***
Александр сидел в зале, где обычно проходили его занятия, и, по обыкновению, увлеченно вырисовывал на листе папируса найденные в какой-то книге незнакомые символы. То хмурясь, то кусая губу, то склоняя голову вбок, он с забавной для ребенка критичностью осматривал собственные творения, параллельно пытаясь придумать значения каждого символа. Спрашивать у воспитателя было неинтересно, к тому же, фантазия маленького царевича была куда лучше, чем сухие и всегда какие-то туманные ответы Лисимаха. Откуда-то снаружи послышался звонкий детский смех, и Александр отвлекся от своего занятия, выходя на балкон и выглядывая между балясин. Внизу, на поляне занимались гимнастикой мальчишки; все они были ему знакомы, но царевичу так редко удавалось провести с ними время, что знакомство ограничивалось лишь именем. Эти мальчишки всегда занимались как-то…параллельно ему, они всегда были где-то рядом, но в то же время, постоянно на какой-то дистанции, словно его, Александра, намеренно держали на расстоянии от его ровесников. Как-то он пытался спросить об этом своего учителя, Леонида, но тот сказал лишь, что такова обязанность будущего царя, и больше ничего. Поэтому Александр все силился понять, что же такого в нем особенного, из-за чего ему нельзя учиться вместе с остальными, из-за чего он — царевич — должен лишь с грустью смотреть на их забавы с балкона. Леонид обещал, что так будет не всегда, что придет время, и у него появится «свой круг», в котором будут его друзья и соратники…но разве пятилетний ребенок в силах понять, что это значит? Этот ребенок мог лишь верить на слово своему учителю и мечтать, чтобы это время пришло поскорее. — Александр! — у двери в покои послышался строгий баритон Леонида, прервавший размышления мальчика. Царевич вбежал в комнату и с улыбкой обнял учителя за бедра. — Ну, и о чем ты опять мечтаешь, сорванец? За напускной строгостью в голосе мужчины слышалась нежность к маленькому воспитаннику, который так наивно хлопал своими карими глазенками и хитро улыбался, глядя на своего воспитателя. Он ласково потрепал царевича по белокурой головке и, взяв за руку, усадил на кушетку. — Я не мечтал, учитель! — по-детски серьезным тоном заявил Александр. — Я… размышлял! — Да что ты говоришь? Ну и о чем же ты размышлял, мой царевич? — О том, что мальчишки занимаются в саду. А я занимаюсь здесь… А когда я занимаюсь в саду, то они все куда-то уходят. Их уводит Лисимах. А потом занимается со мной одним… — И тебе это не нравится? Александр поджал губы и нахмурился, напряженно придумывая ответ. — Наверное. — коротко изрек он в итоге, но с совершенно серьезным лицом. Леонид улыбнулся шире и сеточки тонких морщин в уголках его глаз стали чуть глубже. — В таком случае, Александр, у меня есть для тебя новость. Отныне ты будешь заниматься гимнастикой и музыкой со всеми мальчиками, а остальные предметы будешь изучать вместе с одним из них. — С одним? — растерянно переспросил Александр, не зная, радоваться ему или недоумевать. — А с кем? И почему с одним? — Потому что таковы правила, царевич. Из всех мальчиков я выберу одного достойного, и он станет тебе самым близким соратником. Ты сможешь доверять ему во всем, а он будет всегда помогать тебе. Вы должны учить друг друга, поддерживать, принимать решения и действовать вместе. — Зачем? — Затем, что ты будущий царь, Александр. А рядом с царем всегда должен быть один человек, которому царь будет доверять все свои секреты и все свои мысли. Александр задумался. Ему нравилась мысль, что теперь он сможет заниматься вместе с остальными, но было сложно понять все, что говорит Леонид. — А кто это будет? Кого ты выберешь, учитель? — Ты обязательно об этом узнаешь, Александр…но чуть позже. А пока ты должен показать мне все, что ты выучил, пока меня не было!***
