***
Я просыпаюсь перед рассветом и решаю спуститься в сад. Замок пугающе тих, словно умерший человек. Я перепрыгиваю через дырку в каменной лестнице и не чувствую при этом огня в ногах. В столовой горит очаг. Я не заметила его раньше: он утоплен в одной из стен. Перед ним, головой близко к огню, спит дракон — спина его поднимается размеренно-тихо. Он неудобно сидит на стуле, руками облокотившись на плитку под очагом, и лицо его спрятано в сгибе локтя. Видны только жёсткие волосы. Вначале я думаю скорее уйти. Прошло время — может быть, дракон передумал; стоит ли попадаться ему на глаза?.. А затем я понимаю, что столкновение неизбежно: либо завтра, либо сейчас. И ступая медленно, тихо (сердце — быстро стучит), я прохожу в душистый по утру сад, и роса остаётся на ступнях ног. Здесь пока что темно. Свет падает от очага через окна и, может быть, немного светит с неба луна. Я нахожу виноград на шпалере, затем — вспоминаю, где был инжир и нащупываю его. Мягкий, сочный. Пахнет свежо и сладко. Я не знала, что в саду может быть так хорошо… Я тянусь за созревшим яблоком, хочу забрать и его, но когда пытаюсь сорвать, то меня обливает водой — столько на ветках июльской росы. Листья громко шумят, яблоко не даётся, пылает, как красная морская звезда, и я опасаюсь, что разбужу дракона. Пусть так: виноград и инжир. Виноград… Разве женщина будет сыта? Она — не русалка. Она может озябнуть перед рассветом, а ещё — хотеть есть после такой еды. Возвращаясь, я ступаю ещё осторожнее, тише. Скользят по полу ступни ног. Вдруг — падает громко что-то в саду. Кажется, яблоко. В комнате сразу поднимается вихрь. Я машинально закрываюсь рукой, так как вижу, как мелькают большие зубы прямо над головой, чувствую жар большого длинного тела. Испуганно сердце катится в пятки: проснулся всё-таки дракон. Его ноздри раздуваются, глаза сверкают огнём, от дыхания поднимаются все волоски на моём теле — всё ещё в каплях росы. Но потом также быстро передо мной — Джиён. — Извини. Извини, — хватает он меня за локти, пытаясь убрать руки с лица. — Я не понял, что это ты. Я смотрю на него аккуратно, опуская руки не сразу, а настороженно, медленно: его глаза полусонные, красные и не злые. — Что ты здесь делаешь? Ещё ночь. — Я голодна. — Голодна?.. — растеряно спрашивает Джиён и наконец-то видит на полу виноград. Он упал, когда я закрывалась руками, раскатился по комнате. — Ясно… Всё ясно. Идём. У дракона горячие пальцы — он всё ещё держит меня за локоть, словно забыв, тянет к столу, на котором ничего не лежит, кроме книг. — Садись, — говорит он, и я опускаюсь на стул, не зная, чего ожидать. Джиён смотрит по сторонам, трогает шею, ерошит волосы: — У меня есть хлеб, сыр и вино… Нет, вино тебе рано. Кофе. Знаешь, что это такое? — Кофе? — Да. — Я читала о нём. Джиён открывает небольшой шкаф — он резной, выцветший, прижат к очагу, — достаёт медную банку, блестящую от огня. Затем — хлеб, свёрток, полупустую бутылку. Не спрашивая, не оборачиваясь ко мне, Джиён готовит на огне кофе. Его кожа чуть-чуть загорелая и кажется золотой. Наверное, такой должна быть его чешуя — не чёрной… Тело тонкое, расширяется лишь к плечам. Кофе пахнет немного странно. Дракон иногда трогает лоб и глаза, словно не до конца проснувшись. — Я сильно напугал тебя? — интересуется он. Его голос негромкий, низкий. Потрескивает огонь. — Нет… Нет. — Извини. Затем он ставит передо мной чашку, раскрывает свёрток (там козий сыр) и даже нарезает хлеб на толстые ломти. — Есть ещё мёд, — и дракон уточняет на всякий случай: — он сладкий. Я вижу в горшке что-то жёлтое, словно солнце. — Пробуй, — говорит дракон. — А ты? — Я буду вино. И действительно: он откупоривает бутылку. Я беру в руки горячую чашку. Приятно — я всё ещё мёрзну после росы. Кофе выглядит страшно. Словно ночное небо. — Ты хочешь меня отравить? — Так выглядит кофе, — уточняет Джиён. Я ни разу его не видела: кофе такой же чёрный, как всё вокруг. Может быть, это то, что пьют драконы? Я делаю аккуратный глоток… и плюю. — Ясно, — тут же говорит дракон и забирает чашку, — тогда только вода. Завтра я принесу молоко. — Молоко, — узнаю я. — Да, я как-то его пила. Джиён странно смотрит, облокотившись на стол, затем подкладывает руку под голову, словно готовый слушать: — Когда? — К морю ходила козочка. Юдифь доила её для меня. Делала даже сыр. — Она просто ходила? — Думаю, мы подружились. Я кормила её водорослями и капустой. Мне кажется, у дракона смягчается взгляд. — Ясно, — говорит он. А затем выливает из чашки кофе, наполняет её водой, и я начинаю есть. Беспорядочно. По чуть-чуть. Дракон тем временем пьёт из бутылки вино. Я чувствую запах — невкусный, должно быть, как кофе. — Меня не было несколько дней… Ты выбрала себе имя? Он смотрит на меня снова: внимательно, но не страшно. — Я всё это время спала. — Так долго? — удивляется дракон. — Мне нужно было прийти в себя. Мы снова молчим. Джиён смотрит на блики в бутылке, которые плавают там из-за огня. Я стараюсь не расслабляться, хотя всё внутри согревается: от тепла очага, еды и, кажется, от уверенности, что я останусь жива. — Это так сложно — становиться тебе человеком? — Сложнее, чем будет наоборот. — Ясно… Джиён не похож сам на себя. Не похож на чёрного дракона. Если бы не повязка на его плече, я бы думала, что с ним не дралась.***
— Ты наелась? — Да. Джиён глядит на опустевший стол. Всё, что он мне нарезал, я съела. Кончился даже мёд. — Это что — аппетит русалки? — Русалки мало едят, — отвечаю я честно. — То есть это аппетит женщины. — Да. Джиён делает последний глоток из бутылки, снова облокачивается на руку, смотрит прямо, но не сердито — спокойно и, может быть, любопытно. И говорит негромко: — Видимо, все притворялись, кто был до тебя…