***
Сначала их было только двое, и они были всем миром. «Вы двое особенные», — сказал мужчина в белом халате. И он был Законом, высшей властью. Но он был не ими, и это было единственное различие, которое имело значение. Их. Не их. «Вы двое — мои особенные творения. Вы двое — Успехи, и вы будете богами, которые ходят по этой земле «. И это то, чем они были. Боги, которые ходили по этой земле.***
Акаши Сейджуро не нравятся люди. И никогда не нравились. (Было бы легко сказать, что он не любит людей, но даже так это было бы сильным упрощением. На самом деле, он ненавидит людей. И он не слишком любит другие Проекты. Он заботится о своем Поколении и все.) Красные Нули не были предназначены для того, чтобы любить людей. На самом деле, они были специально разработаны с недоразвитым сочувствием. В конце концов, Красные Нули должны были отдавать приказы с безжалостной отрешенностью, и было бы трудно заставить кого-то приставить пистолет к их собственным головам, если вы слишком увлечены сопереживанием тому, что они могут чувствовать, когда оружие касается их кожи. Солдаты JSDF и подготовленные врачи и медсестры, которые работали на базе - все очень старались, чтобы Акаши заботился о вещах, и через некоторое время он стал довольно хорошо притворяться, но он в основном считал это бесполезным усилием с их стороны.***
Когда Чудеса обсуждали, стоит ли им покидать базу и жить в разных домах, ходить в разные старшие школы и жить среди людей, они решили, что должны проголосовать по этому вопросу между собой. Пусть это будет демократическое решение: большинство сделает выбор за всех. Ни для кого не стало неожиданностью, что голосование было разделено надвое. Куроко, Момои и Кисе (которому сказали, что он может жить с Касамацу Юкио) проголосовали за то, чтобы жить среди людей, потому что они любили людей и хотели жить жалкими человеческими жизнями. Мидорима, Мурасакибара и Аомине ненавидели людей и испытывали отвращение к перспективе жить с ними. Им нравилось удобство базы, других Чудес, находящихся поблизости, и они не хотели быть погруженными в жизнь, в которой им внезапно стало нужно заботиться о том, как их воспринимают другие. Когда стало ясно, что голосование было разделено, и что Акаши должен был принять решение, Куроко и Момой отчаялись. Кисе умолял его отдать свой голос в их пользу (он действительно хотел жить с Касамацу Юкио), но даже он не думал, что есть шанс, что Акаши действительно проголосует за их сторону. Мидорима, Мурасакибара и Аомине чувствовали себя уверенно в своей победе. Но потом Акаши удивил их всех, решив жить с людьми. Он удивил их еще больше, решив жить со своим приёмным родителем в Киото, вдали от большинства из их поколения. Не то чтобы Акаши нравилась перспектива жить в окружении существ, которых он презирал. Он просто устал от монотонной рутины JSDF. Он хотел посмотреть, что еще там было. Он хотел найти лучший путь для него и всех других Чудес. Он также ожидал, что в их изоляции другие Чудеса осознают, насколько ужасны люди. В конце концов, даже Куроко и Момои увидят отвратительную сторону человечества, Касамацу отвергнет Кисе и откажется от него, и все они вернутся на сторону Акаши, заново сознавая его превосходство. Никто не был более удивлен, чем он, когда этого не случилось.***
