Неудержимые

— Бэт!.. — голос доносился будто сквозь толщу воды, Бэт мотнула головой, позволяя сознанию снова провалиться в сон. — Бэт, ты будешь вставать или нет? Ни за что. Она ни за какие коврижки сейчас не проснется — слишком сладкими и счастливыми были ее сегодняшние сны. Кто-то потормошил ее за плечо. Глаза все же пришлось открыть. Яркое солнечное утро заставляло поморщиться и спрятать лицо рукавом кофты, потом неспешно поморгать, прогоняя остатки тяжелой дремы. Теплый кокон пледа, которым была заботливо укрыта Бэт, обнимал ее, Десяти штук рядом не было. Сквозь сон она и не заметила, как он ушел, точно так же, как и не заметила, что вчера они уснули вместе. Бэт медленно села, дезориентировано ища взглядом того, кто пытался ее добудиться. — Ну ты и соня, — растянула в улыбке губы Эдди, проходившая мимо с котелком, полным воды, и решившая устроить Бэт персональный подъем. — Поднимайся, скоро будем завтракать. — Не хочу. — Во рту было неприятно сухо, сиплый голос дрожал. Пожав плечами, но ничего не возразив, Эдди проследовала дальше, к костру, окруженному стволами поваленных деревьев, у которого сейчас сосредоточенно с чем-то, что Бэт не смогла разобрать, возился Док. Боль пронзила буквально через минуту после того, как Бэт, придя в себя, окончательно проснулась, заставляя тянуться к карману джинсов за крошечным пакетиком с Оксиконтином. Бэт высыпала его содержимое на ладонь и замерла, задумчиво перекатывая белые кругляши пилюль в руке. Меловая пыль лекарства забивалась в бороздки на ладони — Линию жизни, Линию сердца, ума… Бэт завороженно смотрела на то, что в последнее время стало ее спасением, высокой стеной, ограждающей мучительной ломоты, поселившейся под сводом черепа. Таблеток было мало. Нет, не так: их было ужасающе мало. Шестнадцать кругляшей с выбитыми на пузатых боках цифрами, указывающими дозировку — это три или четыре дня без боли. Бэт сжала зубы, представив, что с ней случится, если этот запас подойдет к концу, и у Дока не найдется еще пара пригоршней Оксиконтина. Картина рисовалась не самая радужная. Придется делить остатки на половинки. Четвертинки… И с каждым таким уменьшением дозы будет пропорционально возрастать сила и интенсивность приступов. По спине побежал холодок. Бэт выудила одну из таблеток и закинула в рот, раскусывая на коренных зубах: по нервным окончаниям на слизистой тут же пробежал легкий приятный холодок и немота. Девушка блаженно застонала, путавшиеся мысли медленно приводились в ровный строй. Если и начинать делить пилюли, то точно не сегодня. Не сейчас. Позже. Бэт неуклюже спрыгнула с кузова машина, неудачно подвернув ногу. — Привет. Она чуть не подпрыгнула — легко же ее все-таки напугать. Подошедший абсолютно не слышно Десять штук стоял так близко к ней, что Бэт пришлось задрать голову, чтобы заглянуть парню в глаза. Парень смущенно улыбался, и Бэт поняла, что причиной его улыбки была именно она. От этой мысли Грин зарделась, отводя смущенный взгляд в сторону. — Мммм, привет… — тихо отозвалась Бэт, все еще не поднимая глаз. — Как поспала? — Десять штук сделал шаг назад, чтобы видеть ее горящее лицо. — Неплохо, если честно, — улыбнувшись, Бэт прикоснулась к губам, которые все еще ощущали вчерашние поцелуи. До встречи с парнем, она думала, что это ей лишь приснилось, но нет, довольное лицо Десяти штук сейчас красноречиво говорило об обратном: — А ты? — Как никогда раньше. Прости, что ушел, не разбудив, ты так сладко спала. — Ерунда, но в следующий раз предупреждай… — Вот как?! — хохотнул Десять штук. Сказанное Бэт звучало как манящее обещание и заставляло сердце биться чаще. — Ладно, идем есть, Эдди собирала всех на завтрак уже миллион раз, в миллион первый она нас просто пришибет. Есть действительно не хотелось. Да и скудный завтрак, состоящий из травяного чая и только что выловленной Доком и