23:59.
Ещё минута, и Рейх начнёт поиски. Чёрт. Он лишь недавно смог отстать от пары солдат, что начинали на удивление дружелюбно расспрашивать его о военной подготовке русских, об обучении их и разведке, на что он отвечал лишь что-то из разряда «я сейчас очень занят и не могу говорить», пытаясь выпутаться из «плена» продолжающегося разговора. Явно их подговорил Рейх. Явно дело не обошлось без этой собаки. Чёрт. СССР быстрым шагом забрался в первую попавшуюся комнату, захлопнув за собой дверь. Это было похоже… На кабинет его отца?!.. Этот подонок специально подготовил правое крыло так, чтобы это ещё и сильнейшим образом било по психике!Звон часов, означающий приход полуночи
— СССР~ — мягко мурлыкал голос где-то далеко за дверью. Насколько же громко этот псих орёт, что с центрального входа его слышно вплоть до конца коридора?! Псих. Чёртов, чёртов псих из-за которого на глаза начали наворачиваться слёзы. Прямо в этом кабинете коммунизм сменил действие монархии, путём жестокого предательства собственного сына. -Сукин сын, — рычит Союз, краем уха слыша нагнетающие звуки шагов. Как же это било по гордости. Каждый шаг как удар по рёбрам, напоминающий всевозможные провинности СССР.Один шаг.
Ненависть к родителю: с самых ранних лет он ненавидел своего отца. Терпеть не мог всё, что как-либо связано с ним. Унижался всякий раз, как его слушался. С самого начала строил свою форму власти, пока в 1923 наконец не пришел к власти, заняв его место.Второй.
Предательство родины. Чёртов. Чёртов Рейх! Затуманив разум Союза, он вынудил его довериться, помочь. Поддерживать его в начинающейся войне, что теперь уже привела к таким последствиям. Держа это в секрете от народа Союз сам себе подписал приговор предателя. Он знал, что народ это не одобрит, но всё равно делал.Третий.
Лицемерие. Притворяясь любящим отцом, сам же вынудил своих детей страдать. Голодоморы, аресты, репрессии… Чего стоит 1932-1933, когда Украина была вынуждена выживать. Что и вынуждало её со временем становиться куда более серьёзной. И поплатиться за это сейчас, когда её просто-напросто стёрли с карт мира. И как же сердце кровью обливается, ведь СССР понимал — он не так болезненно к этому отнёсся. Не так сильно! — Союз ССР~ Ты просто не представляешь, как долго я готовил для тебя это крыло! — поразительно увлечённо твердил Рейх, шагая на месте, около которого находился Союз. — Уверен, тебе понравилось. А ведь в той комнате, где ты сейчас находишься много чего произошло, я прав? — он знает, где находится Союз? Стоп, нет, бред чистой воды! Он не может. Не может знать! Но выходит. Все комнаты оформлены так, чтобы бить по самому больному. Вот подонок. И угораздило же его угодить именно в эту комнату. — Слушай, СССР… — начал шептать немец, пока прямо за дверью не послышалось тихое хихиканье и звук распахивания двери, из-за чего русский был вынужден выбежать вперёд. — SIE VERDAMMEN DIE ATMUNG!!!/ТЕБЯ ЧЕРТОВСКИ ВЫДАЁТ ДЫХАНИЕ!!! / — уже проорал ариец, замахиваясь 17см-ым кинжалом на только что пришедшего в себя Союза. — Чт… — не успел выдавить Союз, как по шее прошлась волна острой боли, захлестнувшая разум пьянящим адреналином, тут же вынуждая взгляд проясниться. — Первый~ — пропел немец, схватив СССР правой рукой за плечо, болезненно сжимая, вынуждая коммуниста тихо шипеть от подступающей боли, на что в ответ слышались только хитрые смешки, наполненные садистским желанием и удовольствием. Ещё и пятнадцати минут не прошло, а он уже его нашел. — Сейчас будет и второй! ~~ — более воодушевлённо говорит немец, замахиваясь, поднимая лезвие кинжала над головой, готовясь к удару, но тут же получает удар ногой прямо в солнечное сплетение, из-за чего ариец болезненно выдыхает весь воздух из лёгких, повалившись на пол и схватившись рукой за рёбра, начиная приступами вдыхать хоть какие-то частички воздуха, но тут же теряя их на выдохе. — Суч-чёныш, — рычит Рейх, пытаясь подняться, но тут же ловит очередной удар ногой в спину, который заставляет немца полностью повалиться на деревянный пол, сопровождая это небольшое «падение» болезненным вскриком. — Паскуда, — рычит Союз, пустыми глазами смотря на арийца. Не в его стиле нападать первым и добивать вплоть до смерти, но сейчас. Сейчас он хочет отомстить. Сердце играет сумбурную мелодию, прыгая туда-сюда, замирая и вновь начиная выскакивать из груди, из-за чего воздуха начинало не хватать и в глазах чуточку мутнело. Удар. Его жестокость. Ему всегда хотелось больше крови, но вековые традиции бытия пацифистом вынуждали его придерживаться мирной политики. Ещё удар. Он жаждал насилия. Жаждал того, чтобы именно он был на коне. Третий. Паскуда. Разум мутнеет только от представлений о том, как он будет мучать немца, как заставит страдать точно так же, как он когда-то заставил страдать его.Чёрт.
