Части целого

Со дня смерти Филиппа история многих людей начала новый виток. Для кого-то это было восхождением на новую вершину, для кого-то — исчезновением очередного препятствия, а для кого-то — падением с большой высоты без возможности на нее вернуться. Новость об убийстве Филиппа быстро разлетелась во все концы его царства и за его пределы, но ни у кого не возникало вопросов о том, кто же встанет на его место. Имя юного Александра отныне было на устах у всех: кто-то произносил его с радостью, кто-то с сомнением, кто-то с завистью, а кто-то равнодушно, но, так или иначе, потрясенное смертью Филиппа, македонское царство, как и вся Греция, теперь ожидали нового царя. Гефестион, Кассандр, Филота, Кратер и Клит очень быстро ощутили тяжесть своего нового положения; доверие Александра имело для них и другую, менее приятную сторону — те, кто еще совсем недавно были самыми близкими к прежнему царю людьми, вдруг оказались за их спинами, и очень многие были этим недовольны. В число этих людей попал и отец Гефестиона, Аминтор, который не сразу сумел осознать, что в один миг оказался за спиной у собственного сына, но более всего его обескуражило осознание того, что все эти годы, гоняясь то за Аристотелем, то за Леонидом, он так и не догадался, что «ключом» к наследнику все это время был его сын. Он опоздал с тем, чтобы поставить мальчика на свою сторону, потому как не считал это чем-то важным, и в конце концов мальчик перестал принадлежать ему. Гефестиона воспитали Аристотель, Леонид и Олимпиада, и сделали это прямо у него под носом. Теперь же отец и сын окончательно отдалились друг от друга; Гефестион очень старался не думать о том, что в этом есть его вина, а Аминтор предпочел смириться с ситуацией и гордо удалиться в тень. Молчаливо торжествовала в этой ситуации только Олимпиада — не прошло и недели после смерти Филиппа, как все ее враги будто растворились в воздухе, и единственным поводом для ее тревоги остался Александр. Он перестал говорить с ней о погибшем отце, и это могло бы быть хорошим знаком, если бы она не знала так хорошо своего сына — его душа, отравленная зернами сомнений, была в смятении, и, кажется, чем больше она говорила с ним, тем больше этих сомнений зарождалось в нем. Александр никогда бы не произнес этого вслух, но, задаваясь вопросом, кому же была нужна смерть царя Филиппа, он несколько раз ловил себя на мыслях о матери, и оттого мучился еще больше. В конце концов, пытаясь разгадать эту страшную загадку, все сошлись во мнении, что убийцу подкупили персы и царь Дарий таким образом решил освободить себе путь к завоеванию Македонии и всей Греции. Движимый желанием мести, Александр отдал приказ готовить войско к походу на Персию.