пожаренной на углях рыбы, отнюдь не вызывал аппетит. Рядом с упоением и тихим чавканьем разделывался с остатками своей порции сильно помятый с ночи Мерфи и уже не прочь был наложить руки на нетронутый Бэт кусок рыбы. Не дожидаясь его просьбы, она протянула пластиковую тарелку, которую Мерфи принял, не произнеся ни слова благодарности. Сидя напротив на поваленном дереве и скрываясь за вьющимся голубоватым дымком прогорающего костра, Десять штук смотрел на нее исподлобья, каждый раз отводя глаза, когда встречался с Бэт взглядом. — Нужно ехать дальше, в Калифорнию, — произнес Мерфи, облизывая жирные от рыбы пальцы, — и чем скорее, тем лучше, пока я не передумал. Голос у него сегодня звучал особо низко и грубо: то ли от усталости, то ли от простуды — учитывая, какие холодные были ночи в последнее время, заболеть было проще простого. — Мерфи, ты ли это? Жара нет? — Роберта, скоро выбросив рыбные кости в костер, потянулась ко лбу этого верзилы, — Что с тобой? Мерфи отпрянул, ловко уклонившись от тонких пальцев лейтенанта. Ему было предоставлено достаточно времени хорошенько все взвесить и принять единственно верное решение. — Ничего. Я все еще боюсь уколов и эскулапов в белых халатах, но это никак не отменяет того факта, что я должен отдать им свою кровь для разработки этой проклятой вакцины. Док удивленно присвистнул, спуская на самый кончик носа круглые очки с цветными стеклами: — Мерфи, добровольно сдающий себя на опыты? Что ж, ответственно заявляю, теперь я видел в жизни все. — Боже… — пренебрежительно фыркнув, Эдди криво ухмыльнулась: — Для тебя просто Мерфи, милочка, — промурлыкал он, хитро поблескивая своими давно не человеческими глазами. Именно такой игривый Мерфи был всегда наиболее жуток для Эдди. Как самый настоящий кот, еще мгновение назад нежно играющий с пойманной жертвой, холящий и лелеющий ее, а сейчас — методично вспарывающий бьющееся в конвульсиях ужаса крошечное тело. Он был опасен, всегда, даже когда казался совершенно беспомощным. Это лишь маска, напускное, Эдди помнила этот простой факт и никогда не забывала. — Хорошо, — вздохнула Уоррен. Нужно ловить момент, настроение Мерфи всегда было подобно небу в сезон дождей: сейчас он соглашался идти хоть на край света, а уже через мгновение мог опять начать меньжеваться и плакаться на свою нелегкую долю спасителя рода людского: — Но для начала неплохо было бы раздобыть хоть немного бензина и припасов. Что уж говорить, на подкрашенной соломой воде и постной рыбе мы далеко не протянем. Бэт отключилась от этого разговора еще в самом начале. Исподтишка она разглядывала лицо Десяти штук: надвинутую на лоб бандану и мотоциклетные очки, прищуренные глаза, устремленные на солирующего в пьесе для одного актера Мерфи, четко очерченные губы, волевой подбородок, вихры черных непослушных волос, и с ужасом обнаруживала, что она даже не любуется им сейчас, а тупо пялится. Ловит каждое его слово, каждый жест едва ли не с открытым ртом. Бэт среагировала сразу, как только он поднялся, потянувшись, и произнес: — Поищу что-нибудь. Из съестного. А может, и еще что интересное найду. — Я с тобой. — Это было мгновенное, необдуманное решение, вспышкой возникшее в мозге. Но такое правильное. Бэт была убеждена, что мысли, первыми приходящие на ум, являются всегда самыми верными. Да и что плохого в том, что она хотела побыть рядом?! Как прошлой ночью. Десять штук кивнул, остановившись и давая Бэт возможность резво подхватиться, чтобы догнать его. — Да-да, возьми с собой Мертвячку. Вдвоем вам точно будет веселее искать что-то интересное. — Это было сказано Мерфи скорее для того, чтобы сгладить впечатление о хорошем парне, готовом принести себя в жертву ради общего блага. Ну, по крайней мере, он себя хорошим парнем всегда считал, да и жертвой тоже — с некоторых пор, когда ему принудительно ввели под шкуру