Шея неожиданно начинает сильно кровоточить, оставляя кровавый след на нацистской форме, которую тот всё ещё носил. Серая ткань начинает багреть, а взгляд постепенно терять точность. Нужно бежать. Резко отстранившись от побитого, СССР выбегает из комнаты, направляясь вдоль по коридору. Он не боялся за следы крови, ткань всё впитала. Его не найдут. -Сукин сын, — уже скорее яростно, чем просто злостно рычал Рейх, немного дрожа и всё ещё пытаясь восстановить дыхание. Сучёныш. Сукин, мать его, сын, который неожиданно почувствовал вкус крови и захотел ещё! Да он в тот момент явно вошел во вкус, бил не жалея. После этой «игры» Рейх будет вынужден отлёживаться ещё неделю с больными рёбрами. Если не с поломанными вовсе. — Versuchen sie einfach, meine blicke auf sich zu ziehen, verdammter kommunist! /Только попробуй попасть мне на глаза, коммунист проклятый! / — рычал Рейх, начиная кое-как, кряхтя и шатаясь, подниматься на ноги. Сжимая в руке окровавленный кинжал, нацист облизывает лезвие. Красная жидкость тут же растекается по всей полости рта, неосторожно стекая в глотку, вынуждая немца взглотнуть, задерживаясь на языке и сладно обжигая рецепторы. Сладкая, густая и невероятно разжигающая аппетит. Слизывая вытекающие изо рта капли крови, Рейх вновь загорается невероятным желанием. Да, он снова хочет вкусить эту плоть, распробовать вкус и прочувствовать этот запах. -Ох, как же ты раздражаешь, Союз~ — мягко напевает Третий Рейх, выходя из кабинета, начиная тяжело дышать и скалить клыки. Сейчас он скорее напоминает дикого зверя, вышедшего на охоту. Зверя, что только-только, спустя несколько недель, нашел добычу и следует за ней по пятам — Не прячься. Неужели не легче остаться здесь, в качестве колонии? Видеться с сыном? Возможно, даже увидеть Казахстан и Беларусь живыми? Аха-ха! НЕУЖЕЛИ ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ХОЧЕТСЯ?! — по крылу вновь разнёсся тот холодящий душу смех безумца, который был здесь в самом начале. Тот, кому плевать, кого и как убить. Лишь бы увидеть столь желанную кровь. Бродя по коридорам из стороны в сторону, конкретно шатаясь от вновь нарастающей боли в груди, немец «распевает» ещё что-то. Про пытки, которые он проводил над его детьми, каким газом отравил Украину, как в своё время избивал Россию. Всё то, что тяжело давалось для осознания его столь ненавистного пса, которого так и хочется приструнить и подчинить. Рейх долго бродил по коридорам, рассказывая о пытках. В запасе ещё целых три часа! Он столько всего успеет! Ну, а пока. Он насладится осознанием того, что СССР уже на грани.