Конечно, неудивительно, что Куроко нашел нового домашнего питомца. У Куроко была отвратительная любовь к людям, и он не был внешне угрожающим, поэтому он всегда хорошо ладил с людьми (когда он мог заставить их вспомнить, что он существует). И только когда Мидорима начал посещать собрания в повозке, которую возил человек, Акаши начал думать, что где-то просчитался. Потому что если Мидорима сменил отношение к людям, то любой из них сможет. Акаши совершенно сдался, когда у Мурасакибары появился парень (у Мурасакибары). Потому что наружность Мурасакибары отпугивает сильнее всего, и если человек находит его привлекательным, то совсем скоро все они начнут с кем-нибудь встречаться. (Эта мысль вызывала у Акаши изжогу. Не то, чтобы он хотел встречаться с другим Проектом — это было бы слишком примитивно — встречаться с другим Чудом, но мысль о поцелуе с человеком была слишком отвратительной, чтобы даже вообразить. Он уже принял тот факт, что он будет одиноким всю свою жизнь. Было несколько удивительно осознавать, что другие не чувствуют то же самое. Ну, за исключением Кисе. Но он был Желтой Шестеркой, что с них взять?)***
Он наблюдал, как один за другим его друзья находили себе парочки. (Момои и Аомине всегда были парой. Так что они не считались). Сначала Мурасакибара и Химуро. Затем, ко всеобщему удивлению, Касамацу действительно принял чувства Кисе. Потом Мидорима сошёлся с Такао, а Куроко переехал к Кагами. И ему было противно, и он не понимал этого, но к тому времени он не мог протестовать. Потому что люди доказали, что заботятся о своих Чудесных парнях. А затем произошло собрание парламента, и Акаши больше не мог утверждать, что человечество в целом никогда не примет их. Он не был расстроен собственной неправотой, как он ожидал. Однако, внутренне он ненавидит тот факт, что Куроко был прав.***
Ещё до собрания парламента его мнение о людях немного изменилось. Они ему не нравились, но он начал считать всю Ракузан своей (так же, как остальные Чудеса до сих пор были его). Он знал, что это было частью его замысла. Красные Нули должны были быть лидерами, альфами в животном смысле. И из-за этого у «Красных нулей» была притяжательная позиция ко всему, что они считали «стаей». Если бы его спросили, он бы никогда не сказал, что любит своих одноклассников из Ракузана. Он все еще считал себя неспособным к такой привязанности. Он был больше похож на доброжелательного короля. Король был обязан заботиться о своих подданных.***
Когда Мидорима впервые пришёл с человеком — когда Шинтаро вступил в баскетбольный клуб, и явно лишь потому, что в этом же клубе состоял его человеческий питомец — Акаши спросил его: — Почему? (В то время ему не приходило в голову, что Мидориму привлекает человек. Он верил, что Зеленая семерка не способна на такое, поэтому ему не пришло в голову, что это попросту возможно). — Почему ты остаешься в его компании? — спросил он по телефону, чтобы не видеть реакцию Мидоримы. Но он был уверен, что Мидорима приподнял очки, когда ответил: «Я считаю его интересным». — Интересным, — повторил Акаши. Потому что такое не казалось возможным. Находить интересным человека было еще более абсурдным, чем идея найти привлекательного. — Он ведет себя не так, как другие люди, — защищался Мидорима. — Я обнаружил, что не понимаю его поведение. Я всегда с ним, потому что считаю его увлекательным. Я уверен, как только я пойму его мотивы, мы разойдёмся. Акаши не понравился этот ответ. Когда он начал подозревать, что это было чувством собственности со стороны Мидоримы, то это стало почти облегчением. Похоть, испытываемая к человеку, была более простительной, чем находить его очаровательным.***
Но потом он встречает Фурихату Коки. И находит его увлекательным.***
Человек, который последовал за Куроко на встречу, был просто скучным. Он был явно напуган, поэтому, по крайней мере, знал свое место. Не стоило его времени даже наказывать преступление. Он просто загорелся красным и приказал: — Есть кто-то, кого не должно быть здесь. Прямо сейчас я хочу поговорить только со своими товарищами. Извините, но вы можете уйти? Но дальше. Однако мальчик не двигался. Никто никогда не мог ослушаться прямого Приказа. Это было невозможно. Акаши немедленно уничтожил бы мальчика, если бы не появился Кагами, и, как новый питомец Куроко не потребовал бы его немедленного внимания. Он отметил неповиновение как «позже изучить поподробнее». Потому что у них шёл Зимний Кубок, а потом Поколение Джаббервок, а потом собрание парламента, и у Акаши не было времени подумать, почему человек мог сопротивляться прямому Приказу. Хотя это интересно. И определенно стоит подумать над этим после того, как он разберется с более важными вопросами.***