экспериментальную вакцину — вот только признаваться в этом окружающим он не собирался ни в жизнь. От легкой улыбки, блуждающей с утра на лице Десяти штук, не осталось и следа, и Бэт впервые увидела, как его лицо искажается от злобы, — она никогда бы не подумала, что Десять штук способен на столь резкие перепады настроения: — Ее зовут Бэт, а не Мертвячка. И только попробуй еще раз ее так назвать, я шкуру с тебя сдеру. При этой угрозе Бэт поморщилась. Десять штук быстро зашагал в сторону леса, проверяя на ходу количество патронов в висящем через плечо патронташе. Бэт и Мерфи одновременно обалдело смотрели на пустое место, где только что стоял Десять штук. Бэт первая подняла глаза на сползающую с лица Мерфи гаденькую улыбку. Когда тот взглянул, наконец, на нее, она быстро отвела глаза. — Он серьезно это? — Бэт решила, что вопрос был больше риторическим, чем обращенным к ней, поэтому не посчитала нужным ответить Мерфи и припустила вслед за удаляющимся парнем. — Нет, вы видали, каков, а? Это было последнее, что Бэт слышала до того, как скрылась за молодым сосняком, оставляя присутствующих невольных зрителей теряться в догадках. — Ты совсем не поела сегодня, — сказал Десять штук, когда они отошли на приличное отдаление от места стоянки, и звуки голосов их спутников сошли на нет, теряясь с меж стволов корабельных золотоствольных сосен. — Мне не хотелось, — просунув большие пальцы в шлевки для ремня на джинсах и сильно сгорбившись, Бэт понуро шла рядом. — А сейчас? Пришлось соврать: — И сейчас не хочется. — Зря ты отдала свой завтрак Мерфи. Поверь, он не сделал бы для тебя то же самое. Вместо ответа Бэт просто пожала плечами, вперед она топала, не оглядываясь по сторонам. Под ногами громко хрустели сухие опавшие ветки, а где-то вверху, под самым небесным сводом, задорно щебетала стайка птиц, в полете перебрасываясь незатейливой мелодией. Солнце жарило все сильнее, Бэт сняла теплую кофту и повязала ее на талии, оставаясь в майке на тонких лямочках, обнажающей плечи. — Бэт… — Десять штук прихватил ее за локоть, заставляя остановиться и поднять на него глаза. — Что-то случилось? Бэт упрямо не глядела в его сторону и нервно кусала губы. Странная отдаленность девушки его тревожила. — Не знаю. Нет, наверное. — Он выглядел ошарашенным и расстроенным, Бэт не могла это не заметить, но и не могла выразить и описать словами те чувства, что сейчас бушевали в колотящемся испуганным кроликом сердце. Нутро разрывало от противоречивых эмоций. Она была бесконечно счастлива, что вот так вдруг, среди беспросветного ужаса конца света, ей посчастливилось найти человека, которому она не безразлична и кто, если признаться, не безразличен ей. Но еще она боялась. Просто дико боялась, что этот же самый конец света заберет у нее Десять штук. Как когда-то забрал ее семью — Бэт давно уже не питала надежд на встречу со своими близкими. И если она прикипит и к нему… Бэт просто не выдержит. С нее достаточно боли. Очередная потеря убьет ее, завершит то, что не довела до конца проклятая Доун. Как объяснить стоящему рядом и с надеждой заглядывающему ей в глаза парню, что до дрожи в коленках она боится возникшей между ними близости и точно так же до дрожи боится, что эта близость внезапно закончится. Оборвется, как песня на полуслове. — Дай руку, Бэт. — Зачем? — Просто дай свою руку. Бэт неуверенно потянулась к нему. Пальцы его левой руки медленно скользнули от тонкого запястья со следами шрамов — за них Бэт готова была провалиться сквозь землю — вверх, к плечу. И точно так же медленно обратно. От прикосновений появлялись пупырышки гусиной кожи. Неожиданно для себя она стушевалась под его мягким изучающим взглядом, инстинктивно потянулась ко лбу и суматошно прикрыла свои шрамы волосами. — Не смотри так. Это страшно. — Я так не думаю. — Нет, думаешь, в глубине души ты считаешь эту