***
На полу в столовой — свежая кровь. Плечо дракона уже затянулось — я видела, что он не носит повязку. Значит, он ранен кем-то опять. Я смотрю на дверь, ведущую в его башню. Если он ранен, может быть, он ослаб. А если он ослаб, может быть, я смогу выйти из замка. Поймает ли он меня?.. Я пересекаю столовую, без оглядки, скорее — огибаю замок, идя через сад, и вижу дверь, про которую говорил дракон. Она простая, из дерева, за ней — полуразрушенные ступени вниз по скале. Раньше она не открывалась, а теперь — сразу же поддалась… Кое-где нужно цепляться за корни деревьев, чтоб не упасть, спускаясь, или за гибкие виноградные лозы — они стелются по земле. Но больше мне ничего не мешает. Я слышу лишь мирный плеск волн и крики нескольких чаек. Ни одного: «Постой!». Я спускаюсь к морю и наконец-то вижу его вблизи, могу дотронуться, дотянуться, сказать ему, как скучала, и на сердце у меня сразу становится тепло и ясно. Я дома… Я дома! Я притягиваюсь к нему, а оно как будто — ко мне!.. «Не значит ли это, что умирает Джиён?» И я останавливаюсь за миг до того, как прыгнуть с острого камня в воду. Замок возвышается надо мной на скале, словно чёрная туча. Одна башня выглядывает из-за камней, которые будто отгораживают его от всего остального мира. Мои ноги наконец-то чувствуют воду, я могу сегодня уплыть. И почему-то — не могу двинуться с места. Море грустно передо мной шелестит…***
И вот, я не сразу решаюсь открыть дверь, которую мне открывать запретили. Она не такая, как все остальные двери — она из тёмного дерева и резная, тяжёлая. Я несколько раз касаюсь холодной ручки — и несколько раз опускаю ладонь. А когда, сжав зубы, я всё же толкаю дверь, и она чуть скрипит, нарушая вязкую тишину, я почти сразу вижу: на ступенях лежит Джиён. Он — лицом вниз, тяжело дышит, и его рубашка — кипенно-белая утром — заалела, словно распустился на ней пышный бутон. Я не представляю, что делать. — Джиён?.. Он не отвечает мне. Поднявшись вверх по ступеням, достигнув его, я присаживаюсь рядом и говорю опять: — Я смогу помочь тебе, если ты попробуешь встать. Джиён поднимается очень медленно, не разжимая губ, не открывая глаз. Одной рукой он придерживается за стену, а под вторую я вовремя ныряю, как рыбка, не давая дракону упасть. Моя грудь упирается в его бок, его рука сжимает моё плечо. Он горячий и мокрый. Его рубашка прилипает ко мне. Мы идём, кажется, целую вечность. На кровать в комнате он откидывается со стоном, как будто в горячке, словно последние силы он истратил на то, чтобы просто сюда дойти. — Не умирай. Я не знаю, что делать. Джиён с трудом разлепляет глаза. Они мутные. — Флакон… — шепчет он. Я едва слышу, но слышу. В его комнате очень темно и пусто, мне приходится для начала зажечь свечу. Я нахожу флакон — даже два. Оба красные. Я аккуратно расстёгиваю рубашку, отвожу руку Джиёна от раны, которую он зажимал, оголяю его живот и грудь. Рана кажется странной, если не знать, что Джиён дракон. Видимо, меч загоняли с наклоном — под чешую. Кожа разорвана вдоль правого бока. Видно мясо, сочится кровь. Я осторожно начинаю заливать рану зельем, когда Джиён крепко хватает мою ладонь и выливает на себя весь флакон. И мучительно, громко стонет. Я вижу, как новые капли пота выступают у него на лбу. — И второй… Я послушно выливаю на рану второй флакон, так, что зелье расползается по туловищу дракона. Чёрные волосы откинуты назад, влажные. Лёжа в поту, тяжело, быстро дыша через открытый рот, дракон борется с болью, зажмурив глаза. Мне жаль его. Я не знаю, что сделать ещё. Как бы ни было, я не могу уйти. Я кладу ладонь на его мокрый лоб, глажу волосы — не такие и жёсткие, как мне казалось, — и сижу с ним так долго, что восходит луна. Дракон успокаивается к полуночи, тело его расслабляется. Засыхает на боку кровь. Я смотрю на него, чуть-чуть загорелого, с таким напряжённым лицом, с крепко сцепленными зубами, с каплями пота на теле и на лице, похожими на жемчуг в неровном свете свечи. И понимаю, что если бы я ушла, он бы умер. А я этого не хочу. Я сижу рядом, коленями на полу, руками и грудью на кровати с шерстяным одеялом. Пальцы — всё ещё в спутанных волосах. Меня клонит в сон, наверное, уже полчаса. Мне так неудобно, что я вдруг скучаю, но не по морскому дну, а по гладким простыням, которые в моей башне. — Русалка, иди на кровать, — слышу я в полудрёме, а потом чувствую, как дракон дёргает кончик моих волос. Я смотрю на него: Джиён бледный, вспотевший, глаза его полуоткрыты, но то, как он смотрит на меня, как теребит прядь волос, до которой смог дотянуться, всё это говорит мне, что плохое закончилось. — Ты очнулся. — Ложись на кровать. Я не съем тебя. Я давно чувствую, что ноги замёрзли от камня. Я забираюсь на кровать, ложусь аккуратно рядом, но как бы наоборот. Моя голова на уровне раны, а его — на уровне моего живота. — Как ты? — Всё нормально. И дракон закрывает глаза. Я понимаю, что он говорить не хочет — наверное, тяжело, и перед тем, как заснуть, я вглядываюсь в его лицо. Необычное. Не такое. Заострённое, словно кто-то прошёлся по нему тесаком. Даже серьги — в крови. Перед тем, как заснуть, я вижу, как рука дракона снова дотрагивается до волос. Но не дёргает. Джиён держится за них, словно проверяя, что я не собираюсь никуда уходить. Сегодня всю ночь — я с ним.