На дне рождения Куроко он вспоминает непослушного человека и следит за тем, чтобы он сидел рядом с ним, чтобы он снова мог проверить ситуацию. Поэтому, когда другие не обращают внимания, он светится красным и говорит: — Фурихата-кун, не могли бы вы принести мне чай? — О, конечно! — говорит Фурихата, вскакивая на ноги. — Вы хотели зеленый или черный? И хотите ли Вы что-нибудь поесть, пока я хожу? Акаши хмурится. Потому что он подчиняется, но не подчиняется. Люди под контролем Абсолютного Приказа не просят подробностей и не подают дальнейших запросов, они просто подчиняются. Значит, уже дважды. Дважды он проявил иммунитет? Это случайность? Застрахован ли он? Насколько он защищен? Неужели он невосприимчив к чему-то большему, чем просто Абсолютный Приказ? И если он неуязвим, почему он неуязвим? Есть ли другие люди с иммунитетом? Он поддерживает идею, что мальчик на самом деле Радуга, но отклоняет мысль почти мгновенно. Если бы он был Радугой, Акаши не смог бы использовать свои силы вообще. Но он не может избавиться от мысли, что у мальчика есть какая-то связь с Тейко. Он может быть угрозой. Но Куроко смотрит на него. Куроко не знает, что происходит, но у него есть подозрения. Так что Акаши просто улыбается и обещает себе разобраться, когда будет время.***
После собрания парламента, когда кажется, что самое страшное уже позади, Акаши вспоминает своё обещание и думает о Фурихате Коки. Необходимо рассмотреть возможность того, что он представляет угрозу. Акаши не нравится идея, что есть человек, который невосприимчив к его способностям. Если иммунитет Фурихаты подтвердится, Акаши планирует спокойно избавиться от мальчика. Это расстроило бы Куроко, но оставить его в живых — слишком большой риск (а Куроко не должен узнать). Из уважения к Куроко, он чувствует, что должен хотя бы сделать всё возможное, чтобы подтвердить, что Фурихата опасен, и уже потом действовать. Он должен протестировать мальчишку и выяснить его намерения. Он должен узнать, связан ли мальчишка с Тейко, и есть ли другие люди возле него. Чтобы сделать все это, ему нужно стать ближе к мальчику. И тут Акаши заходит в тупик. Потому что Фурихата Коки — в Токио, а Акаши — в Киото. Нет никакого реального способа, которым Акаши может приблизиться к мальчику, когда они разделены страной. И они не знают друг друга в личном общении, поэтому Акаши не может просто появиться у его двери и начать разговор. Акаши думает об этом в течение недели, прежде чем он покорно соглашается с тем, что не собирается искать решение. Ему нужна помощь извне. Другие Чудеса не помогут. Он не хочет включать их в это, пока он не поймет в чем опасность. (Кроме того, если ему действительно нужно убить Фурихату Коки, он не хочет, чтобы другие знали, потому что тогда это обязательно станет известно Куроко, а он действительно предпочел бы не иметь дело с гневом Черного.) Так что, если он не может попросить совета у других Чудес, это оставляет ему только один вариант.***