уродливо заживающую дыру отвратительной. — Раздражение Бэт становилось вполне осязаемым. Парень покачал головой: — Ты красивая. — Я так не думаю, — повторила Бэт фразу Десяти штук, намеренно копируя манеры его голоса. — Ладно, Бэт, тогда зайдем с другой стороны, — терпеливо выдохнул Десять штук, — вот это, — жестом он обвел Бэт рукой, — не имеет значения. Важно не твое лицо, а что оно выражает, не голос, а произносимые тобой слова. Это всего лишь оболочка, в конце концов, ценно то, что наполняет тебя изнутри. — Рассуждаешь как зомби… — хмуро сдвинув брови, попыталась пошутить она. Бэт прекрасно поняла, что Десять штук имел в виду. Вот только признаться себе самой, что она, вот такая искалеченная, со всеми своими трещинами, может кому-то нравиться, Бэт все еще не могла. — Черт, Бэт, ты невыносима! — Десять штук искренне рассмеялся: вряд ли ему под силу переубедить эту упрямицу. Он уже давно понял, что когда Бэт это выгодно, она становится жуткой, просто невыносимой занудой, упертой, до конца стоящей на своем. Не говоря больше ни слова, он покрепче сжал руку Бэт, переплетая их пальцы, и потянул за собой, заставляя сдвинуться с места. Лес был удивительно пустынен и тих. Они блуждали долго, — или Бэт просто так показалось? — никуда не спеша. И хотя мысль, что их ждут в лагере, не давала Бэт сполна насладиться проведенным в компании Десяти штук временем, она не торопилась напоминать ему, что нужно поворачивать назад. Промедление в пути могло дорогого стоить, но разве она не была готова заплатить столь высокую цену за несколько потраченных минут покоя. Обезболивающее действовало, рана не тревожила ее, Десять штук шел рядом, болтая обо всем на свете и периодически беря ее за руку, и даже голод, периодически напоминавший о себе, не портил приятный момент. Старая охотничья кабина, на которую они набрели в итоге своих блужданий, представляла собой самую настоящую халупу. Покосившуюся, с заклеенными пленкой разбитыми окнами, кривобокой, держащейся на одной петле дверью. — Проверим? — спросил Десять штук, оборачиваясь к Бэт, когда они убедились, что кабина пуста. Ни живых, ни мертвых — в ней не было ни души. Бэт кивнула и последовала за ним, все еще держащим наготове заряженную винтовку, внутрь. Тут кто-то жил. Десять штук понял это, едва зайдя сюда. По пустым консервным банкам, паре тощих спальников, раскинутых прямо на грязном полу, и переполненной окурками пепельнице из мутного стекла. Десять штук напрягся, дальнейшие поиски он вел, не выпуская из виду проворно маячащую от навесных шкафов к полкам и обратно Бэт. Та успела уже отыскать банку тушенки и помятую пачку чипсов, не густо. Он за время поисков обнаружил лишь нож, который мог бы пригодиться, и искривленную монтировку. На шатком подоконнике стояла крошечная спиртовая горелка, мощности которой едва бы хватило для подогрева стакана воды. Десять штук прикоснулся к водруженной на нее жестяной банке, используемой, по-видимому, вместо чайника. Теплая, едва-едва, но теплая. Инстинкт выживания заставил парня резко оглянуться по сторонам, нужно уходить. Если до этого Десять штук не сомневался лишь в том, что кабина была вполне себе обитаема, то теперь он не сомневался и в том, что ее жители бродили где-то весьма недалеко. Он с тревогой посмотрел на Бэт, возящуюся с чем-то в противоположном углу хижины. — Ой, а это что? — спросила она, поднимая с заваленного непонятно чем стола, четырехугольную деревянную раму с вбитыми в нее и направленными внутрь гвоздями. Бэт повертела ее в руках — конструкция была тяжелой и прочной. — Это называется «башмак», для охоты на оленей и косуль. — Десять штук подошел к столу и принял из рук задумчивой Бэт ловушку. — Обычно она цепью или толстой веревкой приделывается к бревну или еще чему-нибудь потяжелее и ставится на лесных тропах. Животное попадает ногой в такую