначе. Обычная реакция на прикосновения Зеринского. Владислав всегда легко возбуждается... Эдди едва сдерживает улыбку. Он не хочет смущать приятеля. - Мы так врежемся, Эдик, - Влад прикусывает губу, снижая скорость и выравнивая движение автомобиля. - Я привык хоронить людей, а красоваться в гробу самостоятельно пока не готов. - Тогда поехали ко мне, - Зеринский называет адрес отеля. - Я в курсе, где ты становился, это мой город, друг, - Владислав меняет маршрут, перестраиваясь в крайний левый ряд, - и здесь мало что происходит такого, чего бы я не знал. - Это может оказаться полезным, - серьезным тоном отвечает Зеринский, - было бы неплохо, чтобы ты знал еще о том, что происходит в целом по области. Информаторы мне пригодятся. "Вот оно, - подумал про себя Владислав, - я ждал, когда ты это скажешь. Когда я смогу начать выплачивать тебе дивиденды в счет наших отношений. Не только ты мне. Но и я тебе. Залог крепкой мужской дружбы. Это не только секс. Эдик." - Всему свое время. Подожди немного, - Влад притормаживает возле новомодного жилого комплекса с видом на реку. Отправились они все-таки к Шувалову, а не в отель, Владислав не любил казенные постели и гостиничную атмосферу. - Разумеется, после моего повышения, мы еще вернемся к этому вопросу. От внимания Владислава не ускользнуло, что Зеринский даже не сомневался в своем уверенном движении вверх по карьерной лестнице. В глубине души Шувалов признавался сам себе, что немного завидует другу. И мечтал бы иметь изначально аналогичные стартовые условия. Но работаем с тем, что имеем. Влад частенько сомневался, а достоин ли он вообще внимания такого человека, как Эдуард Зеринский? Отец Влада – преступник. Отец Эдика – известный заслуженный врач. А гены, как известно, никуда не спрячешь. - О чем задумался? - Зеринский припер Влада к стене в подъезде, вжимая спиной в побелку. - Отпусти, костюм испортишь, - говорит Шувалов приглушенным тоном, но Эдуарда не отталкивает. - Вот и замечательно, хотя бы пару дней походишь в чем-то, кроме черного, - усмехается Зеринский, сузив светлые точно туман над озером глаза. - У меня их несколько, не беспокойся, - Влад обнимает его за шею, хватает пальцами за загривок... кожу щекочет щетина русых коротко состриженных волос. Зеринский больше не отвечает, просто поддевает подбородок друга пальцем и касается губами его плотно сжатых губ. Тот подчиняется. Размыкая рот. Всегда подчиняется, когда дело касается Эдди. Просто потому, что так сложилась иерархия. Зеринский чувствует, что будь на его месте кто-то другой, любой иной человек, то ему, скорее всего, уже размозжили бы голову аккуратным четким выстрелом из ТТ с глушителем, и закопали под осинкой в лесу на отшибе. Владислав отдается ему каждый раз не из страсти, не от похоти, не ради любви. Это цена, которую он вносит за ИХ особенные отношения. Это валюта, коей он условился расплачиваться с Эдуардом до тех пор, пока не сможет дать что-то иное, равнозначное вкладу Зеринского в их связь, дружбу, тандем. Ничего личного, только особый род бизнеса. Поцелуй выходит жестким и техничным, как и всегда у них. Резкие движения. Открыть дверь ключом. Захлопнуть ногой. Негромко, чтобы не вызвать лишний ненужное любопытство соседей. Пройти в комнату. Плеснуть в бокалы алкоголь. Ритуал, выработанный годами. Сбросить пиджаки, ослабить галстуки, расстегнуть верхние пуговицы рубашек. Они действуют слаженно, почти синхронно. Один ведущий, другой – второй пилот. Не ведомый, нет, совершенно нет. Они словно единый механизм, где отсутствуют главные детали, но есть повиновение первичному импульсу. Зеринский в данном случае огонь. А Шувалов сталь, которая закаляется в чужом пламени, следуя за ним верным вассалом. Если бы они жили во времена самураев в Эдо, то Влад без всяких раздумий присягнул бы на верность Эдуарду. Признавая тем самым его право на лидерство. Однако едва тот допустил хотя бы один существенный промах, то Шувалов хладнокровно перерезал бы горло своего господина, так как здесь ни у кого нет права на ошибку. Промах равен слабости, слабость равна потере статуса, потеря статуса ведет к краху всей системы. Король умер, да здравствует король! Вожак стаи просто не может подвергать ту самую стаю опасности. А запах крови всегда привлекает посторонних хищников. Задача правой руки любого правителя не только в том, чтобы поддерживать и прикрывать тыл, но и в том, чтобы уничтожить, если потребуется, без сомнений, сожалений и метаний. Это правильно. Это справедливо. Это честно. Их близость вновь случается похожей на скольжение сверхскоростных болидов по идеально гладкой трассе, где под контролем каждый вираж