— Маюзуми-сан, — вежливо говорит Акаши, обнаруживая Чихиро в его обычном месте: на крыше. — Я хотел бы услышать твой совет о ситуации, в которой я нахожусь. Маюзуми отрывается от своей лайт-новеллы. — Тебе нужен мой совет. Тебе. — Да, Маюзуми-сан. Правильно. Маюзуми поднимает брови и опускает книгу. — Ну, давай послушаем. — Есть человек, с которым я хотел бы познакомиться поближе, но он живёт в Токио, так что я не знаю, как связаться с ним. Как лучше выразить интерес к человеку, который далеко живёт? Маюзуми удивлённо смотрит на него. — Хочешь сказать, что влюбился?! — Абсолютно точно нет, — автоматически говорит Акаши. — Дело определённо не в этом. — Но ты хочешь познакомиться с кем-то поближе? Ты?! — Да, я, — раздражённо говорит Акаши. — И ты пришёл за советом ко мне? —Маюзуми продолжает удивляться. — Естественно. Я полагаю, что тебе известно больше о социализации в обществе, чем мне. — Учитывая, что ты нашёл меня, когда я в одиночестве читал лайт-новеллу на крыше, я понятия не имею, откуда у тебя такое предположение. Акаши смотрит на него безучастно. Маюзуми вздыхает. — Ну? Так и в чём проблема? Только расстояние? — Не совсем, — говорит Акаши. — Я также не уверен, как лучше подойти к нему. Я полагаю, что испугал его при нашей первой встрече, и есть высокая вероятность, что он до сих пор боится меня. Так что я не знаю, как подойти к человеку, живущему далеко, когда он уже чувствует себя неуютно рядом со мной. Фурихата явно всё ещё боялся его на вечеринке в честь Куроко. Это затрудняло беседу, а дальнейшие исследования оказались просто невозможны. — Что именно ты сделал при вашей первой встрече? — с подозрением спрашивает Маюзуми. — Я попытался проткнуть ножницами одного из его товарищей по команде, — отвечает Акаши. Маюзуми таращится на него. — Если тебе станет легче, я на сто процентов был уверен, что он увернётся, — отвечает Акаши. — Знаешь, — медленно говорит Маюзуми, — я не уверен, что это помогло. Просто чтобы ты знал. Акаши не понимает, почему, собственно, нет. Кагами ничего не грозило. Акаши был по крайней мере на 99,8% уверен, что тот увернётся. Ну. Может, на 97%. Но Маюзуми не должен был это знать. — Так ты можешь мне помочь? — Дай мне пару часов. Я что-нибудь придумаю к началу тренировки.***
— Сей-чан, я поверить не могу, что ты переживаешь смущение первой любви! — изливается Рео. — Ты должен был сказать нам! Мы поможем тебе! — орёт Хаяма, прыгая и колотя воздух. — Абсолютно точно! Тебе всего лишь нужно доказать свою мужественность! Покажи ему, что ты сильнейший! — Небуя поигрывает мускулами, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Акаши трёт виски и поворачивается к Маюзуми: — Так под «придумаю план» ты подразумевал «рассказать всей команде о том, что я рассказал тебе по секрету». — Разумеется, — говорит Чихиро с серьезным выражением лица, но губы подозрительно дергаются. — Это и есть мой план, Акаши. Пять голов лучше одной. У этих ребят больше опыта в свиданиях, чем у меня. Они тебе помогут. — И ты хотел смутить меня. — Ну и это тоже. Дополнительный бонус. — Сей-чан! Не стоит смущаться! — возмущается Рео. — Это естественная часть жизни! Это чудесно! Нужно отпраздновать! Мы поможем тебе заполучить твоего мужчину! — Здесь всё дело не в этом, — отрывисто говорит Акаши. — Я не влюблён в него. — Не стоит смущаться! — смеётся Небуя, похлопывая Акаши по спине. — Все мы здесь друзья! Так кто наш счастливчик? — Ты сказал, он живёт в Токио? — влезает Хаяма. — В какой школе он учится? В баскетбол играет? Вы встретились на Зимнем Кубке? — Да. Он учится в Сейрин, — неохотно говорит Акаши. Он хотел совсем не этого, но раз уж всё дошло до такого, он понимает, чем они могут ему помочь. — Сейрин? — восклицает Хаяма. — Ммм. Эти парни из Сейрин. Не удивительно, — говорит Лео. — Пух, — говорит Небуя. — Не Киёши ведь? Тогда кто? Хотя нет, погоди, имени я всё равно не запомню. На какой позиции играет? — Разыгрывающий защитник, — отвечает Акаши. — Что?! — орёт Хаяма. — Быть не может! Только не разыгрывающий защитник Сейрин! Мне нравится разыгрывающий защитник Сейрин! Я его застолбил! Все