ловушку, гвозди травмируют сустав и сухожилия, и, считай, нет больше зверя. Далеко не уйдет. — Это ужасно, — поморщилась Бэт. — Бесчеловечно… — Да, — согласно кивнул Десять штук, возвращая «башмак» обратно на стол, — Это браконьерская приблуда. Охота такими приспособлениями запрещена. — Я даже спрашивать не буду, откуда ты все это знаешь. — Отец брал меня с собой на охоту лет с семи, — невозмутимо пожал плечами Десять штук, — Я буквально вырос в лесу. Бэт замерла, расфокусировано глядя в пространство. Охотник, кабина в лесу, она что-то кричит и плачет… По спине поползли мурашки. Ослепительная вспышка воспоминаний едва не взорвала ей голову. Она мучает черно-белые клавиши клавикорда, ощущая спиной внимательный, изучающий взгляд. Руки охотника на ее талии, ужин при свечах. Так не вовремя вернувшаяся собака за входной дверью. Это не пес, стадо зомби — ходячих, как она называла их раньше, — побег. А после темнота, и она приходит в себя в госпитале Грейди, заправляемом деспотичной Доун. Перед глазами вдруг стало мутно. Она подняла взгляд на обеспокоенного столь резкой переменой ее поведения парня. Дерил. Память немилосердно выбрасывает на поверхность это имя, и сердце сбивает свой ритм, пропуская удар. — Бэт? Что с тобой? Почему ты так резко побледнела? — Десять штук схватил ее за мгновение ставшие ледяными ладони. Он был ей никем. Как и она ему. Все чувства были придуманы ей же в моменты особо сильной тоски в Грейди, когда нутро буквально разбивалось на миллиарды осколков, а душу саднило от ощущения собственной ненужности. Глупые фантазии одной очень глупой девочки. И неважно, что в итоге он пришел за ней… Его могло вести что угодно: раскаяние за то, что не смог защитить ее, чувство неоплатной вины перед Мэгги, жалость, в конце концов. Она должна убедить себя, что столь широкий жест был сделан исключительно для успокоения собственной совести, но никак не ради нее. А иначе она прямо сейчас сойдет с ума... Бэт хотелось взвыть от переполняющих ее эмоций. Стоило выдернуть свои руки из рук Десяти штук и попросить прощения за то, что ей нужно все обдумать. Побыть одной. Осознать, что же все-таки было ошибкой: привязанность к Дерилу или же вчерашняя ночь. Но все, что она сейчас смогла сделать, это помотать головой и сокрушенно склонить голову. — Вы кто такие, ушлепки? Скрипящий голос появившегося неожиданно в дверном проеме хозяина хибары застал их врасплох. Обросший мужик в грязной жилетке и не менее замызганной кепке с логотипом «Теннеси Тайтенс» уверенно направлял на них дуло самодельного обреза и ждал немедленного ответа. — Студенты-экологи из местного колледжа. Работаем над курсовой, — выпалил Десять штук, чтобы ошарашить вернувшегося так не вовремя хозяина. Ему нужно было время, хотя бы чуть-чуть. Несколько сотых секунды, чтобы суметь незаметно передернуть затвор винтовки, досылая патрон в патронник. — Берегите природу, — закивала Бэт, подыгрывая ему, и, подняв кулак в утвердительном жесте, добавила: — Мать вашу! Медлить больше было нельзя, пора действовать. Щелчок затвора, Десять штук резко вскинул оружие. Прогрохотавший выстрел заставил мужчину заорать нечеловеческим голосом и медленно сползти по дверному косяку на пол, зажимая рукой пробитую пулей ключицу. Обрез откатился в сторону. — Идем! — грубо окрикнул замершую Бэт Десять штук и, проходя, мимо корчившегося на полу и сыплющего проклятиями, хозяина кабины, отопнул подальше валяющийся обрез. — Джерри, какого черта?! Я слышал выстрел, — второй мужчина появился так же неожиданно, как и первый. Вышел по блуждающей в зарослях орешника тропинке, держа на вытянутой руке привязанные проволокой за задние лапки туши кроликов. И ошалел, когда увидел выскочивших из кабины Десять штук и Бэт. Те, увидев еще одного местного жителя, припустили, петляя и скрываясь в лесу. В спину им загрохотала пальба