и безумный поворот. Агрессивно, вдумчиво, глубоко. Без ненужных сантиментов и лирики. Чистые словно колумбийский кокаин от проверенных поставщиков – эмоции. Грубые как парусина – касания мужских рук. Острые будто разбитое горлышко водочной бутылки – стоны. Рычание на ухо. Обещание выебать в следующий раз непременно и раком – обоюдный обмен любезностями. А после… После откинуться на подушки. Выдохнуть. Закурить. Услышать от Влада, что у него дома не курят. Затушить сигарету о пальцы. И улыбнуться Гробовщику. Зеринский медленно ведет ладонью по плечу друга, скользит по груди, останавливаясь в области сердца, считая удары. Раз. Бум. Два. Бум. Три. Бам-бам-бам. Ритмично. Бешено. Жадно. Глотнуть воздуха из чужих легких. Вновь разгоняясь на адреналиновой тяге. И по кругу. Новая гонка. В которой они оба придут к финишу в одну и ту же минуту. Абсолютное единение. Не душ. Но тел. 7 Когда ночью раздается звонок мобильного телефона и Влад сонно протягивает руку, чтобы ответить или сбросить – в зависимости от высветившегося номера, то он совсем не удивляется, увидев надпись "Зеринский". - Слушаю, - Гробовщик, естественно, принимает вызов. Иного расклада быть не может. - Есть дело, - коротко отвечает Эдуард. Вернее теперь уже не просто Эдуард, а подполковник Зеринский, заместитель начальника следственного отдела. Как и ожидалось от человека такого сорта, он все-таки достиг своих высот, которые, конечно же, не были пределом. Шувалов знал это на сто процентов. - Говори, - Влад садится в постели, сна как и не бывало. В окна врывается тусклым светом луна, проглядывающая из-за рваных сизых облаков. Он не чувствует тревоги, страха или беспокойства. Только внутреннюю решимость. Прошло около двадцати лет с их первой встречи, и он сам теперь далеко не последний человек в городе, да что там – в области, и даже в соседних регионах имеет влияние. Все сложилось так, как Шувалов рассчитывал. Не без эксцессов. Но в целом, он был удовлетворен и своим положением в обществе, и финансовой составляющей, и работой. Она со временем стала для него даже по-своему любимой. И лишь одно осталось вечным и неизменным – его готовность откликнуться на зов друга сквозь время и расстояние. Всегда. - Нужен человек, проследить за одним парнем в рамках следствия, убийство с отягчающими, две жертвы, женщина и ребенок, подозреваемый скрылся, - Зеринский делает паузу, словно раздумывая, подбирая слова. Влад догадывается, что ситуация не так проста, как может показаться. Он давно изучил привычки Эдуарда, чтобы вычислить подобное без труда. - Все осложняется тем, что я пока не решил, насколько данная слежка будет официальной, поэтому своих людей привлекать не хочу. - Понимаю, - серебристые лучи разливаются по подоконнику, по полу и стенам... Подсвечивая призрачные силуэты светильника и педантично разложенных на столе немногочисленных вещей: ноутбука, блокнота для записей, ручки в металлическом корпусе и небольшого прямоугольника фоторамки, за стеклом которой при ближайшем рассмотрении угадывается игральная карта - темноволосый мужчина с серьезным лицом в тяжелой мантии, со скипетром в правой руке и державой в левой. Пиковый король. Истинное значение этой карты, однажды врученной ему Зеринским, известно лишь избранным, и Владу нравится сей налет таинственной элитарности и ощущение своей принадлежности к особой касте. Шувалов поднимается на ноги. Касается босыми ступнями пола, не чувствуя холода. Все мысли сосредоточены на разговоре. Он не задает никаких вопросов. Что за следствие. Что за парень. И прочее. Нет. Владислав прекрасно осознает, что всю информацию, которую Зеринский посчитает необходимым до него донести, он озвучит сам. В уме Гробовщик прикидывает, кого может выделить из своих ребят для поставленной задачи. И кандидатура вырисовывается сама собой. Его помощник Марк. Толковый. Собранный. Хладнокровный. Безупречный исполнитель, проверенный в бою. На него можно положиться. - У меня есть тот, кто тебе подойдет. Все конфиденциально. Никаких проблем. - Спасибо, Влад, - Эдуард произносит его имя своим особенным бархатным тембром. Отчего Шувалов ощущает, как внутреннее напряжение в голосе друга медленно, но верно растворяется. Это хорошо. Так и должно быть. Он хочет ответить: "Ты всегда можешь рассчитывать на меня, мой Пиковый туз". Но фраза кажется излишне избитой и сентиментальной. Годы сделали его более закрытым и непроницаемым снаружи. А внутри теперь плещется лишь черный океан ледяной соленой воды. Сохраняя самое сокровенное. Алое. Бьющееся. Горячее. Пока еще живое. Поэтому он только печально улыбается, глядя в темноту за окном, и молчит. Нажимая отбой.