помнят? Все помнят, что я его застолбил после игры? — Да, Кота-сан, — успокаивает его Лео. — Дословно ты сказал: «Мне нравятся его каламбуры и задница, и цель всей моей жизни — затащить это всё в мою постель». — А затем вырубился лицом в лапше, — вспоминает Небуя. — Мы тогда все ужрались. — Но точно застолбил же? Все слышали? Акаши, тебе его нельзя, а то буду драться. — Как я уже отметил, у меня нет романтических намерений… — Кота-сан, тебе не побить Сей-чана, — говорит Лео. — Баскетбол? Один-на-один, прямо сейчас. — Чувак, — говорит Небуя. Хаяма сникает. — Камень-ножницы-бумага? — Он может видеть будущее, — говорит Маюзуми. — Акаши-и-и, ты беспринципно преступаешь Кодекс Бро. Мы не можем любить одного человека. — Я его не люблю, и в любом случае… — Немного нечестно, Сей-чан, — укоряет Лео. — Кота-чан уже давно помешан на «стальных глазах» разыгрывающего защитника Сейрин. Он даже хайку написал. — Даже с рифмой, — грустно говорит Хаяма. — Хайку не рифмуются, — говорит Маюзуми с нотками ужаса в голосе. — И в любом случае, я сомневаюсь, что мы говорим об одном и том же разыгрывающем защитнике Сейрин, — громко говорит Акаши, и наконец-то все замолкают. — А у Сейрин есть ещё один разыгрывающий защитник? — спрашивает Небуя у остальных. — Первогодка же, верно? — с сомнением говорит Лео. — Так значит не Изуки, — быстро говорит Хаяма. — Не номер пять? — Нет, не номер пять, — говорит Акаши, и в его голосе слышится жажда крови. — О. Тогда ладно! — Хаяма просветлел. — В таком случае, чем мы можем помочь?***
Акаши никогда не собирался вступать в баскетбольный клуб Ракузан. Он следил за остальными Чудесами так, как считал это своим долгом (другие называли его немного странным). Несмотря на то, что он целенаправленно дистанцировался от других, он удостоверился, что знает, что происходит в их жизни. Его не волновало, когда Куроко вступил в баскетбольный клуб Сейрин, потому что Сейрин была маленькой командой и вряд ли зашла слишком далеко. (Еще один случай, когда он был совершенно неправ.) По той же логике, он даже не был обеспокоен, когда Кисе вступил в баскетбольный клуб Кайджо, потому что Рёта явно сделал это, чтобы быть рядом с Касамацу Юкио. Но затем Мидорима, Мурасакибара и даже Аомине присоединились к баскетбольным клубам в их школах, и он начал понимать, что у него есть проблема. Он пошел на тренировку в баскетбольный клуб Ракузан, чтобы просто проверить команду. Он хотел проверить, что Ракузан был школой чемпионов (одна из причин, по которой он решил приехать сюда) и что они победят, если встретят других Чудес и их школы. Он наблюдал за тренировкой достаточно долго, чтобы убедиться, что все в команде Ракузана были сильны, и это, вероятно, было бы концом этого, если бы капитан и тренер не выбрали тот день, чтобы кричать на Лео. — Я так устал от этого дерьма, — орал их капитан, третьегодка по имени Саруэ Хаято. — Я говорил тебе, хватит приходить на тренировку в… таком виде. — Играм это не мешает, — отрезал Лео. — Зачем ты всё время орёшь на Лео-не? — спросил Хаяма. — И я велел тебе не называть его так! — заорал Саруэ. — Почему? Лео-не совсем не возражает. Её так и надо звать. — Господи, заткнитесь вы оба, — с отвращением сказал капитан. — Мибучи, если ты не способен одеваться и вести себя по-мужски, ты не попадёшь в стартовый состав. — Одежда не превратит меня в мужика, — сказал Мибучи. — Ты и есть мужик! Не будь ты мужиком, тебя бы не приняли в команду! — Если бы меня приняли в женскую команду, меня бы здесь не было! — крикнул Лео. — В этой команде ты не будешь играть в таком виде, — приказал Саруэ. — Не тебе решать, — проворчал Небуя. — Я поддерживаю Саруэ-куна, — твёрдо сказал тренер Широгане. — Ракузан — команда чемпионов. Нами восхищаются, и мы должны быть достойны