Наслаждаясь прохладой тихого апрельского вечера, Леонид сидел на мраморной террасе дворца и наблюдал, как играют маленькие отпрыски аристократических семей; каждого из этих мальчиков Леонид знал достаточно хорошо, чтобы не без уверенности предполагать, какую роль каждый займёт при будущем царе. Отчасти это зависело и от его решений, потому что сейчас все они равны, но очень скоро среди них придётся выстраивать иерархию, формировать костяк будущего окружения царя…и самое сложное — выбирать одного, чьим рукам будет доверена жизнь этого царя. Леонид тяжело вздохнул и, чуть прищурившись, привычно погладил длинную бороду… С таким выбором он не имеет права ошибиться. И хотя перед ним лишь дети, ему предстояло понять, какими они станут взрослыми и насколько Александр сможет доверять каждому из них. Сейчас они все невинны и честны…но характер уже есть у всех, и этот характер нужно разглядеть безошибочно. Нужно понять, кого выбрать… Птолемей? Он добрый мальчик, спокойный и умный… играет, никогда не нарушая правил…хотя как он радуется успехам? Как огорчается? Да, его трудно вывести из себя…но хорошо ли это? Ребёнок, так хорошо умеющий справляться с эмоциями… Нет, так не должно быть. Уже годам к пятнадцати Птолемей станет скрытен…а скрытность не вызывает доверия. Может, Клит? Весёлый, энергичный мальчишка, уже сейчас прямолинейный и бескомпромиссно честный… Хотя, зная импульсивность Александра…нет, Клит с его неусидчивостью, явно не лучший выбор! Кассандр?.. Оба его дяди, насколько знал Леонид, слепо преданы царю Филиппу, а вот отец, кажется, пару лет пробыл в немилости из-за подозрения в измене… мальчик явно унаследовал что-то от папаши! Уже сейчас среди всех Кассандр очевидно выделялся своей хитростью и изворотливостью…возможно, если держать его ближе к Александру, он будет ему хорошим помощником…но и слишком близко тоже подпускать нельзя. Кого же выбрать? Олимпиада настаивает на Филоте, потому что он сын одной из самых влиятельных семей Македонии, а его родители дружны с отцом царицы… Леонид внимательно пригляделся к худощавому рыжеволосому малышу, который увлеченно складывал камешки в ему одному понятные рисунки. Тихий, послушный, смышленый…но каким он будет рядом с Александром? Не обернется ли такое высокое положение для него вредом? Да и как к нему отнесется царевич? Леонида терзали сомнения. Он мог бы согласиться с выбором кузины, но что-то внутри мешало; интуиция подсказывала, что выбрать нужно кого-то другого…вот только кого? Он несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание мальчиков и молчаливым жестом подзывая их к себе. — Все ли вы знаете Александра? — уклончиво спросил учитель, складывая руки на груди. — Конечно! Да! Знаем… — дружно закивали мальчишки. — Вы знаете, почему он занимается отдельно от вас? — ученики задумались, вопросительно переглядываясь, а потом растеряно посмотрели на учителя. — Потому что он царевич, дети. Царевич, значит, наследник. Будущий царь… Кто из вас хотел бы в будущем быть рядом с царем? Помогать ему, служить ему и вместе с ним вести войска в походы? Все тут же согласно закивали и подняли руки, но один мальчик, растерянно глянув на сверстников, задал вопрос: — А как же дружить, учитель?.. Чтобы быть рядом и вести войска, нужно ведь дружить с царем, правда? — Правда. — кивнул Леонид, поворачиваясь к мальчику и снова трогая свою бороду. — Но дружбу царя надо заслужить, Гефестион. И у царя не может быть много друзей, потому что доверять он может лишь избранным… А кто из вас хотел бы стать диадохом и быть самым близким к царю человеком? Мальчики еще сильнее закивали и, возбужденно улыбаясь, начали спорить, кто из них станет лучшим. Леонид снова нахмурился и уже хотел было закончить разговор и отвести всех во дворец, как снова послышался задумчивый голос: — Я бы не хотел быть диадохом… — мальчик подошел ближе к учителю, чтобы тот лучше его слышал. — А если вдруг царь заболеет? Мне было бы очень страшно за него, учитель. — Почему? Ведь есть же лекари, которые могут его спасти. — Да… Но ведь я должен был охранять его от болезни, а я не смог. И я был бы виноват. Нет, уж лучше бы тогда я заболел, потому что царь важнее! Мальчик задумчиво рассуждал и рассуждал, а на губах Леонида сама собой вдруг появилась удовлетворенная улыбка. Он слушал ребенка, а внутри себя ликовал и едва заметно кивал собственным мыслям. — Ты говоришь правильно. Но диадох не должен бояться ответственности за царя. Его долг — быть ближе всех к царю, чтобы поддерживать его. — Для этого надо быть другом. — согласился мальчик. — Цари ведь одинокие, им всегда нужен друг, который мог бы обнять, когда царь плачет, а потом никому не говорить. Чтобы царь всегда выглядел сильным! Леонид улыбнулся и ласково погладил мальчика по голове. — Ты был бы отличным другом царю, Гефестион… Голубоглазый малыш смущенно улыбнулся и, кивнув, снова присоединился к сверстникам, а Леонид, оставив их на попечение Лисимаха, отправился прямиком к Олимпиаде. Выбор был, наконец, сделан!