ружья. Словно вспугнутые звери, они неслись вперед. В ушах грохотала кровь, а адреналин пьянил. Низкие ветки то и дело пытались хлестнуть по лицу, ноги путались в торчащих из земли корнях и валежнике, а легкие разрывало от бега. Десять штук мертвой хваткой вцепился в руку Бэт, так что пальцы ее немели и ныли от недостатка кровоснабжения. А еще ей очень хотелось смеяться. Не потому, что ситуация была смешной, хотя не без этого, а потому, что прилив энергии от избытка адреналина заставлял ее чувствовать себя настоящей, живой! Так отчаянно цепляющейся за парня, который сейчас был рядом и стрелял, прикрывая им спины, спасая ее шкуру. Бэт сходила с ума от противоречивых чувств, сердце щемило от звенящей пустоты. Прошлое казалось ей самой настоящей трясиной: вот ты, вроде бы, вытаскиваешь одну ногу, даже делаешь шаг, но приходит время тащит из цепкой глубины вторую - и ни черта. Ни черта не выходит, ты завязаешь все глубже, обеими ногами, по колено, по пояс... Память засасывает немилосердно. И вот уже от тебя одна макушка торчит, а ты тонешь в разрывающих сердце воспоминаниях. У Бэт больше не было желания тонуть, но и барахтаться в попытках выбраться сил тоже не осталось. — На вас кто-то напал? — Встревоженный Док чуть не сошел с ума, когда увидел этих двоих, вываливающихся из леса. Раскрасневшихся и задыхающихся от бега, но совершенно целых. И это не могло его не радовать, ведь буквально за несколько минут до этого ветер донес до поляны, на которой их команда обосновала стоянку, раскаты выстрелов. — Нет, я просто решил попрактиковаться в стрельбе, — едко ответил Десять штук, волоча за руку не поспевающую за его размашистым шагом Бэт. Та, едва сдерживая улыбку, чтобы казаться серьезной, помахала Доку рукой, когда проходила мимо. — Я так понимаю, нам пора сваливать, — со вздохом вскинулась лежащая на траве и подставлявшая под солнечные лучи лицо Уоррен, — Или можем пободаться? Остановившийся Десять штук принялся суматошно перезаряжать винтовку: — Лучше валить, на стрельбу вот-вот сбегутся сородичи нашего Мерфи. Или выскочит тот разъяренный мужик с ружьем. Сколько на бегу Десять штук не отстреливался, ему так и не удалось зацепить этого придурка. — Ээээ, парень, ты берега-то не путай, — огрызнулся Мерфи, досадливо сплевывая на землю. Перспектива ввязываться в драку невесть с кем, спровоцированную невесть из-за чего, его не грела. Поэтому в глубине души он был согласен с мальцом, хоть тот и задел его в очередной раз за больное: — Эта шутка была смешной только первые десять раз. Им хватило пары минут, чтобы собраться и быть готовыми навсегда покинуть это место. Бэт смотрела, как стремительно Эдди и Десять штук закидывают их скромные пожитки в кузов пикапа. И думала. Если она не сделает этого сейчас, опьяненная возбуждением от стрельбы и преследования, ей никогда не хватит смелости сделать это позже. — Постой секундочку, — сказала Бэт, останавливающая мечущегося в суматохе парня, в несколько шагов преодолела разделяющее их расстояние и с жадностью впилась в его губы. Смятенный столь неожиданным порывом Десять штук ответил не сразу, на несколько мгновений замерев, сомневаясь в реальности происходящего, а после позволил себя раствориться в этом отчаянном поцелуе. Плевать, что это происходило на виду у всей их команды, с последствиями этого, смешками Мерфи и подмигиваниями Эдди и Дока, он разберется позже. — Сумасшедшая! Ты просто сумасшедшая, — выдохнул Десять штук, заглядывая Бэт в глаза. Кокон обвитых вокруг его шеи рук Бэт расслаблял и сводил с ума: — И что же это значит? Бэт отступила, не прерывая зрительного контакта. Не важно, что было раньше, теперь имело значение только происходящее здесь и сейчас. Только тот, кто стоял напротив и глядел на нее влюбленными глазами. Она пожала плечами, это ведь было так очевидно: — Лишь то, что я обо всем подумала.