уважения. Мибучи-кун, если ты не можешь вести себя соответствующим образом, ты не сможешь играть в нашей команде. — Если Лео-не нельзя играть, то и я не буду, — сказал Хаяма. — Потому что я тоже не соответствую вашим нормам. — И я! — сказал Небуя. — В смысле, не с нормами, потому что я, без сомнения, парень, и нравятся мне только девушки, но играть я тоже не буду! Некоронованным Королям положено держаться вместе! — Похоже, вы думаете, что, только потому, что вы трое такие одарённые, у вас есть какое-то преимущество, — сказал Широгане. — Но Ракузан полна одарённых игроков. Вас можно заменить. А теперь следите за собой, иначе я и правда заменю вас. — Прошу прощения, — вежливо сказал Акаши, появляясь перед ними. Все в зале коллективно дёрнулись при виде Сейджуро. Он — не самое угрожающее из Чудес, но его вишнёво-красные волосы и глаза разного цвета не придают ему человеческой грации. А ещё его окружает приказная аура (результат Переполнения), благодаря чему большинство людей повинуются ему мгновенно. — Но верно ли я понимаю происходящее? Вы желаете заменить этих трёх игроков, потому что они ведут себя несоответствующим образом? — он указал на Некоронованных Королей. — Верно, — сказал Саруэ, первый пришедший в себя. — И, исключительно для прояснения, что именно они сделали? — Посмотри на него! — проворчал Саруэ, указывая на Лео. Акаши посмотрел и не увидел ничего неправильного. — Я женщина, а он спорит со мной, — объяснил Лео. На тот момент Акаши ещё не встречался со словом «трансгендер» и не понимал принципа. Но его создали в лаборатории, и он много не понимал о человеческом мире, так что идея парня ростом 188 сантиметров, заявляющего, что он женщина, не показалась ему такой уж дикой. Розовые заколки Лео и лак на ногтях не казались ему неуместными, учитывая, что разница в полах никогда не акцентировалась при военных тренировках Тейко (и раз уж на то пошло, ВС тоже не делали различий между мужчинами и женщинами солдатами). Более того, Кисе часто Копировал женщин и изменял своё тело, что было нормой, так что Акаши никогда не думал, что мужчина не может быть женщиной, и наоборот. — Да, и? — сказал Акаши. — А я бисексуал, — сказал Хаяма. Бисексуальность Акаши понимал, благодаря (снова) Рёте, но ситуация не прояснилась. — Полагаю, я всё ещё чего-то не понимаю, — с фальшивым сожалением сказал Акаши, переключая внимание на капитана и тренера. — Но эти трое — сильнейшие игроки. Их нельзя убирать из команды. — Тебя это не касается! — проорал Саруэ. — Цель игры — победа, верно? Чтобы выиграть, необходимы сильнейшие игроки. Я считаю, что вопрос достаточно простой, и я не понимаю, почему вы не согласны, — сказал Акаши. — Я капитан, и это моя команда! — проорал Саруэ. — Я сам решаю, кто играет в стартовом составе! Педики в команде нам не нужны! И Акаши сощурил глаза, ведь если и есть в мире что-то, что он ненавидит больше всего, то это некомпетентный лидер. — Так не пойдёт, — сказал он. — Больше ты не будешь капитаном. Вообще-то ты сейчас покинешь этот клуб и никогда не вернёшься, — он повернулся к тренеру. — А вы позволите им играть в стартовом составе, пока они выигрывают. И словам Акаши подчинились, потому что ему всегда подчинялись. (И потому что после этого он сыграл против команды Ракузан, даже против Некоронованных Королей, и вытер ими пол). — Я буду новым капитаном, — заявил Акаши; в тот момент для него было естественно взять контроль и организовать людей правильно. — Возражения? По идее, они должны были быть: он был всего лишь первогодкой, мутантом, и технически в официальных играх ему нельзя участвовать. Но Некоронованные Короли только улыбнулись от уха до уха, словно всю жизнь только и мечтали о высокомерном первогодке, который будет раздавать им приказы. — Не! Никаких проблем! — сказал Хаяма. — Наконец-то! Завтра надену блузку, — сказал Лео. — Ты мне нравишься, парень! — засмеялся Небуя. — Эй, а можешь приказать Саруэ почистить унитазы? Он заслужил.***
— Итак, ключ к началу отношений на расстоянии — правильно подобранное время, — объясняет Хаяма. — А ещё нужно получить номер телефона или электронку. Лучше всего после игры. Я лично использую что-нибудь вроде: «О, мне нравится твой стиль, нам нужно обсудить баскетбол, дай мне твой адрес». Но для тебя, наверное, уже слишком поздно. — Видишь, Акаши? — самодовольно говорит Маюзуми. — У Хаямы есть опыт в преследованиях на расстоянии. Благодари, что я ввёл их в курс твоей жизни! — Не называй это преследованием! Это стратегическое планирование! — говорит Хаяма в ту же секунду, когда Акаши снова тщетно повторяет: — Это не романтический интерес. — Найди его на Фейсбуке, — говорит Лео. — Это первый шаг. — Потом можете обмениваться сообщениями! — говорит Хаяма. — Это первый этап. Очень важно не торопиться перейти к следующему. Нужно укрепить взаимоотношения! И только потом можно переходить на второй этап. Там ты как бы между прочим говоришь, что приедешь в Токио и вам надо пересечься. А теперь, очень важно: ты не в курсе, гей ли он? — Понятия не имею, но… — Тогда предложи что-нибудь естественное, например, сыграть в баскетбол, но ничего похожего на свидание, — торжествующе говорит Хаяма. — Кстати, я уже на втором этапе, и всё прошло очень даже неплохо! — Никому не интересна твоя любовная жизнь, — говорит Небуя. — Я просто говорю, чтобы подчеркнуть авторитетность моих советов, ясно? Я знаю, о чём говорю. Акаши интересно, почему их так волнует его жизнь, и жалеет, что не может остановить его. Он совершенно потерял контроль над ситуацией и не знает, как его вернуть. — Не подходит. Я не хочу строить отношения посредством техники, мне нужно встретиться с ним лично. Всё-таки через сообщения устойчивость Фурихаты не проверишь. — Сей-чан! Нельзя торопиться! — укоряет Лео. — Основа очень важна, Акаши, — настоятельно говорит Хаяма. — Потому что тогда вы сможете встречаться чаще, и появятся подпорки для третьего этапа, когда ты проводишь лекцию «Почему Бисексуальность — Единственная Логичная Ориентация». — И как у тебя с этим дела? — сухо спрашивает Небуя. — Я туда ещё не дошёл. Но я сделал презентацию в поверпойнте, вдруг поможет. — Чувствую, не поможет, — говорит Маюзуми. — Ты не знаешь наверняка! — Ничего не говорит «я люблю тебя» так страстно, как «эй, малыш, хочешь посмотреть мою презентацию?» — говорит Небуя. — И когда вообще хоть одна из твоих фраз сработала? — вопрошает Хаяма. Акаши трёт виски. Иногда он думает, насколько легче была бы жизнь, если бы люди в Ракузан боялись его. Он скучает по тем дням. — Мне просто нужен естественный предлог, чтобы встретиться с ним лично и начать разговор, — говорит Акаши, устав убеждать их, что его интерес не романтический. — И уже после этого найти способ говорить с ним так, чтобы не спугнуть. — Эй, твой друг ведь учится в Сейрин? Тихое Чудо, — говорит Хаяма. — У тебя уже есть посол! Пускай он всё организует. — Сразу нет, — говорит Акаши. — Нельзя, чтобы Куроко узнал, что происходит. Он не одобрит и, скорее всего, будет препятствовать. — Обломщик, да? — задумчиво тянет Хаяма. — Тогда всё тяжко. Некоронованные Короли замолкают и обдумывают варианты. Маюзуми вздыхает. — А есть причина, по которой ты не можешь организовать тренировочный матч с Сейрин? Как тогда с Йосен? — Да! О боже, сделай так! Блин, Маюзуми, ты действительно умный! — говорит Небуя, хлопая третьегодку по спине. Акаши смотрит на Маюзуми. — Как долго у тебя был этот план? Губы Чихиро дернулись. — На крыше придумал. — И причина, по которой ты не предложил его раньше?.. — Что? И лишить себя такого зрелища?